***
Антон возвращается в пустую квартиру, где его встречает только синий диван с разноцветными подушками. Единственное, что осталось в память об Ире. Единственное, что грело его душу, которая болела намного сильнее, чем аккуратный шов на руке. Разувшись, он небрежно откидывает ботинки в сторону (была бы Ира — поставил бы на обувную полку) и садится на злосчастный диван, который окрашивал комнату в яркие краски. Похлопав по нему, Антон улыбнулся, вспоминая, как сам собирал его под руководством Кузнецовой, как потом они обнимались, лёжа на нём и как обсуждали свои отношения. Он тосковал по бывшей девушке. Скучал, но не любил. Был привязан, но не хотел вернуть. Они расстались на хорошей ноте, как добрые друзья, но от чего так болело сердце? Антон не знал, да и откуда ему знать. Оставьте этот вопрос врачам. Шастун неожиданно дернулся от подступившей боли. Он взглянул на свою руку. Аккуратно наложенный шов выглядел так, словно его накладывал ювелир, а не врач. «И впрямь, за что я с ней так?» — подумал Антон, медленно и осторожно проводя большим пальцем по ране. Ответ был прост и понятен — сорвался, да и кто же знал, что она — кардиохирург, а не стажёр или медсестра, которым запрещено производить хирургическое вмешательство, в данном случае — наложение швов. Но, возможно, был и другой фактор. После расставания с Ирой, Антон стал иначе относится к девушкам. Разумеется, не как типичный «обиженка», который возненавидел женский пол. Он просто стал более критичен, стал срываться на них, высказывать им то, что не успел высказать Ире. Адель просто попала под горячую руку. Шастун решил, что следовало бы извиниться перед ней. Достав телефон, он написал Шеминову с просьбой дать телефон врача. Ответ пришел практически сразу. «Антон, я не разглашаю данные сотрудников даже друзьям» — Кретин, — вслух выругался Антон и швырнул телефон на диван. — Завтра извинюсь сам. Шастун принимает решение отправится спать, пока параноидальные мысли по поводу расставания не стали сжирать его. Стоя перед зеркалом в ванной он задумался о том, что Арсений прав. Возможно, сеанс с психотерапевтом действительно не повредил, да только хороших специалистов найти сложно. С последним таким Антон распрощался не на самой лучшей ноте, решив, что пить таблетки ему ни к чему. И он был прав. Антидепрессанты действительно успокаивали, однако клонили в сон и не давали никакой работы мозгу. Шастун бросил их, не пропив курс. Он выключает воду, выходит из ванной комнаты и идёт в спальню. Больше не хочется грызть себя.***
Электричка, метро, автобус и пару метров пешком. Адель проклинала того, кто придумал построить главкино так далеко от центра города. Но, как бы то ни было, на работу она не опоздала. Правда, пришлось надеть на себя то, что первым попалось под руку. Впрочем, серо-голубая блуза с рукавами-фонариками, заправленная в черные классически брюки с высокой посадкой, отлично гармонировали друг с другом. — Доброе утро, — поздоровалась Аделия с командой импровизаторов, практически не глядя на них. В её руке был стаканчик с кофе, который она пила на ходу и старалась не разлить. Не дождавшись ответа ребят, она скрылась в своем кабинете. Стас не предупредил её о том, что бумажной работы очень много. Именно поэтому девушка так торопилась поскорее приступить к работе. Вдруг, отпустят пораньше, если все сделает. — Доброе утро, Аделия, — самым последним ответил Арсений. — Куда это она так спешит? — Ты видел, сколько там работы бумажной? — усмехнулся Дима и уткнулся в телефон. — Бедная девочка… Вспоминаю себя в студенчестве. Эта бесполезная возня с документами — просто нервотрепка, клянусь вам. Антон не стал участвовать в разговоре друзей, а незаметно ускользнул от них. Лучше извиниться с утра, пока ни у кого не испорчено настроение и пока каждый может легко идти на контакт. Он постучал в кабинет. — Войдите, — не отрываясь от компьютера ответила девушка. — Здравствуйте, Адель, — Антон закрыл за собой дверь и сел на стул перед ней. — Здравствуйте, Антон, — девушка оторвалась от компьютера и перевела взгляд на вошедшего Шастуна, который пытался спрятать глаза. — Вы пришли показать шов? Девушка решила, что самой правильной моделью поведения будет делать вид, будто между ними ничего не произошло. Все же, он был её коллегой, как никак. К тому же, принцип Гиппократа учил доброте. — Да, — резко ответил он и протянул ладонь. — Он вчера болел. Адель взяла его запястье и подвинула ближе к себе, чтобы осмотреть шов. Ни нагноений, ни выделений. Все аккуратно и чисто. Девушка отпустила руку Антона. — Со швом все в порядке, — она встает с места и достает аптечку. — Но обрабатывать его необходимо утром и вечером. Давайте я обработаю его сейчас, а дальше вы сами, хорошо? — Не разговаривай со мной, как с ребенком, — огрызнулся Антон. — Мы уже перешли на «ты»? — Дзержинская достала мираместин и налила его на рану. — Да. — В таком случае, я не разговариваю с тобой как с ребенком, — спокойно ответила девушка, промокая шов чистой салфеткой. — Ты объясняешь мне элементарные вещи, — Антон скривился. — Аккуратнее. — Не ври, это антисептик, он не щиплет. А если я не буду объяснять тебе элементарные вещи, то ты себе руку водкой обрабатывать будешь, а потом меня обвинять. — Так, — он выдергивает ладонь и встает со стула. — Иди-ка ты куда подальше со своими советами. Лучше у меня нагноение начнётся, чем я ещё раз к тебе обращусь. Адель только усмехнулась, решив ничего не отвечать. Она убрала антисептик и салфетки в аптечку. Антон же, стоя у выхода, обернулся к ней и задержал взгляд на силуэте. Длинные светлые волосы аккуратно лежали на плечах, перекидываясь на спину, тёмнын синие глаза словно отражали в себе непокорное бушующее море. — Ты такая красивая, — он сделал паузу, увидев, что Адель обернулась и вопросительно посмотрела на него. — Неужели не могла похлопать глазками и получше попросить главврача какой-нибудь больницы устроить тебя на работу? От обиды и боли в груди у девушки что-то щелкнуло. Сердце разорвалось на две части. Вырвать бы его, зашить, но разве возможно излечить саму себя? Она не ожидала такого удара. А если быть точнее, она даже не могла представить, что Антон мог такое сказать. Но достоинство уронить нельзя. — Ты думаешь, я буду терпеть эти выходки только потому что я простой врач? — девушка подходит к нему почти вплотную. Даже на каблуках она не может сравнятся с ним в росте, приходится поднимать голову. — Пошёл вон. И чтобы я больше не видела тебя здесь без надобности. Шастун хотел было ей ответить, но не успел. Дверь захлопнулась прямо перед ним. Он хмыкнул и развернулся, чтобы вернуться в павильон, однако увидел перед собой Арсения, который возник «из неоткуда» — Что ты опять натворил? — на выдохе спросил Попов. — Я… — Ты зачем обидел девочку? — Ты всё слышал? Как ты вообще здесь оказался? — Шёл за кофе. Дверь была приоткрыта. Слышу, Шастун предлагает человеку переспать с кем-то ради работы. Думаю, какой Шастун молодец, самоутвердился. — Блять, Арс, не начинай… — он взял друга под руку и отвел от двери кабинета. — Клянусь, я хотел извиниться! Но после случая с Ирой… — А Адель здесь причем? — Да не причем! Просто она меня раздражает! — Чем? Шастун задумался и осознание пришло к нему быстро: непокорность. Если в случае с Ирой, та могла где-то промолчать, то Адель этого не делала. Это и раздражало Антона, который не привык к дерзости в свою сторону. — Не лезь, Арс. Я сам разберусь, — отмахнулся Антон и скрылся в свете сафитов на съемочной площадке.***
Рабочий день был ничем не примечателен, потому и пролетел незаметно. На дворе стоял октябрь, темнело рано. Неудивительно, что в восемь вечера, Адель казалось, будто весь город погрузился во мрак. Возле Главкино практически не было жилых домов, магазинов и других заведений. Пустынное ночное пространство, иногда освещающееся светом фар от проезжающих машин. — Чертово такси… Пять минут, как должно было приехать, — ругалась девушка, переминаясь с ноги на ногу, но увидев вдалеке подъезжающую машину, взяла свои слова назад. Адель запрыгнула на заднее сидение. Глядя на проплывающие мимо панельки, торговые центры, многоэтажки и магазины, девушка будто тонула в жизни ночной Москвы. Возможно, она просто начала привыкать. Единственное, что тяготило её — ссора с Антоном и его личная неприязнь к ней. Возможно, теперь рабочая атмосфера станет унылее и рутиннее, а с коллегами появятся дополнительные сложности, но терпеть оскорбления она попросту не могла. «Главное, чтобы не уволили, а остальное неважно» — подумала девушка и надела наушники, решив полностью отключить голову. На дороге не было ни одной машины, что приятно удивило Аделию. За исключением, только, черной иномарки, на которую она не обратила внимания.***
Расплатившись с таксистом, девушка поднимается в квартиру. Подруга с мужем были на работе до поздна, поэтому у Дзержинской было время отдохнуть и спокойно принять душ. Разувшись, она прошла вперед по коридору, сняла пальто, но повесить в шкаф его не успела. За ней следом зашли двое высоких и атлетичных мужчин в тёмных очках, черном костюме, поверх которого накинут черный плащ, следом за ними, идентично одетый вошел Артём. Они захлопнули дверь, приведя Адель в ужас. — У меня было три дня, — тут же выпалила девушка, не спрашивая даже, как они её нашли. — Милая моя… Неужели, ты не знала, что я люблю шутить? — усмехнулся Артём. — Ты забыла заплатить… Он стал медленно подходить к ней, но Адель тут же схватила биту, которую покупала Даша. — Съебались из моего дома! — Дзержинская стала идти на Артёма, который пятился назад. — Я вырублю вас, клянусь! Гончаров усмехнулся и вновь стал подходить к девушке, что-то доставая из кармана. Дзержинская тут же ударила битой ему под колени. — Тварь! Шлюха! — Артём махнул рукой мужчинам и те пошли на Адель. Девушка замахнулась на них битой, но один из амбалов выхватил её и откинул в сторону. Адреналин ударил в голову, действовать нужно быстро. Адель попыталась выбежать через дверь, однако стоило ей переступить порог, как другой мужчина схватил её за волосы и притянул к себе. — Пусти меня! Второй сообщник дал ей звонкую пощечину, но Аделия продолжала кричать. Тогда, он вытащил из кармана нож-бабочку и провел лезвием по щеке девушки. Она стиснула зубы от боли, а с лица стекали багровые капли. — Давай развлечемся с ней прямо здесь? — усмехнувшись, процедил он и обернулся к Артёму. — Тут мусора живут, — ответил Гончаров, отряхиваясь от пыли. — В машину её. Там разберемся, как она с долгами расквитается. — Пусти! Пусти меня! Помогите! Кто-нибудь, пожалуйста! — истерически кричала девушка, брыкалась и пыталась вырваться. — Закрой рот! — скомандовал Артём и захлопнул дверь. — В машину её!***
Гончаров и двое мужчин, у одного из которых была в руках Адель, вышли вместе из подъезда, совершенно наплевав на свидетелей, которые все равно бы ничем не помогли. Они подвели Дзержинскую к той самой черной иномарке, которая ехала за ней всю дорогу. «Как они выследили меня в Главкино?» — подумала Адель и оглядела местность. Спальный район, но недалеко центр города. Если сможет вырваться — спасется. Она оглядела своего «охранника». До сонной артерии дотянется. Терять нечего. Девушка резко сжимает двумя руками его шею. Мужчина отпускает её волосы, чтобы отбросить с себя руки. Тут-то Аделия и ловит момент. Сама отпускает его и бежит со всех ног в сторону трассы. — Сволочь! Ловите её, чего стоите! — кричит Артём и прыгает в машину, в то время как мужчины бегут за девушкой. Адреналин ускоряет работу сердца, Аделия бежит так быстро, как только может. Чувствуя, что Амбалы уже у неё на хвосте, она на ходу снимает каблуки и бросает прямо в них. «Отвлечет ненадолго» — соображает она и выбегает на трассу. Спасение уже близко. Осталось добежать до более людного района и словить попутку.***
Шастун едет так быстро, как только может, вымещая всю злость на педали газа. Он был зол на себя, на Адель, на Арсения, на всех. Радовало одно: отсутствие пробок, даже в центре города. Однако, где-то вдалеке, прямо на дороге, Шастун разглядел силуэт девушки. Увидев свет фар, она отскочила на обочину, выставив руку в сторону. — Стоп… — Антон прищурился. — Адель?! Он резко нажал на тормоз. Босая девушка запрыгнула в машину. — Куда угодно, но как можно скорее! — она посмотрела на водителя. — Антон?! — Ты что здесь делаешь?! — Гони! Шастун вдавил газ в пол и укрылся в огнях ночной Москвы, укрыв вместе с собой и Аделию, которая была благодарна Господу за то, что осталась жива.