Луч солнца в хмурый день

Поттеровская рука тяжелее чугуна, и Северус с трудом выползает из геройской хватки. Артефактологи торопятся, заставляя Крама денно и нощно потеть над котлами, но тот все равно не успевает и невольно дарит Гарри с болгарами выходной, утром которого гриффиндорец спит сном праведника, распластавшись по дивану — его белое припушеное мягкими волосками бедро беспутно выглядывает из-под скомканного одеяла. Снейп надеется успеть заглянуть к будущему профессору зельеварения и вернуться до того, как любовник проснется: ему необходимо немного спокойствия перед неотвратимой встречей с Тедди Люпином. По улице уже бродят квелые строители и помощники, равнодушно кивая Северусу при встрече. Крам живет в бывшей комнате Поттера — воспоминание, как гриффиндорец пригласил его к себе в самый первый раз, сладко щекочет нервы — но на стук никто не открывает, и Снейп разворачивается к шатру: молодой человек, должно быть, уже работает. — Доброе утро, — хриплым ото сна голосом говорит Северус, заглядывая внутрь. Крам вытягивается по струнке: неизвестно, что конкретно слышал о нем болгарин, но Северус полагает, что тот знаком со всеми слухами, которыми полнится стройка. Хорошо еще, что Уизлетта уехала, иначе ее стараниями сплетни вернулись бы в газеты. — Профессор Снейп. Чем могу помочь? — так же хрипло отвечает молодой человек. Тот плохо выглядит: усталая синева под глазами выдает то, что вдобавок к зельям болгарин должен готовиться к преподаванию и деканству. Бывший шпион с готовностью скинул на Крама свои обязанности, не учтя, что едва справлялся с ними сам. Хогвартсу нужен здоровый и бодрый будущий декан, а не то, во что превратится молодой человек после лета у котлов. — Я хотел бы взять на себя зелье для мистера Поттера. Это освободит вам немного времени, — заявляет Северус, и Крам вздыхает. — Спасибо, днем я передам вам базу через домовых эльфов, если вы не против. — Меня это устроит. У вас есть несколько минут? Я хотел бы обсудить работу декана. Невыспавшийся и хмурый Крам с пустым выражением пялится на котлы, и Северус предлагает помощь: судя по всему, Поттер будет дрыхнуть еще долго, а болгарин выглядит так, будто не смыкал глаз всю неделю. Поппи отчитала бы его, она бы грозилась привязать будущего декана к больничной койке и пичкать того снотворным, но неуемная пуффендуйка вернется в Хогвартс лишь после финального ритуала, а ее юная помощница из Когтеврана слишком занята, «воспитывая» трех практикантов-теоретиков из Св. Мунго. Болгарин отходит к краю ряда столов, с интересом взирая на то, как Снейп зачаровывает свою мантию и твердо берется за черпак. Крам не ужасен в зельеварении, но его движения отдают неуверенностью, опасением, что что-то пойдет не так. У Северуса есть многолетний опыт и годы преподавания за спиной: он всегда знает, что может случиться и как исправить ситуацию. Его начинающий коллега тоже так сможет — со временем. Возможно, тот сможет даже лучше, совсем как Дамокл Белби, регулярно одаривающий Снейпа письмами с таким количеством нюансов касаемо их лаборатории, что бывший профессор даже не пытается запомнить все и начинает вести дневник. За час в четыре руки они осиливают десять котлов, и Крам утирает пот со лба и благодарно улыбается — это выглядит чужеродно на его почти каменном лице. Они оставляют зелья постепенно реагировать с толченой птичьей гречихой и выходят на свежий воздух, по-утреннему отдающий росой. На стройке, рядом с которой расположен шатер, больше нет камней и мелкой пыли, оставшейся от бойни за Хогвартс, теперь все чисто и чинно, Гриффиндорская башня и каменные стены выглядят явно посвежевшими на фоне старых построек, а сбоку, позади теплиц, возвышается новая башня Слизерина, разрезающая рыхлые облака остроконечной крышей. Ее камни не горят, и по сравнению с сияющими сестрицами она выглядит блеклой тенью. Скоро. Осталось меньше месяца до дня рождения Гарри Поттера, когда будет проведен последний ритуал, который включит башню в новый защитный контур, но, глядя на будущую обитель зеленого факультета, Северус скучает по родным подземельям, их прохладе и сумраку — аж в сердце щемит. — Мистер Крам, — начинает бывший-но-номинально-все-еще-действующий декан, и мучительно долгие несколько минут вещает своему преемнику о том, как надо вести себя с влюбчивыми студентами и студентками. Он говорит, что в чувствах учеников нет ничего ужасного, ведь если бы дети не стремились познать кого-то в личном плане, это означало бы, что их развитие затормозилось. Он напоминает болгарину быть снисходительным, но не забывать о дистанции, и Крам, судя по всему, до последнего не понимает, что ему угрожают — Снейп размяк и начал звучать как Дамблдор, не иначе. — Мне не хотелось бы, чтобы с вами что-нибудь случилось, если возникнет… недоразумение, — сохраняя подобие вежливого тона, цедит Северус. — В последний раз школе пришлось столкнуться с подобным инцидентом около шестидесяти лет назад, и жизненный путь того профессора и его ближайших кровных родственников трагически оборвался. Жаль, очень жаль. Не хватает только коронной «Лимонную дольку?» Однако лицо Крама, буквально недавно почти умиротворенное, вновь каменеет — суть разговора достигла цели. — Профессор Снейп, я не собираюсь вступать в связи со студентками. — Очень надеюсь на это. Крам еще раз смотрит на башню Слизерина, а потом стойко встречает взгляд бывшего шпиона. Ушлый болгарин владеет окклюменцией — ни единой мысли, сплошной мрак. — Не беспокойтесь, — комментирует тот, и Снейп кривится от инсинуации. — В Думстранге такое же отношение к связям между учениками и профессорами. Наступает неловкое молчание, и бывший профессор не представляет, что еще сказать. «Не позволяйте им сесть себе на шею»? «Они будут врать не только всем остальным факультетам, но и вам»? «Вытаскивать их из проблем сложно, потому что они постоянно врут и переоценивают свои силы»? — Вы действительно любите свой факультет, — наконец говорит Крам. — Ваши выпускники хорошо о вас отзывались. — Вы общаетесь с ними? — Да. Я буду деканом, поэтому я хотел узнать больше о жизни слизеринцев. Ваши выпускники мне сильно помогли, особенно Джемма и Блейз. — Не верьте ничему, что они вам сказали, — ворчит Северус. — Они наверняка навешали вам лапшу на уши. — Да, они упоминали, что слизеринцам нельзя верить. Неужели его змейки выросли и начали действовать в интересах факультета? — Они рассказали, что критика ни в коем случае не должна быть публичной, особенно перед представителями других факультетов, и что, если я проявлю слабость, все это запомнят и будут использовать. — Это правда, — кивает Снейп. — Дисциплина превыше всего. — Я был в национальной сборной Болгарии по квиддичу, — напоминает Крам. — Мне близка дисциплина. — И я хочу предупредить вас, что родственники некоторых студентов — Пожиратели смерти, и что это очень тяжелая ситуация для всего Слизерина. Не используйте свою власть, чтобы наказать невиновных: это попытаются сделать учащиеся других факультетов. — Я понимаю. Северус не хочет окончательно портить настроение молодому зельевару: тот успеет хлебнуть головной боли из-за змеек. Что еще сказать? — Кхм. Как вы обустроились? — выдавливает из себя Снейп и морщится. У Дамблдора подобные разговоры всегда получались естественно и по-отечески, даже у Минервы больше таланта к бессмысленным беседам, чем у бывшего шпиона. — Гарри уступил мне свою комнату в Хогсмиде, и там гораздо комфортнее, чем в жилых шатрах, — вежливо отвечает молодой человек. — Ритуалом защитного контура заведуют ваши земляки. — Да, я видел их. Они ждут дня, когда смогут вернуться домой. Северус не знает, уезжали ли болгары на Рождество, но в канун Нового года они были в школе и больше никуда не отлучались. Те на год застряли вдали от дома, а они с Поттером собираются переехать насовсем. Конечно, Снейпу придется возвращаться пару раз в месяц, чтобы проведать свою соседку — за этот год он прикипел к ней сильнее, чем за остальное время их знакомства, но… Это будет уже не то. Ноги несут зельевара в сияющий Хогвартс, мимо Большого зала, в подземелья. Пол коридора сухой, но все еще отдает запахом сырости — так по-родному приятно после магического каменного жара. Чем дальше он спускается вниз, тем меньше светятся камни, и наконец Северус доходит до совершенно темной стены, отсекающий затопленные части замка. Когда бывший декан проводил ритуал, чтобы отрезать подземелья от подпитки Хогвартса как гниющую конечность, он был полностью опустошен — эмоционально, физически и магически — а теперь Снейп, змеиный выкормыш, в полном порядке и стоит у стены будто нашкодивший младшекурсник, которого не пускают обратно в комнату после отбоя. Слизеринская обитель вырастила его таким, какой он есть, и здесь, вдали от отца, он впервые почувствовал себя сильнее обстоятельств — это он тоже выдержит, а тоска по былому заживет, как разорванное горло. Северус поднимает палочку и выводит в воздухе надпись, которая вспыхнет, как только кто-то подойдет близко к стене. Он отворачивается, чтобы направиться назад к Большому залу: ему нужно еще раз посмотреть, что успели сделать со Слизеринской башней, но в итоге проходит сквозь прозрачное плечо и ежится от ледяного покалывания. — Я слышал, что вы покидаете нас, декан, — низко замечает Кровавый Барон, рассматривая Северуса. — Я уезжаю, — сообщает Снейп. — Буду работать во Франции в своей лаборатории. — Дети будут скучать. Некоторые — возможно, но далеко не все. Для большинства студентов он останется надоедливым брюзгой, который на людях защищал слизеринцев, а наедине отчитывал их, доводя до злых беспомощных слез. — На мое место придет чемпион Дурмстранга из Турнира Трех Волшебников. Виктор Крам. — Мы уже познакомились. Очень начитанный молодой человек. — Прошу вас помогать ему, барон. — Хорошо. Вы хорошо справились, декан Снейп. Ну да, конечно. — Вы сделали все, что могли: мы, призраки, видели, как вы старались, когда директорствовали. Хогвартс навеки в долгу перед вами. Погрязнув в попытках спасти хоть кого-нибудь, Северус совсем забыл, что привидения знали больше, чем говорили. Они предупреждали его, когда Кэрроу ловили учеников — конечно они могли видеть, в каком он был состоянии. — Мне за это платили, барон. Не стоит полагать, что я альтруистичен. — Вы лукавите, — отвечает привидение, и Северус чувствует холод от прикосновения к плечу. — Мы оба знаем, как выглядят маги, которые просто выполняют свои обязанности за деньги. Барон исчезает за стеной, и Снейп, думая о других жителях Хогвартса, медленно поднимается в Слизеринскую башню. Вид на кальмара из Черного Озера еще не зачарован, но портреты уже заняли свои законные места и раздраженно щурятся от света. Здесь нет многовековых чар, скрипучих ступеней и тайных альковов, и новую историю обители зеленого факультета будут писать будущие студенты Крама. Возможно, сейчас это самое безопасное и скучное место во всем Хогвартсе: никаких секретов, совсем ничего. Северус зовет домовика, наколдовывает пергамент и перьевую ручку, чтобы написать записку своим выпускникам, а потом спускается по отвратительно ровным ступеням. Что-то подсказывает ему, что Минерва уже в своем кабинете, и он прав: усталая ведьма привязывает письмо к лапке совы, когда перед Снейпом открывается дверь. — Если ты тоже хочешь от меня денег, то можешь хотеть дальше: у меня ничего нет, — ворчит она. — Ничего, Северус, мы истратили все подчистую, и я даже не знаю, как мы будем платить зарплату в следующем месяце. Попечительский совет отказывается продавать активы, и я их понимаю, ведь в дальнейшем школе тоже нужно на что-то существовать, но… Мерлин великий, это просто невозможно. — Устройте очередные сборы пожертвований в честь приближающегося дня рождения Поттера. Пара интервью — и галлеоны потекут в ячейку Гринготтс. Маги будут рады услышать, что осталось немного, и школа будет в порядке. — Мы и так слишком много взвалили на Гарри, — вымотанно признает Макгонагалл. — Почему бы не взвалить что-то еще? — равнодушно пожимает плечами Северус. Поттер в любом случае планировал очередную кампанию вместе со Скиттер, заодно и директрису пусть пригласит. — Интервью больше, интервью меньше… — Северус, когда уже ты начнешь нормально относиться к мальчику? — раздражается Минерва, и зельевар хмыкает. — Когда у тебя будет отпуск? — интересуется он, прерывая начало ее монолога. — Выглядишь хуже Пивза. — Из-за нарушенного защитного контура Пивза развоплотило, — холодно сообщает директриса. Хм, Снейп не знал об этом. — Ты же знаешь, что он — полуматериальное воплощение избытка энергии защитного контура Хогвартса… — Что с отпуском, ведьма? Я попрошу Поппи написать тебе. — Она уже писала, — морщится Минерва. — И Патрицию попросила со мной поговорить — девчонка отчитывала меня, можешь себе представить? Тебе отвечу так же, как и им: сейчас, пока Хогвартс не восстановлен… — В августе, — быстро предлагает Северус. — На две недели. Иначе я помогу Поппи и Патриции привязывать тебя к лазаретской койке и поить тебя снотворным и успокоительными отварами. — Только не ромашка, — ворчит директриса. — Она мне уже поперек горла. — Я передал все дела Краму, немного отдохнул и хорошо себя чувствую. И тебе советую. Снейп встает с наколдованного кресла и приближается к директорскому столу. Минерва трет руками лицо и переводит взгляд на зельевара, впервые за долгое время действительно рассматривая его. Она одобрительно хмыкает. — Может, ты прав, — признает ведьма. — Перси Уизли справится с бумагами, пока меня не будет. — Напишу Поппи, чтобы она не закупалась веревками для лазарета. Кстати, я зашел, чтобы спросить… Как вели себя привидения, когда я был директором? — Ужасно, — не раздумывая, отвечает Минерва. — И портреты, и домовики тоже. Они отказывались нам помогать, если дело не касалось здоровья детей, а на все вопросы отвечали, что мы вели себя недостойно по отношению к директору Снейпу. Наверное, это должно было нам подсказать, что ты был на нашей стороне… Не помню, извинялась ли я, но если нет — прошу, прими мои извинения. Я надеюсь, ты не будешь держать зла. — Никто не должен был знать, — зельевар пожимает плечами. — Нет смысла ворошить прошлое. Северус возвращается на родной чердак в меланхоличном настроении. Поттер выныривает из дремы, когда любовник целует его щеку, сонно мыкает и делает попытку утащить бывшего шпиона в постель, но Снейп рычит, что будет завтракать без гриффиндорца — тот недовольно встает, шлепает резинкой трусов по боку и идет вниз в уборную. В животе бурчит — Поппи и Дэйв были бы довольны, что аппетит стабилен. Молодой любовник зельевара ест за троих, и Снейп представляет его, когда расправляется с обедами и ужинами в одиночку. Последняя отцовская рубашка, которая осталась в сундуке, стала ему мала, и Северус без сожалений избавился от нее. Домовик приносит к их столу кашу, тосты и сок — Поттер не наестся, через минуту уже будет уныло стучать ложкой по пустой тарелке. Перепуганный эльф сбегает от недовольства бывшего директора Хогвартса и приносит еще пару сэндвичей, вареные яйца, сконы с вареньем и два стакана молока. Вернувшийся гриффиндорец вытирает влажные волосы — от заклинания сушки тот становится похож на боевого ежа — довольно хмыкает при виде завтрака и сразу протягивает руку к скону. Северус смотрит на румяного после душа любовника и не видит в нем того истощенного синюшного от холода мальчишку, который полез в озеро за мечом, не сняв крестраж. Если зельевар сможет сделать что-то одно для своего гриффиндорца, то он выберет кормить его досыта. — Ты с утра ходил в лабораторию? — интересуется Поттер. — К мистеру Краму: теперь я буду готовить тебе зелье. Я хочу спросить… насколько ты доверяешь нашему будущему декану Слизерина? Споро расправившийся с десертом Герой замирает с ложкой на полпути ко рту. — Что-то случилось? — осторожно спрашивает тот. — Нет, и в наших интересах, чтобы ничего не случалось еще долгое время. Он достоин доверия? — Скорее да, чем нет, — осторожно отвечает Поттер, не стремясь с ходу защищать репутацию болгарина. — Я не так уж много с ним общался, но одно время с ним поддерживала связь Гермиона, и тогда у нее не было замечаний по поводу какого-либо недостойного поведения. — Надеюсь на это. Я все еще считаю, что мистер Крам слишком молод, и небольшая разница в возрасте между им и старшекурсниками вряд ли сыграет хорошую службу. — Виктор справится, он же командный игрок. Тем более, ты сам стал преподавать примерно в его возрасте. В этом и дело: Северус знает тягу соблазна, а Поттер до сих пор уверен чуть ли не в святости своего любовника. У его очков розовые линзы, через которые не пробивается ни один снейповский недостаток. — Почему он уехал из Болгарии? — спрашивает зельевар. Поттер прячет глаза — явно что-то знает. — Ну? Это не праздный интерес: до августа я номинально продолжу числиться деканом Слизерина, и я имею право знать, был ли мистер Крам замешан в скандалах или нарушениях закона. — Нет, Северус! Там другое… В общем, семья Крамов в Болгарии примерно как Уизли здесь: чистокровные и плодовитые. Большинство из них работают в области зельеварения, и, когда Виктор стал заниматься профессиональным спортом, многие родственники от него отвернулись. А после травмы он окончательно со всеми разругался. Побег из-за семьи? Сомнительно. Не настолько Крамы большие фигуры в зельеварении, раз Северус раньше о них не слышал. — В общем, он давно не чувствовал себя как дома в Болгарии из-за репутации Крамов, а здесь он хочет начать все заново. А еще он спрашивал меня про Гермиону! Поттер выглядит таким одушевленным, что становится смешно. — Все еще хочешь свести их? — Они созданы друг для друга! Не как с Роном, а лучше! Рон всегда был слишком импульсивным и безразличным к учебе — они все время ссорились из-за этого, а тут еще случай, когда Рон ушел от нас, пока мы втроем скрывались от Волдеморта… В общем, у них долгое время все было сложно. Когда мы жили все вместе в Норе, и у Гермионы, и у меня были постоянные кошмары, но Рон дрых как убитый, а потом говорил, что нам пора все забыть и жить дальше, и что вот он-то в порядке. Только… не пойми меня неправильно, потому что это не укор, но все же ему досталось не так сильно, как нам с Гермионой. — Я правильно понимаю, что после разрыва помолвки с Джиневрой он посчитал тебя предателем? Поттер медленно жует сэндвич и молчит. — Он всегда был на порядок безрассуднее и смелее вас всех, потому что за ним стоит его семья. Ты сирота, а мисс Грейнджер вряд ли могли помочь ее родители-магглы. — Наверное, — бурчит гриффиндорец. — Из-за войны Гермионе пришлось наложить Обливиэйт на родителей, чтобы они забыли, что у них есть дочь, и уехали в Австралию. Она частично смогла восстановить им память, но многие воспоминания, наверное, утеряны навсегда. — Скажи своей подруге, что моя лаборатория кроме НПДВ будет заниматься общим изучением памяти. Возможно, мы сможем найти способы… — Сам скажешь! Она приедет сдавать ЖАБА. Правда она не знает про нас, но рано или поздно ей придется сказать: мы скоро уезжаем, и у нее будут вопросы. Северус вздыхает — мало ему юного Люпина, теперь еще общаться с заучкой, которая местами была не менее бестолкова, чем сам Поттер. Он скучает по Поппи. — Поедем к Тедди? — спрашивает гриффиндорец. — Как насчет встретиться в двенадцать в той аппарационной точке рядом с домом Андромеды? — Напиши координаты, — ворчит Снейп. — Всего на один час. Он очень милый ребенок, когда не орет — будет здорово, — обещает Поттер, и опыт говорит Северусу, что все пройдет не так гладко, как тот надеется. — Я хочу, чтобы Тедди привык к тебе. — Хорошо. Жизнь продолжает тащить его за собой, и Снейп только и успевает закрывать голову, чтобы не расшибить ее на поворотах. Они расходятся по делам: Поттер — куда его таинственно потянуло до двенадцати, а Северус в лабораторию. Он дожидается времени открытия магазинов и переносится в Лондон, чтобы купить себе одежду посветлее: серую водолазку, белые рубашки и серый костюм, который хорошо сидит на его плечах. Он также покупает пару пижамных штанов в клетку — к Мерлину тонкие полоски — две пары кожаных ботинок и светлый шелковый платок на шею. Женщина-кассир странно смотрит на него, и поверхностная легилименция выдает ее личный интерес — серьезно? Снейп с волнением смотрится в отражения в витринах и не видит ничего особенного: тот же огромный нос крючком, то же отталкивающее выражение лица. Он заходит в кафе, заказывает чай и какой-то десерт и переодевается в уборной в костюм и белую рубашку, осторожно повязывает на шею платок. Северус складывает одежду в пакеты и выходит, когда кружка с тарелкой уже стоит на столе. Официантка строит ему глазки, и зельевар мечтает убраться отсюда подальше. С другой стороны, есть шанс, что его гриффиндорец оценит новый гардероб. Бывший профессор набрал вес, его волосы выглядят неплохо, теперь он не в отцовских обносках, осталось что-нибудь сделать с лицом. Косметические зелья, судя по Вестнику Зельевара, давно на пике популярности, но к Северусу чаще обращались с другими проблемами. В библиотечных хранилищах едва ли есть что-то по теме, так что ему придется зайти в книжный и купить подходящие книги. Его любовник на полжизни младше, он национальный герой, за которого любая ведьма согласилась бы выйти замуж, но Поттер проводит ночи, некоторые вечера и утра с ним, бывшим шпионом и не менее бывшим мстительным профессором зельеварения — нужно соответствовать оказанной чести. Хоть с носом ничего не поделать, но выглядеть не таким забитым жизнью вполне возможно. Поттер объявляется в аппарационной точке ровно в двенадцать, где-то с минуту таращится на Северуса, бегая глазами то вверх, то вниз, а потом низко спрашивает: — Что ты делаешь сегодня вечером? Снейп едва заметно усмехается: гриффиндорец предсказуем, и тот совсем потеряет стыд, когда зельевар снимет пиджак и закатает рукава рубашки. Несмотря на метку, Поттеру очень нравятся его руки. — Не отвлекайся, — отвечает Северус, и они бок о бок направляются к дому Андромеды, у которого гриффиндорец просит зельевара немного подождать, ныряет в дверь и выходит оттуда уже с Тедди Люпином, который, по словам Поттера, очень милый ребенок, когда не орет. Лицом тот не похож ни на Люпина-старшего, ни на Нимфадору: какой-то невнятный, блеклый, никакой. Совершенно непримечательный мальчик. — Это мой друг дядя Северус, — присев, говорит гриффиндорец. — Он очень сильный, и он много раз меня защищал. — От волков? — спрашивает Люпин-младший, и Северус поднимает брови. — И от собак. Он очень-очень сильный. Скажи «добрый день». — Добвый день, — послушно повторяет мальчик. Когда тот не орет, он действительно кажется неплохим. — Здравствуй, Тедди, — говорит Северус. — Мы сейчас пойдем ко мне домой, немного поиграем, а потом пообедаем. Дядя Северус пойдет с нами, ты не против? Он очень сильный, и, если что, может нас защитить. Хорошо? Ребенок несколько раз моргает с совершенно пустым выражением лица, а потом нерешительно кивает. Поттер крепко хватает Люпина-младшего за руку, и они идут на соседнюю улицу, где, очевидно, гриффиндорец и снимает дом. Поттер болтает без умолку, описывая все, что они сейчас делают, и Северус считает минуты до конца этого мучения: он уже чувствует, как его интеллект выходит в пике от таких разговоров. В доме есть только самая базовая мебель и нет ничего личного, что могло бы сделать атмосферу теплее и приятнее. Поттер воодушевленно заговаривает зубы Тедди, потом достает краски и начинает пальцами рисовать прямо по столу — ужасно, он бумагу не может наколдовать? Ребенок же будет приучен свинячить. Северус недовольно молчит, малолетний отпрыск оборотня бросает на него стеснительные и любопытные взгляды, и гриффиндорец начинает рассказывать про то, как Снейп делает магическую воду — зелья. Поттер может нести любой бред, лишь бы не вовлекал его в разговор. Быстрый Темпус показывает, что до обещанного обеда и прощания с ребенком осталось сорок минут, и в этот момент посреди гостиной с громким хлопком появляется взволнованный домовик Нарциссы. — Гарри Поттер, месье! У Андромеды Тонкс возник вопрос! На кухне! Гриффиндорец вскакивает на ноги и несется к выходу, через плечо крича, чтобы они с Тедди немного подождали, и Северус не успевает даже слова сказать, прежде чем он оказывается наедине с трехлетним ребенком и домовиком. Мерлин все побери, он так и знал, что знакомство не кончится ничем хорошим. — Тедди Люпин, месье, — пищит домовик, — ваши руки! Эльф щелчком пальцев убирает всю краску и предлагает ребенку поиграть в метлы. Северус не имеет ни малейшего представления, о чем идет речь, но мальчик молчит и тоскливо смотрит на дверь. Если тот метаморфомаг, возможно, с ним не так часто гуляют, чтобы не вызывать подозрений у магглов, если у ребенка внезапно изменится цвет волос. — Ты знаешь, что такое зелья? — наконец спрашивает Снейп, и мальчик медленно качает головой. Бывший профессор наколдовывает простенький котел, наливает туда теплую воду и после небольшого рейда по кухонным шкафчикам находит уксус, соду и ложку. Сойдет для начала. Он снимает пиджак, засучивает рукава рубашки — видел бы Поттер — и показывает мальчику реакцию нейтрализации кислоты со щелочью. Тедди мгновенно забывает, что стеснялся незнакомого дяди: они докидывают в уксус краски, и ребенок наблюдает, как синий и желтый смешиваются, переходя в зеленый. На мгновение Северус думает: «Мальчик действительно не так плох. Жизнь с ним может быть терпимее, чем я представлял,» — а потом за дверью громко лает собака, и юный Люпин испуганно ныряет под стол, второпях расплескав цветную пену во все стороны. Да что опять? Северус накладывает очищающее и заглушающее и, согнувшись в три погибели, заглядывает под столешницу. — Собаки больше нет, — как можно нежнее выдавливает он из себя. Мальчик огромными полубезумными глазами смотрит на дверь, и Северус продолжает: — Я убрал ее. Закинул ее в Лондон, и она долго будет ехать назад. Собаки больше нет, тебе нечего бояться. А если еще какая-то собака прибежит, то я и ее закину в Лондон. Я спас твоего крестного Гарри от одной псины, и тебя легко спасу. Плечи ребенка начинают подрагивать, и его серые глаза наполняются слезами. Снейп бросает взгляд на домовика Нарциссы, но тот только кивает и громко заявляет: — Северус Снейп, месье, вы очень хорошо ладите с Тедди! Тварь лопоухая, нет чтобы помочь! Северус давит раздражение и нерешительно протягивает руку, погладив безутешного мальчика по спине, и тот кидается в его объятья так, что зельевар чуть не теряет равновесие. Что происходит? Пока ребенок заливает слезами его новую рубашку, Снейп шипит на домовика, чтобы тот узнал у Поттера, когда тот соизволит вернуться. Эльф исчезает, и бывшему декану змеиного факультета остается лишь обнять юного Люпина, гладить того по спине и неловко говорить, что собак рядом нет и бояться нечего. Минут через пять фонтан слез иссякает, и мальчик затихает. Он выжал из Снейпа все соки, и любой положительный настрой, передавшийся от Поттера, полностью испарился. Что делать с ребенком? Не говорить же ему, что одной лунной ночью его папаша-оборотень тоже чуть не сожрал Северуса, когда зельевар был еще студентом Хогвартса. А что тогда? «Смотри, сколько у нас много общего: мудаки-отцы и столкновение с оборотнями»? «Дальше будет только тяжелее: жизнь готовит тебя к настоящим испытаниям, и нельзя предсказать, чем все закончится»? Снейп не имеет представления, что делать с маленькими детьми. Они скучные и плаксивые, и он наслышан, что те так и норовят найти способ убиться обо что-нибудь. Серебряный олень нервно вскакивает в гостиную, привлекая внимание юного Люпина, и Северус корит себя за то, что не догадался развлечь ребенка патронусом. «Я бегу!» — слышится запыхавшийся голос гриффиндорца. Что вообще произошло? Не иначе как у них с домовиком кодовая фраза. Северус спрашивает у Тедди, голоден ли тот, просит его позвать предателя-домовика и попросить обед, а потом наколдовывает серебристую лань и позволяет мальчику носиться за зверем по гостиной, кухне и коридору. Ребенок отплакал свое и уже смеется, а Снейп чувствует себя флоббер-червем, которого Лонгботтом покрошил в фарш. Он согласился жить с мальчиком, он даже нашел два дома — остается надеяться, что Поттер не будет скидывать на него ребенка слишком часто. Им нужна няня, желательно француженка, чтобы Тедди начал учить язык. Желательно ведьма или сквиб — если ребенок метаморфомаг, магглы не подойдут. Или, например, магический детский сад — такие же должны существовать? Поттер влетает в гостиную, запыхавшийся и растрепанный, ловит крестника в объятья и начинает щекотать, на что тот смеется еще громче и начинает отбрыкиваться, а потом ведет гриффиндорца к оставленному на столе котлу, отращивает себе большой крючковатый нос и темные волосы — все же метаморфомаг, и такой нос на детском лице выглядит жутко. Тот кидает щепотку соды и просит Поттера добавить уксуса, радостно размахивая руками. Северус хмурится, пытаясь понять, чем мальчик умудрился заляпать левую руку — в наборе красок не было черного цвета, но размытое пятно идет волнами, становится округлым, и из него выползает змея. У бывшего шпиона замирает сердце: как живая, так выглядел призыв Темного Лорда. Он хрипло извиняется и стремительным шагом выходит в коридор, туда, где по его догадкам расположена уборная. Заперевшись, он сползает на пол, и на секунду ему кажется, что грудную клетку сковало цепями — не вздохнуть. Сердце колотится в ушах, а перед глазами все плывет: он и часу не провел рядом с мальчиком, и тот уже обзавелся черной меткой. Она выглядела слишком похожей на его собственный рисунок, и она темнела с каждым мгновением, будто Темный Лорд вернулся. Северус переводит взгляд на свою собственную тусклую метку, избавиться от которой не получалось, как бы зельевар ни старался после первого исчезновения Темного Лорда. Он царапает короткими ногтями клейменую кожу, оставляя розовые следы, а потом, пошатываясь, поднимается на ноги, включает холодную воду и плещет себе на лицо. Белая рубашка моментально намокает от капель, и в отражении зеркала его глаза кажутся безумными. Холод немного приводит Северуса в чувства, и он бездумно стоит, наблюдая за тем, как течет вода, и ждет, пока сердце перестанет выпрыгивать из груди. Тихий стук вырывает его из транса. — Ты в порядке? Вовсе нет, далеко от этого. — У ребенка метка, — низко отвечает он. — Он уже убрал. Северус приоткрывает дверь и наколдовывает заглушку, чтобы сказать Поттеру в лицо: — Я больше никогда с ним не останусь. Делай, что хочешь, но я отказываюсь. — Хорошо, — сразу соглашается гриффиндорец. — Мне очень жаль, но у Андромеды загорелась кухня, а она забыла все чары, стояла как вкопанная и смотрела, пока эльф и я тушили. — Она в порядке? — Она не пострадала, но лучше ей не становится. Это не первый раз, когда что-то выходит из-под контроля. Мы с домовиками договорились о кодовой фразе, чтобы не пугать Тедди, но, сам понимаешь, разорваться у меня не получится. — Ты оставляешь ребенка с ней, когда она в таком состоянии? — шипит Снейп. — Нет, с утра к ней приходит сиделка из Св. Мунго, которой я плачу, и она контролирует все до полудня. А потом около часа к Андромеде приходит ее старая подруга, за время которой я тоже плачу, и они сидят вместе до восьми. Большую часть времени она и Тедди под присмотром, а на остальное время у эльфов есть инструкции переносить Андромеду в Св. Мунго, а Тедди ко мне в квартиру. — И сколько ты собираешься так рисковать? — До финального ритуала. Нянь, которым я мог бы доверять, сейчас нет, миссис Уизли со мной не разговаривает, ну и остается вот так… Я понимаю, что ситуация не идеальная, но иначе я вообще ничего не успею. Твоя идея со вторым домовиком была очень хорошей. — Когда Поппи узнает об этом, она четвертует нас обоих за безалаберность. — Это понятно, но из-за того, что все меня знают, найти кого-то подходящего очень сложно. Мне предлагали ну очень сомнительные варианты. И Нарцисса убедила меня, что с ее эльфом Тедди будет в полном порядке, иначе я бы бросил стройку. Северус вздыхает и кивает. Все плохо, но не ужасно: Лонгботтома вообще из окна выкидывали, и ничего — живой. Он сушит рубашку заклинанием, поправляет шелковый шарф на шее и выходит к юному Люпину как на бой. Тот уже не светит огромным носом, и его руки чистые, без единого рисунка. Они относительно мирно обедают и возвращают мальчика Андромеде и ее подоспевшей подруге. Этот час с лишним ударил по Северусу так, что он едва держится на ногах. К Мерлину исследования — он ляжет на диван и проспит до следующего утра. Снейп не чувствует себя человеком, он выжатая губка, которой нерадивые студенты вручную оттирали котлы на отработках. Они валятся в кусты у Трех Метел, и Поттер как ни в чем не бывало бежит к артефактологам, а Северус плетется на свой чердак, пишет записку Краму, что базу зелья он будет ждать завтра, пишет записку любовнику, чтобы после сегодняшнего цирка тот катился к… болгарину в десять двадцать, и, как и задумывалось, отключается, едва коснувшись головой подушки. Единственный раз он почти просыпается, когда чары прокатываются по нему теплой волной, оповещая о прибытии гриффиндорца. Тот едва слышно пользуется уборной, залезает на чердак, шуршит одеждой и ныряет под одеяло, прижимаясь к спине любовника.