oddinary

Хёнджин ненавидит баклажаны. Он не переносит их и скорее откажется есть, чем будет сидеть и перебирать еду в тарелке. "На другой еде остаётся вкус, я не буду это есть, — всегда говорит Хван и морщится. — Это противно, как вы вообще едите это?". Минхо, знакомясь с Хёнджином и водя его на свидания следующие несколько месяцев, совершенно об этом не знает. И это, наверное, самая ужасная ошибка в мире. Потому что, в какой-то момент в одном из кафе, он заказывает своему парню блюдо с баклажанами. И Хёнджин об этом тоже не знает. Они мило беседуют, смеются и говорят про котов старшего; Ли показывает парню галерею, заполненную тоннами фотографий и видео своих любимцев, наблюдая как от улыбки глаза Хвана превращаются в милейшие щёлочки-полумесяцы. Минхо любуется им, пока Хёнджин любуется СунДунДори. Звучит как мечта. Им приходится отвлечься, потому что на стол ставят еду: сырое мясо, овощи, какие-то салаты и напитки. Минхо принимается за жарку, пока младший всё ещё рассматривает милейших созданий, воркуя над телефоном и улыбаясь до боли в щеках. Он возвращается в реальность, когда мясо начинает пахнуть просто фантастически, заставляя глотать слюни. Телефон убирается, а внимание обращается только на еду на столе. Ли ест и салат, и мясо, и всё, что есть, понемногу, пока Хван жуёт только мясо. Вскоре, правда, и он переключается на другие блюда, протягивая палочки к салату. Внезапно чувствуется запах баклажан и Хёнджин замирает, немного хмурясь. Он мотает головой, поднося палочки ко рту и игнорируя тревожные звоночки внутри себя. Они, в конце концов, в кафе, и они не одни, естественно тут будет витать запах любой еды, включая и баклажаны. Минхо нарезает мясо в тот самый момент, когда в рот к младшему попадает его ненавистный продукт, заставив замереть и перестать жевать. В горле тотчас образовывается ком, а желудок медленно скручивается и бурлит негодованием вперемешку с отвращением. Младший всеми силами старается не сморщиться. — Что такое? — подаёт голос Хо, заметив необычное поведение парня. — Попалось что-то не вкусное? Хван поднимает глаза на хёна. Его взгляд нечитаем, а рот всё ещё полон еды и не спешит от неё избавляться ни одним из доступных способов. Минхо не понимает. Раньше Хёнджин считал, что лучше опозориться и выплюнуть еду (особенно баклажаны), чем давиться ею; он всегда возмущался, видя похожие ситуации в аниме или фильмах, хмурясь и говоря, что герои просто идиоты. Теперь, сам попав в такое положение, он мысленно скулит – он сам тут идиот. Взгляд Минхо всё ещё беспокойный и, к великому ужасу младшего, ему приходится успокоить того, просто прожевав и проглотив еду. Он стоически держится, чтобы, как минимум, не сморщиться, а, как максимум, не позволить желудку выблевать всё обратно. — Всё хорошо, хён, — хрипит он, тотчас потянувшись к своему стакану и делая несколько больших глотков. Противно, мерзко, неприятно. Баклажаны полнейший отстой. — Тебе что-то не понравилось? — спрашивает обеспокоенно и одновременно серьёзно Ли, отчего хочется провалиться под землю. "Да, да, я ненавижу баклажаны, меня тошнит, а тут просто целая тарелка этого отвратительного нечто, хён", — мысленно скулит и ноет он, пока судорожно вдыхает воздух. — Нет, нет, всё в порядке. Я просто... — он кусает губу, мыча. — Я, эм, просто вспомнил, что забыл написать Ликсу! Я обещал сказать ему, если сегодня буду занят, и забыл в итоге. Глаза напротив сужаются, смотря с неким подозрением и почти прожигая дыру. Хван вздрагивает под таким напором и даже забывает про тошноту, опуская взгляд и запихивая в себя несколько кусочков мяса. Он не смотрит на салат, игнорирует его и, возможно, немного Хо, пока пытается подавить поднимающийся к горлу желудочный сок. Вкус еды перестаёт существовать, все напитки теперь кажутся водой, а ароматный запах вызывает тошноту ещё сильнее. Даже собственная слюна раздражает стенки горла. — Хёнджин, всё точно хорошо? — Ли не успокаивается и Хван на одно ничтожное мгновение ненавидит его настойчивую заботу. Он судорожно вдыхает через нос, кусает губы и всё не поднимает глаз. Чужая тёплая ладонь накрывает его собственную, а большой палец поглаживает по коже, успокаивая. Очередной позыв немного утихомиривается и сквозь внезапный гул в ушах младший слышит "Хочешь отойти в туалет?". Он кивает, мягко вытаскивает ладонь из хватки и плавно, но быстро выходит из-за стола, уходя к уборным. Хёнджин не знает, что Минхо идёт следом. Минхо не знает, что спустя мгновения Хёнджина вырвет. Его полощет так сильно, что стоящий рядом с кабинкой старший почти панически заламывает пальцы и сгрызает губы. Он поглаживает по спине невесомо, подаёт туалетную бумагу, но больше, в данный момент, ничего сделать не может. Ну, кроме обвинения себя в случившемся. Когда Хван, осевший на полу, откидывается спиной на ноги Минхо, хочется, самую малость, приложиться головой об стену. Потому, что "мне очень жаль, Джинни". "Джинни" взмокший, с бледноватыми губами, с почти стеклянным взглядом и тяжёлым дыханием. Его глаза закрыты, а грудь мерно вздымается, пока сердце бешено колотится в груди. Его желудок урчит от негодования из-за противного продукта и пустоты, которая и так преследовала его на протяжении почти всего дня. Это всё, вкупе со слабостью и лёгким чувством дезориентации, вынуждает устало и очень шумно вздохнуть, отчего стоящий прямо за спиной Ли дёргается. — Что такое? Тебе хуже? — спрашивает старший и Хёнджин мотает головой, затылком потираясь о чужие ноги. Он не даёт парню отстранится ещё долгие пару минут, прежде чем собраться с силами и попытаться встать. — Домой? — интересуется Минхо и помогает подняться, поддерживая и доводя до раковины. — Возьмёшь еду с собой? — Голос звучит совсем жалко, отчего сердце Ли болезненно сжимается в груди. Оно сжимается и в такси, и после, уже дома, когда Хёнджин ведёт себя совсем тихо и флегматично, рассматривая улицу за окном. Его мутит в дороге, а дома он просто валится на стоящий в гостиной диван, падая на бок и зарываясь носом в подушки. Минхо присаживается рядом на корточки и сочувствующе гладит по спине и боку, рассматривая узоры на чужой одежде. Пальцы вплетаются в длинные волосы, перебирая их и массируя голову, и только тогда Джинни переворачивается, шумно сопя и хмуря брови. Ему самому неловко, да и вина покусывает внутри из-за сорванного свидания, но ему не говорят ни слова упрёка, целуя в кончик носа и, мгновениями позже, костяшки. — Как ты? — Горячий шёпот оседает на коже, пока чуть покусанные и суховатые губы выцеловывают каждый миллиметр мягкой кожи. — Получше, — отвечают ему также тихо, боясь нарушить атмосферу. — Полежи так ещё немного. Ненависть к баклажанам не утихает, но это и не нужно для любви к одному прекрасному парню.