***
Первая годовщина Финальной битвы: Гарри Поттер Они сбегают в строительный шатер. Джордж выпил больше, чем Гарри, но он умеет пить, поэтому торжественно и твердо стоит на ногах каждый тост, а Гарри уже не встает и надеется на завтрашнее антипохмельное. Джордж говорит тосты так, будто Фред рядом, и, возможно, в каком-то смысле это и так. — Когда мы с Фредом были на пятом курсе, — рыжий криво ухмыляется, — он решил, что Снейп — заколдованная вейла, и только поцелуй снимет проклятье. Мы так сделали помаду «Поцелуй любви»: целуешь кого-то, и на человека накладываются легкие чары гламура. Кожу сделать ровнее, зубы отбелить, румянец добавить, глаза чтоб сияли, волосы тоже — по мелочи. Жаль, что так и не испытали на Снейпе. — Снейп и так нормально выглядит, — возражает Гарри и допивает свой стакан до дна. — Он носатый и сальноволосый! — Волосы такие из-за зелий, они не сальные, когда он не стоит за котлом. И нос нормальный, — Гарри упрямо трясет головой. Он знает, что Джордж продолжает шутить, потому что почувствовал его реакцию, но не может промолчать или притвориться. — Нет никакого проклятья, и с носом все в порядке, — убежденно твердит Гарри. — За истинно гриффиндорскую слепоту! — Джордж встает и поднимает очередной тост.***
Поттер отвратительно спал ночью и теперь пугает синяками под глазами весь стол для важных гостей. Восстанавливающее не поможет убрать бледность его лица, но медиведьма не оставляет попыток влить в гриффиндорца зелье. Пока директриса произносит очередной тост, Северус забирает из рук скучающей Поппи газету и проглядывает заголовки. О нем уже, слава Мерлину, не пишут, зато охотно строчат про планы Министерства и очень много про золотого национального Героя: тот собирается стать новым директором Хогвартса, крутит романы сразу с несколькими ведьмами со стройки, но при этом смертельно болен — даже его фотографии из приемной Св. Мунго приложили. После официальной части его с Поттером начинают сторониться. Они оба скучные по меркам журналистов: гриффиндорец выступил с пространной речью о том, что для восстановления магосообщества требуются усилия каждого мага, и ловко добавлял эту идею во все комментарии, которые у него запрашивали писаки, будь то вопросы про личную жизнь или его планы на будущее. Снейп же публично настаивал, что стигматизация слизеринцев является преступлением, увеличивающим раскол в обществе, что Петтигрю был гриффиндорцем, а сам бывший шпион — слизеринец, как и спасшая Героя Нарцисса Малфой, как и намеренно «не узнавший» Поттера Драко Малфой, как и участвовавшие в битве за Хогвартс Гораций Слизнорт и Дафна Гринграсс, как и слизеринцы-жители Хогсмида, которые пришли на помощь школе, когда это было необходимо. У Северуса есть список имен, и он не дошел и до половины, когда внимание прессы к нему иссякло: этим сволочам интересна только грязь. Минерва поставила очень жесткие условия допуска журналистов в Хогвартс, и те не осмеливаются задавать чересчур провокационные вопросы, но по хищным лицам видно, что они жаждут расспросить его о тех слухах. Если бы только в прошлом году Поттер не начал публично бредить про великую любовь Северуса к Лили, а их разборки не были подслушаны Скитер, «ославившей» Снейпа на весь магомир… После его выступления полетят гневные письма или даже вопиллеры от тех, чьи близкие стали жертвами Темного Лорда и Пожирателей, однако чужие совы не сумеют его найти. С другой стороны, некоторые воинственно настроенные маги могут явиться лично, и тогда это станет проблемой, но Снейп больше не немощен, его магия сильна и послушна — он справится, а для остального есть новая улучшенная формула улучшенной формулы успокоительного, над которой Северус работал немало вечеров. Торжество заканчивается в четыре часа, домовики убирают столы, а строители, со вздохом приняв отрезвляющее, возвращаются к сияющим камням школы. Национальный Герой исчезает в компании неестественно веселого близнеца Уизли и нескольких бутылок, в то время как сам Северус, чинно пивший чай с медиведьмой, отправляется доваривать Лунное зелье и ждать девяти, когда гриффиндорец придет в его обитель. К Мерлину этот день. Все, кто участвовал в битве за Хогвартс, тщетно натягивают улыбки для фотографий, а остальные, лишь наслышанные о том дне, выглядят омерзительно жизнерадостными в сравнении. На днях Поппи просила у Снейпа огромное количество стандартного успокаивающего зелья — медиведьма лучше всех знает, как маги «счастливы» отпраздновать эту дату. Защитные чары снейповских комнат дают знать, что кое-кто пришел без опоздания, и через минуту хмельной и ласковый Поттер объявляется на его чердаке. Пока Северус подготавливает зелье, гриффиндорец делает несколько попыток поцеловать его внушительный нос, а потом опрокидывает в себя содержимое флакона и ловко стаскивает с них обоих штаны. Северус не пытается его остановить: зачастую он догоняет энтузиазм любовника уже в процессе, но в этот раз навязчивые мысли окончательно душат его либидо, и он не может достичь оргазма, как бы сильно ни помогал себе рукой. Хотя бы у Поттера нет такой проблемы: тот получил удовольствие и распластался по спине слизеринца, лениво целуя плечо. Близость Поттера заменяет Снейпу разрядку, и крепко затянутый узел в груди немного ослабевает. Хорошо, что этот день подошел к концу: Северус выползает из-под любовника в менее подавленном настроении. — Все в порядке? — шепчет Поттер, заставляя Снейпа повести плечом — щекотно. Гриффиндорец целует его шею, гладит спину и бок, а потом снова начинает настойчиво прижиматься пахом. — Не сегодня, — с едва заметной усталой улыбкой говорит Северус. — Тяжелый день. Если Поттеру не отказать, тот до предела вымотает и себя, и любовника, потом вырубится, а Северусу придется с кряхтением спускаться в лабораторию за мазями для коленей и задницы, потому что поутру дискомфорт не проходит. Хотя, надо признаться, во время их ласк зельевар мало что замечает, и по большому счету ему не на что жаловаться. Надо поставить мази на чердачные стеллажи. — Ты уверен? — Поттер явно пытается соблазнить его на большее. Северусу льстит такое внимание. — Точно? Вместо ответа Снейп отворачивается и удобнее устраивается на подушке, а гриффиндорец прилепляется к его спине, обнимая. — Ты не против, если сегодня будет моя очередь пить зелье сна без сновидений? — спрашивает тот. — В последнее время нормально сплю, только когда я настолько устал, что голова отключается. Иногда пью с болгарами, но даже огневиски перестал помогать. Северус сам хотел предложить, но что-то в том, как подвыпивший Поттер просит об этом, заставляет его напрячься. Его любовник отключается после нескольких оргазмов подряд, но раньше он не был таким… сластолюбивым. — А секс помогает? — спрашивает он. — Хочешь помочь мне заснуть другим способом? — смеется Поттер. — Люблю этот способ. Северус садится на постели, игнорируя недовольное мычание гриффиндорца. В последнее время либидо Поттера будто с цепи сорвалось, и сам зельевар заметил за собой несвойственный подъем желания — это началось после известий об Андромеде. Может ли быть, что они оба используют секс, чтобы отвлечься от проблем? Разве их постельные ласки не стали больше походить на животные случки вместо настоящей близости? Северус холодеет внутри. Если он что-то и понимает в жизни, так это то, что если есть проблемы в одной сфере, нужно искать решения там же. Для больных коленей есть физкультура, которая работает лучше, чем мази Поппи. Для ядов есть противоядия. Для заклятий есть контр-заклятья, для проклятых артефактов существуют ритуалы, и конечно нельзя использовать секс как анальгетик для души — что они делают? Из-за собственных больных амбиций на руке клеймо, здоровье только начинает восстанавливаться, и в относительно молодом для магов возрасте тридцати восьми лет у Северуса уже седина в висках. Прожив долгие одинокие годы, игнорируя интимную сферу жизни, он не может позволить себе обезобразить и ее тоже. Снейп не испортит для себя секс, едва познав его. А Поттер… тот вряд ли понимает, что они натворили. Наверняка в его представлении хороший секс — это когда все кончили, а плохой секс у него был лишь раз — сейчас — и то вряд ли подвыпивший гриффиндорец заметил. Герой трется шершавой щекой о его бедро и делает попытку сдвинуть мешающее одеяло, но Северус вцепляется нервными пальцами, не позволив сдвинуть ткань ни на дюйм. — Поттер, — говорит он. — Гарри, — выдыхает гриффиндорец и двигается выше, прикусывая кожу на снейповском боку. — Гарри, достаточно. Поттер издает недовольный стон и роняет голову на диван: — И как мне теперь спать, когда ты так близко? Дело не в том, что гриффиндорец сгорает от страсти, а в том, что он не может заснуть, что он не может почувствовать спокойствие хотя бы на мгновение. О, Мерлин, как тяжела эта мысль — будто, наслаждаясь чьим-то теплом, Северус не заметил чужую температуру под сорок. — У меня есть улучшенная формула успокаивающего зелья, — говорит он и магией подзывает к себе флакон со стеллажа. — Хватит одного маленького глотка. — Зачем мне зелья, когда есть зельевар? — хмыкает Поттер, нежно оглаживая его бок. Снейп был так доволен большей близостью, что закрыл глаза на возможную причину, но теперь, когда куски пазла складываются в неприглядную картину, ему становится мерзко от самого себя. Слова вырываются сами: — Я не буду спать с тобой. Эта фраза — или даже тон, с которым он ее произносит, — сразу выдергивает гриффиндорца из марева возбуждения, и тот обеспокоенно садится на постели. — Я сделал что-то не то? Что случилось? — спрашивает Поттер, поправляя очки. Они оба потеряли рассудок, и это произошло не в тот момент, когда они впервые оказались на одной простыне. — Секс не решает проблем, — твердо заявляет Снейп. — Я… знаю? При чем здесь это? — При том, — с усилием говорит он, — что с того момента, как мы узнали про болезнь Андромеды, секс превратился в попытку отвлечься от всего, что происходит. — Происходит охренеть сколько всего, — растерянно пожимает плечами Поттер. — Твоя постель — единственное, что меня радует в последнее время. Мне кажется, это здорово, иначе все было бы совсем мрачно. Значит, гриффиндорец в курсе, и сознательно превратил секс в свою личную смесь успокоительного со снотворным… в то время как Северус рассматривал постель как чуть ли не единственный способ выразить влечение и привязанность. Люциус любит говорить, что у Северуса первыми в комнату входят амбиции, а только потом его нос, но еще первее в комнату заходит его гордость, и слова любовника бьют прямо по ней. Поверить невозможно: недавно он думал, что когда Поттер уйдет от него, ему придется найти возможность продолжать спать с ним. Проснувшееся самолюбие мстит болью в груди за то, что Северус был слишком занят, подставляя зад, чтобы быть рациональным. — Моя постель включает меня, мистер Поттер, — цедит Снейп. — Я отказываюсь принимать участие в притворстве, что все нормально. Они впервые переспали, потому что, как казалось Северусу, оба были отчаянно влюблены, были настроены друг на друга, и любая мысль улавливалась без слов: Поттер ни о чем не спрашивал и просто был рядом, конечно он понимал многое. Теперь же они будто говорят на разных языках, и Северус уже не может догадаться, о чем думает гриффиндорец. Ему настолько мучительно открыться другому человеку, что это похоже на гражданскую войну с собой, а Поттер в это время пытался забыться? Снейп знал, что молодежь несерьезна, но доказательства все равно оскорбляют его. Обида — симптом бессилия, признак того, что человеку нечем ответить, и слабый и убогий бывший профессор зельеварения не говорит и слова больше: он не признается, как глубоко задет. Ничего не изменилось, ведь его всегда можно использовать, как соблагоизволится золотому гриффиндорскому величеству, и Северус до последнего будет думать о здоровье и комфорте Героя. Минерва пригласила его быть символом Слизерина, но слизеринец из него никудышный: ему дорога в Пуффендуй, к безотказной Поппи, закованной в бессчетное количество Непреложных Обетов. — Что это значит? — неверяще спрашивает его бессердечный любовник. — Со мной никогда ничего не было нормально. Ты знал, что мне не везет на обязательства. Мне казалось, что мы поняли друг друга, что мы оба живем в ненормальных условиях и пытаемся выкрутиться так, чтобы все было не так плохо. Все изменилось из-за Андромеды? Северус не смог сказать вслух, насколько ему дорог Поттер, а теперь, услышав, что они все это время «выкручивались», у него перехватывает дыхание. Ему нечего ответить гриффиндорцу, и зельевар когда-нибудь посмеется над собой: он, как наивный пуффендуец, все еще не хочет делать любовнику больнее и смотреть, насколько тот замучен. — Ты переломишься от всего, что на тебя легло, ты уже спать не можешь, — с трудом выдавливает он. — Думаешь, дальше тебе станет легче? Чем бы ты не пытался… отвлечься, это не поможет. — Я и раньше плохо спал! Ты знаешь про мои кошмары, у тебя самого такие же. — Секс не избавит от них. И он не избавит тебя от юного Люпина. — При чем здесь секс? Северус и так сказал слишком много. Разве он может обвинять гриффиндорца в том, что тот пытается найти утешение, где возможно? Они ничего друг другу не обещали. — И я не хочу избавляться от Тедди… Если что, я не прошу тебя помогать мне с ним: это тебя совсем не затронет. Я же всегда выкручиваюсь, — слабым голосом добавляет Поттер. Снова это слово. — Правда так думаешь? — цедит Снейп. — Раскрой глаза! Они растеряли взаимопонимание, которое между ними было — а было ли оно когда-либо? Бессильная злоба накрывает бывшего шпиона с головой, и единственное, что он может сделать, чтобы не начать повышать голос, обвиняя гриффиндорца в бесчувствии, непрошибаемой глупости и полнейшем отрицании действительности, это попросить любовника пойти спать к себе. — Уходи, — говорит он сквозь зубы. — Или я перестану выбирать выражения. Поттер молча подзывает свою одежду и обувь, закинутые в угол, набрасывает все на себя и уходит с чердака, пошатываясь. Успокоительное зелье остается в снейповской руке, а антипохмельное он хотел сварить утром, но сейчас он мстительно решает, что если гриффиндорцу нравится страдать, использовать людей и делать вид, что все хорошо, то он не посмеет мешать. Мысли о Поттере мечутся от уязвленных до гневных и обеспокоенных, и это невыносимо, поэтому Северус принимает одну каплю успокоительного, чтобы заснуть. Он закрывает глаза и видит: они с зеленоглазым гриффиндорцем в Визжащей хижине, Снейп на коленях, его штаны отброшены в сторону, а Поттер просто приспустил свои маггловские джинсы и дышит так тяжело, что Северус точно знает, насколько тот близко к оргазму. Герой кончает, но даже не пытается убедиться в том, что его любовник получил удовольствие: он вжикает ширинкой и спешит на выход, к крестнику, который, как Северус точно знает, играет где-то неподалеку под присмотром домовиков. Пока зельевар разочарованно разминает ноги и выворачивает штанины брюк, перед глазами мелькает чешуя, и огромная ядовитая тварь, появившаяся из ниоткуда, разрывает его горло. Она ползет в сторону двери, явно планируя убить всех на своем пути, сожрать Поттера, Тедди Люпина и домашних эльфов, а парализованный Северус не в силах даже поднять палочку. Одной капли успокоительного недостаточно, но по крайней мере Снейп не испытывает животный ужас, как обычно происходит, когда ему снится Нагайна. Зельевар открывает глаза посреди ночи с самым мерзким ощущением, и, не сумев вернуться ко сну, идет в лабораторию варить антипохмельное, которое передает Герою рано утром через домовика. В ответ он не получает записку, в его лаборатории не мелькает благодарный серебристый олень, но другой смутно знакомый патронус-койот прыгает на стол рядом с котлами. «Спасибо за антипохмельное,» — говорит тот голосом рыжего Уизли, и Северус кривится: Поттер наплевал на его труды и отдал флакон? Утихший было гнев вновь разгорается в груди. Если Снейп пытался показать чувства через секс, то заботу он показывал через зелья, и за одни сутки Поттер прошелся грязными ботинками по всему. На душе так тошно, что Северус хочет забиться в свою лондонскую конуру и проспать там полвека, но вместо этого он нажимает на портключ и идет к Дэйву. Он не был в зале чуть меньше недели — большая пауза по сравнению с его привычным расписанием, и тренер с беспокойством оглядывает его с головы до ног. — Что-то случилось? — Все как обычно, — сквозь зубы цедит Снейп. — Дружище, ты ел сегодня? Он не притронулся к еде, оставленной домовиком, поторапливая того передать Поттеру зелье. Северус качает головой. — Дай мне час, если, конечно, у тебя будет время. — Сегодня я тренируюсь сам, без клиентов, — отвечает Дэйв, продолжая критически на него смотреть. — А. Конечно. Прошу прощения. Северус морщится: он забыл, что у людей бывают выходные. — Знаешь что, дружище? Почему бы нам с тобой не сходить к старушке Бетти? Маггл просит его подождать, а после ведет Снейпа через узкие улицы к забегаловке «Ужин у Бетти», заказывает несколько тарелок и внезапно ставит перед зельеваром бокал пива, на который тот заторможенно пялится. — Что с тобой случилось? Ты сбиваешься с ритма тренировок, возвращаешься с синяками под глазами, и я без весов вижу, что ты похудел. Поппи бы сказала что-то похожее. Северус хочет ответить, что его жизнь — сточная канава, в которой он обречен сдохнуть, что он ненавидит второе мая, что он оскорблен тем, как Поттер относится к нему, к сексу с ним и его зельям, что ему все равно жаль гриффиндорца, и что он снова чувствует себя полнейшим идиотом. — Недавно была тяжелая дата, — наконец выдавливает из себя Снейп. — Вдобавок я продал дом отца… И я не могу смотреть, как… один человек… не справляется с обязанностями, которые взял на себя. В компании Дэйва Северус остро чувствует каждый год, на который маггл его старше, и который тот провел, становясь мягче и мудрее, выдержаннее, как коньяк. Снейп редко ощущает себя настолько убогим в сравнении, и к горлу подступают слезы. Омерзительно. Что за мерзкая неделя. — Моя жена всегда знает, как поддержать. Если хочешь, мы можем пригласить ее, и она точно поможет. Северус настолько хреново себя чувствует, что пожимает плечами, и Дэйв отходит к барной стойке, чтобы взяться за трубку роторного телефона. Аппетит отсутствует, но Снейп знает, что ему будет хуже, если он не поест — он механически орудует вилкой, опустив голову и бездумно скучая по временам, когда его волосы были длиннее и могли закрыть лицо. Жена Дэйва оказывается активной крашеной шатенкой в очках. Он слабо пожимает ей руку, когда она представляется — Дебби. Дебби и Дэйв. Сам факт, что она пришла выслушать клиента ее мужа, когда Дэйв позвонил, многое говорит об их семье, и на душе у Снейпа поднимается зависть пополам с отчаянной тоской. — Что у тебя случилось, дорогуша? — спрашивает она, и Дэйв торопится поставить перед ней бокал пива. Говорить о себе невыносимо, поэтому Северус в общих чертах рассказывает про ситуацию Поттера, и маггла хмурится: — Если у него нет денег, то это большая проблема. Дети — это дорого. — У него есть деньги, — качает головой Снейп, — но ему восемнадцать, и он сирота. — Ох, — выдыхает Дэйв. — Это большая ответственность, — кивает Дебби. — Только ты тут при чем, мой хороший? На тебе лица нет. У паренька есть средства, и он не пропадет. — Он важен для меня! — вымучивает из себя Снейп и чувствует очередную волну подступающих слез, которую задавить тяжелее. — Он не справляется. — Не справляется как? — спрашивает Дебби. — Как я понимаю, ребенок все еще с родственницей. Поттер не может спать и трахается до тех пор, пока не отключится. Ему снятся кошмары. Он пытается отказаться от какой-то части ответственности, но на него наваливают еще больше, и Северус чувствует: скоро тот окончательно сломается, и разве его собственная уязвленная гордость сравнится с этим? Секс не так уж важен, ровно как и то, что Поттер отказался от его зелья. По сравнению с Поттером весь Снейп ничего не стоит. — Его родители умерли, он рос с родственниками, которые держали его в чулане под лестницей, потом… — как Северусу сказать об этом? — Потом он попал в культ, в котором до этого оказался я. Его чуть не убили, мы связались с полицией, и нас вытащили, — пусть будет так. — У нас до сих пор кошмары и видения о всем, что произошло. Дэйв выглядит шокированным, но Северус уверен, что тот начал догадываться о чем-то подобном, когда увидел его шрамы на шее. — ПТСР, — кивает Дебби. — Это серьезно. — Дружище, вам повезло, что вы смогли это пережить. Когда ты пришел в зал, ты был больше похож на ходячий скелет. Тебе сейчас лучше? — Я не знаю, — говорит Северус. Сейчас ему плохо, но как-то по-другому. — Вы ходили с этим к психиатру? С этим просто так не справиться, — добавляет маггла. — Он и не справляется, — в голосе Снейпа слышна горечь. — На него навалилась учеба, работа, все хотят от него сотрудничества, еще он ищет жилье, потому что сейчас он живет на стройке, и это не место для ребенка. Думаю, он пытается использовать секс как способ на время забыть про происходящее, но так же… — Северус прерывается и делает попытку взять себя в руки, однако слова сами вырываются из него. — Ненормально. Но он не может заснуть. Он иногда просыпается по ночам и молча глотает воздух, будто рыба, и я знаю, что это кошмары: у меня такие же. А от успокоительного он чувствует себя как зомби, и он не хочет его пить. Что я могу сделать, если он говорит, что выкрутится? — Ты в курсе многих подробностей жизни своего знакомого, — замечает Дебби, и Северус кривится. Плохой из него бывший шпион. — Я знаю это выражение лица: мой кузен Бенни живет в Сохо. Надо признать, Снейп не слишком хорошо соображает в последнее время. — Я не знаю, что это значит, — говорит он. Дэйв добродушно качает головой: — Даже я знаю про Сохо, а я женат уже тридцать лет. — И давно вы встречаетесь с этим парнишкой? Конечно они все поняли. Снейп теряет последнее представление о том, как он оказался в этом разговоре, и куда он идет, но он цепляется за этих магглов как за тончайшую из спасительных соломинок. — С января. — Совсем недолго. Ты его любишь? Северус закрывает лицо руками и издает горестный стон. — Оооо… — тянет Дэйв. — Ты много говоришь о нем и молчишь о себе, — говорит Дебби. — Я хоть и не специалист, но я много лет работаю с людьми и прекрасно вижу, когда кто-то уходит от прямых ответов. Тебе плохо из-за того, что он притворяется, что все в порядке? — Он ничего не сделает, пока будет притворяться, — говорит Северус. — А ты? Тебе плохо от этого? — Конечно мне плохо! — взрывается Снейп. — Всем остальным плевать, они вытянут из него все соки, его просто сожрут, а кости выкинут! — Ты все время говоришь о нем, будто твои собственные чувства не важны, — замечает Дебби. Северус не имеет представления, чего она добивается. — Мои чувства ничего не изменят. — Ты только что сказал, что ничего не будет сделано, пока ты притворяешься. Судя по всему, жизнь у тебя была не слаще, чем у твоего парнишки. Это у тебя шрамы на шее, не так ли? Дэйв мне рассказывал. Северус чувствует щекочущее ощущение на щеке, и, коснувшись, видит влагу на своих пальцах. Этого еще не хватало. Он ничего не может сказать — предательское тело не выдерживает и дает течь, треснув от давления. В последний раз Северус плакал, когда истекал кровью в Визжащей хижине и готовился встретить смерть как загнанный в угол беглец, завершивший свое преступное дело. Дэйв протягивает ему салфетку и пересаживается так, чтобы его широкая спина отгораживала Снейпа от остальных столов. Когда Северус был студентом Хогвартса, он заслужил прозвище «Нюниус» от псины Блэка, а сейчас магглы смотрят на него так, будто в этом нет ничего предрассудительного. Северус очень, очень устал, и он едва чувствует свое тело. Он извиняется перед Дэйвом и Дебби, настаивает на том, чтобы заплатить за их столик, а на обратном пути, проходя мимо Трех метел, он видит дымящего болгарина в компании помятого, опухшего, явно похмельного Поттера. Северус замечает руку на пояснице гриффиндорца, Поттер ловит его взгляд и резко отстраняется от артефактолога. Зельевару остается только отвернуться. Плевать. Если секс — то, что нужно Герою, то пусть делает, что хочет. Пусть хоть всю болгарскую делегацию артефактологов перетрахает, если думает, что это поможет ему почувствовать себя лучше. Северус знает, что этот рецепт не сработает. Если подумать, то рано или поздно Поттер должен был тронуться умом, и хорошо еще, что тот не запил или не подсел на маггловские наркотики. Он также мог разнести к Мерлиновой матери стройку Хогвартса своими магическими выплесками, но то, что могло бы быть хуже, совсем не делает ситуацию терпимее. Северус подготавливает очередную порцию нового зелья от европейских колдомедиков и, катая в голове едкие мысли, ждет Поттера, но тот не приходит ни в девять, ни полдесятого. Трясущимися руками бывший шпион пытается создать патронуса, и со второй попытки у него даже получается: «Мистер Поттер, ваше зелье должно быть принято в девять ровно, и вы уже опоздали». Через десять минут он посылает еще одну нервную серебристую лань: «Мистер Поттер, зелье необходимо принимать по расписанию, если вы не хотите оказаться в лазарете». Разрываясь между паникой и гневом, Северус требует от домовика найти Поттера срочно, во что бы то ни стало, а через ужасные полчаса без новостей к нему приносится патронус Поппи: «Северус, Гарри плохо,» — и зельевар спешит к медиведьме. Самоуверенный гриффиндорец, которые не ценит чужие жертвы, довыкручивался. К стене лазарета привалился пьяный болгарин, распускавший руки рядом с Поттером. Снейп злобно зыркает на него, и великовозрастный артефактолог виновато съеживается. — Пропустил? — сразу спрашивает Поппи. — Он пропустил время? Северус кивает, подходит к бесчувственному Поттеру, от которого разит алкоголем, и передает флакон Поппи, чтобы та добавила золотую гриффиндорскую кровь в зелье и влила состав в гриффиндорца. — Десять двадцать, — говорит Снейп. Через пару мучительно долгих мгновений Поттер продирает глаза и с недоумением оглядывается. — Вы были близки к коме, мистер Поттер. Если вы собираетесь так же разбрасываться своей жизнью и здоровьем, может, вам стоило умереть от рук Темного Лорда. По крайней мере было бы не так стыдно перед семьями магов, погибших, защищая вас. — Профессор Снейп! — возмущенно восклицает Поппи. — Мальчику и так плохо! — Может нужно считаться с кем-нибудь еще, кроме «мальчика»? У тебя рабочие часы заканчиваются в шесть, и ты рада, что на ночь глядя к тебе притащили бесчувственного национального Героя из-за его же глупости? — Это экстренный случай, - возражает медиведьма. - Но я жду не дождусь, когда уеду в отпуск. Посмотрим, что с вами всеми будет. — Мистер Поттер, — с желчью произносит Снейп. — Теперь прием вашего зелья будет в десять двадцать ежедневно. Прекратить прием зелья сейчас невозможно. Надеюсь, вы не собираетесь опаздывать каждый раз, чтобы не сдвигать время дальше и заставлять меня не спать посреди ночи. — Раньше ты был не против, когда я не давал тебе спать ночью, — хрипит Поттер, и Северус застывает. — Он пьян, — успокаивающим тоном говорит Поппи и пытается погладить Снейпа по плечу. — Он не понимает, о чем говорит. — Я надеюсь, — яростно цедит Снейп, — в вас, мистер Поттер, остались хотя бы зачатки совести. Вернувшись в свои комнаты, Северус принимает целый глоток нового успокаивающего зелья, которое оставляет его со странным ощущением, будто он смотрит на себя со стороны. Зельевар засыпает, не чувствуя ничего при виде пустой половины постели, и просыпается с не менее пустой головой утром. Он механически жует завтрак, делает зелья для Поппи, ходит к шатру, а потом переносится в Лондон, чтобы заняться здоровьем. Тренировка с Дэйвом изматывает его полностью, и ему бы понравилось такое состояние, если бы он был способен на эмоции. Улучшенная формула улучшенной формулы успокоительного — то, что нужно. У Джорджа Уизли все еще не получается сделать прозрачный образ вуали, сквозь который могли бы пролетать драконы-миражи, и Северус, спокойно проведя первый час с ним и Флитвиком у рабочего стола, на втором часу заявляет, что еще немного и он заавадит их всех: формула перестала работать спустя шестнадцать часов после приема — новый рекорд для зельевара, привыкшего к конским дозам успокоительного. Они втроем идут к снейповскому шатру близ Хогвартса: сбоку есть небольшая лужайка, которой будет достаточно, чтобы на практике посмотреть на то, что получилось, и обсудить, возможно ли обойти ограничения. Уизли достает огромную белую простыню — наверняка попросил домовиков сшить несколько обычных — и заклинанием поднимает ее вверх, заставляя развеваться на ветру. Флитвик создает из нее прозрачный образ вуали, по которой прокатываются волны, и в последнюю очередь Северус запускает простенький мираж дракона, который свободно проходит через простыню, но предсказуемо сталкивается с вуалью и рассыпается на искры. Потом Снейп трансфигурирует металлический шар и запускает вуаль — тот без проблем проходит через нее, а потом угождает в простыню. Они попросту теряют время, пытаясь нарушить законы магии. Уизли вздыхает. — Материальные драконы не выглядят реалистично, — оправдывается он. — Может тогда стоит работать над реалистичностью? — ворчит Снейп и поворачивается к Флитвику. Тот выглядит разочарованным. — Иначе придется изобретать что-то, не обладающее свойствами образов и миражей. — Северус, твоя тяга к изобретению очередного Люмоса неискоренима. Я уверен, что кто-то уже думал над этой проблемой и… Снейп недовольно скрещивает руки на груди, собираясь ответить Флитвику, что иногда проще создать что-то свое, чем годами искать чужие труды, но не успевает: на периферии зрения белая ткань тяжело падает на землю, Северус поворачивается так резко, что теряет равновесие, и его сердце останавливается. Ему тридцать шесть, и он как слабый бродячий пёс, жаждущий защитить человека, который был к нему добр. Если он не исполнит Обет, он лишится магии и умрет, неспособный избежать даже самого простого заклятья. Тогда у Поттера не будет шансов. Он не может оставить мальчишку одного, и он поднимает палочку и перестает дышать, в ужасе от того, что собирается сделать. Белые одежды исчезают за краем башни, забирая с собой осколки его человечности. Ему тридцать семь, он в Визжащей хижине, и огромная змея разрывает его горло. Сначала он не чувствует боли — только темнеет в глазах, и он не может дышать. Правая рука, сжимающая шею, мокрая и горячая, а напротив него зелёные глаза — совсем как у Лили, которая не простила его. Он на шестом курсе, падающий на пол Визжащей хижины, перед ним мерзкая слюнявая пасть оборотня, и палочка выскальзывает из руки — он не может защитить себя, и кто-то дергает его за шиворот, тащит подальше от лязгающих зубов. Воротник мантии безжалостно впивается в шею, и у Северуса не хватает дыхания на крик ужаса. Ему снова восемь, отец бьёт мать, и, когда Северус виснет на его руке, отец отшвыривает его к шкафу и пинает ногой. Северус скулит от боли и на несколько мгновений молча пытается словить ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Он не может защитить ни себя, ни маму: отец убьет их обоих. Он на поляне у Хогвартса, и рыжий Уизли обеспокоенно поливает его ледяной водой из палочки. «Профессор, вы в порядке?» — слышит он, но чужой голос доносится будто издали. А похоже? «Профессор, сколько вам лет?» Ему тридцать восемь. Он лежит на земле, его сердце бешено колотится, а сбоку мелькает чей-то патронус. — Профессор, где вы сейчас находитесь? — спрашивает рыжий гриффиндорец. — В луже, — хрипит тот и делает попытку сесть. — Прекратите меня поливать, Уизли, я не розовый куст. — Не могли бы вы сейчас найти пять круглых предметов вокруг вас? — Круглых идиотов здесь больше пяти, — раздраженно шипит Снейп. — Я надеюсь, вы не вызвали Поппи. — Она уже в пути. Зельевар никогда бы не подумал, что медиведьма быстро бегает, но на его взгляд она оказывается у шатра почти мгновенно. — Северус, — выдыхает Поппи, — что ты наделал в этот раз? — Без понятия, — произносит он сквозь зубы. Может, это побочный эффект большой дозы успокоительного? Или же сам факт, что два дня назад была годовщина победы, выбил его из колеи настолько сильно? То, что это побочка, еще нужно доказать, однако Северус не имеет желания снова ставить на себе подобные опыты. Поппи бросает в него сонное заклинание, и зельевар просыпается уже в лазарете, сразу замечая рядом с койкой рыжую копну волос. — Сколько времени? — хрипит Снейп. — Прошло только полчаса, — с охотой отвечает Уизли. — Мадам Помфри отошла, чтобы поговорить с директрисой. Этого еще не хватало. — У меня тоже такое бывает, — продолжает гриффиндорец. — Неужели, - без энтузиазма отвечает Снейп. — Меня перестали пускать к камням после того случая, когда обрушилась пристройка. Я был рядом, когда это произошло, и все будто вернулось, и мне даже показалось, что под завалами виднелись рыжие волосы. Анджелине пришлось оттаскивать меня от камней, а потом мы с Гарри начистили рыльца болгарам. У Северуса нет ни малейшего желания слушать про чужие травмы: своих достаточно. — Анджелина Джонсон? Загонщица команды Гриффиндора? — спрашивает он, чтобы сменить тему. — Да. Я бы уже предложил ей выйти за меня, только мама сильно против, а я не хочу ее тревожить. Мама говорит, что у меня одни приколы в голове, и что до брака нужно еще дорасти, только не помню, чтобы она вела подобные разговоры с Гарри, когда тот сделал Джинни предложение. — Я сейчас не вижу в вас особой страсти к приколам, мистер Уизли. — Мне не весело, — говорит тот. Сколько Уизли лет? Тот лишь на пару лет старше Поттера. — Я нанял несколько толковых зельеваров и специалистов по чарам для магазина, которым сейчас управляет мой братец Ронни, а сам займусь товарами для праздников. Мы с Фредом задумывались об этом до битвы. Думаю, праздники не обязательно должны быть веселыми, но они должны быть грандиозными. Вау вместо ха-ха, понимаете? «Вау Волшебство» вместо «Всевозможных Волшебных Вредилок». Северус понимает: на войне Уизли потерял одну В. — Идея для фейерверка хорошая, — признает он. — Надо было заняться делом. Анджелина сказала, что иначе мне никогда не станет легче, и, думаю, она права. Перед глазами Северуса мелькает воспоминание, как близнецы Уизли с хохотом удирали из Хогвартса на метлах. Странно, что погибший близнец завещал ему свой удачливый котел. — Вы мне что-нибудь завещали до Битвы за Хогвартс? — спрашивает Северус, и в ответ Уизли криво усмехается. — Вам придется дождаться моей смерти, чтобы узнать. Справедливо. Плохая тема, к которой Северус подошел по своей воле. — Как Артур Уизли относится к вашей девушке? — Говорит, что рад за меня. Отец всегда первый поддержит любую свадьбу: он огромный романтик. Близнец Уизли немного говорит про Артура Уизли и мисс Джонсон, а потом приходит Поппи, которая выслушивает его версию того, что произошло, и качает головой. — Серьезно? Побочное от успокоительного? Четвертого мая? Северус, ты не первый, кто оказался в лазарете с видениями о прошлом за эту неделю. Поппи пытается влить в него какой-то коктейль из зелий, но он упрямо соглашается только на восстанавливающее и активирует портключ в Лондон посреди ее гневного монолога. Там Северус с трудом уползает назад в свою квартиру, запирается и валится на продавленную софу прямо в верхней одежде. Он ненужная пустая оболочка от человека. Кому теперь принадлежит его душа, которую он по молодости продал Альбусу Дамблдору? Северус уже столько лет не может ни найти ее, ни смириться с потерей. Он не знает, сколько проходит времени, но в дверь кто-то громко стучит, и от резкого звука среди кромешной тишины его сердце снова заходится в панике, больно сжимаясь. Сейчас? Он умрет сейчас, и ничего не сможет сделать? Наверняка интервью с ним уже опубликовали в газетах, и обезумевшие от горя маги пришли расквитаться с ним. У него же были запасные планы побега, но в голову не приходит ни одного, и даже из заклинаний на уме только Экспекто Патронум — сдохнет с ланью под боком. Какой он после этого бывший шпион? Неописуемым усилием воли Северус отрывает себя от софы и достает палочку, на подкашивающихся ногах идет в коридор, врезаясь в стену плечом. Он дергает дверь на себя, но вместо приспешников Темного Лорда или разъяренных родственников погибших на войне на пороге стоит один бледный Поттер с пустыми руками, нервно теребящими застежку красной ветровки. — Джордж сказал мне… — начинает тот, но Северус не дает закончить, направляя на него свою ходящую ходуном палочку. — Пошел вон, — хрипит он, и Поттер отшатывается, будто пораженный Ступефаем. Северус хлопает дверью, и сразу начинают всплывать все нужные заклинания — предательский разум смеется над ним. Снейп накладывает чары одни за другими, способные навсегда скрыть его квартиру от посторонних глаз. На двадцать первом заклинании память снова подводит, и он скрючивается на полу, не способный даже на один маленький вдох — тело окончательно предаст его быстрее, чем до него доберется какой-угодно маг. Дрожащей рукой Снейп пытается найти у себя успокоительное, роняет флакон на пол, разливая зелье, а потом все же опрокидывает в рот оставшиеся на дне пузырька капли и распластывается на холодном полу. Улучшенная формула улучшенной формулы успокоительного делает свое дело: по крайней мере у Северуса получается нормально использовать легкие. Он вытаскивает медальон-портключ в Хогсмид. Вариант с портключом всегда был рядом — как глупо об этом забыть. Правое плечо болезненно ноет, и Северус морщится, накладывая обычное заклинание от ушибов. В сердце перестает колоть. Он доносит свое тело до софы и осторожно опускается на нее, вызывая чары, которые разбудят его в девять вечера. Голова пустеет, как школьный котел после урока зельеварения, и он пялится на виднеющиеся в окне облака до тех пор, пока его не смаривает пустой как ореховая скорлупка сон. На улице темно, когда чары будят его, и Северус вынужден медленно встать с софы, сжимая медальон-портключ в Хогсмид. Он падает в кусты, отряхивается и медленно идет в сторону своих комнат. Доварить зелье — полчаса, у него есть немного времени. Если Поттер не придет вовремя, Северус передаст ему через домовика котел, черпак, основу для зелья и инструкцию, а сам уедет отсюда к Мерлиновой матери. Но Поттер сидит на наколдованном стуле рядом с его дверью, явно придя гораздо раньше, и хотя бы одной проблемой у зельевара становится меньше. — В десять двадцать, — цедит Снейп и хлопает дверью гриффиндорцу в лицо. Тот не осмелился использовать ключ — и правильно. Ровно в обозначенное время зельевар открывает дверь с теплой склянкой в руке, ждет, пока Поттер встанет со стула, хватает его руку и делает небольшой порез на ладони. Поттер дергается от неожиданности, Снейп добавляет каплю его крови во флакон, встряхивает его и протягивает гриффиндорцу. — Ты выгнал меня, потому что ситуация с Тедди тебя затронула? — подрагивающим голосом спрашивает тот, не двигаясь с места. — Как трусливо — пытаться обвинять во всем беду этого ребенка. Уже нашел утешение в болгарах? — шипит Снейп, всучивает склянку в руку Поттера и пытается хлопнуть дверью тому в лицо. — Северус, трусливо прятаться, когда есть что сказать. — Мне нечего. Благодаря успокоительному его руки не трясутся, а обвинения в малодушии не задевают так сильно, хоть они и правдивы.