oddinary

Сынмин плачет. Тихо, беззвучно, глотая громкие звуки и всхлипы. Он зажимает себе рот рукой и жмурится, сжимаясь в подрагивающий комок. Слёзы обжигающими дорожками текут по щекам, скатываясь к подбородку и капая на колени. После них остаются влажные следы на джинсах, и так потрёпанных жизнью, но Киму на это сейчас глубоко плевать. Он кусает собственную ладонь, стараясь не издавать не звука, и буквально умирает изнутри. Боль разъедает изнутри, но в голове набатом стучит фраза «ему намного больнее». Сынмин возвращается мыслями на неделю раньше, шмыгая носом и делая судорожный вдох. Ранняя осень приятно оседает на Сеуле, медленно окрашивая всё в золотисто-шоколадные цвета. Дожди становятся частыми гостями, а солнце греет всё меньше. Эта погода приятная, хоть и не совсем привычная для выросшего в Австралии Феликса. Ему нравилось солнце и жара, нравилось подставляться под палящие лучи и жмуриться до бликов под закрытыми веками. Ему нравилось тепло и неловко-отстранённый и «холодный» Сынмин никогда не понимал, почему Ли выбрал его. За что его можно было любить? За ужасную улыбку, показывающую его брекеты? За глупый и детский юмор, совершенно не подходящий для его возраста? За идиотский вкус в еде или одежде, отчего даже ему самому неловко? Феликс полюбил его легко и быстро, чувствуя, как по венам разливалась патока вместо крови. Он никогда не осуждал Сынмина, не морщил недовольно нос, стоило младшему сделать что-то не то, и не говорил прекратить, наоборот поощряя все действия. Феликс с заядлой частотой и негодованием отрицал каждый негативный факт о Киме, смешно дуя губы и говоря «ты прекрасен таким, какой ты есть, дурак». Рядом с ним всегда было уютно и хотелось раскрыться немного больше, чем перед другими; хотелось делать приятное и заботиться, учиться любить так, как Ёнбок этого заслуживает. Проводить время с Феликсом было весело. Он был словно лучик, поддерживающий каждую затею и дарящий целый букет позитивных эмоций. Он любил, кажется, весь мир, и никогда не требовал ничего взамен, смотря своим мягким и нежным взглядом. И это было так душераздирающе для бедного Сынмина, всю жизнь чувствовавшего себя как потерянный щенок, что хотелось разрыдаться прям на месте. Пару раз, уже после начала их отношений, он спонтанно плакал, комочась, пока милый добрый Ёнбокки обнимал его и дарил поцелуи в макушку. Ли Феликс любил моккачино, брауни, танцевать и гулять ночью, обнимаясь и смотря на едва видимые на небе звёзды. Он, в отличии от самого Кима, любит жизнь немного больше и смеётся звонко, чуть бархатно и так тепло. А ещё так получилось, что он любит и Сынмина тоже. Влюбляется с каждым днём всё сильнее и совершенно этого не стесняется. И Сынмин всей душой ненавидит то, как жизнь беспощадно ломает таких как Ликс. Он ненавидит это так сильно, сидя сейчас на холодном кафельном полу туалета, в полутьме стирая с щёк слёзы. Он так ненавидит судьбу, желая ей всего самого ужасного, пока собственные руки трясутся, а слёзы всё никак не могут перестать течь. Он так сильно ненавидит жизнь и настолько же сильно любит Феликса, что умереть готов. Но умирает не он. Ли Феликс, солнце и буквально ангел во всей вселенной, умирает в страданиях, чувствуя, как приятное обычно сжигающее тепло от солнца пылает где-то изнутри болезненно и невыносимо. Он захлёбывается в слезах и недостатке воздуха, корчась где-то на полу в собственной луже крови. Сердцебиение пульсирует в ушах, шумя и давя на сознание, а мозг мечется, не имея возможности адекватно функционировать. Ли Феликс умирает, будучи укушенным и растерзанным зомби. Он умирает в муках и агонии, думая лишь о том, что его возлюбленный в безопасности. Что он, вероятно, так ненавидит себя сейчас, но ничего не может сделать для Феликса, добровольно спасшего его от этой ужасной участи. И так хочется найти и утешить его, да только Ли теперь сам воскресший мертвец и за безопасность любимого не ручается. От этого паршиво на душе, гниющей заживо вместе с телом, но возможности как-то исправить положение нет. Ещё неделю назад всё было так тихо и спокойно, Сеул процветал и дышал, шумя моторами машин, голосами людей и музыкой, а сейчас он напоминает какой-то постапокалиптический фильм жанра ужасы. Их всех так быстро накрыла неизбежность и тысячи смертей, что по прошествию нескольких дней запустение и тишина разбавляются только рычанием зомби и редкими криками умирающих людей, едва смогшими выжить в этом хаосе. И сегодня список умерших пополняет ещё одно имя, хотя, на деле, умирают сразу двое. Ли Феликс – физически, превращаясь в одного из тех монстров из хорроров, а Ким Сынмин – ментально, хороня внутри себя своё прошлое «я», ушедшее вместе со спокойствием в городе. И, возможно, когда Сынмин выйдет из туалета, истратив все силы на рыдания, Феликс больше не будет кричать от боли. Возможно, Сынмина не убьют, не оправдав его ожиданий, а лишь будут смотреть стеклянным и почти осознанным взглядом, пугая своей отрешённостью. Быть может, Феликс не убьёт Сынмина. Быть может, Сынмин убьёт себя сам.