Встретимся и за тысячу ли

Сюэ Ян неверяще потряс головой. Но ведь всё правильно! Это ведь та самая игла, да? Да, всё верно, Сюэ Ян для верности обнюхал её раз пять. Опять ткнул ею даочжана. Руки тряслись. Почему он не просыпается? Что не так? Сюэ Ян почувствовал, как его начинает поглощать паника. Он схватил даочжана за плечи и начал трясти его. — Эй, даочжан, ну хватит притворяться, — бормотал он, как сумасшедший. — Давай, открывай свои прекрасные глазки. Я знаю, ты уже проснулся, просто не хочешь меня видеть, да? Сюэ Ян весь дрожал. Он тряс даочжана так, что казалось, будто вся пещера ходила ходуном, кусал губы и смотрел на холодное недвижное лицо. Нет, этого просто не может быть. Он же успел, он же отравил даочжана, он не мог умереть! Это всё Яо-мэй, да? Это он что-то сделал, тварь, он умер слишком легко! Сюэ Ян отпустил даочжана и так аккуратно, как только мог, уложил его на землю. А затем закричал, да так, что весь лес содрогнулся. Сюэ Ян чувствовал, как накатывает отчаяние, как вся его жизнь просто перестаёт иметь смысл. Ради чего всё это было? Сюэ Ян не виноват, нет, его вынудила жизнь так поступать! А потом пришёл этот беленький даочжан и всё разрушил к чёртовой матери! Сбил Сюэ Яна с намеченной цели, не дал отомстить этой сволочи Чан Цыаню, довёл до того, что Сюэ Ян сидит сейчас и рыдает над его трупом! Невольно вспомнилось, что именно даочжан сказал перед тем, как попытаться покончить с собой. «Ты отвратителен до тошноты». Неужели он и правда так думает? Неужели именно поэтому он не хочет возвращаться? Перед глазами поплыло. Сюэ Ян решил было, что голова опять закружилась, но потом понял, что это слёзы. Он плачет. Слёзы градом текли по щекам и ниже, чертя мокрые дорожки по шее. Сюэ Ян упал лицом на недвижную грудь даочжана и зарыдал — громко, отчаянно, завыл, точно волк. Его руки молотили по всему, до чего он только мог дотянуться. — Ну пожалуйста, даочжан, вернись ко мне, — бормотал он. — Я буду хорошим, я буду правильным, я буду белым и пушистым, только не оставляй меня, ну пожалуйста, я что, так многого прошу? Умоляю тебя, вернись… Сюэ Ян, кажется, сорвал голос. Горло нещадно драло от рыданий, кулаки болели от постоянных ударов, и Сюэ Ян просто устало распластался поверх даочжанова тела и содрогался, всхлипывая. Наверное, так некрасиво выглядит со стороны… да плевать. Плевать сейчас было на всё. Вся сюэянова жизнь сейчас казалась ему верхом бессмысленности — подумаешь, палец когда-то потерял! Да ему не больно даже. Больно было сейчас, когда вместе с даочжаном от Сюэ Яна будто кусок наживую оторвали. Ему просто раньше не с чем было сравнивать… Пусть живёт эта тварь Чан Цыань в конце концов. Что он ему сейчас сделает? Сюэ Ян стал сильным, он кому угодно даст отпор, он никому не позволит себя обижать! И своих друзей не даст в обиду. Сюэ Ян поверить не мог, что бросил всю свою жизнь на создание Печати и на рабство у Яо-мэй, когда мог жить в лесу, пусть даже с этим противным Сун Ланем, под боком у даочжана. Тот бы его принял, научил жить в лесу, показал бы, что можно кушать, где спать… Сейчас все эти людские распри казались такими мелочными и неважными… когда Сюэ Ян дрожал и рыдал над недвижным даочжановым телом, понимая, что он больше никогда не вернётся. Он сейчас бы всё отдал за то, чтобы даочжан очнулся. Создал бы хоть десять Печатей, убил бы всех людей в Поднебесной, если бы это было нужно. Но ничто из этого не могло вернуть даочжана. Сюэ Ян впервые в жизни чувствовал себя таким беспомощным. Даочжан был единственным, кто понимал его, кто пожалел его, смеялся над его шутками, алел щеками, когда Сюэ Ян неумело флиртовал с ним, кто залез ему под кожу и успокоил старые раны одним своим присутствием. Раньше Сюэ Яну это не нравилось, он пытался выковырять даочжана оттуда. Теперь он отдал бы всё, чтобы только вернуть его туда. Сюэ Ян наконец поднялся, чувствуя, как истерика отпускает его. Утерев слёзы, он поплывшим взглядом посмотрел на бледное даочжаново лицо. Больше плакать, кажется, было нечем. Даочжан был белый, под стать своему косульему меху, кроме одной его части — кроме алых губ, которые даже сейчас не потеряли свой цвет. И Сюэ Ян, плохо отдавая себе отчёт в том, что вообще творит, склонился над ним и резко прижался своими губами к его, чувствуя, как что-то внутри взрывается и будто подскакивает к горлу и выше. Он чуть отстранился и лихорадочно зашептал, будто даочжан мог слышать его: — Даочжан, прости меня, умоляю тебя, прости. Я был дурак, думал о всяких бреднях, не понимал, что только лишь о тебе мне и следует думать. Ты, наверное, думаешь, я тебя обманул, да? Нет, не так это, я всегда тебе только правду и говорил… Такой ты у меня, всех вынуждаешь хорошими быть, даже тех, кто хорошим быть не может. Ты такой красивый, такой нежный, я так тебя люблю, — сорвалось наконец признание с сюэяновых губ. Он захлопал глазами, осознавая, что только что сказал, но ведь это было правдой. Иначе к чему было всё это? Он вновь склонился над даочжаном и, не выдержав, опять поцеловал его. В этот раз мягче, нежнее, как даочжан этого и заслуживал. И вдруг ощутил, как губы под его чуть раскрываются ему навстречу, а тонкие руки обнимают за шею. — Даочжан? Даочжан! — Сюэ Ян, всхлипнув, уткнулся ему в плечо и затрясся в беззвучных рыданиях. — Даочжан, я прошу тебя, прости меня, я всё исправлю, я буду хорошим, я… — Не надо, — остановил его тихий голос даочжана. — Нет, я прошу тебя, не уходи, я всё сделаю, — Сюэ Яна затрясло. Конечно, кто же захочет его такого, даже даочжану противно… — Не надо, — даочжан открыл глаза и посмотрел с такой любовью, что у Сюэ Яна что-то перевернулось внутри. — Я люблю тебя таким, какой ты есть. Тебе не нужно меняться. У Сюэ Яна внутри что-то оборвалось. Он бросился на даочжана, внутренне боясь, что тот оттолкнёт его, испугается такого напора, но тот только обхватил его за шею и улыбнулся широко-широко, когда Сюэ Ян уже в третий раз поцеловал его.

***

Сун Цзычэнь и А-Няо упокоили последнего мертвеца и выдохнули. Им пришлось очень долго работать, и они истратили почти всю духовную энергию на это. Сюэ Ян своей Печатью поднял столько трупов, что их было не сосчитать, неудивительно, что Печать просто не выдержала и распалась на части. — Как там Синчэнь, как думаешь? — подал голос Сун Лань, устроившись прямо на земле рядом с А-Няо. Она подняла голову и внимательно посмотрела на него. — Я думаю, с ним всё хорошо, — улыбнулась голубка. — С ним ведь добрый человек. Он обязательно позаботится о нём. — Сюэ Ян — не добрый человек, — бросил Цзычэнь так, будто ему было противно даже упоминать его имя. — Он убивал. Он обманул Синчэня! А-Няо как-то очень понимающе глядела на Сун Ланя, будто знала о нём что-то, чего не знал он сам. — Это неправда, — мягко возразила она. — Цзычэнь, Сюэ Ян никогда не обманывал Синчэня. Они провели вместе несколько счастливых дней, и Сюэ Ян никогда не лгал ему. Он наверняка хотел думать, что использует Синчэня для своих опытов, но его сердце уже знало правду. Иначе он убил бы меня. Сун Лань поражённо смотрел на А-Няо, пытаясь переварить то, что она ему говорит. — И он спас его в последний момент, — продолжила она. — Если бы не Сюэ Ян, Синчэня бы давно присвоил себе и уничтожил ради Печати Цзинь Гуанъяо. — Я не в состоянии в это поверить, — Цзычэнь потряс головой. — Сюэ Ян — тварь, каких не сыщешь, пусть и получше Цзинь Гуанъяо. Он ведь… Я не могу простить ему… А-Няо лишь покачала головой и слишком понимающе улыбнулась. — И в чём же его страшное преступление, что ты не можешь ему простить, Цзычэнь? — поинтересовалась она. — В том, что это его полюбил Сяо Синчэнь, а не тебя? Сун Лань открыл рот, чтобы возразить, да так и замер в какой-то неестественной позе. Он и хотел бы сказать, что это не так, возмутиться, что А-Няо выдвигает какие-то уж совсем невероятные предположения, но не смог. Потому что его неприязнь к Сюэ Яну проснулась не тогда, когда Сун Лань послушал Цзинь Гуанъяо, что — теперь-то Цзычэнь понимал — наверняка оболгал его, чтобы достичь собственных целей, даже не тогда, когда Синчэнь из-за него изъявил желание уйти к людям… А в самую первую их встречу, когда Цзычэнь увидел, что глаза Синчэня сияют, когда он смотрит на Сюэ Яна. Вот когда он его возненавидел. Так это что же получается, он… ревнует? Сун Лань застыл, как громом поражённый. — Сюэ Ян совершил множество вещей, которые сложно понять и нельзя простить, Цзычэнь, — мягко сказала ему А-Няо. — Он делал такое, что многим и не снилось, что людям, что оборотням, как мы с тобой… Но я знаю, что Сюэ Ян — добрый человек, я чувствую это. К тому же, похоже, что Синчэнь его очень любит. Так стоит ли мешать им и расстраивать твоего лучшего друга? Сун Лань сидел молча, ошарашенный открывшейся ему тайной. Неужели он… влюблён в Синчэня? В своего друга? Каким-то уголком сознания Цзычэнь всегда это знал. Просто не мог позволить себе разрушить то, что у них с Синчэнем было, своими неподходящими чувствами. Не разрешал себе даже думать о том, что мог бы однажды переступить черту, не смел тешить себя надеждами на взаимность… А тут пришёл какой-то дрянной дикий кот и так просто завоевал любовь этого неземного существа, которого Цзычэнь не смел иной раз коснуться, опасаясь, что это будет неподобающе для такого, как Синчэнь. Пока Сун Лань примирялся с так внезапно открывшейся ему правдой, до них добежал, запыхавшись, Мо Сюаньюй. — Там… там всё! — заявил он, уперевшись ладонями в колени и согнувшись пополам. — Что… всё? — заторможенно произнёс Цзычэнь. Он похолодел — неужели Синчэня всё-таки не получилось вылечить? Неужели он… — Чэнмэй-сюн… взялся за Синчэня, — объяснил Сюаньюй, лишь только отдышался, и упал рядом с ними на траву. А-Няо улыбнулась: — Это прекрасные новости. Я уверена, что всё будет хорошо. Конечно, всё будет просто замечательно, подумал Цзычэнь про себя. Злость и ревность снедали его, и теперь Сун Лань хотя бы понимал, что он чувствует. Его невыносимо раздражало, что этот дикий кошак, презирающий манеры и столько всего сотворивший, за просто так мгновенно получил сердце Сяо Синчэня, а он, Сун Лань, за столько лет не смог. Потому что не надо было сидеть и ждать, Цзычэнь, укорил его внутренний голос. Теперь всё — уплыла стая рыб, теперь Синчэнь не твой. — Что теперь будет с Ланьлин Цзинь? — тем временем с беспокойством спросил Сюаньюй. Он растерянно оглядывался, будто не знал, что с этим богатством делать. — Верховного заклинателя больше нет, других родственников, кроме меня, тоже больше не осталось… Кто будет править? А-Няо призадумалась. Она опустила подбородок на колени и протянула: — Да, это действительно проблема. А что же ты? — вдруг оживилась она и ткнула Мо Сюаньюя в бок. — Ты же брат Цзинь Гуанъяо. Ты можешь взять всё в свои руки! — Но я ведь… никто, — проблеял Мо Сюаньюй. — Я так… парень из деревни, обычный слуга. Незаконнорождённый сын бывшего главы… А молодой господин Цзинь, он… — Он тоже когда-то был никем! — перебила А-Няо и уверенно продолжила: — Все правители когда-то с чего-то начинали и не знали, что им делать! Добрый человек, подумай — кроме тебя, больше некому. Цзычэнь призадумался. По всему выходило, что именно Сюаньюю придётся взять всё в свои руки. Но выглядел он, мягко говоря, неуверенно, и если бы не тонны белого на лице, он бы точно алел щеками. — А-Няо права, Сюаньюй, — кивнул Сун Лань. — Это должен быть ты. И ни в коем случае не говори, что ты обычный слуга. Ты очень помог мне спасти моего лучшего друга и защитить мир людей от Цзинь Гуанъяо. Кто достоин больше, если не ты? Мо Сюаньюй замотал головой в панике и развёл руками. — Но я ничего не умею… — Научишься, — твёрдо сказал Цзычэнь. — Ты можешь выбрать себе спутника или спутницу, и этот человек поддержит тебя вначале. Есть кто-то, кто тебе нравится? Мо Сюаньюй смутился до слёз и спрятал лицо в ладонях. — Да, но… Чэнмэй-сюн любит Синчэня, — пробормотал он. — Я не… не хочу разлучать их… Вот дерьмо, впервые в жизни выругался, пусть и мысленно, Сун Лань. Хотя с другой стороны… это ли не шанс? Сплавить Сюэ Яна в ждущие руки Мо Сюаньюя, и тогда Сяо Синчэнь будет принадлежать лишь ему. И будет несчастен. Он будет грустить, вспоминать этого драного кота и смотреть своим печальным взглядом в сторону Ланьлина. Будет бегать туда и навещать своего «друга»… Цзычэнь прекрасно знал Синчэня, если уж тот кому-то отдал своё сердце — то это на всю жизнь. Он никогда не перестанет любить Сюэ Яна, и разлука с ним лишь принесёт ему боль. Цзычэнь не мог так с ним поступить. — Я останусь, — решительно заявил Сун Лань. Всё равно видеть Синчэня он в ближайшее время не сможет, а прятаться от него по всему лесу — это не выход. Так хоть будет полезен и поможет человеку, у которого в долгу. — Стану тебе другом и поддержкой. Помогу разобраться во всём. — Спасибо! Я так благодарен! — просиял Мо Сюаньюй. — Вместе у нас обязательно всё получится! Он вытер дрожащими пальцами дорожки от слёз на щеках и неловко улыбнулся. Сун Лань никогда не улыбался, но он кивнул Сюаньюю — как бы говоря, что они справятся.