Каждый раз, закрывая глаза

Вороны синхронно взвились в небо, оставляя за собой не след из тёмных перьев, но липкое, пробирающее все внутренности, чувство холодной бескрайней опустошённости. Члены столь древнего и мрачного клана давно заучили наизусть все ритуальные танцы, посвящённые прощальному обряду. Всех наблюдателей, вскинувших голову кверху, накрыла чёрная тень, из-за чего их тёмные силуэты слились воедино. Тор не впервые присутствовал на похоронных церемониях, но происходящее здесь и сейчас задевало рассудок, как никогда прежде. При этом, лицо юного принца не выражало совершенно никаких эмоций, оставалось каменным уже почти девять дней и ночей, во время которых сложно было закрыть глаза хоть на минуту, не погружаясь в воспоминания девятидневной давности. Идея Всеотца создать в стенах дворца Асгарда школу нового типа казалась немыслимо потрясающей. Школу, в которой могли бы обучаться не только высокородные семьи асгардцев на ровне с принцем, но и жители других уголков вселенной. Со всех девяти миров в начале этого столетия потянулось множество желающих принцев, принцесс, дворянских детей и графов с графинями, чьи родители горят желанием построить крепкие дружеские связи с правителем Асгарда, желают, чтобы их дети обучались у лучших историков, архимагов, воинов, лекарей и искусствоведов. И всё шло более менее гладко первую луну, за исключением редких соревнований студентов, вечно пытающихся доказать что-то друг другу и самим себе. По началу, это не казалось предвестником смерти и войны, но таковым оно являлось на деле. Спустя всего шесть лун, все обитатели дворца-школы собрались на переднем дворе, чтобы поприсутствовать на первых торжественных похоронах двух юных студенток злосчастной добродушности Одина. Тела обеих графинь уже отбыли домой, так что церемония проходила без них, когда Царь Асгарда наконец подуспокоил взбунтовавшиеся королевства, этот конфликт на фоне смерти, а точнее, убийства двух наследниц своих великих домов, не сулил ничего благополучного. Граэлла, одна из падших, относилась к тому самому клану Воронов, имеющему одну ослепительную способность — принимать как человеческий облик, так и форму большого идеально-чёрного ворона. К тому же, все его члены неизменно связывали свою жизнь с тёмными искусствами. Собирать в одном месте хитрых амбициозных подростков, обладающих старинными злыми знаниями, оказалось опраметчивым решением. Тор знал, что отец сожалеет об этом, но ни за что не отступится от первоначальной задумки. Обернувшись назад, принц приспустил тёмно-синий капюшон — необходимую часть дресс-кода традиционной церемонии Воронов. Как и ожидалось, взгляд его голубых глаз зацепился за глубоко задумчивое лицо одноглазого Всеотца. "Совсем не подаёт виду, что устал" — подумалось его сыну. Ещё вчера "Одноглазый Змей" — какое прозвище ему дали в народе после потери глаза, неустанно вёл переговоры (вымаливал прощения) с жителями Ванахейма, ведь убийство их высокородной представительницы из клана Воронов, вела к масштабной войне. А вот Йотунхем... Быстро сдался с переговорами и пошёл на мирное соглашение. Очень странно, неужели так кажется только Тору? Кто в здравом уме обменяет шанс отомстить за ребёнка своего мира на обучение сына-принца в той самой опасной школе? Тору, видимо, никогда не понять такого жестокого скрытного Царя, как Лафей. Вспомнив об этой семейке, Тор повернул голову в сторону небольшой делегации из ледяного королевства. Среди голубокожих великанов, грозно смотрящих в небо, стоял мальчик, выглядящий совершенно иначе. И не только его особенность во внешности, схожая с асами, необычно влекла внимание юного наследника Асгарда. Лафея на церемонии не было, принца окружали безразличные, но хмурые стражники. Его отдалили от остальных обучающихся факультета из Йотунхейма, что Тору весьма не нравилось. "Будто специально засовывают парня в одинокую оболочку. Разве так можно?" — Мысленно возмущался светловолосый наследник, совсем не подозревая, что Локи в достаточно осознанном возрасте вполне разделяет предпочтения отца. ***Сутки спустя*** — Учитывая трагические события, нам придётся отменить традиционный бал в честь самой звёздной ночи, — напоследок важного заседания, поднял тему советник Одина, похожий большим носом и шелковистой гривой на лошадь. Никто особо не возмущался, сейчас дело было далеко не до этого, абсолютно все присутствующие это осознавали. Назревала война. Тор сидел в самом уголке огромного зала, вне стола заседания, будто его наказали за детскую провинность. Но нет — Тор почти всегда занимал это место в кругу важных лиц. Занимался он исключительно разглядыванием своей обуви, вдруг так сильно заинтересовавшей. Ни на какой праздник юноша и не надеялся. Хотелось лишь только разобраться в произошедшем. Почему погибли две молодые девушки? От чьих рук? Как это произошло у него под носом, в его собственном доме? Тор хорошо знал обеих дам, да всех вокруг, ведь старался поддерживать общение с другими учениками. Девочки относились к той малой спокойной части обучающихся, уделяли время в основном друг дружке, не вступали в конфликты, извечные соревнования. Так почему именно они? Подобные размышления мешали парнишке засыпать, кушать, как прежде, с огромным аппетитом, тренироваться с азартом, прогуливать скучные уроки, флиртовать с красивыми дамами. Разгоралось лишь сильнейшее желание пообщаться поближе с каждым подозреваемым, что казалось немыслимым, ведь на тот момент Тор подозревал абсолютно всех, не исключая учителей. Нудные речи ораторов, предложения по примирению от советников, хмурое выражение лица Одина и всецелая аура некой подавленности могли усыпить не только самого младшего присутствующего, все поднятые и обсуждаемые в этот час темы не шли к благополучному завершению и гнёт внутри принца лишь нарастал. Как вдруг, без приглашения в комнату ворвался стражник. Под пристальными осуждающими взглядами, он пересёк помещение, оказываясь около уха Всеотца. Красивый на вид мужчина в доспехах быстро зашептал своё послание Царю, отчего лицо второго медленно сменилось на более серьёзное. Все собравшиеся молча наблюдали за разыгравшейся сценой. Один кивнул, ленивым жестом отгоняя прислужника к стене. — Сегодня нас посетили очень важные гости, — молвил Один, не поясняя, о чём идёт речь. — Нас посещают чужаки каждый день, — будто с упрёком, отозвался один из мейстеров, что по традиции обязаны присутствовать на подобных мероприятиях. — Царство и вправду превратилось в проходной двор, все являются, когда им заблагорассудится. Даже несчастный Хеймдалл не успевает уследить за общими передвижениями. О какой безопасности может идти... — но монотонное ворчание советника прервал грубый жест ладони Одина. После, ему обязательно достанется за подобное выражение недовольства. Повисло молчание, все уставились в сторону открытых дверей, откуда, из коридора, слышались размеренные стучащие шаги. Маленький принц уверенно и гордо вышагивал за своим отцом-йотуном. Их огромное различие сразу выдавали цвет кожи и рост. Локи не любил длительное время находиться в облике ледяного великана, только если вынуждала на то ситуация. Почётные гости, собирающиеся за круглым столом в Йотунхейме, требующие присутствия наследника и соответственного цвета кожи — вынужденная мера и, в какой-то степени, наказание. Касательно этого, с Лафеем у него были проблемы. Бесконечные ссоры и упрёки сквозь пелену манипуляций. Юноша стойко терпел и лишь кивал, зная, что в душе он абсолютно против. Тем не менее, несмотря на очередные разногласия, Локи вошёл в человеческом облике, что ближе сердцу, держа спину прямо. Их с отцом появление выглядело немного пафосно и могло бы таковым быть ещё очень длительный период, только вот... Взгляд юноши пал на Тора — благородных кровей аса, сверстника, но сильного и могучего, в будущем — Бога Грома. В голове темноволосого мальчика вспылала фраза, которую он часто себе повторял, как мантру: "Мы умолкаем обычно тогда, когда теряем надежду быть услышанными". Ему следовало молчать. Постоянно. Того требовало воспитание и жестокость Правителя. Локи знал, что обязан идти тенью Лафея и вести себя тише воды, ниже травы на протяжении всего периода их пребывания. Но не смог. — Привет, — и всё в округе померкло пред ним. Не стало никого. Лишь двое маленьких принцев из разных миров, почти разных вселенных, глядящих друг на друга почти девственными глазами. Будто пустота обволокла тела обоих и под ногами исчез мраморный пол, над которым трудились лучшие мастера, собранные лично Всеотцом по бесконечно-длинному космосу. Ответом на высокое приветствие йотуна стала тишина со стороны громовержца. Обидно, тягуче-маслянное чувство осадком пало вглубь души. Отступить нельзя. Нельзя показать слабость, уже отчаяние и отсутствие стойкости. Лафейсон ощутил на себе тяжёлый взгляд родителя, явно недовольного непослушанием. Впрочем, к нему быстро потеряли интерес. — Один, — сложно определить по одному слову йотуна настроен ли он дружелюбно. На лице не дрогнул ни один мускул, а красные глаза устремились на противника или, точнее, заклятого друга. — Лафей, не ожидал тебя увидеть сегодня, — признался Правитель сей мира. — Мы с сыном прибыли на бал, — спокойный, тихий тон разлился по комнате, только Тору показалось, что он совсем не разобрал слов взрослого. — Получив приглашение, — тут же добавил Лафей, будто всё же не желая вступать в конфликт. — Ну разумеется, — Один взмахнул рукой, якобы очерчивая свои владения. — Я всегда рад тебе в моём доме. Все мы рады, верно, мои преданные поданные? — он поднялся со своего места, призывая всех повторить то же самое. Никто не посмел пойти против воли Царя. Только лишь его собственный сын помедлил, не совсем понимая резкой перемены дел. Бал состоится. Но около часа назад было официально объявлено, что этому не бывать. Удивление в глазах Тора заметил лишь принц чужого мира, но виду не подал. Он явно пожалел о том, что посмел открыть рот, только завидев своего сверстника. Как опрометчиво. Нелепо. "Ты же не наивный ребёнок, Локи" — корил себя он, совсем не замечая происходящего вокруг. "С чего бы такому зазнавшемуся мальчишке обращать на тебя внимание?". На его же бледном остром лице отражалось лишь бескрайнее безразличие. Совет было принято закончить немедленно, чтобы заняться прибывшими гостями, подготовкой к балу, что состоится через пару дней. — Необходимо предпринять любые действия, дабы не подвести наш народ, наши миры к страшной войне. Этого бы точно не хотели покойные леди, — ещё звучал указ миролюбивого Одина в головах его поданных и семьи. — С чего ты взял? — шёпотом, почти одними губами, Тор рыкнул в сторону отца. Он знал, что старший его прекрасно услышал, только отвечать не захотел. Не захотел ещё больше портить свою репутацию перед наехавшими со всех миров. Иногда Тору казалось, что наказывать своего сына — обожаемое хобби Всеотца: настолько часто принц попадал под гнев отца в сложных ситуациях. Локи, один лишь принц ледяных скал, снова бросил взгляд в сторону Тора. Где-то на поверхности его любопытство от происходящего воевало с прямым хладнокровным безразличием. Обида от решения отца вступала в бой с интригой, которая разворачивалась у него на глазах. У него ещё будет время всё обдумать, а сейчас — Локи учтиво провожают в спальню, выделенную исключительно для него. Наконец, снова разделяя с отцом. Тор поплёлся по вечерним коридорам, глубоко находясь в своих размышлениях. Не замечая вокруг ни суматохи, ни слуг, ни друзей, что, вообще-то, уже должны были находиться в своём спальном крыле. "Отец всячески пытается сгладить углы перед сильно задетыми королевствами. Но это ли выход? Девочек не вернуть, убийц никто не ищет. И с каких пор сам Всеотец, великий воитель, миллионный победитель боится сражений? Прячется под юбку из уговоров, извинений, в то время, пока ему чем только не угрожают? И это только малая часть, что слышал сам я...". Принц не считал времени, но как-то слишком быстро добрался до своего излюбленного места — террасы с видом на красивый мамин сад. Сюда мало кто заходит в столь поздний час. Мальчишка приземлился на самую верхнюю ступень лестницы, ведущей к уютной тропе, провожающей вглубь ухоженных деревьев. Подперев руками, взмокший от волнения, подбородок принц устремил взгляд не к небу, а именно в темнеющие стройные кучки из ажурных стволов. Тяжело, но тихо-тихо вздохнул. Поднялся ветер. Внезапно стало холодно, но также быстро всё утихло. Тор поёжился. Его взгляд расфокусировался, а мысли понеслись далеко за пределы Асгарда. Он не думал о чём-то конкретном. Обо всём и сразу, либо ни о чём вообще. На его лице покоилось умиротворение, а что таилось в душе — загадка. По крайней мере, так казалось со стороны наблюдателю. Таинственный посетитель затаился неподалёку, замер и постарался слиться с окружением, дабы его не заметили и не потревожили. Занятая наблюдательная позиция — очень выгодна. С этого ракурса видно абсолютно всё, что необходимо, причём оставаться незамеченным — легче-лёгкого. Время не было подвластно им, оба принца растворились в нём и не знали, с какой закономерностью сейчас оно протекает. Мягкий последний солнечный свет очерчивал небосвод на границе города, маня красой. Наблюдатель приближался к жертве. Тихонько. Беззвучно, как сам ветер. Одинсон прикрыл глаза и прислушался к звукам природы. Птицы становились умереннее, их пение сливалось с шумом ветра, блаженство разливалось по телу их совместными трелями. Наследник Асгарда никогда особо не наслаждался подобными видами, не проводил часы в одиночестве, однако сегодня тот самый случай, когда... Что-то происходит внутри. Щелчок и — бац! Хочется посидеть в одиночестве и о чём-то поразмышлять. Это что-то крутилось на кончике языка, но снова и снова ускользало из сознания, заставляя Тора раздражаться. Мальчик шумно выдохнул, вымучанный бесполезными попытками. — Что же со мной происходит? — он задал этот вопрос не в пустоту, а внутрь своего сердца, касаясь кулаком груди и слабо постукивая, вновь погружаясь в небытие. Наблюдателю очень хотелось ответить, встрять в разговор, того не требующий, но он сдержался. Рано. Неподходящий момент. Для этого им предстоит ещё через многое пройти, а теперь: лучше удалиться со сцены. В тени сверкнул край зеленоватого плаща — любимой вещи Локи, и юный гость скрылся во мгле. *** Локи всего пару часов находился в Асгарде, а сумел найти несколько интересных потайных ходов, что весьма сокращало его перемещения по дворцу. Нужно затариться подобными хитростями и со стороны городка. Принцу ещё многое предстоит изучить нового и это совсем не пугает. И больше его не так сильно страшит перспектива новых знакомств, нарушение его одинокой оболочки, выстроенной дома. — Жители Асгарда совсем странные... Такие шумные, вечно... Довольные... Таскают на головных уборах и одежде цветы, даже мужчины... А этот Тооооор... — шептал ворча себе под нос Лафейсон, заходя в свои просторные светлые покои. Вокруг больше никакого льда, это так... Комфортно. Неожиданно. Пусть какое-то время Локи придётся пожить здесь, не стоит забрасывать привычку вечно записывать свои мысли, происходящее за день. Завтра же отыщу здешнюю библиотеку, заняться всё равно особо будет нечем. Разве что... Можно попробовать разобраться в последних событиях здесь. Ходят слухи, что в Асгарде библиотека больше в пятьдесят раз, чем в Йотунхейме... Этот принц Тор, сыночек Одина, такой занощевый. Вряд ли из него выйдет достойный Правитель. Весь в отца, думают только о себе. Избалованные. Мерзкие... Пальцы принца с силой сжали перо, из-за чего он вернулся из своих гневных чувств. Почему его так разозлил почти незнакомец? Тор... Тор... Тор Одинсон... Бледные, почти голубые щёки принца приняли розовый оттенок, дыхание сбилось. —Я... Заболел? — голос дрогнул, а взгляд упал на постель, что находилась по левую руку от письменного стола. Мальчик сглотнул, но медлить не стал, когда заметил неразвёрнутое письмо поверх золотистого покрывала. Кто бы это мог ему написать? Может, так принято в обслуживании гостей Асгарда? Дрожащими руками, Локи развернул содержимое, не понимая, усаживаясь на постель. Мой родной, мой милый, я так счастлива за тебя, что тебе удалось поехать, так как знаю, как глубоко ты страдал всё это время: твой беспокойный сон это доказывает… Вместе с тем, что я сейчас переживаю с тобой, с дорогой нашей Родиной и народом, я болею душой и за мою маленькую «старую» Родину, за её войска… В силу эгоизма, я уже сейчас страдаю от разлуки. Мы не привыкли разлучаться… И притом, я так бесконечно люблю моего драгоценного мальчика. Вот уже сотни лет, как я - твоя, и каким блаженством были все эти годы… Локи перечитывал письмо вновь и вновь, сидя на мягких перинах своего нового жилища, пытаясь понять одну простую вещь. Кто отправитель? Мой возлюбленный! Я отдыхаю в постели перед обедом... О любовь моя, как тяжело было прощаться с тобой и видеть это одинокое бледное лицо с большими грустными глазами, - я восклицала мысленно: «Возьми меня с собой…» Вернувшись домой, я не выдержала и стала плакать, затем легла и впала в полное отчаяние. Когда глаза мои приняли более приличный вид, я стала метаться из стороны в сторону а после вернулась к себе и полежала некоторое время на диване в кромешной темноте… Прощай, мой мальчик, мой Солнечный Свет. Ты всегда в моих мыслях." Два письма адресованные принцу. Оба пришли один за другим. Красивый почерк с небольшим наклоном принадлежал женской руке. Но ответа по-прежнему не было. Кто эта загадочная леди, что шлёт такие любовные письма? О воздыхательницах в Йотунхейме и речи не может быть. Его скорее призирали девицы, чем желали. Скорее всего чья-то глупая шутка. Или нет? Всю ночь занимает эта тема в мыслях Лафейсона.