***
Аделия тут же сняла ремень с брюк и подошла к Антону. Девушка перетянула им его руку на несколько сантиметров выше раны и стала быстро осматривать повреждение. Сев перед ним на корточки, она аккуратно взяла его ладонь. Порез уходил в глубину почти на пять миллиметров, повреждая поверхностную венозную сеть. Капли крови Антона стекали вниз и попадали на тыльную сторону руки Дзержинской, которая забыла надеть перчатки, но почему-то не беспокоилась о заражении крови. — А если у меня СПИД? — усмехнулся Антон, заметив, как вишневые капли текут по руке Аделии. — Не боитесь? — Нужно зашивать, — констатировала она. — Кладите руку на стол. — Зашивать? — Антон округлил глаза, наблюдая за Адель, которая уже накладывала на его ладонь давящую повязку, дабы остановить кровотечение на тот момент, пока она не найдет иглу и нитки. — У меня съемки сейчас, вы умом тронулись?! — Если у вас вновь откроется кровотечение — съемок больше никогда не будет. — Так, — Шастун прижал бинт к ране. — Спасибо за повязку, я пошёл. Он собирался встать, но Аделия надавила ему на плечи, заставив вернутся на место и прекратить сопротивление. — Я не собираюсь терпеть подобные выходки. Рану нужно зашить. — Я не доверю какой-то соплячке хирургическое вмешательство! — возмутился Антон и скинул с себя её руки. — Зови Шеминова! Если он даст добро – я прекращу брыкаться. Возможно, если бы у девушки было больше сил, она бы уговорила его и без помощи Стаса. Возможно, если бы у Шастуна не было проблем с Ирой, он бы и не хамил Адель, не срывался бы на неё. Однако, слова назад не вернешь. Дзержинская покинула кабинет и через несколько минут вернулась не только со Стасом, но и остальными импровизаторами. — Ты сдурел что ли, приятель? — обратился Стас к Антону. — Эта девушка – кардиохирург с красным дипломом. Какая соплячка? Человек в двадцать шесть лет операций провел больше, чем половина врачей из частных клиник. Возьми яйца в кулак и дай ей зашить рану. Импровизаторы перевели изумленный взгляд на девушку, которая спокойно вытащила из рабочей аптечки изогнутую иглу, иглодержатель и нити из кетгута. — Покиньте, пожалуйста, кабинет, — вежливо попросила Дзержинская. — Обстановка должна быть приватной. Ребята все поняли и вышли за дверь. Стас сразу же ушел решать возникшие из-за травмы Антона трудности, а Арсений, Сережа и Дима переглянулись между собой. — А что она здесь делает? — изумился Дима. — Ей надо в нормальную больницу идти, а не сидеть здесь за копейки. — Может, опыт нарабатывает? — спросил Арсений и махнул головой в сторону съемочного павильона, приглашая импровизаторов вернутся на рабочее место и ждать указаний Стаса. — В Главкино за копейки? Странно это… — вступил Сережа. Дима в ответ только пожал плечами.***
Адель промывает раствором перекиси и фурацилина резаную рану и проверяет её на наличие повреждений мышц, сухожилий, нервов, сосудов. Не найдя их, девушка иссекает стенки раны с повторным промыванием, после чего послойно ушивает. Антон с восхищением и удивлением наблюдает за тем, как хрупкая девушка ловко орудует иглой, как точно и осторожно сшивает края раны. Но больше всего его поразило то, что Дзержинская не вступила в конфликт с ним, не ответила на его грубость. — Почему ты работаешь в Главкино, а не в больнице? — поинтересовался Антон, пока Адель фиксировала шов. — Со швом на ладони будет тяжеловато, но у вас левая рука, так что не должно отразиться в быту, — Адель накладывала повязку, переводя тему с вопроса Шастуна. — Не взяли больше никуда? — съязвил Антон, вновь вспомнив Иру и отразив это на враче. — Ещё одно слово и я распущу швы. — Я просто хочу поговорить. — А я не хочу говорить, — Адель слегка повысила тон и гневно взглянула на Антона. — Свободен. Шастун снял с руки ремень Аделии, который служил жгутом, положил на стол и с раздражением отодвинулся от него, направился к двери. Остановившись, он обернулся к девушке и язвительно улыбнулся. — До свидания, гений. Дверь захлопнулась. Дзержинская села за стол и опустила голову на руки. Конфликт был буквально высосан из пальца и Адель искренне не понимала, за что Антон так ополчился на неё. Аделия редко смотрела «Импровизаторов» и «Импровизацию», только если они шли по телевизору в тот момент, когда девушка делала домашние дела. И из всей четверки она считала самым дружелюбным как раз таки Антона. Возможно из-за этого, Адель так расстроилась тоска что Шастун наговорил ей гадостей. Что ж, не суди книгу по обложке. Съемки закончились, с сектора все расходятся, а значит и Аделии пора собираться. Складывая вещи, она случайно бросила взгляд на свою ладонь. На ногтях и кутикуле красовались кровавые следы от капель, упавших с раны Антона. — Блять… — вырвалось у девушки. Она скинула с себя халат и поспешила в уборную. Закрыв дверь кабинета на ключ, Аделия осмотрела коридор в поисках туалета, но так и не нашла его в поле зрения. Свернув по наитию направо, Дзержинская чуть ли не сбила с ног Арсения, который вызывал такси до дома и о чем-то разговаривал с Антоном, стоящим рядом. — Простите, пожалуйста, — виновато пробормотала Аделия и подняла взгляд. — И ты прости, что в очередной раз мозолю глаза. Она не дождалась ответа Арса и ушла. Шастун закатил глаза, а Попов изумленно вскинул бровь. — Что ты ей наговорил? — Я? Ничего! Просто хотел узнать, почему она здесь работает. Наотрез отказалась отвечать! — И ты решил выместить на неё свою злость из-за Иры? — Попов наиграно улыбнулся, но тут же его улыбка сменилась на осуждение. — Сходил бы ты к психотерапевту. — Хватит с меня психотерапевтов, — отмахнулся тот. — Одного ты мне посоветовал и помнишь, что было? Я от него ушел и не вернусь больше. — Твое право, но все время срываться на людей тебе никто не позволит. А у меня такси приехало. Попов оставил Антона наедине со своими мыслями, а сам поспешил спуститься вниз и уехать домой. Шастун посмотрел на повязку. Аккуратно отодвинув край бинта, он осмотрел шов. Ровный, не объемный. Словно его накладывал не человек, а швейная машинка. Вернув бинт в исходное положение, Антон вздохнул и поспешил спуститься на парковку.***
Найдя уборную, Адель мысленно похвалила свое шестое чувство за то, что оно так хорошо развито. Девушка подошла к умывальнику и стала усердно мылить руки, отмывая засохшую кровь. Почему-то её даже не посещали мысли о том, что Антон может чем-то болеть. Вероятнее всего, она просто не хотела в это верить. Закрыв кран, Дзержинская оглядела себя в зеркало: на лице застыло выражение усталости, а в глазах читалась нескрываемая обида на Шастуна, страх от расставания с Артемом и надежда на то, что все образуется. Совершенно разные мысли и чувства переплетались в одну какофонию непонятных переживаний, заставляющих голову просто разрываться. Девушка решила, что стоит поехать домой и немного вздремнуть.***
Возвращаясь домой на такси, Адель думала о том, что следовало бы поискать съемное жилье на первое время и желательно рядом с работой. Ведь каждый день ездить с центра Москвы за МКАД на автобусе, метро и электричке она попросту не сможет, а постоянно вызывать такси — дорогое удовольствие. Открыв телефон, девушка стала просматривать всевозможные варианты. Одно слишком дорогое, второе слишком убитое, третье и вовсе не сдается никому, кроме семейных пар. Фыркнув, Аделия убирает телефон в карман брюк и выходит из автомобиля, который уже подъехал прямо к подъезду. Даша была на дежурстве, поэтому Дзержиснкая открыла дверь запасными ключами, которые подруга предварительно отдала ей, и вошла в подъезд. Поднявшись на нужный этаж, Адель наконец-то осталась дома. Только переступив порог, она скидывает с себя жакет, снимает обувь и садится на стул, вытягивая ноги вперед. Дзержинская вновь достает телефон, чтобы сообщить Токаревой о том, что она дома, как вдруг видит сообщение от номера, которого бы в жизни не хотела видеть. — Артём… Аделия с опаской открывает сообщение, текст которого звучал так: «Здравствуй, моя любимая. Я удивлен, что тебе хватило смелости так со мной поступить. Кажется, я даже немного горжусь тобой. Да только ты кое-что забыла: ты должна мне деньги. Сто тысяч рублей, помнишь? Деньги, которые я занял тебе на оплату обучения твоей младшей сестры. У тебя есть три дня. Если денег не будет — не будет и тебя. Время пошло» Адель роняет телефон. Она не может даже пошевелиться. Нужно что-то делать, как-то спасаться, искать деньги. Но кредит в банке ей не найдут, а зарплаты, которою она получает, не хватит даже на то, чтобы покрыть половину долга. Девушка медленно встает со стула и подходит к зеркалу. Теперь выражение её лица окрасилось лишь ненавистью. Хотелось плакать, спрятаться и бежать. Но она поклялась, что на своем пути не прольет слёз, не упадёт и не свернет с дороги. — Получишь ты свои деньги… Дзержинская бросила взгляд в угол, в котором стояла бейсбольная бита. Даша с мужем купили её на Новый год, но так и не пользовались ей. Аделия отметила это для себя и прошла в гостиную, где моментально уснула на мягком диване, в надежде на то, что подруга не будет ругать её за то, что та спит не в спальне.