И засмеётся лес

      Серебро ложится на кожу, плещется в пиале, отражается в глазах. Ночь обещала быть тёмной, преступно-беспросветной, с раскатами громовыми вдалеке и грозовым запахом, покалывающим кожу. Но Луна неожиданно вынырнула и разлилась серебром, оросив весь мир подлунный.       Как же это красиво. Хаширама улыбается уголками губ и отпивает из пиалы ещё немного. Ночь нынче громкая, и засыпать ему расхотелось, хотя надо бы – завтра будет бой. Он не любил терять голову в битве. Не любил, когда голова гудит, заглушая звон мечей, шаг выходит чуть дальше, неверный... не любил выслушивать после за свою «беспечность», как называли это единогласно Тобирама с Токой. Но он не спит и даже не дремлет, а сидит спиной к приоткрытым сёдзи, пьёт саке и любуется посеребренным лесом. Там шумно нынче: птицы тревожно хлопают крыльями и взвиваются в небеса, где луна разгоняет чёрные тучи, пробегает вдалеке потревоженный кабанчик, шуршат беличьи хвосты, пока их хозяйки бегут прочь, с ветки на ветку. Лес шумит, предупреждая Сенджу. И Хаширама благодарит его, опрокидывая в себя третью пиалу. Завтра будет бой, а он пьёт в одиночестве. Хорош глава, конечно. Отец бы на голову вылил всю бутыль и был бы прав. Но отцовское «завтра» навсегда стало «вчера», и потому мужчина наливает себе ещё. И выпивает за то, что вчера ему выльют остатки саке прямо на макушку, а голова будет гудеть, и звон клинков, наверное, ненадолго сведёт его с ума, потому что его «завтра» всё ещё будет бессонным «сегодня», в котором шумит лес и звенит небесное серебро.       У подножия лежит тело шпиона. Густая, тёплая, чёрная под лунным светом кровь перетекает в землю. Хаширама кивает голове наёмника, упавшей на дощатую ступень, и выпивает. Мёртвые глаза мерцают серебром. Интересно, сколько ему обещали за голову Сенджу. Лес шумит вдалеке – те, кто пришёл вместе с ним, спешно бегут. Спасаются. Они не знают, что бегут в пасти дракона – она слишком огромна, чтобы они это поняли. Они не знают, что этому лесу едва ли пять вёсен, хоть и выглядит он старцем. Они не знают своего врага, и Хаширама отпускает их. Потому что гордецы, не воины. Он и Голову бы отпустил, наверное... Тому просто не повезло. Не повезло, что вышла Луна и посеребрила неплотно в ножнах сидящий клинок. Не повезло, что лес зашумел, потревоженный. Не повезло, что Хашираме сегодня безучастно-тоскливо и захотелось выпить. Да и каким дураком надо быть, чтобы с «парадных» сёдзи пробираться. Он хмыкает себе под нос, качает головой и опрокидывает на язык последние капли – прямо так, из бутыли. Пора ложиться. А тело пусть лежит. Может, осмелеют, вернутся. Только бы лес не растревожили снова – ему нужно поспать. Хотя бы немного. Завтра будет бой. И он не хочет снова выслушивать про свою беспечность.