Луч солнца в хмурый день

Чердак остается во власти Поттера и пары французов весь день, пока Снейп доваривает мазь и очередные пробники для безруких артефактологов. Когда поздно вечером бывший профессор, ведомый любопытством, выползает наверх из лаборатории, он видит другую лестницу, крепче и шире предыдущей, утепленный свод и большое новое окно. Молодые люди не теряли времени зря. Поттер даже нашел на складе обеденный стол из красного дерева с одной светлой дубовой ножкой, два разномастных стула, стеллажи с омерзительными резными грифонами и пушистый ковер цвета Уизли. Оглядывая выбор гриффиндорца, Северус задается вопросом, как человек с таким искренним и чувствительным сердцем смог отыскать настолько не сочетающиеся друг с другом предметы. Что эта мебель, что поттеровская одежда, что его любовник — насилие над чувством прекрасного. Зато ничего не скрипит и нигде не дует. Северус бросает еще один критический взгляд вокруг, просит домовика избавиться от ковра к Мерлиновой матери и уходит спать, приняв восстанавливающее от накатывающего головокружения и слабости. Поутру Северус находит на складе ковер, не напоминающий ему о рыжем семействе, недрогнувшей рукой отрезает бахрому и прожженные части, потом так же хладнокровно избавляется от грифонов на стеллажах и со спокойной душой просит домовика принести ему завтрак на чердак, впервые за долгое время не перекусывая, стоя в углу лаборатории подальше от котлов. Из большого чердачного окна невозможно увидеть соседние дома, только облака с редким солнечным подбоем, и Северус, расправившись с омлетом, неожиданно испытывает смутную радость от того, что настоял на строительстве нового слизеринского крыла не в подземельях: в общей гостиной станет светло, и там не будет сырости и ужасных сквозняков. Когда в Хогвартс прибудет новый зельевар, он не будет вынужден изо дня в день варить конские количества Бодроперцового, и, если кампания Минервы и Поттера по восстановлению репутации Слизерина принесет плоды, новому декану не придется постоянно защищать студентов от нападок учащихся других факультетов. Северус живет надеждой спокойно передать все свои обязанности и закрыть эти страницы жизни навсегда. Он не собирается скучать по зельям для лазарета, подростковым драмам и вечным отработкам, которые ему были в тягость чуть ли не больше, чем провинившимся студентам. Возможно, ему будет не хватать некоторых из его змеек, той забитой общественным порицанием слизеринской молодежи, которая не сделала ничего более плохого, чем предыдущие поколения, но расплачивалась за все. Джемма Фарли, выпуск 1997 года. Дафна Гринграсс, выпуск прошлого года. Блейз Забини с Барнаби Пайком, если они перестанут думать тем, что в штанах, и начнут включать голову — по крайней мере по сравнению с гриффиндорцами на их пьянство не жалуются другие участники стройки, и они в состоянии самостоятельно сварить антипохмельное. Слизеринские выволочки всегда имели образовательную цель, и, если какой-то студент осмеливался нарушать правила, отработки были похожи на дополнительные шесть часов зельеварения в неделю. Некоторые ученики его дорогого серпентария взрастили в себе осторожность, дальновидность, гибкость под влиянием обстоятельств, здоровую амбициозность и упорство, присущие всем образцовым выпускникам факультета, и они не пропадут, даже если весь магомир ополчится против них. Северус надеется, что Драко Малфой тоже выкрутится: пусть тот, как и Люциус, совсем не предусмотрителен и ослеплен самомнением, ему всегда поможет Нарцисса. Северус напрасно недооценивал ее в прошлом — несколько лет назад стало очевидно, что миссис Малфой стала самой образцовой слизеринкой из них всех. Он не хочет снова быть ввязанным в чужие проблемы, но то, как настойчиво Нарцисса подбирается к нему — сначала через письма, потом с личными визитами в Хогвартс — означает, что ей что-то нужно. У миссис Малфой всегда есть несколько козырей в рукаве, иначе она бы не играла, а Северус даже не имеет представления, что это за игра: Драко с Люциусом уже не в Азкабане стараниями Поттера, и, на первый взгляд, от Северуса нет пользы. Домовик отвлекает его коллективным слизеринским письмом со стройки, когда Снейп, уже расправившись с беконом, безразлично ковыряет тушеную фасоль, размышляя о сестре Беллатрисы. «Дорогой профессор Снейп, Охлаждающее закончилось, нам очень жарко. Ходить без мантий на стройке, как уважаемые господа артефактологи, мы не хотим. С надеждой на зелья, Ваши выпускники» По краю пергамента ползут через препятствия восемь чернильных змеек: Фарли, Гринграсс, Забини, Пайк и еще по паре выпускников 1997 и 1998 годов. Это все вернувшиеся на стройку слизеринцы — другие участвуют финансово, в сумме пожертвовав как три остальных факультета, вместе взятых. Северус бережно складывает письмо, прячет его в сундуке и достает последний незанятый котел: болгары не обеднеют, если вместо двадцати флаконов в этот раз получат десять. Им следовало бы лучше рассчитывать все для ритуала, а не полагаться на эксперименты. Северусу, конечно, нужно потребовать у Минервы больше котлов. Нет на складе — так пусть выделит средства на покупку, ведь будущему профессору зельеварения они тоже понадобятся. Снейп может передать все уцелевшие в кабинете директора планы его курса, как это в свое время сделал Гораций Слизнорт, но не передавать же покореженные котлы и черпаки, которые у него в распоряжении сейчас. Это просто некрасиво. Так же некрасиво, как гриффиндорский выбор мебели. К вечеру сова приносит Северусу морилку для дерева, и он красит все в примерно один тон, от чего чердак начинает казаться даже уютным местом, а Снейп перестает маниакально смотреть в окно, чтобы не лицезреть дисгармонию по-поттеровски. Сам Герой удивленно оглядывается, когда одним вечером приходит к нему с маггловским раскладным диваном наперевес, уменьшенным для удобства и упакованным в заводской пластик: — А, вы заменили ковер? Он был самым мягким и целым из тех, что я видел на складе. Не понимаю, почему его никто не хочет использовать. Конечно Поттера не смутил ярко-рыжий цвет: у него иммунитет, ничем не пробить. — Очень красиво получилось, — добавляет гриффиндорец и, вернув покупке первоначальный размер, левитирует ее поближе к окну. — Я был в городке неподалеку и… вот. Северус переводит взгляд с огромного зеленого дивана на лохматого и раскрасневшегося от мороза Поттера, который внимательно следит за его реакцией, и интересуется: — Сколько я вам должен? — Это подкуп, — отмахивается тот и поспешно избавляется от упаковки. — Самый большой диван, который у них был. Слизеринского цвета, — потом, помолчав, гриффиндорец добавляет. — Очень мягкий. Северус знает наверняка, что Поттер куда-то клонит, потому что геройские намеки такие же открытые и честные, как он сам. У Поттера планы на этот диван. — Присядьте, — говорит тот, и Северус медленно опускается на зеленый вельвет — ни одна пружина не издает и звука. Поттер бесшумно плюхается рядом и лезет обниматься, вжимая Снейпа в спинку. — Удобно? Северусу стоит зачаровать окно, чтобы любопытные анимаги не смогли увидеть, как именно обладатель Ордена Мерлина первой степени проводит время с обладателем Ордена Мерлина второй степени. — Снимите куртку, — тихо отвечает Северус, и, как только красное недоразумение отбрасывается в сторону, он позволяет себе поцеловать своего молодого любовника. Делать это на чердаке с окном на новом мягком диване, который не скрипит от малейшего движения, оказывается на удивление романтично, и, возможно, именно этого хотел гриффиндорец с самого начала. Ни у него, ни у Поттера нет выходных, и остается только ловить случайные минуты, как эти. Они с Героем уже достаточно сделали для магосообщества, нельзя же все взвалить только на них, но кто остается? Кто доведет до ума зелье для идиотов-артефактологов? Кто будет бегать от болгар к Помоне Спраут, потом к Северусу и обратно? Кто будет лицом с обложки газет, призывающим жертвовать средства на восстановление школы? Кто заткнет собой все выбоины, оставшиеся после войны? Вчера ему снилось, что Поттер разрубил свою грудь, вынул из нее горящее сердце, и ночью в Хогвартсе стало светло как днём. Никто не заметил, как он рухнул на землю: геройское сердце все пылало, а сам он был мертв и пуст, похожий на слизеринские подземелья. Снейп чувствовал себя никчемным, разбитым и безжизненным прошлым летом, и он не хочет, чтобы Поттер испытал похожее. Они с гриффиндорцем в какой-то момент пожертвовали всем — разница лишь в том, что зачерствелое сердце зельевара не смогло бы осветить и коридор на пути к толчку. Там, где у Поттера огромная сила любви, у Снейпа дыра размером с кулак, окруженная горечью и сожалениями. С его места на диване хорошо видно на удивление безоблачное ночное небо, но Северус не может оторвать глаз от Поттера, оседлавшего его колени. Тот зацелованный, с распухшими губами, и в свете свечей его полуприкрытые глаза кажутся черными. Грудная клетка Северуса уже не может вместить все, что он чувствует к своему молодому любовнику: он как запечатанный котел под давлением, который вот-вот пустит трещину. Он хочет сорвать с Поттера маггловские тряпки и втрахать в диван, но когда-то гриффиндорец уже отказывался от его ласк, поэтому Снейп просто позволяет тому брать все, что нужно, тереться о него в одежде, тяжело дышать и принимать поцелуи. Северус привык никогда не быть полностью удовлетворенным, но Герой, сидящий у него на коленях — это и так больше его самых смелых надежд после падения Темного Лорда. Раньше он думал о том, как завел бы любовника-маггла и жил бы монотонной жизнью в Лондоне, но у Поттера всегда свои планы. Поттер слишком щедр к нему, и Снейп не будет настаивать ни на чем. Как он может быть щедрым в ответ? У него даже нет времени заняться зельем от ожогов, чтобы Поттер мог свободнее пользоваться левой рукой. У него нет времени повторять эксперименты, которые уже когда-то были проведены другими зельеварами: ему нужны завершенные научные работы, которые находятся в частных библиотеках и лабораториях, но Снейп, чужой по обе стороны войны, успел растерять все свои связи, и как бы гриффиндорец ни пытался защищать его честь и достоинство в газетах, былого уже не вернуть. — Эй, — прерывает его Поттер. Герой придавливает его к спинке дивана всем телом, целуя шею и ухо, и сам кладет руки Северуса на свои бока — Снейп моментально заключает гриффиндорца в объятья, увлекая сильнее тереться пахом о пах. Он гладит горячую спину, потом спускается к ягодицам, сжимая их, — Поттер наконец стонет. — Как насчет побыть сверху? — шепчет Герой. Так бесстыдно предложив подобное, гриффиндорец с удивленным выдохом оказывается на спине с руками выше головы, открывая полный доступ всему, что бы ни захотел Северус. — Так? — спрашивает Снейп, но его молодой любовник упрямо молчит, раздвигая ноги. В неярком отблеске свечей Северусу кажется, что Поттер светится: усталый золотой Гелиос, увенчанный солнцем. Тот разглядел что-то в одиноком изможденном зельеваре — и Снейп не может отвести от него ответного взгляда, чувствуя себя совершенно покоренным, разрываясь между желанием боготворить податливое тело и оставить свои следы, впившись зубами. Северус разводит колени своего молодого любовника еще шире, опускается между ними, и Поттер нетерпеливо поднимает бедра. — Так? — говорит Снейп. Гриффиндорец бессильно стонет и ежится, когда Северус кусает его соски через футболку. — Так? — хрипло повторяет бывший шпион, и его голос кажется чужим. — Еще, — требует Поттер и снова дергает бедрами. Северус никогда не был ласковым человеком, но то, что он хочет сделать с Поттером — обжигающе грубо и развратно. Зная наверняка, что сексуальный дебют Поттера произошел именно с ним, он не может торопиться. Вместо этого Снейп снова кусает гриффиндорца: мышцы груди, плечи, шею — а Герой стонет все громче, взбрыкивая бедрами, с руками, бессильно свешивающимися с края дивана выше головы: он даже не пытается отказать. Сейчас Северус может делать с Поттером все, что хочет, а хочет он слишком многого. Гриффиндорец даже не подозревает, как сильно он желает, чтобы Поттер принял его член в свое горло, позволил ему ласкать свою задницу пальцами и языком, как Снейп жаждет шлепнуть его по ягодицам, оставляя розовые следы на бледной нежной коже, как он мечтает быть в нем. Поттер — его Колосс Родосский, личное чудо, которое он собственноручно разрушит, чтобы тот не смог собрать себя назад таким, каким был раньше. Поттер не против, и это то, что останавливает: гриффиндорец на все согласится. Зельевар не выдерживает, грубо стягивает с Поттера джинсы и, яростно целуя его, доводит любовника до оргазма рукой — тому достаточно нескольких движений, чтобы потерять дыхание и излиться. Его колени дрожат, пытаясь сомкнуться, но лишь плотнее прижимаются к бокам Снейпа — Поттер кончал бы так же сладко, приняв его член, и от этих мыслей у бывшего шпиона кружится голова. — Ничего себе, — шепчет гриффиндорец, пытаясь отдышаться. — Ого. Северус избавляется от следов удовольствия и пытается отдышаться сам. Он не представляет, насколько далеко бы зашел, если бы ему срочно не требовалось восстанавливающее: звон в ушах не проходит, и собственная эрекция немного спадает. Его молодой любовник не до конца понимает, о чем просит: сразу получить удовольствие от проникновения не получится, а причинить Поттеру боль для него неприемлемо. Гриффиндорец переводит дыхание и делает слабую попытку добраться до снейповской ширинки, но Северус отстраняется и, пошатываясь, уходит с чердака, чтобы поскорее принять зелье. Такая нелепая шутка: Поттер не против, у них есть немного времени, чтобы побыть вместе — даже без проникновения, а у Снейпа темные мушки перед глазами. Он снова забыл про ужин — или про обед? Он думает, что ел с утра, но, возможно, это было вчера. Когда восстанавливающее принято, снейповская эрекция немедленно возвращается, однако момент прошел, и ему остается брать себя в руки — буквально. Поттеру понравилась его грубость. Северус все время сдерживал себя, но Поттер выглядел так, что, возможно, он бы отозвался на все оттенки его страсти, и от таких мыслей сердце до сих пор грохочет в груди. Поттер. Поттер. Поттер. Он не видит Поттера несколько дней и даже начинает сомневаться, что тому действительно понравилось. Гриффиндорец пришел бы за повторением, будь это так. Тот всегда возвращается, начиная с дня, когда они окончательно сблизились, и даже снейповская показательная холодность его не останавливает: от огня в глазах растает и ледник, а Северус всего лишь одинокий маг, почти отшельник, и он полностью растоплен. Снейп устало просматривает свои расчеты для улучшенных формул и трет виски: по крайней мере никто не смел отказывать Темному Лорду, и чужие библиотеки всегда были в прямом доступе у зельевара. Теперь же придется налаживать связи заново, и у Северуса при мысли про международные мероприятия и симпозиумы ломит зубы от отвращения. В отчаянной попытке найти решение, Северус, закончив варить очередной внушительный список зелий для лазарета, строителей, артефактологов и Поттера лично, выходит в морозную ночь, чтобы проверить библиотечные хранилища. Если он не найдет там нужного, по крайней мере убедится в том, что публикации не лежали прямо под его внушительным носом. Улица темна, и он ступает по протоптанной дороге к Хогвартсу. Бестолковые болгары, отбросив тулупы и мантии в сторону из-за жара магии, что-то колдуют у развалин и тихо переругиваются, замолкая при виде Снейпа и кивая ему. Он кивает в ответ — слава Мерлину, те не страдают желанием завести с ним разговор. У Мадам Пинс давно закончился рабочий день, но в хранилищах Северус оказывается не один: у дальнего угла с партами горят зачарованные лампы, и какой-то бедолага спит, уткнувшись в свои записи. Похвальная тяга к знаниям, но слабая выдержка. Снейп тихо проходит к стеллажам. За долгие годы он прочитал абсолютно все книги из секции зельеварения, и он помнит содержимое большинства из них: общие справочники, учебники прошлых лет, много про историю зельеварения, чуть меньше про отдельные зелья из школьной программы и для ученичества, еще меньше про технические подходы к созданию зелий и ничего, совсем ничего нового. Северус со вздохом подзывает палочкой все, напрямую или косвенно затрагивающее ожоги и змеиные яды, и направляется к столам. На одном из стульев висит красная дутая куртка, и бывший профессор вскидывает голову. Поттер. Поттер спит прямо в библиотечных хранилищах, сняв очки и обложившись книгами, а рядом с ним открытый травник и еще несколько справочников. Северус заглядывает в пергаменты, исписанные заданиями Помоны Спраут, и видит пустые строки под большинством вопросов. Травология — это не для Поттера. Сейчас того нельзя обвинить в отсутствии старания, но горькая правда в том, что разным людям проще даются разные дисциплины, и лишь некоторым — таким как Снейп — дается почти все. Стезя Поттера — ЗОТИ, артефакторика и, возможно, строительство, но никак не травология или зельеварение. У Снейпа создается ощущение, что к концу ученичества бедный гриффиндорец настолько устанет плыть против течения, что возненавидит абсолютно все растения. Грустно наблюдать, как такой энергичный и неглупый молодой человек вынужден бездарно растрачивать свои силы. Поттером заткнули проблему с Темным Лордом, им же пытаются заткнуть проблему с восстановлением Хогвартса, будто других магов не осталось. Лонгботтом был бы гораздо успешнее в травологии, однако тот сейчас просто таскает камни на стройке: наверняка бабушка постаралась. Северус осторожно вытаскивает из-под геройской головы пергамент с заданиями, замечает мокрые разводы и хмурится. Помона не щадит гриффиндорца, но и не требует чего-то из ряда вон выходящего: она тоже не питает надежд сделать из него блестящего протеже. Снейп, покачав головой, идет в секцию травологии и достает учебники шестого и седьмого курсов. Он заимствует клочок пергамента со стола мадам Пинс, и, раскрыв книги, начинает писать: «Вопрос 3: уч. 6 к. стр. 98 → справ. Улиха стр. 340 Вопрос 4: уч. 6 к. стр. 113 → справ. Улиха стр. 387 Вопрос 5: уч. 6 к. стр. 201 → уч. 7 к. стр. 183 → справ. Улиха стр. 450» Северус уделяет внимание всем двадцати заданиям без ответов — как Поттер мог забыть шестой курс? — и оставляет пергамент выглядывать из-под самого большого фолианта. Гриффиндорцу помогли бы его старые учебники по травологии с заметками, только нет уже ни его книг, ни котлов, ни подземелий. Тогда его жизнь была мукой, но старые котлы Северусу действительно нравились. Книги из библиотеки предсказуемо бесполезны, и еще одной плохой новостью становится то, что Малфои не торопятся покинуть Хогсмид. Их домовик регулярно стучит в дверь Снейпу, чтобы передать надушенные письма с приглашениями то на завтрак, то на ужин, и у Северуса появляется то срочное зелье, то недомогание, чтобы вежливо отказываться. Не говорить же «Сгинь, ведьма!» той, что не выдала Поттера Темному Лорду. Когда четвертый день подряд, возвращаясь из лазарета, Снейп видит малфоевского домового эльфа у двери своих комнат, он малодушно сбегает в Лондон. Нарцисса уже решила, как именно он может ей быть полезен, и просто ждет своего часа выжать из него все соки. У нее даже есть прямой доступ к национальному Герою — Северус не имеет представления, чем это обернется, и узнавать не желает. В Лондоне ледяной дождь — бывший профессор наколдовывает себе большой зонт, обновляет согревающие чары и медленно идет по полупустым улицам. В его квартире нет ничего, достойного внимания, все осталось в Хогсмиде, но в деревне его ждет главная слизеринская змея, и он чувствует себя загнанным зверем. Омерзительное чувство, которое он не хотел испытывать снова. Он замечает крупного лысеющего мужчину, шагающего рядом, потому что у того красная куртка: Северус обречен поворачивать голову каждый раз, когда на периферии зрения мелькает этот цвет. Некоторое время они идут практически в ногу, а потом маггл направляется к какой-то неприметной двери, и Северус автоматически смотрит вслед. Не это ли тот самый тренажерный зал, о котором ему рассказывала миссис Йейтс? Снейп замирает, вспоминая костлявые руки молодого человека из брошюры, и прикидывает свои варианты: он не хочет идти в свою крошечную квартиру, нет желания возвращаться в Хогсмид — по крайней мере он может на некоторое время зайти сюда. Сотрудница с бейджем «Эмма» улыбается и смотрит на него снизу вверх: он на добрых сорок сантиметров выше нее. — Программа набора веса, — перебивает он приветствия. — Что она в себя включает? Женщина просит его подождать: тренер закончит тренировку с клиентом минут через пятнадцать и сможет ответить на все его вопросы. Северус ждет и чувствует себя настоящим магглом, осталось только пойти стричься в парикмахерскую на углу и смотреть футбол в пабе. Он никогда не делал ни того, ни другого: в детстве мама стригла его сама, а в более зрелом возрасте волосы стали еще одной областью, на которую можно не обращать внимания. Футбол вообще ему непонятен, хотя старик Тобиас не раз ввязывался в драки из-за своей любимой команды: отцу не сильно требовались причины, чтобы кого-то ударить. Мужчина, который подходит к нему через четверть часа, оказывается поистине огромным. Он одет в спортивную форму, у него седина в висках, и своими мощными жилистыми руками он больше напоминает Северусу фермера, чем спортивного советника — это не то, что он ожидал. Возможно, он слишком привык видеть на школьном поле худощавых и гибких игроков в квиддич. — Надеюсь, не пришлось долго ждать. Я Дэйв. Эмма мне сказала, что вам интересна программа набора веса? Пойдемте, я покажу наш зал и расскажу обо всем. Снейп следует за мужчиной, оглядывая просторное пространство с машинами, чье предназначение ему лишь смутно понятно, и замечает того тучного маггла с залысинами, который бодро потеет, крутя педали чего-то, напоминающего Снейпу велосипед. — Все новое, и, потому что мы только открылись, пока нет очередей к тренажерам. Чтобы набрать вес, придется не только заниматься с отягощениями, но и полностью поменять питание. Я знаю многих молодых людей, похожих на вас, которые едят все подряд, но при этом никак не могут набрать вес. Снейп никогда в жизни не ел все подряд, и он издает звук, который нельзя расценить ни как согласие, ни как протест. Маггл говорит про раздевалки, шкафчики, душевые, абонементы и дополнительные услуги, и все это Снейпу не интересно до тех пор, пока они не останавливаются напротив ростовых зеркал у тренажеров. Освещение зала совсем не льстит бывшему профессору: даже пальто выглядит так, будто оно ему велико. Разве он не начал застегивать свой ремень на другое отверстие? Теперь, когда у него есть окно и диван на чердаке, Поттер может захотеть близости при свете. Внешность — это то, на что Снейп не хотел бы тратить время и силы, но… Поттер. Ему нечего предложить молодому любовнику, однако он может по крайней мере не ухудшать свою ситуацию. В отражении за плечом монотонно и утомительно потеет маггл. — Хорошо, — перебивает Снейп. — Что необходимо, чтобы начать? У него всегда с собой наличные деньги, и он идет в ближайший магазин, чтобы купить маггловскую спортивную форму и обувь. Когда Северус переодевается, примеряя черную трикотажную кофту с длинными рукавами, он видит себя в зеркале примерочной — и поспешно отворачивается. У Дэйва нет других клиентов до трех, и бывший профессор решает использовать свое вынужденно свободное время по максимуму, попросив о консультации прямо сегодня и объяснив свой ненормированный рабочий график. Маггл говорит, что они должны будут обсудить его здоровье, образ жизни и питание, а Снейп уже наобсуждался этих тем с Поппи так, что тошно. Нет, Северус раньше не занимался спортом. Нет, у него нет никаких серьезных заболеваний, о которых разрешено знать магглу, но у него иногда ноют колени. Нет, его работа не связана с сильными физическими нагрузками, если не учитывать перетаскивание котлов, о которых не следует знать магглу. Дэйв замолкает, услышав о его типичном меню на день, и Снейп морально готовит себя к очередной проповеди. — И все? — осторожно спрашивает тот. — И вы нормально себя чувствуете, не испытываете голод, слабость, головокружение? Северус крайне редко испытывает голод, а для всего остального есть восстанавливающее зелье. Он молча пожимает плечами. — Дружище, — говорит Дэйв, отбрасывая вежливость, и на мгновение Снейп вновь чувствует себя проблемным подростком. — Ты не можешь набрать вес, потому что ты голодаешь. Ты высокий, а ешь хуже Эммы. В Эмме полтора метра роста, она женщина, и она сейчас худеет. Он просто забывает поесть. У него много обязанностей, он зачастую часами не может отойти от котлов, а есть в лаборатории — это кощунство, на которое Северус способен совсем в крайних случаях. — Чтобы набрать вес, нужно тратить энергии меньше, чем получаешь. Я не знаю, как с таким питанием ты вообще еще в больницу не загремел. Раньше он завтракал, обедал и ужинал в Большом зале, а теперь… как получится. — Что ты сегодня ел? — Чай, пару сконов, — отвечает Снейп и кривится. Поппи предупреждала его. Дэйв вздыхает: — Если сейчас будешь тренироваться, то упадешь в обморок. Как насчет того, чтобы сегодня поесть как следует, а завтра не забыть про завтрак и вернуться, чтобы продолжить? Ты найдешь время завтра? Начнем с чего-нибудь легкого, а дальше посмотрим. Снейп хмуро кивает и встает. Он не переодевается обратно, просто накидывает сверху пальто и раздраженно чеканит шаг к своей лондонской конуре, но его заносит на первом же повороте, и Северусу приходится немного постоять, оперевшись на стену, чтобы прийти в себя. Он сам превратил себя в ходячий немощный скелет. Давным-давно он пытался заменить сон бодрящей настойкой, за что поплатился, теперь же он снова слишком сильно положился на зелья. Невозможно наступать на одни и те же грабли вечно: самое время сделать выводы. Умом Северус понимает связь между питанием и весом, но для него это — как травология для Поттера. Кому-то легко даются все науки, а Поттер должен весь день сидеть в библиотеке, чтобы осилить несколько заданий. Кому-то естественно сходить поесть и отдохнуть, а Северус забывает, увлекшись, и ему требуется осознанное усилие, чтобы не пропустить прием пищи. Ему придется приложить это усилие, чтобы перестать пугать своим видом Поппи, миссис Йейтс и Поттера — хотя, когда гриффиндорец снимает очки, он слеп как котенок. Но он же чувствует его выпирающие ребра, когда они раздеты, он не может не знать. На собственный взгляд, Снейп всегда был уродом, и от веса ничего не изменилось. Как раньше, так и сейчас — смотреть на себя в зеркало не хочется, но ему необходимо как минимум убрать свою зависимость от восстанавливающего. Больше никаких зелий без одобрения Поппи. Медиведьма всегда была права. Он добьется для нее огромного отпуска: сама пуффендуйка никогда ни о чем не попросит, но что это за дурацкая манера — приносить себя в жертву, когда все остальные расслабляются? Он должен меньше нервничать, больше есть и спать: Северус сделает все, что Поппи ему когда-либо рекомендовала. Снейп не голоден, но он заходит в какое-то кафе по пути и заказывает и первое, и второе, и блюдо дня, и потом проводит полтора часа, пытаясь затолкать это в себя под косые взгляды обслуживающего персонала. Когда он наконец доходит до квартиры, то падает на продавленную софу и проваливается в тяжелый сытый сон. В Хогсмиде малфоевский домовик больше не караулит под дверью, и Северус с облегчением возвращается в лаборатории. Вспомнив про еду, он морщится и просит эльфа из Хогвартса подать ему ужин на чердак, бездарно растрачивая еще один час, чтобы запихнуть в себя куриный бульон и чересчур щедрое количество рыбы с картофелем. Когда домовик появляется снова, Северус с обреченностью осужденного соглашается на все будущие завтраки, обеды и ужины, в то время как сердобольное существо пытается разбить себе лоб от счастья, кланяясь и заливая пол слезами. Они все с ума посходили, не настолько оголодавшим он выглядит. Поутру на столе чердака его ждут несколько тарелок и чашка чая. Аппетита все еще нет, но Северус и не надеялся: он механически расправляется с завтраком, проверяет зелья и активирует портключ в Лондон. Он только на еду тратит несколько часов, а путешествие в столицу и тренировка — еще куча выкинутого в мусор времени, и в этой глупой ситуации только Дэйв выглядит довольным, услышав отчет про питание — совсем как Хагрид, умиляющийся своим смертельно опасным тварям. Еще большая глупость — крутить педали никуда не едущего велосипеда. Столько усилий впустую — Поттер бы оценил. У Северуса не было и обычного велосипеда в детстве. Из всех соседских мальчишек похожая по убожеству семья была только у одного, и, когда им было лет десять, они поклялись убить своих отцов. Снейпу интересно, решился ли тот. Тобиас Снейп — везучий гад, который отбросил коньки раньше, чем Северус выпустился из Хогвартса, потому что Снейп всегда сдерживал свои обещания. Северус повторяет за Дэйвом разминку, потом без пререканий поднимает гантели и штангу, и тот замечает: — Дружище, ты сильнее, чем кажешься, и это чудо, учитывая, как ты питаешься. Северус не имеет представления, чего стоит сам, без помощи зелий. Возможно, он бы и котел не смог поднять. В итоге Снейп выходит из зала выжатым, но на удивление спокойным. Он высушивает одежду в туалете — никакой общей душевой — надевает пальто и идет к себе в квартиру, чтобы немного отдохнуть и вернуться в Хогсмид. Дэйв сказал, что завтра все будет болеть, и Северус давит в себе желание сварить что-нибудь для мышц, ведь вся идея — совсем перестать зависеть от зелий. Ему придется вернуться через пару дней, когда маггл снова работает, а в перерыве ему нужно будет много есть. Проблема в том, насколько это долго и зубодробительно скучно. Может поэтому студенты и его бывшие коллеги все никак не могли заткнуться во время приемов пищи: а что еще делать, если читать за обеденным столом — риск заляпать книги? Миссис Йейтс ловит его в коридоре, предлагая попить чай с имбирным печеньем, но Снейп так устал, что ему интересны только постель с одеялом. Он благодарит ее за то, что она передала ему брошюру, и маггла выглядит чуть счастливее. — У меня не так часто получается сделать что-то полезное. Заходите на чай в другой раз, Сэмюэль. Северус тоже хочет сделать что-то полезное, только в последнее время не получается ни мазь усовершенствовать, ни успокоительное, ни формулы от ожогов и укусов. Когда Нарцисса все же доберется до него — у Снейпа нет сомнений, что это рано или поздно произойдет — он потребует у нее полный доступ ко всем библиотекам в ее распоряжении. А пока можно использовать самое слабое звено семьи — ее недальновидного сына, который, судя по всему, ему очень благодарен. Возможно, у Поттера тоже есть доступ к блэковской библиотеке. Разве не он наследник дома на Гриммо? А что насчет библиотеки Поттеров? Национальный герой ждет у двери его комнат, и выглядит он замученным: даже на улыбку сил не хватает. Северус сам устал, и он даже рад, что в таком состоянии гриффиндорец скорее всего и не подумает о близости. Просить его сейчас о доступе к книгам тоже кажется неуместным — потом. — Пообедайте со мной, — говорит Снейп и зовет домовика. Он чувствует себя немного лучше от еды, и Поттеру, возможно, это тоже поможет. Гриффиндорец благодарит его, но без энтузиазма возит вилкой по тарелке. Северусу нужно съесть обед любой ценой, и он не позволяет кислой поттеровской мине остановить его. — Травология — просто жесть, — наконец говорит тот. — Ученичество всегда сложно. Не думайте, что я не сидел ночами в библиотеке. — Вы проходили ученичество у профессора Слизнорта? Снейп качает головой: — В мире есть и другие зельевары, мистер Поттер. Хотя я был в его Клубе Слизней вместе с Лили Эванс, я быстро понял, что Гораций всегда предпочитает теорию. Сам же я практик, и стать мастером зелий я хотел под началом другого практика. Так я попал в круги темных магов и в конце концов присоединился к Темному Лорду. — Спасибо, что помогли мне с вопросами от профессора Спраут. Я действительно пропустил много из шестого и седьмого курсов, поэтому совсем не понимал, о чем шла речь в ее заданиях. Северус кивает и методически режет стейк на маленькие кусочки, мысленно уговаривая себя съесть еще немного. — Вы бы приняли меня в ученики? — спрашивает Поттер. — Вместо профессора Спраут. Вилка и нож взвизгивают от контакта с тарелкой. — Я предпочел бы Аваду, — честно отвечает Снейп и поднимает глаза на Поттера. Тот выглядит невероятно усталым, и Северус не знает, как его утешить. Если тот не справляется в травологией, зельеварение он вовсе не потянет. — Подумайте, мистер Поттер. Вы хотите, чтобы мы вновь стали только профессором и учеником? Спать друг с другом — целиком и полностью идея Поттера, и тот устало качает головой: — Я просто не знаю, что делать. — Вы идете не по порядку. Обуздайте свою гордость, объяснитесь с Помоной, признайтесь, что вы много лет списывали у мисс Грейнджер, перечитайте школьный курс, и уже тогда приступайте к справочникам и учебникам повышенной сложности. Зельевару в очередной раз режет ухо то, что они все еще общаются на «вы». Как глупо и непоследовательно, а ведь когда-то Поттер просил разрешения называть Снейпа Северусом и быть названным Гарри в ответ. Правда, в тот момент зельевар был уверен, что никогда не согласится ни на какие близкие отношения с бывшим студентом — как все в корне изменилось. Поттер медленно кивает, задумчиво отправляя в рот кусок стейка, и горькая складка между его бровями немного разглаживается. — Когда я впервые оказался в классе зельеварения, я подумал, что вы самый умный и удивительный человек на свете. А потом вы назвали меня «новой знаменитостью», и я понял, что никогда не смогу получить высокий балл по зельям. Умеет Поттер напомнить про их разницу в возрасте. Снейп оглядывает гриффиндорца, пытаясь понять его настроение, и неловко спрашивает: — Мне извиниться? Это ничего не исправит. Что сделано, то сделано. — Нет, нет. Просто я думаю, что вы действительно любите зельеварение. Как бы блестящи вы ни были в ЗОТИ, зельеварение вы любите больше. Северус пожимает плечами, а Поттер продолжает: — Я не знаю, способен ли полюбить что-то так же сильно, как вы — зельеварение, потому что у меня даже на травологию нет сил. На днях министр Шеклболт снова спрашивал о моих профессиональных планах — будто у меня есть время что-то планировать. — Вам нравится артефакторика и строительство. Они у вас получаются без больших усилий, вы быстро улавливаете суть. — Разве это показатель? То, что легко получается. Наверное, Поттер ждет какого-то знака небес, укажущего истинный путь — как он молод и полон романтизма. — Почему нет? — спрашивает Снейп. — Например, вам без усилий даются полеты на метле. Вам же нравится выигрывать в квиддич? — Конечно. — Люди больше любят то, что получается. — И что, мне все бросить и уйти в профессиональный квиддич? — Я считаю, что вы вполне способны завершить ученичество у Помоны, раз имели неосторожность начать, а в поисках призвания стоит в первую очередь рассмотреть те сферы, которые даются вам проще всего. Если вам легко, вы успешны, если вы успешны, вам не мучительно тратить много времени на предмет, а если вы вкладываете много времени, вы становитесь еще успешнее. — Христо и Николай зовут меня в Болгарию помощником, — задумчиво сообщает Поттер. — Значит, ваша работа их устраивает. Гриффиндорцу очевидно нравится такой ответ, и он начинает веселее орудовать вилкой, а Северус, наоборот, выпускает приборы из рук. Поттер примет предложение артефактологов? — Что вы будете делать после того, как Хогвартс будет восстановлен? — интересуется Герой, даже не прожевав. Что только ни прощается красивым и страстным молодым людям. — Попробую открыть свою лабораторию. — Не вернетесь преподавать? — Лучше Авада, — бурчит Снейп, и Поттер улыбается. Это самый длинный и мирный разговор, который у него когда-либо был с Поттером, и в этом виноват только Северус. — Кто на ваш взгляд был лучшим преподавателем в Хогвартсе? — внезапно спрашивает гриффиндорец. — Макгонагалл, — не задумываясь, говорит Снейп. — Ее не радует быть директрисой, и она бы с удовольствием вернулась преподавать: Минерва обожает подростков, и не дайте ее серьезному лицу ввести вас в заблуждение. Просто она боится, что, если оставит директорское кресло, на ее место придет очередная Амбридж. — Я думаю, что лучшим был профессор Люпин… — … который однажды забыл принять Волчье зелье и чуть не загрыз вашу троицу. Конечно вы так считаете. — Вы боялись его, когда он преподавал в Хогвартсе? Северус брезгливо кривится. — Римус Люпин не выдержал бы сравнения с Темным Лордом. Я опасался, что тот забудет принять Волчье зелье — совершенно справедливо, заметьте — и я не хотел оказаться в ситуации, где мне пришлось бы убить его, чтобы защитить студентов. Гриффиндорец откладывает вилку с ножом и смотрит на него в упор. Он оскорблен? Северус не будет извиняться за то, что думал о благополучии учеников, и это благополучие лежало в том же направлении, что и его личная неприязнь. — Мистер Поттер, — раздраженно цедит Снейп, — вы хотите что-то сказать? — Могу я не уходить сейчас? — прямо спрашивает тот и накрывает руку Северуса. Сейчас вторая половина дня, и Снейпу нужно вернуться в лабораторию, но он не отказывает, он просто не понимает, как разговор пришел к этому моменту. Поттер пододвигается к нему на стуле и целует. Они не были близки столько времени, пока гриффиндорец пропадал в библиотеке, а Снейп пытался разобраться с зельями и поправить здоровье. Его молодой любовник ловко раскладывает маггловский диван, и у них хватает сил ласкать друг друга на простынях, не раздеваясь — потом Поттер использует очищающее и довольно отрубается, а Северус остается смотреть на его усталое, но спокойное лицо, и постепенно к нему тоже подкрадывается сон. Засыпать с Поттером странно и неудобно, но просыпаться с ним — невероятно. Поттер по-хозяйски сгребает его в объятья, закидывает на него ногу, и это самое комфортное ощущение за многие годы жизни Северуса. Гриффиндорский шершавый подбородок трется о его рубашку, и, когда гриффиндорец чувствует, что его «подушка» начинает шевелиться, он разлепляет глаза, довольно хмыкает и трется пахом о его ногу. — Можно сегодня остаться на ночь? — бормочет тот. На улице уже темно — они проспали, наверное, часов шесть. — Мне нужно в лабораторию, — хрипло отвечает Снейп. — Черт. — Завтра? — Дедлайн у Спраут, опять до упора в библиотеке. Послезавтра? — Послезавтра. Когда Поттер уходит, он уносит с собой дубликат ключа и совершенно бесстыжую улыбку.