Пропавшая без вести

Каждый раз, когда ты думаешь, что все держишь в руках, мир показывает тебе язык и продолжает вращаться по своей собственной орбите — необъяснимой и непредсказуемой. Вальс это что-то необъяснимо прекрасное, для многих слишком предсказуемое. Только не для Стейси. Вальс это маленькая жизнь. Когда ты кружишься и ощущаешь чьё-то дыхание, присутствие, если повезёт то единственный и неповторимый будет держать тебя за талию и никогда никуда не отпустит. Когда ты танцуешь, ты можешь почувствовать головокружение — оно ужасно сбивает. Но самое незабываемое — когда ты меняешь партнёра во время танца — ты можешь встретить любимые или ненавистные глаза. У Роуз было странное чувство, будто она кружилась под французский вальс Паганини немыслимое время, а потом еë вдруг крепко схватили за руку, выдергивая в суровую реальность. Теодор Кэрролл, придя по важному, а от этого тайному поручению своего начальника, совершенно не ожидал, что какая-то мисс обольëт его кофе, а потом окажется лучшим частным детективом. Он ясно делил вам на чëрное и белое. С этим слишком отчаяным взглядом на жизнь, что была, казалось, для него проста, ничего не могло произойти — он идеален и продуман до мелочей. Всё так и было, пока Теодор не встретил еë. Сперва показавшаяся ему несколько сумашедшей, она вдруг открылась ему по другому. Словно солнечный свет из окна делал еë другой. Белая воздушная блузка с кружевами и епископскими рукави незаметно, выгодно подчёркивала аристократичесеую бледность и забавные, милые, но уже слегка выцветшие веснушки. Классический брюки высокой посадки показывали тонкую талию, а тёмно-синие бархатные балетки выбраны со вкусом. Теодору казалось (точнее, хотелось думать), что замолчала мисс детектив от шока, а не от ужаса. — Вы знакомы, мистер Кэрролл, мисс Роуз? — Стейси отрицательно машет головой и упрямо, слишком смело смотрит ему в глаза. Теодор незаметно ухмыляется и вальяжно сидит в кресле. Роуз кажется, что его глаза это тёплая летняя ночь, огни костра и клетчатый шерстяной плед. — Случайно встретились, да, мисс Роуз? — Стейси не знает Кэрролла и пяти минут, но у неë уже жуткое желание его стукнуть книгой потяжелее. Внезапно она удивляется самой себе. Потому что уже давно обращать внимание на такой тип людей — усмешки и колкие фразы уже давно не выводили еë из себя. А теперь она, черт знает почему, от одного только вида этого Кэрролла пылает от злости. — Да, мистер Уэйнрайт, вы позвали меня с какой-то определённой целью? — Стейси раздражённо заправляет непослушную прядь за ушко, Теодор же ловит еë злость, когда целует руку. — Мисс Роуз, моё вам почтение, мне вас рекомендавали, как одного из лучших частных детективов Лондона, — Кэрролл поистине наслаждается тем, как она отшатывается, прячет руку в карман, садится, а потом начинает крутить в ладошках милую статуэтку — Надеюсь, вы уделите какую-то часть своего времени мне и моему очень занимательному делу. Стейси ставит на место добродушного мопсика и смотрит на Кэрролла немигающим взглядом. — Я не берусь за дела только потому, что они занимательные — Теодор хмыкает — другого ответа он и не ждал, а иначе был бы разочарован. — Мисс Роуз, дело весьма щекотливое, и если вам вдруг станет интересно, то встретимся завтра в «Enoteca Turi» около трёх часов. Кэрролл быстро встаёт и касается ручки, когда еë вопрос останавливает еë: — Дня или ночи? — Дня, ночью у меня другие дела, мисс Роуз — она то ли раздосадовано, то ли уязвленно охает. Теодор не придаёт этому значения и спешит уйти из этого сумашедшего дня.

***

Стейси заходит в маленькое кафе на окраине города, это место даже не бохо, а пригород. Стейси знает, что так нужно, чтобы никто не видел еë с дочкой сахарного магната Паркера. Стейси знает, что через пятнадцать минут она встречается с мисс Авой Паркер, а не прослушкой Джейн Бредбери, якобы служанкой в странном доме вдовца Паркера и его обваражительной дочери. Ава-Джейн сидит за круглым столиком в тени. Тени падают на еë лицо, опутывают светлые волосы и показывают плохо скрытую грусть и безумное волнение. Роуз чувствует напряжение. Они дышат им, они будут пить напряжение, когда принесут чай с мятой. Паркер живёт в напряжении после знакомства с Райтом. Стейси же пытается избавиться от него и не сойти с ума. — Здравствуйте, Джейн, — Роуз опускается на деревянный стул и добродушно, словно сочувствующе улыбается светловолосой. — У вас есть новости, мисс Роуз? — Паркет-Бредбери заглядывает ей прямо в душу, выхватывает из рук официанта чашку в смешной горошек и с фламинго. В жизни каждого человека приходит время, когда отчаянно хочется справедливости. Этот период может длится несколько месяцев, а может растянуться в такое парадоксальное слово — вечность. От него веет холодом и одновременно счастьем. Каждый человек ищет такую всём нужную, светлую правду. Только эта правда может убить. — Да, Джейн, я нашла для вас ответ. Стейси думает, что эта наивная радость будет последней в жизни Авы ближайший год, если не больше. — Матерью Райта Берча является малоизвестная в стране и самая лучшая в своём городе кондитер Бетти Берч Блэк. Мистер Берч, хотя лучше сказать, Берч — Блэк взял второе имя матери своей фамилией, потому что он бы не смог устроиться даже уборщиком в контуру к мистеру Паркеру с фамилией Блэк. Стейси прирывается, держит театральную паузу — делает глоток чая и откидывается на спинку стула. — Двадцать семь лет назад глупая Бетти устроилась кухаркой в дом к чете Паркеров. У неë завязался роман с Хьюго Паркером, так появился Райт. Паркеру пришлось сослать еë обратно в свой город и выплачивать ей деньги на сына. — Вскоре об этом узнала Джейн Паркер, тогда вы уже родились, Паркеру пришлось забыть о сыне, хотя я думаю, что ему это было на рука, а вскоре миссис Паркер умерла. Так закончилось пребывание Бетти Блэк в Лондоне. Недавно мисс Блэк умерла, а еë сын Райт приехал мстить вашей семье, мисс Паркер. Стейси наслаждалась удивлением и ярким непониманием в медовых глаз девушки. — Это моя работа, мисс Ава Паркер, всегда и всюду про всех знать. Солнце заглядывает в оконце, обводит всё меланхолическим взглядом, словно прощаясь. Мистер Солнце скрывается за тучами, вновь появившимися на небе — скоро пойдёт дождь. — Вот бумаги, что доказывают правоту моих слов, мисс Паркер. Роуз уходит по-английски. Как уходила всегда, еë словно не было — было лишь отчаянное желание не понимать действительности. Стейси всегда уходила, когда хотела и как хотела. На выходе из кафе в неë врезается мальчик на велосипеде. Смешной и нескладный — он напоминал растрёпанного птенчика, что желает поскорее научиться летать. Этот семилетний оборванец напоминал мотылька, которому безжалостно оторвали крылышки. Она хорошо знает, что значит жить без крыльев. — Как тебя зовут? — мальчишка притупляет взгляд, а чёрная чёлка спадает на лицо. — Билл Ли. Стейси протягивает Биллу руку и улыбается, явно вызывая недоумение в ребёнка. — А меня Стейси, — Роуз ищет в сумке арахисовый батончик из автомата, что стоит в холле — Держи, Билл. Мальчик с благодарностью берёт угощение и убегает. Стейси думает, что он ещё не разучился доверять людям. Небо издевается над ней — этот глупый просвет былого альтруизма ему не по душе. Оно выливается дождём. Стейси надевает прозрачный в чёрный горошек дождевик и ловит такси. Возможно, когда она встретила Кэрролла у Рассела, она поняла, что ей срочно нужно к Филу. Возможно, ей иногда всё же стоит слушать своё сердце. Дождь, стуча по стёклам, кричит или шепчет — она не помнит — ей ответ. Стейси помнит жуткую грозу, насквозь мокрое платье и маму, свою добрую маму, что тогда сказала ей: — Больше тебе нечего бояться, дочка. Стейси помнит уроки доброты и смешное «чудик». Роуз не знает — улыбнулась ей Фортуна или скрылся печальный мистер Солнце, когда она купила билет на поезд в до безумия родной город. Юстон встречает Стейси металлически-холодными и неживым голосом. Встречает еë смешные люди, что вечно куда-то спешат и опаздывают — их никто не ждёт и им не нужно торопиться — они абсолютно никуда не опаздывают. Роуз замечает призрачную фигуру, что сидит то на крыше поездов, то на колонных или на часах, рельсах — она везде. Эта фигуры капризная Судьба. Она одним взмахом руки может разрушить всё планы, может сделать его несчастным или самым счастливым. И ей ничего не будет, потому что… Это судьба. Да, черт возьми, да. Это Судьба. Но еë можно поменять - ты сам еë творишь. Стейси запомнила этот урок на всю свою слишком странную жизнь. Роуз плотно закрывает дверь купе и опускается, вздыхает - выдыхает несколько раз. Чувствует, как ломается корешок книги со слишком мягкой обложкой, которую она купила на станции. Буквы разбегается, всё не хотят стать словами, а слова не хотят быть предложениями . Всё вертится, кружится и не встаёт на свои места. Они едут под ровный , казалось бы, успокаивающий стук колёс . Вот только она его не слышит - сердце бешено колотится в груди, не даёт вдохнуть . Еë, кажется, мутит и ощутимо кружится голова. Она бездумно пугается, когда в купе входит человек в полицейской форме и спрашивает : - Вы не видели девочку? - на их немой вопрос отвечает с ощутимым волнением в голосе : - Моя дочка, ей около шести лет, маленькая с густыми чёрными волосами и карими глазами. Она выдыхает. - Нет, извините - отвечает папа , а брат ласково гладит еë по правой руке. - Не бойся, чудик. Скоро мы уедем отсюда. Она это знает и верит. Вот только... На бледных руках и серьёзном личике всё ещё царапины. Поезд останавливается, когда Стейси резко открывает глаза и отрывисто дышит.

***

Фил Тони Роуз талантливый нейрохирург и еë старший единственный брат. Стейси знает, что недавно он купил милые дом в спальном районе Ливерпуля с камином и небольшим садиком, в котором Фил твёрдо решил выращивать шиповник. Роуз пинает ногой камешек и тихо напевает : - Я бессильная в своей гробнице молчания, сорвала твои знамёна, ввязалась в бой под землёй, может быть, это был эгоизм, может быть, всё из-за неё.Флешбеки той битвы не покидают меня. Фонарь на другом конце улицы мигает, ей кажется, что там бесшумно скользнула Тень. Эта самая Тень сейчас выбирает темнейшие уголки улицы и крадётся к ней. Если Стейси не успеет, то крепкие объятие Тени еë больше не отпустят , и она больше не увидит такой дорогой свет. Роуз бежит по улице, выбирает самые светлые островки и вспоминает Неприкаянного. Поёт громко и пытается на дрожать от собственного голоса : - Вся эта пролитая кровь, алый клевер, а-а, нежный сон окончен, ты дотянулся до моей руки. Кто-то крепко прижимает еë к себе и ласково гладит по волосам. Стейси чувствует знакомую нотку бергамота с кардамоном - Чудик, ты конечно сумашедшая, но не до такой же степени! Роуз обнимает брата и притворно недовольно фыркает : - И я тебя люблю, Фил . В доме брата пахнет новой мебелью, щекотит нос от почти неслышной краски . Уюный полумрак нежно накидывает на неë тонкую шаль спокойствия и рациональности - вот только шаль действительно чересчур тонкая. Фил подбрасывает полено в огонь, наблюдает, как тот львом кидается на добычу и скрывает, отрезает путь к спасению. Роуз садится на мягкий ковёр с пушистым ворсом и подставляет руки отблескам огня. - Выпей. Стейси берёт из рук брата стакан с какой-то жидкостью, делает глоток и чувствует, как жидкость больно обжигает горло. - Ты совсем рехнулся, Фил?! В еë голосе слишком мало злости - за это сумашедшее время Роуз устала на него злиться. Фил это прекрасно понимал , как и то, что у сестрицы что-то случилось. Они молчат . Сидят в гостиной на теплом ковре у камина и молчат . Стейси не спешит рассказывать. Фил не спешит слушать. - Мне интересное дело предложили - "предложили" звучит слишком громко и пафосно, разбивает хрупкую тишину, ведь ей лишь назначили встречу. Фил ничего не отвечает, лишь подаёт ей вязанный плед - их мама кажется волшебницей , которая из мотка обычной пряжи может создать мягкое на ощупь спокойствие. - Но что-то тебя в нём смущает, да, чудик? - Стейси хмурится, когда собирает раздражающие волосы в нелепый хвостик , и кутается в плед. - Знаешь, у меня такое перманентное чувство, будто это дело может изменить всю мою жизнь. Они оба понимают, что она не может позволить себе запутаться - слишком много тайн знает. - Чудик, никто в здравом уме не женится на тебе, можешь не переживать! Фил хохочет, а у Стейси появляются два желания: Выпить что-нибудь крепче, чем чай. И стукнуть брата книгой по-тяжелее.