***
Время знал, что рано или поздно его попросят — он прекрасно понимал это, когда составлял отчёт для Господина о девчонке — ни чем не примечательной и скучной. На первый взгляд, разумеется. Господин не заметил, что Время чуть опоздал — слишком долго сидел среди бумаг и электронных писем, информации, чтобы найти причину смены поведения девчонки — он не мог понять, как непослушная своенравная прогульщица смогла стать примерной отличницей, и непонимание отдавало головной болью. Однажды её возили на приём в Лос-Анджелес — Время многим прислал привет, чтобы узнать этот факт, косвенно подтверждающий его предположение — девчонка была со своими скелетами, которых, к слову, чересчур много для такой малышки. Господин был счастлив узнать то, что предоставил ему Время, и не заикался о другом — радовался, что прибегнул к помоще Время, принесшей свои плоды и настоящей. Он тогда просто усмехнулся, осознавая, что хочет в живую пообщаться с мисс-как-то-там-еë. И вот его желание сбудется уже совсем скоро — стоит лишь волнам из бледно-голубых стать красными — словно почувствует закат и прольёт краску красную, как кровь невинную — и испугает собирателей легенд, что найдут среди пены предупреждения. Ему было интересно — что может заставить девчонку из простой семьи отказаться от лёгких денег и отстаивать правду — такую нужную, светлую правду. Неужели она не понимает, что никто никогда не даст ей раскрыть рта, если речь не написана под диктовку Господина? Времени казалось, что эта девочка всё осознаёт и пытается играть с Господина — до безумия бесстрашная или же глупая мисс. На самом деле второе лучше исключить — по записям и несяным фразам понять, что история с исчезновением старшей дочери Господина не так светла и прозрачна, как кажется на первый взгляд, до безумия сложно — если ты тесно не связан с семьёй Уолтеров. Время сам узнал, когда использовал информацию о Эвелин в качестве оплаты — никогда не знаешь, какая грязь может тебе помочь, и собираешь всю. Он бы и не подумал вовсе о побеге — из яркой богатой жизни. И ему хотелось знать — эта девчонка гениальна или как-то связана с Бьюкейтерами. На его часах половина третьего — а на её часиках обратный отсчёт.***
История Эвелин звучит Реквиемом по мечте — пахнет яблоками и воздухом перед июньской грозой — остаётся тенями на стенах — и чертовым колесом, что кто-то непременно закрутит. В этот раз ей суждено сделать это — Стейси переворачивает страницы блокнота и не находит ничего интересного — записи-цитаты великих литераторов, список книг, что Иви хотела прочитать, и мест, которые хотела посетить. Эвелин Бьюкейтер никогда не была идиоткой и прекрасно осознавала, что находящиеся на поверхности вещи станут известными всем — каждый секрет останется в папке с её личным делом у отца — каждая слишком дерзкая мысль приведёт к обработке, все из-за которой Эвелин — потеряла — потеряет саму себя. Роуз захлопывает ежедневник — чернильное море в её руках замолкает — и проверяет пропущенные вызовы и сообщения. Фил всё ещё злится на неё — до невозможности сильно и отчаянно, словно они поменялись ролями — и теперь Стейси самой приходится терпеть чужое молчание, тишину вместо ответа и ждать. Возможно, она была не права — но с большей вероятностью никогда не признаётся в этом, ведь она до чёртиков глупая гордячка. Роза и сама злилась на брата до сжатых ладоней и покусанных губ — злилась за то, что она пытается высиавить её виноватой, за то, что решил поиграть с ней — но старалась сдержать себя, прекрасно осознавая, что в какой-то момент не выдержит и сломается… И тогда расплачется не из-за того, что кто-то её обидел, а из-за любимой ручки с ёжиком закончившейся или отсутствия серий не на испанском любимого сериала — из-за самой обыкновенной рутины, ничего не стоящей глупости. В такие моменты ей до безумия хотелось обнять Фила, почувствовать, что кто-то, зная о ней практически всё, поддерживает и любит её — почувствовать, что любит и любима. Брат однажды сказал, что любить, как дышать, легко — Стейси тогда лишь рассмеялась — у неё с детства проблемы с дыханием. В этой светлой комнате отчего-то становится темно — лучи тусклого солнца серыми волнами сползают по стенам, остаются тенями на полу и пушистой невесомой пылью на поверхности туалетного столика — остаются воспоминаниями о девушке, что оказалась сильнее собственных страхов. Жаль, что Стейси не может их услышать. Она медленно ступают по старой лестнице, и ступени скрипят, вторят её шагам — заглушают шаги ещё одних приглашённых. Стейси держится за перила, когда ей чудится крепкий аромат виски в воздухе, но она лишь улыбается, ведь кроме неё в доме лишь две или три горничные, что ушли в город к своим семьям с позволения Уолтера. — Здравствуйте, мисс Роуз. Девушка испуганно разворачивается и застывает-замирает, смотря на маленького роста щуплого мужчину — хищно улыбается он ей и быстро, словно не идёт, а скользит, направляется к ней. — Почему вы замерли? Неужели, не думали, что кто-то может навестить вас в отдалённом полузаброшенном особняке Бьюкейтеров? Она непроизвольно делает шаг назад и мгновение чертыхается в мыслях — нарушает первое правило их игры — никогда не показывай свой страх. Он расчётливо делает шаг чуть к лестнице — с удовольствием повторяет про себя все правило. Они оба знают, что тот, кто нарушит второе — не говори первым — проиграет. Стейси прикусывает нижнюю губу и гордо приподнимает подбородок, отчаянно блефует, делая вид, что совершенно не боится — не боится в одиночестве играть с незнакомцем, что он пришёл не ради five-o'clock. Время улыбается, наслаждаясь непонимаем и быстрой, отчаянной мыслью в её серых глазах — она отходит к окну, и глаза еë светлеют светлым летним морем. Следует за ней по пятам и касается руки в непозволительно вежливом жесте — Роза ломается и не сдерживает свои эмоции — и Время читает её. Девушка не успевает вскрикнуть, когда тяжёлая верёвка сворачивается, обвивает тонкие запястья — и Стейси молчит, ведь теперь она ничего не может сделать. -Дорогая мисс Роуз, вы сами навлекли на себя гнев, ведь не лучше ли не лезть в чужие слишком сокровенные тайны. Вы могли получить хороший гонорар за молчание и иллюзию работы. Всё мечтают об этом. Но вы решили копнуть глубже остальных. Время жестом предлагает ей присесть на софу — Роуз стоит, как оловянный солдатик, и берёт себя в руки, смотря на него до невозможности гордо и храбро. Они оба знают, что храбр не тот, кто ничего не боится, а тот, кто переступает через собственные страхи. Особенно, когда перед ними пример — Эвелин Бьюкейтер — до безумия смелая девчонка. — Скажите, но почему вы решили, что девочку не похитили? — Это конфиденциальная информация, которую я никому не скажу, кроме моего заказчика. Время сжимает кулаки и толкает на софу — Стейси обретает контроль над собой и становится до невозможности самоуверенной — почти бесстрашной и потрясающей, что ему, кажется, даже жаль, что для этой девчонки всё закончится сегодня. — Быть может, у нас один заказчик. Она внезапно смеётся — победно и безудержно, словно ей принесли хорошую весть — удивляет его и совершенно не боится её. Второй раз обмануть седую старушку ей удасться только чудом — но Роза уже давно не верила в чудеса. — Что же вы смеётесь? Неужели вы не хотите перед смертью раскрыть секреты гениального детектива? Его фраза решает всё — Роуз чувствует предательские мурашки на теле, чувствует, как громко стучит её собственное глупое сердце — и вдруг осознаёт так ясно, что это её последние мысли, что дальше только темнота — театральный драматичный конец, когда карты растопчут и разорвут. — Это моё время, а потому я буду делать лишь то, что хочу. Время улыбается грустно, словно действительно жалеет обо всём нерассказанном, но Стейси не верит его и старается скрыть дрожащие руки — в гостиной вдруг становится до безумия холодно, а лёгкие занавески трепещут под порывами Эвр — за окном солнце скрывается за тёмными тяжёлыми облаками — всё замирает, чтобы через мгновение обернуться бурей. Вот только даже в бури есть жизнь. — Его осталось слишком мало. Время достаёт маленький чёрный пистолет — и Роуз невольно закрывает глаза на одну чёртову секунду — ей до чёртиков хочется выглядеть победительницей, вот только вся её игра обернулась против неё. Ей кажется, что она сходит с ума, когда совсем близко слышатся шаги — на самом деле кричат деревья, испуганно качая кривыми ветвями и трепеща каждым листком. Но Время тоже оборачивается в слух и быстро ведёт её к лестнице — Стейси лишь улыбается, думая о том, что лестница кажется ей слишком значимой — слишком символично будет её падение. Когда чей-то знакомый, почти родной голос зовёт её, Роза скатывается по ступенькам. Выстрел так и не раздаётся.