5.09.1987
Мне опять снился кошмар о том, как я с Машей убегаю от зомби-ульянок, но в какой-то момент в уши начало вклиниваться незнакомое гудение. Интересно, неужели я настолько долго спал, что Ольга Дмитриевна решила меня разбудить особым методом? Но стоило прийти в себя, как я догадался, что слышу гудение вентилятора. Стоп! Вентилятор?! В домике Ольги Дмитриевны?! Какого чёрта?! Я подскочил, ошарашенно озираясь. Я стоял в комнате с окнами-дверьми, за которыми открывался вид на красивый сад с сакурой. Время раннее. На стенах комнаты — постеры и плакаты с рок-группами, полки с книгами. На низком столике стоял глобус, рядом с кроватью неуместной декорацией выделялись бас-гитара с усилителем. Я ущипнул себя. Всё наяву. Я нервно захохотал, подобно преступнику, которому в последний миг перед восхождением на эшафот буднично сообщают, что казнь отменяется из-за простуды палача, амнистия гарантирована. Какая ирония! Ржал я несколько минут, а когда остановился, то на последнем издыхании закричал: — Свобода! Не хотелось страдать от мыслей, что происходящее — такая же иллюзия, как «Совёнок», странный сон или цикл с нестандартным началом. Я просто поверил, что мой план завоевать Мику и сбежать из лагеря... сработал! Наконец-то моему взору предстала новая картина, я больше не узник проклятого «Совёнка», хоть и сейчас нахожусь где-то у чёрта на куличках. Эйфория понемногу сошла на нет, поэтому стоило поразмышлять, почему задача выполнена, но я оказался не дома. Собственно, где я вообще? А, главное, когда? И в своём ли теле нахожусь, учитывая, что я проснулся в чужом доме? Ответы я решил получить прямо сейчас, хоть в глубине души и боялся, что оказался в месте, аналогичном «Совёнку», и что рано радовался. Чуть не забыв одеться (познавать мир всё-таки надо и на улице), я приступил к тотальному обыску всего дома, сада и окрестностей. Новую информацию надо разложить по полочкам, обобщить, сделать выводы. Во-первых, это место точно никак не связано с «Совёнком» — с его природой всё кристально ясно. Вместо корявой копии СССР я теперь нахожусь на родине Мику — в Японии (а сегодня, судя по календарю, пятое сентября тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года). Вместо тихого лагеря — шумный Токио, вместо бездушных кукол — обычные живые прохожие, наверняка настоящие. А главное, вместо пионерлагеря, нетерпимого к отклонениям от сценария, у меня непредсказуемый и бурлящий жизнью мегаполис! Может, благодаря отношениям с Мику и знанию японского я и оказался здесь? Впрочем, от преступлений лучше воздержаться, ведь органы безопасности ушами хлопать не будут, а рисковать жизнью не хочется. Кажется, я навсегда распрощался с бессмертием и телепортацией, но взамен я покинул временную петлю. Это ли не главный плюс? Во-вторых, я и вправду оказался не в своём теле: теперь я Николай Анохин — русский восемнадцатилетний школьник в Японии. Судя по запустению в доме и початому алкоголю — сирота и пьяница. Куда делось сознание Николая? Не оказался ли он вместо меня в «Совёнке»? Но меня, если честно, это не особо интересует. Конечно, жаль паренька, особенно если он там надолго застрянет, но, похоже, он тоже вёл не лучший образ жизни, раз произошла такая рокировка. Ни за какие коврижки не поменяюсь обратно с ним телами! Правда, теперь мне придётся притворяться Николаем, если не хочу залететь в психушку. Соответственно, придётся общаться с его родственниками и друзьями. Конечно, они увидят странности в поведении, речи и характере, но понадеюсь на железобетонную отмазку, что решил радикально изменить свою жизнь. Со временем подозрения отпадут, а близкие привыкнут, поскольку косить под Николая и расспрашивать о его поведении я не собираюсь. В-третьих, придётся уже с сегодняшнего дня решать: либо жить жизнью Николая в Японии (но знаний языка, быта, традиций и обычаев японцев благодаря Мику у меня предостаточно), либо попытаться вернуться в Союз, где отыщу своих родителей или бабушек и дедушек Николая. Но кому в СССР я буду нужен без образования и работы, документов и постоянного места жительства? Взвесив все за и против, я пока решил остаться в Японии, а там видно будет. В-четвёртых, раз уж я решил быть Николаем, то желательно узнать его круг общения. Большим плюсом оказалось, что в доме я живу один (изучив документы, я узнал, что в автокатастрофе погибли родители Николая, он остался один-одинёшенек в Японии). Судя по письму, которое я нашёл в спальне, некая Кетрин Винтерс годом ранее бросила Анохина, но он, похоже, не может забыть её, поэтому забухал, оставшись в Японии. И слава богу — подобного притворства перед девушками мне ещё не хватало. Напиваться от горя, подражая Николаю, я, наверное, тоже не буду, а то мало ли, как я себя поведу и что вспомню со своим-то болезненным и тёмным прошлым. Информацию о друзьях и знакомых я нашёл в записной книжке у телефонного столика. Стоило обзвонить всех, чтобы при личных встречах узнавать по голосу. После двух часов у аппарата мне удалось дозвониться до банка и узнать, что у меня давно открыт счёт, с которого я ежемесячно снимаю деньги (значит, сумма там солидная), ну и, конечно, узнать адрес; пообщаться с Кёске и Майклом — друзьями Николая, одноклассниками; пообщаться со знакомыми родителей, кроме некоего Ичиносэ. К сожалению, мне не удалось связаться с бабушкой и дедушкой Николая, бесполезно было звонить и моей соседке Химицу — отвечал её отец, Рюноске Ито. Чуть позже на кухне я нашёл записку от Химицу. Она предупреждала, что уехала к бабушке, вернётся завтра поздно вечером, но не сможет зайти раньше утра понедельника. Судя по постскриптуму и подписи, лучшая подруга упрекает меня в разгульном поведении (допоздна не появляюсь дома и пьянствую), волнуется и напоминает, что в холодильнике ждёт приготовленный ужин (или обед, учитывая теперешнее время). До сеансов связи я покопался в вещах Николая и выудил оттуда семейный фотоальбом. Там нашлась фотография маленького Коли с рыжеволосой девочкой, которые стояли у снеговика. На обратной стороне были дата и подпись: «Наш любимый сын Николай и его лучшая подруга Химицу». Исходя из этого, легко догадаться, кто именно регулярно навещал парня. Возможно, девчонка просто заботится о Коле как о своём младшем непутёвом брате, возможно, и любит его не по-дружески, не по-сестрински, а по-настоящему, но, зациклившись на ушедшей любви, он этого не замечал. Скоропалительные выводы вредны, поэтому вести себя придётся осторожно: не сближаться впопыхах, никому не грубить, не безобразничать, пока не освоюсь в теле Николая. Впрочем, так по-свински относиться к лучшей подруге, как Анохин, я точно не буду. Я осваивался в новом мире несколько часов, голод дал о себе знать только под вечер. В холодильнике нашлись рис, рыбный суп, овощной салат и сладости — вкусные, кстати. Спасибо Химицу за заботу! После обеда я приступил к уборке: активные обыски неминуемо влекли за собой беспорядок. Управился к сумеркам. Оставалось ещё сходить в ближайший магазин за продуктами и приготовить ужин. Пришёл я поздно, поскольку задержался, засмотревшись на виды вокруг: вечерний Токио кардинально отличался от всего, что я видел. После ужина и перед сном (без снотворного я точно не смог бы заснуть) я буквально помолился всем известным Богам, судьбе и рандому, чтобы не проснуться в «Совёнке». Засыпал я, надеясь, что встречу новое утро и новую жизнь в ещё неизвестной для меня Стране Восходящего Солнца.6.09.1987
И вот, наступило очередное утро в «Со... Погодите, где я и что тут делаю? И тут вспышкой пронеслись все воспоминания о вчерашнем дне. Да, всё это — реально! И сегодня я продолжаю жить в новой для меня реальности, пусть и в теле неудачника Николая. И сегодня у меня, похоже, последний свободный день, чтобы адаптироваться к Токио без лишнего внимания. Всё воскресенье я потратил на прогулку по столице. Я купил карту города, докупил продуктов, снял денег со счёта, запомнил дороги до школы, кинотеатра, ближайшей больницы, полицейского участка, пожарной станции, ресторанов и парков. Даже удалось вызвать такси из телефонной будки! Правда, только для возвращения домой, поскольку с непривычки я сильно устал от долгой ходьбы, а весь день разъезжать на такси было бы дорого. Чёрт, а ведь завтра мне и в школу надо идти! Блин, и почему японцы настолько трудолюбивый народ, что и перерывов между учёбой у них только два, да и буквально два месяца в общей сложности? А стоит ли делать уроки? Уверен, что Николай — тот ещё лодырь, да и я в своё время был не самым прилежным учеником. Но Анохину повезло учиться в престижной школе для богатеев (наверное, работа у родителей была престижной), хоть он и понабрал кучу проблем из-за запоев. Но и я уже не тот раздолбай Семён, каким попал в «Совёнок», а уже вполне активная личность со спектром умений от общественно-организационной работы до неквалифицированного труда вроде таскания сахара для Ольги. Я с азартом расправился с домашкой (к счастью, Коля всё же записывал её в дневник), желая удивить учителей, завёл будильник на шесть утра и моментально отключился, не забивая голову страхом и не тревожась насчёт завтрашнего дня и предстоящих полноценных знакомств.