Луч солнца в хмурый день

Крам смекнул, что железо куют горячим, и поутру лично является к Северусу с котлом зелья для Гарри. Снейп кивает, посылает патронуса к своему любовнику, оставляет базу в лаборатории рядом с ее модификацией, томящейся на небольшом огне, а после идет за болгарином к шатру у Хогвартса. За ним ровным рядом летят новые котлы, полученные от Джорджа Уизли за помощь с фейерверком: пока подарки не кажутся заслуженными, бывший декан отдает их на дело. Им с Крамом необходимо завершить все за неделю до дня рождения Гарри Поттера и убрать шатер: четыре аврора, которые регулярно патрулируют стройку, сообщили, что их коллеги будут ставить трибуны и временный защитный купол для финального ритуала, и им нужно место. Во время финального ритуала ожидаются провокации: количество волшебников, выразивших интерес вернуться и помочь школе, давно перевалило за три тысячи, и Северус не представляет, как разместить всех желающих хотя бы на час. С другой стороны, на Чемпионат мира по квиддичу приезжает еще больше магов, и аврорат как-то справляется. Поттера с болгарами не волнуют мелочи вроде безопасности и размещения. Гриффиндорец придерживается рутины: как ни в чем не бывало просыпается пораньше, завтракает с сонным Северусом, уносится по делам и возвращается в полдесятого, примерно за час до приемов зелья — они успевают наскоро поужинать, и любовник, со скрипом и очень честными глазами допущенный в лабораторию, ведет себя смирно, наблюдая за работой зельевара. Кажется, что тот в полном порядке, но Снейп задается вопросом, как Гарри вообще живет, постоянно перетягиваемый то артефактологами, то Помоной, которой гриффиндорец признался в проснувшейся любви к растениям, то Андромедой, то Нарциссой, то Люпином-младшим, то Министром. Когда Северус спрашивает любовника напрямую, Поттер смеется: — Сначала одно делаю, потом другое. Разве не в этом секрет? Действительно. — Я помогу, чем смогу, но не жди от меня слишком многого, — ворчит Снейп, вспоминая ребенка оборотня. — У меня отсутствуют любые отцовские чувства. Поттер смотрит на него со снисходительно-нежным выражением, и легилименции не надо, чтобы понять — не верит. — Я никогда не ждал их от тебя. Ведь не получится быть хорошим во всем, да? К примеру, человек может быть верным другом и не очень хорошим крестным. «Или заносчивым и жестоким одноклассником, но заботливым мужем, как отец Поттера,» — возникает в голове. — Или, например, человек может быть прекрасным лидером и ужасным товарищем, который попросит друга об убийстве, — продолжает гриффиндорец. — Или умным зельеваром и внимательным партнером, но из рук вон плохим преподавателем. Каков засранец. — Или хорошим другом и любовником, который не одарен академически, — язвительно добавляет Снейп, и Поттер фыркает в ответ. — Не совсем уж я тупой. — Если бы я не помогал тебе с ученичеством, ты бы не сдвинулся с первых заданий Спраут. Поттер обнимает его, и тяжесть любимого тела напоминает о том, как давно они не были близки — с того самого раза, когда его любовник взял ситуацию в свои руки. Тот явно что-то задумал касаемо их «экспериментов», но Северусу было бы достаточно простых поцелуев и крепкой ладони на его члене. — Вообще я думаю, что Люциус и посредственный родитель, и отвратительный муж, — мстительно замечает гриффиндорец. — Козлина со всех сторон. Желание тухнет от мыслей о назойливом аристократе, и Снейп вздыхает. Тот написал письмо с просьбой посодействовать в обеспечении ему с сыном защиты, когда они приедут на финальный ритуал, и Северус пытается вспомнить, какого Мерлина и когда именно он был назначен ответственным за взаимодействие Малфоев с представителями закона. Видимо, когда Люциус назвал его «дорогим другом» — хорошо еще, что зельевару не приходится доплачивать за оказанную честь. — Ты пристрастен. Люциуса можно назвать чрезмерно гордым и недальновидным, но точно не плохим мужем и отцом. Ты многого не знаешь о нем. Например, того, что тот открыл очередную ячейку в Гринготтсе на имя Северуса Снейпа и положил туда не только обещанные Нарциссой книги и галлеоны, но и несколько артефактов для детей — зельевару придется внимательно изучить их, прежде чем передать Тедди Люпину, но в желании Малфоя-старшего помочь своей беременной жене возродить род он не сомневается. Более того, как бы Люциус ни поступил с Джиневрой Уизли несколько лет назад, подбросив ей дневник Лорда, своего сына он оберегал, как мог, и о наследнике Блэков Малфой-старший тоже позаботится. Было бы в Люциусе меньше самомнения: глупо было не забрать Драко из школы, когда василиск был на свободе, а оставлять того в Великобритании, попав в немилость Лорда — невероятное скудоумие. Проклял бы мальчика, попросил бы увезти того в Америку на лечение, но нет: и жену, и сына держал при себе как идиот, сделав их законными целями. Может, слишком боялся в одиночку пасть жертвой гнева Лорда — Люциус не заслуживает лояльности Нарциссы. С другой стороны, миссис Малфой не взяла ситуацию в свои руки и не уехала с сыном сама: чокнутые бабы Блэк — одна другой хуже. Андромеду выжгли из семейного древа, ее дочь поперлась за оборотнем воевать и оставила ребенка круглым сиротой, а Беллатриса вовсе потеряла рассудок из-за Азкабана и любви к Лорду. Следующая Блэк уже на подходе, и Северус готов поспорить, что та будет не лучше. — Не хочу ничего знать про Малфоя, — ворчит Поттер и обнимает зельевара сильнее. — Из «нормальных» семей у меня перед глазами только Дурсли и Уизли, и я не хотел бы такого, как у них всех. Дурсли боялись меня и за меня — будто я редкий зверь, которого нужно держать на цепи. Ты бы видел, как дядя Вернон сначала называл меня ненормальным, а потом пытался скрыть меня от письма-приглашения в Хогвартс! Я точно не буду поступать как они в отношении Тедди. При этом сын оборотня целыми днями сидит в четырех стенах: то в доме Андромеды, то у Поттера на соседней улице. Гриффиндорец, возможно, думает, что Люпин-младший — редкий подарок, который нужно держать в коробке, и получается, что между Поттером и его бывшими опекунами не такая уж и большая разница. Ребенку три, он должен дышать свежим воздухом и начинать учиться взаимодействовать со сверстниками. — А Уизли… — задумчиво продолжает гриффиндорец. — Когда-то я думал, что таким и должен быть идеал семьи, а потом со мной перестали разговаривать из-за того, что я разорвал помолвку. Я не стал объяснять, что я гей: сам был не до конца уверен, да и скандал мог получиться еще хуже… Молли все время твердила, что я им как семья, и я надеялся, что они примут мое решение. «Как семья» не то же самое, что «настоящая семья», да? Я ожидал от Рона его реакции, но вот Молли… Глупо было думать, что она все еще будет рада меня видеть в доме после того, как я расстался с ее дочерью. Джордж говорил, что Молли отговаривала Джинни от брака, запретила ему самому жениться на Анджелине в прошлом году, когда он поднимал эту тему, а мне она сказала, что гордится мной из-за помолвки. Забавно, да? «Как семья», ха. — Предсказуемо, — хмыкает слизеринец. — Если бы после разговора с Молли ты повременил с женитьбой, Уизлетта свою мать живьем бы съела. Девчонка на тебя слюни пускала с первого курса. — Не надо так о ней. Она меня сильно поддержала после войны, и, если бы Джинни хотя бы немного нравилась мне в романтическом плане, думаю, я бы правда женился. Только я не чувствовал к ней и сотой доли того, что ощутил, когда ты налетел на меня в коридоре Хогвартса. Ты, наверное, даже не помнишь, но тогда мы столкнулись, и я попытался удержать тебя — такая близость будто зажгла то, что уже готово было загореться. Северус помнит их встречу слишком хорошо: любовник не представляет, насколько самого зельевара повело от тех непрошеных объятий, и что до сих пор, оказываясь в тесном кольце рук, Снейп ощущает дрожь возбуждения. — На тебе была темно-серая мантия, очень красивая, явно дорогая, а твой голос был таким низким и хриплым: я знал, что на тебя напала Нагайна, я видел твое горло, но почему-то не думал, что изменится голос. Ты был готов меня проклясть, а я стоял как идиот и пялился, потому что ты потрясающий, сильный, умный маг, который пережил столько всего, и я так сильно хотел, чтобы ты посмотрел на меня иначе. Я только потом узнал, что тебе не нравятся женщины, и тогда все сошлось. Я еще надеялся, что, возможно, ты не откажешься, если я предложу тебе… Северус никогда не замечал, что его голос стал другим, а про грязные желания поттеровского рта слизеринец уже наслышан. — Ты упоминал об этом, — хрипло говорит Снейп. — Я и не надеялся, что мой партнер окажется таким же внимательным и поддерживающим как ты, — признается гриффиндорец, и Северус не понимает, при чем здесь он. — Ты видишь ситуацию лучше и дальше меня, и твоя точка зрения для меня очень важна. Ты выслушиваешь мои мысли и пытаешься быть честен со мной, и я никогда не чувствовал себя настолько любимым в своей жизни. Я восхищаюсь твоим умом и талантом, и я хочу тебя постоянно… Они лежат на диване, и зельевар слишком избалован регулярной разрядкой, чтобы оставаться спокойным в объятьях любовника. Прежде чем Снейп собирается с духом попросить гриффиндорца закрыть глаза и открыть рот, тот спрашивает: — Я могу показать тебе свой сон? — Какой? — зельевар заинтригован. — У меня есть идея из сна. Можешь посмотреть мои мысли? Знает Северус гриффиндорские идеи: ничего приличного. Что еще удивительнее — Поттер добровольно предлагает легилименцию. — Некоторое время назад ты был готов проклясть меня, когда я едва касался твоего разума, — замечает он. — Некоторое время назад мне не снились такие сны, — с улыбкой отвечает гриффиндорец, и слизеринское любопытство перевешивает. Северус немного поворачивается, чтобы они лежали лицом друг к другу, совершает первое едва ощутимое ментальное касание, и жар поттеровских мыслей затягивает его внутрь — у его любовника стоит, и возбуждение чувствуется по горячей поволоке видений, проносящихся перед ним как скорый поезд — ни одного не разобрать. Потом гриффиндорец все же справляется с присутствием чужого сознания в своей голове, и Снейп попадает в комнату — это его лаборатория до перестановок для зелья Нарциссы, и во сне зельевар уже плюется от бешенства. — Тебе ясно было сказано не подходить близко к котлу. Доволен? Люциусу нужен еще один наследник, а возраст уже не позволяет ему стать отцом естественным способом, поэтому он заказал у меня возбуждающее зелье. Безрукий болван, ты хоть знаешь, сколько оно стоило? Северус возмущенно фыркает, глядя виноватое лицо гриффиндорца из сна: даже в подсознании его любовник умудряется оскорблять Малфоя-старшего, игнорируя тот факт, что аристократ старше Снейпа всего на несколько лет. Возраст не позволяет, как же. Засранец. Футболка и джинсы Поттера красуются большими мокрыми пятнами на груди и паху — его любовник облился афродизиаком, и Северус начинает догадываться, куда это все идет. — Пожалуйста, я просто хотел поговорить, — умоляет гриффиндорец, и это тот тон, который зельевар слышал после их ссоры. — Произошло недоразумение, и я даже не знаю, что я сделал. Я хочу все исправить! Северус… Поттер давится слезами, заставляя Снейпа нахмуриться. Что происходит? Он ожидал увидеть один из мокрых снов его молодого любовника, но мокрых в несколько другом смысле, не с подрагивающей нижней губой и влажными ресницами. Зельевар не уверен, что хочет продолжать это смотреть. Тем временем гриффиндорец хватает руку своего жестокого бывшего профессора и пытается уговорить того объяснить, что бедный Герой сделал не так. Северус действительно был настолько бессердечен, не дав им с Гарри ни единого шанса? Ужасно. — Я не могу так, — голос его любовника дрожит, но Снейп из сна лишь криво усмехается. — Я вижу, — холодно говорит тот и кивает на эрекцию, уже натягивающую поттеровские джинсы. Афродизиаки должны настояться, и самые дорогие и действенные из них принимаются внутрь. Учитывая, что Поттер опрокинул на себя едва остывшее зелье, — хорошо, что не под сто градусов — теоретически это мог бы быть чувствительный эликсир, но он не заставит возбудиться человека, которого трясет от рыданий. Жаль, что не получится заглянуть в котел. Гриффиндорец стыдливо прикрывает пах ладонями и еле слышно стонет от контакта. Его губы и щеки алеют, мокрые глаза начинает застилать страстная поволока — а Снейп из сна брезгливо морщится и отходит к партам. — Северус, — выдыхает Поттер. — Чем нейтрализовать это зелье? — Кто тебе сказал, что его действие можно нейтрализовать? — высокомерно интересуется зельевар, и Северус снова фыркает: такого рода зелья варятся сразу с антидотом как раз из-за безруких волшебников, так и норовящих опрокинуть на себя что-нибудь. А если случится ЧП в лаборатории? Зельевару заниматься другими заказами с эрекцией наперевес? Несусветная глупость. — И что мне делать? — умоляющим тоном спрашивает гриффиндорец. — Брать ответственность за свои поступки, — разъяренно шипит Снейп из сна. — Каким-то образом ты дожил до восемнадцатилетия. От мастурбации еще никто не умирал. Поттер глухо, почти болезненно стонет и трет свою грудь и пах: воспоминание становится жарче, посылая дрожь по телу, и Северус чувствует, как в реальности любовник берет в ладонь его член. — Слишком… — задыхается Поттер из сна и пытается подойти ближе. — Я не могу… Северус… Пожалуйста… Холодная сволочь, которая приснилась гриффиндорцу, невозмутимо накладывает на того связывающее заклятье, и Герой оказывается почти распят у парты: руки и ноги в разные стороны, задница упирается в деревянный край, джинсы совершенно не скрывают силу его возбуждения. Поттер беспомощно стонет. — Думаешь, ты имеешь право умолять меня? — шипит Снейп из сна. — Разве я сделал не достаточно? Ты не успокоишься, пока не отнимешь у меня последнее? Неужели Северус когда-то произносил подобное? Его гриффиндорец откуда-то взял эти слова, и если зельевар действительно… Снейп, Мерлин его возьми, не помнит, что конкретно говорил, когда был вне себя от ярости. — Хочешь, чтобы я подставил тебе задницу? — рычит Снейп из сна, и Северуса ошпаривает чужим чувством стыда пополам с желанием. «Почему бы и нет? — раздраженно думает он. — Почему бы не совместить приятное с полезным?» В жизни так мало удовольствий, и тогда, после их ссоры, если бы подобная ситуация в действительности произошла, Северус… отдал бы бедному Поттеру антидот, конечно. Но если бы его неловкий гриффиндорец заодно разбил все нужные флаконы… Двойник зельевара дергано скидывает с плеч мантию, оставшись в полосатой отцовской рубашке и черных брюках, а потом расстегивает пуговицы на ширинке, спускает штаны с исподним до колен и разворачивается голой бледной задницей к Поттеру — Северус поверить не может в то, что происходит. Гриффиндорец захлебывается рыданиями, и его стоны эхом расходятся по лаборатории. Молодой любовник дергается в веревках и подается бедрами вперед, выгибаясь дугой, будто в судороге — Поттеру больно, и этот сон похож на эротический кошмар. — Пожалуйста! Северус! — Ты больше не будешь врываться в мою лабораторию без стука, — холодно цедит Снейп из сна и деловито отклячивает зад, от чего его любовник давится очередной просьбой. — Ты запомнишь, каково это — будто ты горишь заживо и ничего не можешь сделать, и все это из-за твоей собственной глупости, Поттер. Неужели Герой видит его именно таким: озлобленным и развратным? Северус чувствует мучительный жар чужого желания, и он не понимает, как гриффиндорец может смотреть на него без отвращения. Разве его белые ягодицы настолько привлекательны, что пресекают любую попытку думать головой? Судя по тому, как чужая острая, животная похоть почти сбивает с ног — да, Поттеру все нравится. Хорошо еще, что любовник не видел его раздетым до того, как Северус начал ходить в спортзал. Гриффиндорский страдалец, чье лицо и шея уже полностью красные, мотает головой и зажмуривает глаза. Сволочь из сна недовольно цокает языком и подходит ближе, хватая лицо Поттера в цепкий капкан пальцев. — Посмотри на меня, — приказывает тот, но гриффиндорец упорно пытается помотать головой. — Как знаешь. Зельевар разворачивается и трется обнаженными ягодицами о прикрытую мокрой тканью эрекцию Героя, и зеленые глаза шокированно распахиваются, а бедра сами подаются вперед, делая попытку слиться с любовником в сексуальном экстазе, и в какой-то момент Северусу кажется, что гриффиндорец кончает, однако на этом воспоминание не заканчивается. Снейп из сна намеренно допустил контакт зелья, пропитавшего ткань, с кожей, и что бы ни было сварено, состав действует быстро: зельевар окончательно сбрасывает тряпки брюк и трусов на пол, расставляет ноги в стороны и начинает тереться ложбинкой меж ягодиц о твердый, прикрытый джинсой член любовника. Северус видит, как его двойник начинает дышать глубже, двигаться грубее, будто пытаясь раскрыть свое анальное отверстие чужим членом прямо так, через ткань. Потом полуголый зельевар отстраняется от Поттера, заслужив громкий недовольный стон, опирается на ближайшую парту и шепчет Любрикус. В этот раз гриффиндорец не может отвернуться, и тот через слезы наблюдает, как его жестокий любовник развратно ласкает свой задний проход пальцами — Северус бы никогда не устроил такое бесстыдное шоу, и он не знает, что именно заставляет его тихо вскрикнуть: жаркое давление похоти в сознании Героя, развратная картинка перед глазами или рука, сжимающая его член в реальности. — Северус! — измученно и хрипло зовет Поттер. — Пожалуйста. Пожалуйста… Пожалуйста, сделай хоть что-нибудь, у меня сейчас сердце… остановится… Двойник сжаливается над любовником и снова пристраивается скользкой задницей к бугру эрекции — Поттер, кажется, в очередной раз кончает и опять начинает лить слезы. Веревки, стягивающие его руки, исчезают — Северус так и знал, что гриффиндорец только притворялся немощным — но ноги все еще крепко удерживаются на месте, однако целиком избавляться от пут явно не входит в геройские планы: тот дергаными движениями расстегивает ширинку и приспускает джинсы к бедрам, а потом с силой проезжается мокрым от собственной спермы членом между ягодиц своего любовника — они оба стонут, двигаясь в унисон, и Поттер так крепко стискивает в объятьях сволочного Снейпа из сна, что задница реального Северуса жадно сжимается, и ощущения от ласкающей член ладони кажутся все острее. Сердце бухает в груди так, что отдает в уши и шею, и Северус не может заставить себя покинуть чужое сознание. «Трахни его, — жадно думает он. — Разве ты не видишь, как он подставляется?» Двойник действительно выгибает спину и явно дразнит свой вход головкой поттеровского члена, а потом задерживает дыхание, дергается и резко подается вниз, насаживаясь до упора. Гриффиндорец стонет, убирает руки, цепляясь за парту, чтобы сохранить равновесие, а распаленный слизеринец из сна начинает двигаться — вверх и вниз, жадно ведя бедрами, и его пунцовый член качается и капает смазкой, гордо смотря в стену. — Я люблю тебя, — горячечно шепчет Поттер, — ты даже не представляешь как сильно. Северус. Северус… Двойник вряд ли замечает, что несет гриффиндорец. Северус знает, каково это, когда все мысли исчезают, и остается лишь чужой член, проезжающийся по простате снова и снова, и хорошо, что он раньше не мог видеть себя под Поттером, иначе никогда не смог бы расслабиться. Это самое бесстыдное зрелище, которое когда-либо наблюдал зельевар, включая его опыт с порно. Распутный слизеринец с жадностью позволяет Поттеру распирать его задний проход, его движения странно изящные, почти по-женски, а любовник только и может, что вскидывать бедрами снова и снова. Путы исчезают с поттеровских щиколоток, тот уверенно сдергивает Снейпа с члена, разворачивает его, нагибает через парту, заставляет раздвинуть ноги, открывая вид на красноватое отверстие ануса, которое дергается от пристального взгляда, и снова проникает внутрь — Северус представляет, как сладко такое растяжение. Он кончает, отчаянно сжимая ягодицы, и выскальзывает из сознания любовника. Зеленые с ржавчиной глаза держат взгляд. — Как тебе? — тяжело дыша, спрашивает Поттер. — Неожиданно, — хрипло отвечает Снейп и лениво замечает опадающий член любовника и целую лужу спермы между ними. — Что это было? В середине. Ты должен знать, что я бы никогда не воспользовался… — Я знаю, извини. Просто сама идея… — Я бы дал тебе антидот. У меня всегда есть антидот. — Я знаю, просто… Ну, если ты захочешь связать меня и подразнить… Северус поднимает брови: — Гарри, ты плакал во сне. Поттер легкомысленно отмахивается: — Мне это приснилось, когда мы поссорились. Я тогда вообще целыми днями плакал и д… Эээ… В общем, у меня было такое себе эмоциональное состояние. — Я помню. Но в твоем сне я был жесток, и ты… — Ты был груб, но не жесток, ведь в итоге ты все равно… помог мне, — гриффиндорец пожимает плечами и немного улыбается. — Так как насчет попробовать? — Ты был связан, и тебе было больно, — повторяет Северус. — Ты плакал от боли. — Нет, — фыркает любовник, — какая боль? Я просто был настолько возбужден, что думал, что умру на месте. Думаю, я бы во сне поджег кровать, если бы моя магия не начала успокаиваться в последнее время. Снейп разглядывает покрасневшие щеки гриффиндорца. — Ну? Ты, я, пара веревок? Или тебе нравится что-то другое? Что? Я все сделаю, — шепчет Герой, и бывший шпион не знает, что сказать. Его чувственный любовник сам догадался про объятья — возможно, из-за него и началась острая реакция на такую нежную близость, однако на этом список особенных предпочтений Северуса Снейпа заканчивается. — Кроме секса с другими людьми, — с серьезной поспешностью добавляет гриффиндорец. — Меня не интересует секс с другими людьми, Поттер, — ворчит Северус, и его любовник довольно улыбается. — Я с тобой еле справляюсь. Гриффиндорец, конечно, понимает его слова превратно: — Если ты не против еще одного эксперимента, — шепчет тот, — тогда мне придется еле справляться с тобой. Слова его молодого любовника обещают слишком многое, и Северус чувствует, как тело снова реагирует. Он еле держал себя в руках, когда Поттер оседлал его в прошлый раз, и он гадает, каково это — прижать гриффиндорца к постели, закинуть его ноги на плечи и трахать как захочется. Между ними почти двадцать лет, но его гриффиндорец не догадывается, что в плане личного опыта Северус не далек от него, что они идут плечом к плечу, и разница лишь в том, что у зельевара ума побольше. Поттеру нечего больше добавить, и тот умиротворенно утыкается носом в щеку Снейпа, а сам зельевар продолжает думать. Игры в связывание — это лишь одна часть сна. Гарри явно хочет большей инициативы от слизеринца, более открытого желания с его стороны. Может, любовник действительно хочет использовать зелья? Чувствительный эликсир? Северус никогда раньше не думал разнообразить секс таким образом, но, откровенно говоря, он вообще не думал о близости в деталях. Не так, как Поттер с его экспериментами. Снейп еще не устал от их обычного постельного репертуара, а гриффиндорца уже тянет на подвиги — типичное для его факультета любопытство и жажда деятельности. Что будет, когда они переедут во Францию? Северус надеется, что юный Люпин отвлечет внимание Героя на себя, иначе тот быстро почувствует, что зельевару далеко не восемнадцать. Если бы можно было поменять судьбу, чтобы они с Поттером встретились, когда Снейп выпустился из Хогвартса… Гриффиндорец не обратил бы на него внимания, ведь стать и боевой опыт, которые, как признавался любовник, так притягательны, появились у него позже. Но если бы тот польстился на бледную худую задницу начинающего зельевара, восемнадцатилетний Северус бы наплевал на все ради удовольствия быть рядом, даже ученичество отошло бы на второй план. Это все уже давно — и к счастью — не про Северуса Снейпа, и нет смысла пускаться в фантазии. В зрелом возрасте постель не манит бывшего декана настолько, чтобы забыть обо всем остальном. Он монотонно экспериментирует над котлом Фреда Уизли, помогает окончательно замотавшемуся Краму, занимается спортом в Лондоне, заносит еще пару настоек своей соседке, рассылает письма производителям оборудования для лаборатории и одним примечательным днем четверга принимает оборотное и заглядывает в Косой переулок, чтобы купить несколько томов с рецептами продвинутых косметических зелий, забрать книги и артефакты из Гринготтса и наконец импульсивно купить мини-набор начинающего зельевара, который так таинственно мерцал на витрине — юному Люпину должно понравиться. После пары приемов омолаживающего бальзама у Северуса почти разглаживаются две скорбные морщины на переносице, и тени носогубных складок перестают намекать, что ему омерзительно все вокруг. Поттер замечает: «Выглядишь отдохнувшим,» — а потом они целуются целую вечность, и его любовник охотно бухается на колени. Вдобавок зельевар находит хитрый рецепт состава для маскировки магических шрамов, и следы клыков ползучей твари становится почти не видно. На метку состав не действует, хотя Северус и не особо надеялся на простое решение. В следующий раз, когда он будет рядом с Люпином-младшим, слизеринец ни при каких условиях не будет засучивать рукава рубашки. Крам быстро перестает молчать во время их утренней работы у котлов: он бросает короткие комментарии про свое ученичество, Хогвартс и спорт, и изначальный план Северуса заставить болгарина чувствовать себя настолько некомфортно в тишине шатра, что тот начнет открывать рот, в целом можно считать успешным. Бывший декан не собирается отдавать своих змеек под крыло сомнительному типу, и ему нужно больше информации. Безукоризненно вежливый будущий декан, правда, вовсе не торопится признаваться в грехах: по его словам, отношения в команде были хорошие, наставник его хвалит, и, несмотря на трагичные события, произошедшие во время его первого визита в Хогвартс, о школе у Крама остались хорошие впечатления, и он считает честью вернуться. Про своих известных на родине родственников ни слова, зато много комментариев про земляков, на год застрявших в Британии. Рассказы Крама о бедных артефактологах Северуса не интересуют совершенно — он слушает краем уха, надеясь не пропустить детали жизни самого будущего декана, но болгарин упорно вещает не о себе, вздыхая, что земляки предсказуемо скучают по семьям и друзьям, что им тяжело постоянно общаться через чары перевода, так как они не справляются с быстрой речью и акцентами. Он говорит, что Минерва предложила им очень щедрую компенсацию, и они согласились, чтобы открыть собственное агентство — Северус понимает амбиции как никто другой, он сам хватался за любую работу, чтобы накопить на квартиру в Лондоне. — Вы будете скучать по Болгарии так же, как и они, — предполагает Снейп и ждет реакцию. Крам клюет. — Сомневаюсь, — вздыхает тот. — Я надеюсь, что найду в Хогвартсе свой дом. Значит, действительно сбежал, а не ушел мирно. Если подумать, в этом нет ничего зазорного: сам Снейп уедет из Великобритании во Францию, искренне попытается начать все заново вместе с Гарри и юным Люпином, и, если у него самого есть шанс, то Краму, которому едва за двадцать, тем более не поздно что-то поменять. Никому никогда не поздно, нужно лишь действительно приложить усилия и надеяться, как надеется потасканный жизнью бывший шпион Северус Снейп. Дамблдор бы гордился им. Вечером Поттер не приходит в привычные полдесятого, и зельевар, чей оптимизм ограничен двумя унциями в месяц, просит домовика найти гриффиндорца и напомнить ему про зелья. Домовик исчезает и быстро возвращается, сообщив, что национальный Герой изволит читать в пуффендуйской спальне для седьмого курса и просит передать, что время еще есть. То есть его не ждать на ужин? И предупредить он не соизволил? Раздраженный и голодный Снейп спускается в лабораторию варить зелье — если его безголовый любовник снова опоздает, придется бежать к нему самому — нужен запас времени, а Поппи, как назло, не в Хогсмиде. Вдруг Поттер снова отключится? Он посылает гневного патронуса в перерывах между помешиваниями, и ответный серебристый олень не озаряет его лабораторию. Как только зелье оказывается во флаконе, Северус требует, чтобы домовик доложил ему, где Поттер и чем настолько важным он занят: до времени приема осталось совсем немного, и гриффиндорцу лучше поторопиться, если тот не хочет проблем. Домовой эльф появляется в лаборатории с тихим хлопком и сообщает, что Поттер заснул над учебником. Снейп выбегает из дома, не дослушав: он не успеет добраться до пуффендуйского крыла вовремя, но остается надежда, что гриффиндорец не потеряет сознание сразу после того, как пройдет назначенное время. Зельевар не зря столько времени проводит в тренажерном зале: он бежит быстро и уверенно, не задыхаясь, и оказывается на месте в десять тридцать. Громко обозвав любовника болваном, Северус стучит, и практически мгновенно встречается взглядом с заспанным и явно взволнованным Поттером, появившемся в дверях. — Забыл, — едва слышно шепчет гриффиндорец, пошатнувшись. За его спиной виднеется маленькая женская сумка, повешенная на крючок. — О. Ты не один, — цедит Снейп, закипая, со злостью достает флакон и еле слышно шипит. — Решил сдохнуть, развлекаясь? Из-за огромной горы сундуков выглядывает знакомая кудрявая голова — Грейнджер. Вот оно что. Ведьма сильно изменилась с того момента, когда он видел ее в Визжащей хижине: отъела щеки, и веснушки на коже стали очень заметны. Северус помнит не все, но огромные испуганные глаза всей троицы, так выделяющиеся на истощенных грязных лицах, иногда снятся ему в кошмарах. Поттер что-то бормочет в свое оправдание, но видно, что тому нехорошо. Не время болтать — зельевар просит любовника засучить рукав и быстро делает надрез, чтобы добавить каплю крови во флакон. Гриффиндорец пьет зелье и морщится, но его вздох явно показывает облегчение — надо было вовремя приходить за зельем. Темпус показывает десять тридцать три. Снейп громко прощается с поттеровской подругой и выходит в коридор. Любовник торопливо шагает за ним. — Снова меняем время, — тихо ворчит Северус. — Прости, я заснул, — шепчет в ответ гриффиндорец. — Завтра дедлайн по травологии. — Не получается? — В чем разница в сборе на полную и убывающую луну растений класса C? В справочниках какая-то одинаковая ерунда написана. — Ни в чем, — хмыкает Снейп. — Это любимый подвох Спраут: она всегда задает этот вопрос своим травологам. Поттер скрипит зубами и вот-вот засвистит, как кипящий чайник, — даже немного смешно. Проверив, что коридор пуст, а Грейнджер загорожена сундуками, Северус быстро обнимает любовника, и тот расслабляется в его руках. — Завтра дедлайн, — напоминает зельевар. — Вперед, к учебникам. Поттер благодарно кивает, стискивает Снейпа в ответ и возвращается в общую спальню. То, что к нему вернулась Грейнджер — очень хорошо, гриффиндорцу не помешает боевая подруга, у которой чуть больше мозгов, чем у него самого. Вероятно, она ничего не знает про их отношения — нужно будет спросить у Поттера. Сейчас наверняка знают лишь Поппи, Люциус и Дэйв с Дебби, но магглы ни разу не видели гриффиндорца и не знают, чем тот знаменит. Многострадальный будущий траволог не приходит ночевать: совсем погряз в учебе, и завтракать Северусу тоже приходится одному, чтобы потом, пребывая в премерзком настроении, пойти к Краму и нервировать того своим хмурым видом. Вдобавок Северус успевает завершить несколько зелий на заказ, отмыть лабораторию и сварить состав для Нарциссы. Ушлая ведьма в полном порядке — никто не сомневался. Рядом с ее койкой в госпитале стоит шикарное, явно не наколдованное кресло — вернувшийся в семью Люциус, очевидно, распушает свой павлиний хвост и красуется, чтобы супруга не сердилась. Рассерженной та действительно не выглядит, скорее неестественно радушной — наверняка ей что-то снова понадобилось. О, Мерлин. — Я знала, что ты сможешь, — говорит Нарцисса, и ее холодные серо-голубые глаза наполняются слезами. — Кто угодно не смог бы, но ты гений, Северус. Мой целитель разрешил даже вставать и прогуливаться — ты бы знал, как меня утомило лежать целыми днями. — Как отреагировал Люциус? — Как и полагается главе рода. Люциус был счастлив и согласился на мои условия. Я всегда считала, что подкуп работает лучше шантажа: он оставляет приятное послевкусие. Северус хмыкает: слизеринка вновь получила все, что хотела, и зельевару даже не хочется испортить ей настроение. — Я не ожидала, что Гарри окажется насколько хорошим главой рода Блэк, — добавляет ведьма. — В детстве нас с сестрами учили, как быть достойными наследницами, но все руками нянечек и тьюторов, а так — будто не замечали. Нам было суждено взять другую фамилию, и какой смысл возиться? А мужчин Блэк всегда слишком баловали, и поэтому умер Регулус, а Сириус превратился в ничтожество. Ведьма вздыхает и поджимает губы — Северус ни разу не слышал от нее жалоб на юные годы, и такая откровенность кажется чрезмерной. Он хочет отвернуться, будто случайно увидел Нарциссу в одной ночной сорочке. — Гарри сделал для рода Блэк больше, чем кто-либо из действительно носящих эту фамилию, — говорит ведьма. — Он нашел госпиталь для сестры, для меня, он взял на себя воспитание Тедди, и он помог уговорить тебя… Миссис Малфой давится слезами, и Северус, быстро наколдовав платок, предлагает ей его, подчеркнуто смотря в окно. — Спасибо. Я просто хочу сказать, что Гарри — чудесный молодой человек, который из раза в раз делает больше, чем ты ожидаешь. Дай ему шанс. Вот к чему этот цирк: очередная попытка сводничества по-блэковски. Лучше Нарциссе не знать, насколько Северус сблизился с Поттером, а то начнет плести очередные интриги. Снейп обещает поменьше критиковать гриффиндорца и, посчитав свои моральные обязательства выполненными, выходит из палаты. На родном чердаке его ждет письмо от миссис Крэбб с просьбой посодействовать в обеспечении безопасности ее персоны, когда она вернется в Хогвартс для финального ритуала. Еще одна — он теперь будет отдуваться за всех слизеринцев? Вздохнув, Северус связывается напрямую с Министром — хоть какая-то польза от Ордена Мерлина второй степени — и с его подачи авроры согласовывают использование оборотного с одобренными личинами для Малфоев и миссис Крэбб. Северус добавляет волоски в готовые зелья прямо при министерском зельеваре и отсылает их аврорскими совами. На обратном пути от директорского кабинета Снейп встречает Помону Спраут, которая ожесточенно ругается с аврорами, напрочь отказываясь убирать теплицы ради установки трибун. В воздухе сгущается ожидание, и зельевар оглядывает горячие сияющие камни — те уже искрятся от нетерпения, будто что-то чувствуют. Год и два с половиной месяца после Финальной битвы: Гермиона Грейнджер Она возвращается в Хогвартс с гнетом памяти о прошлом мае, но по отстроенным каменным стенам уже трудно сказать, что когда-то вокруг была разруха. В новом Хогвартсе нет слизеринских подземелий, хозяйственные пристройки перенесены ближе к лесу, а восстановленная гриффиндорская башня выглядит совсем как прежде. Гарри не винит ее за отъезд, однако Хогвартс был ее домом, и дом изменился без ее помощи — это навевает грусть. Сейчас Гарри живет во временно опустевшем пуффендуйском крыле, и Гермиона никогда не видела вокруг него столько книг, столько тетрадей с заметками и вырванных листов, которые были смяты, а потом тщательно разглажены. — Рон бы сказал, что я тебя покусала, — говорит она с грустной улыбкой, и Гарри фыркает в ответ. — Если бы покусала, я бы понимал хотя бы половину того, что здесь написано. Это очень сложно, мне приходится экспериментировать, чтобы на практике понять, в чем разница. Чувствую себя идиотом рядом с Вазилом и Димитаром, — признается друг. — Рядом с профессором Спраут тем более. — Не волнуйся, работу ты точно найдешь, — пожимает плечами Гермиона. — Я заметила, что двойные специальности очень редки в магомире, и раздумываю о том, чтобы самой получить несколько. Не решила еще. — Я бы выбрал артефакторику в паре с чарами или трансфигурацией, но профессор Флитвик и директриса Макгонагалл не берут учеников, у них нет времени на то, чтобы обучить кого-то как следует. Осталась травология, и я до сих пор поверить не могу, насколько она сложная. — А профессор Снейп берет учеников? Ты же неплохо начал разбираться в зельях. — Он сказал, что, если я хочу убить его, он бы предпочел Аваду, — бурчит Гарри, и она бессердечно смеется над его «горем». — Герми, помоги мне с травологией, я уже полдня сижу над этим справочником! Ты можешь мне нормально сказать, в чем разница в сборе на полную и убывающую луну растений класса C? Мне кажется, что тут написано одно и то же разными словами. Гермиона мученически вздыхает и протягивает руку за справочником, когда появляется домовик и, косясь на нее, пищит: «Профессор Снейп просил передать, чтобы Гарри Поттер не забыл про зелье». Ее рассеянный друг зачаровывает Темпус — девять сорок — и возвращает нос в книги. — Я все помню, — бубнит Гарри и тычет пальцем в страницу. — Тут то же самое. Это одно и то же, Гермиона, и этот параграф перепечатан именно так еще в двух учебниках. Я не могу пойти к профессору Спраут и сказать, что ничего не понял: она подумает, что я безнадежен! Она только согласилась продолжать меня учить! Вазил и Димитар держат меня в учениках только из-за дополнительной специальности. — Спроси у профессора Снейпа: для выбора ингредиентов важно время сбора — он наверняка в курсе. — Он подумает, что я идиот, — расстроенно говорит ее друг. — Он и раньше так думал, — улыбается Гермиона, и Гарри со стоном прячет лицо в ладонях. — Откровенно говоря, я думаю, что это очень плохой справочник, — добавляет она и вздрагивает, когда по комнате проносится нервный патронус-лань, и раздраженный голос говорит: «Поттер, если ты не явишься за зельем, можешь вообще не приходить». — Да сейчас, еще есть время, — рассеянно бурчит Гарри, сверяясь с книгой. — Не заставляй профессора Снейпа ждать, он же для тебя старается, — замечает ведьма. — Раньше принимать тоже нельзя, — Гарри качает головой. — В одно и то же время каждый день. Я просто один раз напился и по дурости пропустил прием, так что С… Снейп меня пасет. Я хочу сам понять, что здесь происходит, и потом сразу пойду. Судя по тому, что профессор Снейп ему помогает, они все же достигли перемирия. После оправдательного приговора профессора Гарри писал письма, в которых сначала жаловался, что не может найти профессора Снейпа, потом, что тот отказывается с ним разговаривать, потом про то, как сильно Гарри облажался со Скитер, и профессор вряд ли его простит, и в итоге перестал писать про него вообще. Ее друг, как кажется Гермионе, уже даже не читает: он неподвижно смотрит на страницу и вот-вот заснет. Посреди комнаты почти бесшумно появляется домовик, смотрит на них и исчезает, и что-то подсказывает гриффиндорке, что профессор Снейп сейчас явится лично и оторвет усталую поттеровскую голову от тела как пуговицу от рубашки. У Гарри осталось немного времени до разноса — пусть спит. Когда в спальню для пуффендуйских семикурсников громко стучат, ее друг обеспокоенно вскакивает, очнувшись от транса, и Гермиона отчетливо слышит из-за двери раздраженное: — Болван, ты опять хочешь в лазарет, потому что не можешь следовать элементарным инструкциям? Гарри сломя голову бросается открывать дверь. — О. Ты не один, — тон профессора Снейпа совершенно ледяной: он наверняка подумал, что Гарри забыл про зелье из-за личных планов. Ее друг вовсе не легкомысленный, он просто очень устал: вряд ли слизеринец понимает какая у Гарри нагрузка. — Здравствуйте, профессор Снейп! — кричит она, выглядывая из-за горы сундуков у стола. — Гермиона приехала, мы с ней заговорились, — тихо оправдывается Гарри. — Я немного застрял с травологией. — Дай руку, — обрывает профессор Снейп, потом она слышит шорох ткани и слова заживляющего заклинания. — Пей. Гермиона должна признать, что после войны бывший шпион выглядит гораздо лучше, будто совсем другой человек, больше похожий на усталого ученого, чем на мстительного темного мага. — Доброй ночи, мисс Грейнджер, — говорит Снейп и поворачивается к двери. — Поттер. В коридоре слышится шорох мантий, чей-то шепот, и дверь захлопывается. — Ну и гадость, — Гарри возвращается в комнату, скривившись. — Почему почти все лечебные зелья такие мерзкие? И оказывается, что разницы в сборе нет, это любимое задание с подвохом от профессора Спраут.