Каждый раз, закрывая глаза

Мертвенно-бледным, похожим на неприкаянный дух жертвы обмана и убийства — такими сейчас казались цветы в ночном саду царицы с высоты многих футов. Порывистый ветер зловеще стонал в листве увядающего плюща и шумел в тяжёлых ветвях огромного кипариса, стоявшего на лужайке, будто гигантский призрачный плакальщик, затянутый в чёрное, и словно ожидавший лесной тризны. Падали редкие крупные капли дождя — нежданные слёзы, выжатые некой силой из тёмного сердца неба. Локи наблюдал за красотой этих видов с широкого балкона, отделяющего его от зала с идиотами плотной вуальной шторой. В паре метров от него, по ту сторону, кружатся в вальсе по скользкому полу. Он был один, облокотившись о перила и медленно крутил очередной бокал напитка, допитый длительное время назад. Погружённый в мучительные раздумья, принц мог несколько часов простоять здесь в практической тишине, если бы не гул музыки и смеха. Разразилась гроза. Дождь стоял сплошной стеной, но, не обращая внимания на непогоду, Локи продолжал наслаждаться одиночеством, словно позабытый всеми изгой. Похоже, он один остался в живых среди стихии и темноты. Все спрятались внутрь, громко удивляясь: "Как же могло произойти такое погодное явление? В Асгарде уже сотни лет не бывало непогоды! Где же в такой важный момент вся светлая магия его правителей? Неужели угасли их силы?" Завывание ветра и раскаты грома, яростный грохот волн, торопливо бивших о берег, потоки воды, слегка лившиеся, засекавшие от навеса на его непокрытую голову — ничего этого мальчик не слышал и не чувствовал. В жизни человека случаются моменты, когда физические ощущения притупляются под бременем сердечных мук, когда негодующая душа, уязвлённая омерзительной несправедливостью, на время забывает о своём жалком тленном удилище. Именно такое настроение овладело им сейчас. Похоже, на него нахлынуло ощущение полного одиночества, самим им созданное безмолвие и Локи несказанно радовался данному чувству в глубине души. Казалось, что даже зло обходит его стороной, однако, как бы это было не иронично, злом во веки веков считали йотунов и, если дети не слушали родителей, то сказания о ледяных монстрах всегда их утихомиривали. Внезапно в голове осознание прояснилось. Перед глазами сверкнула молния, за которой последовал свирепый раскат грома. Он увидел шевеление внизу, в кустах на земле и затаился дыхание, наблюдая, что же будет дальше. Вокруг будто стихли абсолютно все посторонние звуки, напуганное сознание концентрировалось лишь на шуршании листьев. Именно в этот момент звёздное небо перестало источать яркий свет, погружая бесконечную картинку под собой во тьму. — Так где же? Где эти чёртовы яйца? — вдруг раздался писклявый женский голосок оттуда, куда неустанно глядел принц. — Они должны быть где-то здесь. Локи выдохнул, понимая, что опасность оказалась фальшивой. Всего-то какая-то немолодая женщина потеряла яй... Что потеряла в кустах? Уже не из страха, а из чистого любопытства Локи перевалился чуть дальше через оградку, вглядываясь в черноту ночного сада. Через минуту его взору открылась седая макушка незнакомки, едва укутанная в платок. "Не похожа на одну из служанок Асгарда и, уж тем более, напыщенных гостей" — Ну где? Я не понимаю... — продолжала лепетать дамочка. И пусть Локи не видел её рук — прекрасно представил, как она из раза в раз растерянно взмахивает ими. Локи не был самым добродушным существом, испытывать чувство жалости хоть к кому-то — далеко ему не свойственно. Но именно сейчас хотелось помочь странной женщине. Хотя бы понять, в чём её проблема. И возможно это принесёт некую выгоду его персоне. Уязвимая жертва, которая легко может выдать какой-нибудь грязный секретик этого "святейшего" места. — Мадам! — Принц окликнул незнакомку и стал дожидаться реакции. Женщина очень быстро закрутила головой туда-сюда, не догадываясь, что надо посмотреть вверх. Она нахмурилась, постояла минуту ровно и дальше принялась за свои поиски. — Мадам! — повторил Локи громче. — Прошу прощения! Вам нужна помощь? Наконец её голова поднялась вверх и яркие изумрудные пронзительные глаза встретились с глазами мальчика. Прежде таких цветов не встречалось на пути его Высочества. Разве глаза вообще могут сиять так ярко? "Не человек" — мелькнула мысль в сознании. — Ох, дорогой мой, — так тепло ему не улыбался никто, кроме ма... — Ты высоко забрался, милый. Спускайся скорее и помоги мне найти их. — Найти кого? — голос принца дрожал. Ему стало тошно и страшно. "Это не может быть реальностью" Лицо осунулось практически до неузнаваемости. Столько лет прошло, естественно. Для Бога это ничто, а для человека — целая жизнь, но не узнать знакомые черты, слегка пробивавшиеся под толстым слоем морщин — невозможно. Родная мелодия, что напевала перед сном малышу, окутывала теплом и благоговеянно охраняла. Седые, растрёпанные волосы, что торчали во все стороны из под покрова, раньше были заплетены в тугую чёрную, как ночь, косу. Родная... — Яйца, дорогой! Ну же! Пока их не украли гномы! — она принялась рыться в кустах, тщательно перебирая каждую веточку. — Сынок, скорее, иначе твой отец нас накажет. С глубокой печалью парень ужаснулся, хотя губы, щёки, скулы не хотели его слушаться. Ничегошеньки забавного в этой ситуации и близко не было. Он максимально спешно осмотрелся по сторонам, в попытке найти спуск с балкона прямиком в сад. Да где тут можно спуститься? Паника не покидала его рассудок. Хоть прямиком прыгай — эффективнее будет! — Мам, ты только не уходи, ладно? — от своего крика в пустоту по телу побежали мурашки, в то же мгновение поднялся сильный ветер, унося его слова в никуда. Фигура женщины пропала, порывы ветра становились всё сильнее и сильнее. Страх и жалость разрывали все внутренности, выпуская из глаз очередную порцию слёз. Локи задыхался в своих чувствах, переставая хоть что-то видеть перед собой. Синие пальцы ослабли хватку на ограждении, тело самовольно позволило стихии унести себя. В прямом смысле этой фразы — Локи неуправляемым движением перелетел через ограждение, направляясь в бесконечный поток дождя и завываний. *** Дверь уборной осторожно закрылась, пока Тор подошёл к тазику с водой и мылом, чтобы смыть с себя ненужную грязь. Больше часа отец позволил ему побыть наедине с собой, пошататься по коридорам, прислушиваться к чужим беседам, в попытках уловить что-то полезное. Но хватит с него поблажек. Несколько минут назад в двери царской уборной грозно постучал личный охранник Одина, заявляя: — Принц Тор, Вам послание от Его Величества: "немедленно вернись к гостям, не позволяй себе самовольничать в эту судьбоносную ночь", — из уст Густава лились слова голосом всеобщего Повелителя. Принц недовольно фыркнул, но ослушаться не смел. Тяжесть сдавила грудь и внутренняя удушливая рука требовательно протестовала, дабы открыть где-то в глубине тела смелость послать все приказы отца на Вормир или само Забвение. Как-бы бунтовщик в нём не молил о бравом побеге и довольной ночи свободы — ясность ума победила, что поражает. Крепко сжав запястье одной руки ладонью другой, Тор прикусил край языка и вышел в коридор, где след прислужника отца ещё не успел остыть. В конце концов, ночь не может длиться вечно. Ещё несколько часов и можно сослаться на усталость, отойти ко сну. Не такое переживал, а уж толпы голдящих гостей под силу будущему Царю. Надо улыбаться, вежливо отвечать на все вопросы, первым не предлагать танец, а уж если совсем припрёт, то согласиться взять руку дамы и закружить её по залу на зависть остальным. Первым делом следовало попасться на глаза Одину, усмирив его гнев или недовольство скорым послушанием. Получив одобрительный кивок Всеотца, Одинсон отправился пировать, хотя и кусок сейчас в горло не лез, главное забить рот и поменьше болтать. Его место за столом непривычно пустовало. Друзья-напарники(почти все) смогли обуздать желание повеселиться на полную, сидели подле его кресла, разглядывая всевозможные выходки гостей с взволнованным видом. Вольштагга за столом удерживало обилие мясных блюд, приготовленных для него в особенности. Фандралла кружила по залу худощавая девчушка с белыми кудрями. Ею он был опьянён сильнее, чем вином или ромом. Тор подошёл к друзьям слишком незаметно и только когда бухнулся в кресло, троица обратила на него внимание. — Тор! — с набитым до невозможности ртом, воскликнул Вольштагг. Дальше из его уст полилась невнятная речь, в которую Тор поначалу хотел, пытался вникнуть, но быстро бросил это занятие, уставше опустив удивлённую бровь. Нежная, но очень сильная рука Сиф легла на его плечо. Этого жеста было больше, чем достаточно, нежели слов. Они встретились взглядами, обменялись мимолётными ощущениями, будто всегда могли так общаться — невербально, взмахом ресниц и блеском глаз. Огун глядел на своих друзей с тёплой улыбкой, сидя напротив своего принца. — Даже в самые пасмурные времена, гляжу я на вас, и на душе легче становится, — негромко сделал он вывод, но всё же все кто нужно прекрасно его расслышали. — Ты такой поникший, Тор, — заметила Сиф. Тор лишь едва отмахнулся, принимаясь осматривать сидящих за столом. Надоело извечно слушать речи о том, как на самом деле не важно положение дел. "Мы не в праве решать за взрослых. Их дело разбираться с произошедшим. У нас есть другие, свои собственные обязанности" Ужасная точка зрения. Но что поделать? Друзья и есть друзья. На самом деле, Тору сложно найти человека, способного разделить его мнение. Но... Таким человеком, возможно, является Локи. — Кого-то конкретного ищешь? — Нотку ревности в вопросе Сиф уловили все, кто достаточно хорошо её знает. — Да... Принц Йотунхейма не появлялся? — С тех пор, как ты с ним уединился на балконе — нет, — в добавок к ответу, Сиф презрительно хмыкнула. — Подозреваешь его в чём-то? Поэтому не хочешь спускать глаз? — Что? Нет конечно, — Тор мотнул головой, возвращаясь в реальность от такого вопроса. — Он мне показался очень... Отзывчивым и... — Несколько мгновений он тщательно старался подобрать подходящее слово, смакуя кандидатов во рту, — Хорошим. Вольштагг подавился костью от курицы, закашлялся настолько громко, что раскат грома стоит почти на одном уровне с этим. Огун бросился на помощь другу, в то время как Сиф и бровью не повела. Её больше ввергли в шок последние слова принца. — А ты, случаем, не влюбился? — хриплым голосом вопросил рыжий друг, спасённый Огуном от нелепой смерти. — В кого? — Тор искренне недоумевал. — Знаешь, я когда увидел тебя с сыном Лафея... На мгновение тоже подумал, что ты нашёл подружку, — то ли серьёзно, то ли в шутку добавил Огун, держась за плечи крупного друга. *** Приземлившись на четыре конечности, совсем как кошка, Локи поднял голову приблизительно в ту сторону, куда побежала странная особа. Он не видел её побега, но нутро ясно давало знать, где её слабая знакомая энергетика. Тишина, лишь ветер колышет самые верхушки веточек и слабые, пожухлые листочки. Ещё несколько мгновений он напрягал слух, внимательно стараясь уловить посторонние действия. — Вы здесь? — в ответ ничего. Пульс участился, что-то нехорошее подсказывало предчувствие. По коже прошёлся холод, ужас и короткие волоски встали дыбом. — Эй? Быстро выпрямившись, принц отряхнул ладони, а затем колени, двинувшись навстречу неизведанной опасности, параллельно отключая инстинкт самосохранения. С каждым новым шагом становилось только страннее. Ни следа от женщины, назвавшейся его матерью, да и к тому же показавшейся ему смутно знакомой. Отступать не в его власти, да и... Куда возвращаться? К толпе неудачников жрущих, ржущих и норовящих изрыгать глупейшие замечания в сторону гостя Йотунхейма? Следуя за зовом своего разума, Лафейсон преодолел, незаметно для самого себя, целый сад, оказавшись у его завершения — небольшого заборчика, слегка примятого, наклонённого в сторону и поросшего мхом. Удивительно, как Царица могла упустить такую значительную деталь, учитывая чистоту и порядок в её владениях. Мальчишка уже не искал женщину, его интерес заняло нечто иное и продолжало занимать, пока резкий звук совсем рядом не отвлёк, заставив вздрогнуть всем телом. — Вот ты где, милый, а я тебя потеряла, — лицо матери приобрело безумное выражение, искажающее печаль и невообразимую боль. — Вам плохо? — беспокойство вдавливалось в грудь с каждым вдохом и выдохом. — Ох, ты бы только знал, как плохо, — она села на траву у заборчика, сложив руки на своих коленях. — Плохо без тебя. Трудно, неимоверно трудно было добраться сюда из той глуши, куда твой отец меня загнал, а точнее — куда заточил, чтобы нас разлучить. — По бледным щекам ручьём полились серебряные слёзы. Локи стало не по себе. Он так запутался. Она ненормальная или действительно... — Что случилось? — протянув медленно руки к ней, принц сам опустился на корточки, боясь спугнуть, жадно желая услышать рассказ, и никак не мог оставить надежду на правду. Заглянув в глубокие глаза незнакомки, Локи мог поклясться, что видел в них отражение всего, что она стала ему ведать без единого звука. Локи оказался в центре событий чётко уловимых воспоминаний. Не так давно, хотя кажется, целую вечность назад, Йотунхейм был иным. Да-да, его окрестности не покрывал один-единственный вездесущий обжигающий лёд. Жизнь тут кипела и радовала всех своих обитателей. Кроме наложниц повелителя Йотунхейма, в чьи ряды входила сама Лаувейя. Тяжким трудом казался каждый предыдущий, настоящий и следующий день. Никто не знал обо всех обязанностях этих дев, общественности доступна лишь их красота и привилегии при дворе и за границами Йотунхейма. Лаувейя была самой аккуратной, умной и нежной из всех особ, пусть единственная не имела голубой крови. Лафей сразу обратил внимание на столь одарённую девушку, быстро запавшую в ледяное сердце. Ещё в детстве Лаувейю отняли из семьи и без воли отправили на служение во дворец ледяного великана. Никого не заботило, что столь отличимый климат от её родного дома, мог значительно навредить ей. И вредил ей, ведь вскоре она сильно заболела. Дева была родом из Ванахейма, некогда великого и самого сильного из миров, до войны с Асгардом, возглавлявшейся Одином. Ваны являлись гораздо более старшими Богами, которые появились намного раньше асов. Их сила заключалась в единении с природой, что можно растолковать, как продвинутые навыки сельского хозяйства. Однако, спустя годы битв и разрушений, они утратили былую мощь, отдав всю энергию на восстановление своего родного дома, тем самым, отстав в развитии и потеряв былое бессмертие. на Древе Жизни он находится западнее Асгарда. Несмотря на то, что ванам причислялась власть над любыми природными силами, истинная их мощь заключалась в управлении воздушной стихией. Они мирный народ, который предпочитал обработку собственной земли различным завоеваниям. Но хватит о прошлом. Всё изменилось и миллионы женщин с той войны похватали и увезли в качестве рабынь. Лаувейя стала одной из несчастных, вынужденная следовать правилам нового дома вплоть до совершеннолетия, которое отмерялось у ванов двумя сотнями лет, после чего молоденькие особы предстают пред правителем каждый раз, как он проходит по ледяным коридорам дворца. Такова традиция, а может прихоть Йотуна — видеть постоянно юных полуголых шлюх, подготовленных для него особым образом, тщательно отмытых, обученных и на праздники одетых в платья, пошитые по индивидуальному заказу, в зависимости от измерений тела. Формальности, закреплённые на многие века, выкованные из слёз и крови женщин, ждущих у стен, что Лафей соизволит обратить на них внимание и пригласит к себе в покои, дабы получить шанс на лучшую жизнь и статус любовницы, а в идеале — матери наследника. Сказка, мечта, страх, боль. Среди народа ледяных великанов нет женщин. Они лишь приезжие, из других миров. Всех собственных убивали при рождении. Особенно позор в царской семье — это рождение девочки. За такую оплошность умирало не только дитя, но и роженица. На данный момент, Лаувейя являлась заложницей в этом огромном замке, не имея ничего настоящего от себя прошлой. Новое имя... Прежнее, данное от рождения, здесь запрещалось оглашать. Так происходило со всеми прибывшими рабами. Некогда гордая Гулльвейг лишилась всех корней и стала ледяным будущим Йотунхейма. Её избрали так внезапно и неожиданно на щелчок, под охи других соперниц, жаждущих испытать удачу в постели Царя. Только вот будущая мать наследника совершенно не желала носить под сердцем будущего монстра от чудовища, что её оплодотворит. К несчастью, Лафей остановил выбор именно на ней, тем самым пугая до побеления кожи и потери сознания. Рассказ скоротечно подошёл к концу. Вроде бы в голове Локи должно было остаться множество вопросов, но... Не было ни одного. Руки дрожали, как и губы, не в силах которых произнести все проклятия и оскорбления, что таились в груди мальчика. Все прочие эмоции перекрывали ярость и отчаяние в чистом виде. Лаувейя с неустанной мольбой смотрела на своего сына. Она потянула к нему руки, когда молчание с его стороны сильно затянулось. — Локи, поговори со мной, — взмолилась она. — Мне очень жаль, малыш, но в этом нет моей вины. — Н-нет вины?! Жаль!? — принц вскочил на ноги, почти плюясь от негодования и пылающего гнева. — Это всё не про тебя! Ты бросила меня с ним! Ты ненавидела меня так же, как его! Я совсем ненужный! Я... Я монстр, рождённый из твоей утробы против воли! Женщина ужаснулась, отползая всё ближе к потрёпанному забору. Казалось, Локи вот-вот ударит её, как делал его отец. Но он этого не произошло. Локи посмотрел на мать ещё несколько мгновений и скоротечно скрылся в темноте сада.