***
Во дворце братьев Ши никаких планов никто не строил: все попросту занимались своими делами и никому не хотелось нарушать эту тонкую цепь обыденной рутины. Кроме Ши Цинсюаня. Ему не сиделось на месте, ведь в начале прошлого месяца вместе с Хэ Сюанем они провели бурную течку, совсем позабыв о защите. Гон и помутнения разума от течки затмили их настолько, что контрацепция, какой бы она ни была, вылетела из головы и не возвращалась обратно до самого конца. И теперь, когда близилось время к новой течке, младший Ши почувствовал, что что-то не так. Обычно, при приближении того самого дня, Цинсюань чувствовал себя чрезмерно кокетливым мужчиной, который желает трахать — во всех ролях в постели — своего альфу днями напролёт, но сейчас этого не случилось. Когда он позволил Хэ Сюаню прогуливаться по окрестностям в одиночку, тот и предположить не мог, что за спиной альфа творить темень чернее самой ночи. В один прекрасный день, когда Хэ Сюань воротился во дворец Ши с одной из своих прогулок, Цинсюань мгновенно его настиг. Уже тогда их отношения были более менее покладистыми: Хэ Сюань не ворчал и временами даже сам шёл к омеге на контакт. — Мой Хэ Сюань, позволь занять у тебя пару минут. — уважительно попросил Ши Цинсюань. С этого всегда и нужно было начинать, ведь в первую очередь Хэ Сюань ценил уважение в свою сторону, которого от посторонних лиц никогда не было. Только этот болтливый омега относился к нему с пониманием ещё с самого первого его появления во дворце. Хэ Сюань не любил много болтать, но при виде Ши Цинсюаня, с которым он давненько не перекидывался словами, его губы дрогнули в лёгкой улыбке. — В чём дело? — ответил он, и вдруг омега опустил взгляд. Часами ранее он в тайне от всех рискнул воспользоваться моментом и пожаловался лекарям на частые брюшные судороги и тошноту. Лекарям было достаточно опросить господина Ши и совершить первичный осмотр, чтобы констатировать у него беременность. Ответ был очевиден: отец ребёнка — Хэ Сюань. Ши Цинсюань заглянул своему альфе в глаза и на его губах застыла улыбка, но на лице читался небольшой страх, который от Хэ Сюаня скрыть не удалось. Последний холодно осмотрел Цинсюаня и любопытно склонил голову в бок, ожидая, когда омега наконец подаст свой голос, и он дождался: — Тебе известно, что ты мне очень нравишься, Хэ Сюань. Да, ты бываешь таким нудным и ворчливым, что находиться с тобой рядом бывает просто невозможно, но… — Ши Цинсюань намеревался спрятать руки за спиной, но Хэ Сюань, словно зная о его действиях наперёд, взял обе его руки в свои и крепко сжал, склонившись слегка, чтобы заглянуть в застенчивые глаза. Простенькое признание в любви для Хэ Сюаня новостью не стало, он догадался об этом еще раньше, наверное, после пятой попытки омеги пригласить его на прогулку. Это всегда очень забавило альфу. — Но? — тихо и проникновенно протянул Сюань. — Но я всё равно не перестаю думать о тебе, когда засыпаю, когда бездельничаю, и если это не взаимно, то попрошу сказать мне об этом здесь и прямо сейчас. — Ши Цинсюань посмотрел на их руки и невольно пожалел о сказанных словах, ведь меньше знаешь — крепче спишь. Лучше он будет засыпать с мыслью о том, что Хэ Сюань совсем ничего не знает и не говорил ему, взаимны ли его чувства или нет. Быть отвергнутым после того, как узнал о беременности… Самое ужасное, что могло бы произойти в жизни младшего Ши. Казалось, что с утра Цинсюаню дорогу перешёл чёрный кот или тот же известный своим невезением Се Лянь: за стеной храма их разговор хмуро подслушивал Ши Уду. Главный противник любви между омегами и альфами. Для него альфы по прежнему оставались цепными псами, созданными для более удобных течек и зачатия, и ничего более, поэтому каждое слово, искренне выраженное из уст его младшего брата, всё больше и больше его разочаровывало. Он хмыкнул и покачал головой, надеясь, что мозги остались хотя бы у Хэ Сюаня и тот не станет портить омеге жизнь. О беременности брата Уду тоже знал — служанки проболтались. Думали, что тот узнал о приятной весточке одним из первых. Хэ Сюань долго молчал, испепеляя Цинсюаня взглядом, он словно о чем-то рассуждал в своей голове или наоборот — не решался на что-то. В конце концов он снял напряжение с тела и, выдыхая с лёгкой усмешкой, поднёс руки омеги к своим губам и нежно их поцеловал. — А я думал, что-то серьёзное… Ты меня напугал Ши Цинсюань, как всегда в своём репертуаре — раздул из мухи слона. — хмыкнул Хэ Сюань, а затем натянуто улыбнулся омеге. Улыбаться было не в его характере, но что не сделаешь ради того, кому важна эта улыбка? — Разве я не дал тебе понять, что я привык к тебе? Взаимоуважение — то, чего мне не хватало, а ты обращался со мной так, будто я не золото, а настоящий нефрит. Я отвечаю на твои чувства взаимностью, но учти, что здесь где-то разгуливает... — вдруг тон Хэ Сюаня сменился на более мрачный и сердитый, потому Ши Цинсюань поспешил огладить плечи альфы своими руками. Видать догадался, о ком сейчас зайдёт речь, —... твой брат, которому эта весть точно не понравится. И он тебя покусает. — Не покусает. Потому что я… Я забеременел от тебя, Сюань. — Ши Цинсюань сбил Хэ Сюаня с толку: вот-вот и у того отвиснет челюсть и укатится к чёртовой матери. И пускай на лицо его изумление выдавали только глаза, внутри бушевали штормы. — Это правда? — не поверил Хэ и решил уточнить, не решил ли Цинсюань над ним подшутить, но тот оставался твёрдым и решительным. — Я не стал бы шутить над таким. Ты знаешь. Я… Я не хотел становиться родителем так скоро, но — Ши Цинсюань скромно улыбнулся, — Если это ребёнок от Хэ Сюаня, то я готов. — и наконец то на сцену вышел Ши Уду, подав свой звонкий и недовольный голос. — Нет, ты не готов. Любя этого остолопа — точно не готов.***
Му Цин и Ши Цинсюань тотчас же подорвались со своих мест. Из глубин леса показался яркий фонарь, который совсем скоро настиг их, освещая изумлённые лица. От непривычки к яркому свету, оба начали морщиться, и только Цинсюань был рад увидеть Хэ Сюаня, в то время как Му Цин подскочил на ноги и обнажил меч. — Не приближайся! — пригрозил он, но тут дорогу к медному альфе отрезал его омега. — Му Цин, не надо! — Ши Цинсюань с горем пополам подорвался с места и, хмыкнув от боли, встал перед Хэ Сюанем, жалостно смотря помощнику Се Ляня в глаза. Тогда альфа накрыл его плечо свободной рукой, не отрывая от Му Цина взгляд, и процедил, сквозь стиснутые зубы: — Моё дуновение ветров, мне искренне жаль, что шайка того торговца тебя изрядно покалечила по пути в это место, и все же не стоит делать такие резкие движения, а теперь… — голос Хэ Сюаня стал твёрже и звучал с куда большей угрозой, но ни в коем случае не в сторону омеги: он всё еще испепелял Му Цина взглядом и желал стереть его в порошок. —… отойди в сторонку и подержи фонарь. — после его слов между троицей возникла гробовая тишина, временами прерываемая звуками живности окружающего мира. Ситуация критическая: вот-вот альфа и бета могут столкнуться в битве и ни для кого не секрет, что Хэ Сюань, будучи альфой, имеет всевозможные шансы на победу, но и Му Цин не промах, ибо не для того ему позволили тренироваться с мечом, чтобы проигрывать скоту. И один только Ши Цинсюань старался урегулировать ситуацию так, чтобы в эту ночь никто не пролил кровь. — Хэ Сюань, дай ему уйти. Ты ведь… Мы ведь успеем уйти прежде, чем он вернётся во дворец. — Цинсюань, я должен убрать свидетелей. — мрачно ответил альфа. — Господин Ши, он пудрит Вам голову! — подал голос Му Цин, но на него Ши Цинсюань посмотрел так, словно он сболтнул что-то такое, до чего и шут не додумался бы. — Му Цин, мне жаль, но хотя бы государству Сяньлэ нужно изменить социальный строй и тем самым измениться в лучшую сторону. Я не желаю вставать против того, кого люблю и от кого жду ребёнка, но и близким дражайшего друга вредить тоже не хочу. Давай разойдёмся. Так будет лучше для всех. — Ши Цинсюань мягко улыбнулся Му Цину, а затем осторожно взял Хэ Сюаня за руку, в надежде остудить его пыл, но тот ещё до этого жеста понял, что смерть Му Цина может только усугубить ситуацию и нужно направить мысли в другое русло: пускай живёт и думает, каково быть рабом системы, являясь ничем непримечательным и бесполезным бетой. Му Цин, помолчав некоторое время, всё-таки опустил меч и нахмурился. Ши Цинсюань выдохнул с облегчением. — Уходи, бета. И, желательно, подумай над тем, как здорово тебе живётся. — всё так же мрачно, как и прежде, произнёс альфа, — Я понимаю, что скорее всего Хуа Чэн в данный момент находится во владениях Се Ляня, это досадно, но ничего. Передавай ему мои приветы и то, что мне безумно жаль, что он таки утонул в рабстве. — Хуа Чэн Му Цина мало чем заботил, а вот что касаемо товарища, который остался с преступником Хэ один на один — вопрос более значимой важности. — Что ты сделал с Фэн Синем? — процедил Му Цин, на что Хэ Сюань лишь усмехнулся. — Ничего такого, что могло бы ему навредить. А теперь уходи, пока я не передумал. — и тогда Му Цин сдался. У него еще оставалось множество вопросов, например такие как «Что же всё-таки стряслось с Ши Уду и почему тот до сих пор не поднял всех и вся на уши?», но Му Цин уже привык к тому, что думать нужно в первую очередь об омеге, а здесь случай особенный — омега оказался в положении. Му Цин не стал протестовать, а Ши Цинсюань передал ему фонарь, принадлежавший Хэ Сюаню, чтобы тот мог благополучно дойти до дворца в темени. Они разошлись по разным сторонам, и Хэ Сюань остался довольным своей работой, ведь прекрасно знал, что Му Цин задумается над своей рабской жизнью, которую ни во что не ставят. Да, быть может, он, будучи бетой, стоит на несколько ступеней выше тех же золотых альф, но разве… Разве оно того стоит? — Хэ Сюань, я- — заговорил было Ши Цинсюань, но альфа его опередил. — Я не сержусь. Ты от меня никуда не уйдёшь, Цинсюань. Никогда и никуда. — Ну что ты такое говоришь? Я и не собирался, честное слово, просто в подручники ты себе берёшь таких заноз, коих свет ещё не видывал, ей Богу! Ты лучше пообещай мне, что с Се Лянем и тем, кто ему близок, ничего страшного не произойдёт. Я уже разочаровался в твоей идее, когда увидел всех тех гамм. Хэ Сюань, — Ши Цинсюань серьёзно посмотрел ему в глаза и нахмурил брови. Он впервые за долгое время так озлобленно смотрел на него, — То, что ты меня обрюхатил, ещё не значит, что во мне нет смелости забыть тебя, если ты натворишь ужасные вещи. — но Хэ Сюань ничего толком не ответил. Он посмотрел на своего омегу смирительным взглядом, словно он балансирует на тоненькой верёвочке, с которой может свалиться в небытие и больше никогда оттуда не вылезти. Единственное, что Сюань удосужился пообещать, так это безопасность самого Ши Цинсюаня и их общего ребёнка. Совсем скоро их нагнала шайка «золотой меди». Это были альфы, которые поддержали мятеж Хэ Сюаня и покорно встали на его сторону. В руках у каждого ярко светил фонарь и поэтому главе организации с его омегой не составило труда вернуться в погрузившуюся в дрёму деревню, где их поджидал Фэн Синь. Он послушно оставался на том же месте, где всё и началось, и следил за обессиленными гаммами. Один только зеленоглазый альфа покрывал его семиэтажным поносом. — Ты, дерьма кусок, совсем не понимаешь, что он тебе голову морочит, а? Ой, какие во дворце Сяньлэ прислуги тупоголовые, совсем уже поехали крышей! — до поры до времени Фэн Синь терпел все эти кривотолки в свой адрес, но в конце концов не выдержал и решил побеседовать с альфой. — Эй, ты, почему ты так противишься делу Хэ Сюаня? Если он одержит верх, то ты сможешь стать независимым и быть на одном уровне с обычным гражданином-омегой. Что с тобой не так? — альфа вылупил на него свой ошарашенный взгляд и молчал некоторое время, а когда пришёл в себя, так сразу затараторил: — Нет, ну ты явно совсем, приятель. У этого болвана что, гипноз работает или что? Тебе доставляет удовольствие смотреть на всех этих гамм? Да Хэ Сюань просто обиделся на жизнь и более мирного протеста не придумал и предпочёл создавать таких вот овощей. Жаль, что ты не бета, а то он бы тебя как Ши Уду пытал, чтобы ты на своей шкуре всё дерьмецо прочувствовал. -…Иногда, — Фэн Синь подал неуверенный голос, — Цель оправдывает средства. Возможно только таким образом государство Сяньлэ прекратит глумиться над альфами, а так как Сяньлэ лидирует в мировой политике, то и остальные могут подхватить идею о прекращении рабства над нами. Вот и всё. — Какой ты тупой, какой тупой! — запричитал снова альфа. От яростных физиономий его лицо вновь кровоточило от недавних ран, но это его мало волновало. — Ты прекрасно знаешь, что численность воинов Сяньлэ преобладает численности сторонников Хэ Сюаня, а твой дружок благополучно сбежал и теперь так настучит, что мало не покажется. — тогда Фэн Синь засомневался во всём этом деле ещё сильнее. Му Цин сбежал часом ранее, так ещё и с Ши Цинсюанем на руках, но Фэн Синю довелось уцепиться за шанс выглянуть наружу и улицезреть беззвёздную ночь. Даже луна не могла осветить окрестности так, чтобы было хоть что-то видно, так что вряд-ли бета мог так далеко ускакать, но…этого ли ему желает Фэн Синь? Несмотря на их вечные перепалки, он не посмеет в жизни пожелать напарнику зла, но если Хэ Сюань его найдёт, то… что потом? — «Вспомнишь дело — вот и тело» — подумал Фэн Синь, когда половицы скрипнули и сверху послышался голос Хэ Сюаня, велевший ему оставить эту кашицу и дальше тухнуть на сырой земле и подниматься наверх. Каково было изумление Фэн Синя, когда он увидел держащего Хэ Сюаня под локоть Ши Цинсюаня. Тот пусть и был до сих пор ранен, но чувствовал себя явно хорошо. На его лице показывалась тревога и он, встретившись взглядом с Фэн Синем, поспешно отвернулся и уткнулся в плечо своего альфы, слегка пошатнувшись. Теперь за Му Цина стало по настоящему страшно: если господин Ши здесь, то где тогда… — Успокойся, — прервал его мысли Хэ, — С твоим дружком я ничего не сделал. Вернётся он во дворец или нет — его решение и впутываться я не намерен. Вернётся — хорошо, отлично, я буду рад, что до Хуа Чэна дойдёт моё послание, а коль не вернётся, — Хэ Сюань беззаботно пожал плечами, — Возможно ему с тобой в новой атмосфере будет привычнее, ведь мы рады здесь всем, только не гаммам и высокомерным омегам. — Ши Цинсюань нахмурился и хмыкнул, тяжело вздыхая. Он опустил ладонь на живот, дав явственно понять, что сегодняшние приключения причинили боль не только ему, но и ребёнку. Хэ Сюань поспешил отдать приказ подручным подготовить всё самое необходимое, чтобы покинуть это место, а Ши Цинсюаня обеспечить всем необходимым для поездки. Фэн Синь решил промолчать и не лезть не в своё дело — он и так всё понял, но один вопрос так и остался нерешённым. — Хэ Сюань, я осмелюсь задать вопрос. — Хэ Сюань холодно осмотрел его с ног до головы и, сложив руки на груди, сдержанно кивнул. Фэн Синь сразу же продолжил, — И всё же, что с Ши Уду? — вопрос сразу же позабавил Хэ Сюаня и он усмехнулся, покачал головой и посмотрел на уставшего Ши Цинсюаня, плотно прижавшегося к его руке. А что сейчас с Ши Уду? Что могло случиться с гаммой, когда тот по глупости отпустил младшего брата на прогулку с фальшивым золотом без личной охраны? Заграбастать Ши Уду за компанию к здешним его сородичам «овощам» было бы слишком просто и неинтересно. Запугать его, держа в заложниках младшего брата и терроризировать с мыслью, что если он откроет рот по этому поводу хотя бы одному высокопоставленному человеку, то Ши Цинсюань будет безжалостно убит — вот, что доставляет Хэ Сюаню удовольствие. Безупречный контроль над этой семейкой, хотя он ни за что не причинит омеге вред, потому что сильно привязался. На самом деле он не был уверен в том, что по настоящему любит его, но если весть о беременности растопила его внутренний лёд, то может всё это неспроста? Хэ Сюань планировал обрести полную свободу, обжиться где-нибудь подальше от городской цивилизации и жить себе в удовольствие, завести супруга или супругу, а за ними и детей. Он никогда бы не подумал, что почти все его цели явятся настолько быстро и в столь неудобном хронологическом порядке. Ши Цинсюаня напрягло молчание его альфы и он машинально подумал, что произошло нечто ужасное. Он напрягся, свёл брови к переносице и отстранился от возлюбленного, одарив того — слегка изумлённого — серьёзным взглядом. — Почему ты молчишь? Что случилось с моим братом и что ты с ним сделал? — Фэн Синь был рад, что ему не придётся переспрашивать сородича. Омега сделал это за него. — Успокойся. — спокойно ответствовал Хэ Сюань, — Тебе нельзя напрягаться и тяготить нервы, Цинсюань, с твоим братом всё хорошо, я его и пальцем не тронул. — С чего бы мне тебе верить, когда ты так подозрительно хранишь молчание? Хэ Сюань, прошу, не испытывай меня, ты и так совершил много плохих вещей. — продолжал допытываться омега, желая получить все ответы прямо здесь и сейчас. Фэн Синь не знал, куда себя деть, поэтому молча слушал этих двоих и старался запомнить каждое сказанное ими слово. Ему казалось, что со всей этой идеей Хэ Сюань попросту обезумел и единственное, что удерживает его остатки рассудка в этом мире — Ши Цинсюань и их общий ребёнок. Фэн Синю стало не по себе, а Хэ Сюань принялся утешать омегу. — Я ещё не до конца доверяю Фэн Синю, поэтому тебе не о чём беспокоиться, Цинсюань. Разве могу я намеренно навредить тому, кто носит под сердцем моего ребёнка? — рука золотой меди внезапно оказалась на животе его омеги, и последний был сражён наповал. Уже на месячном сроке Ши Цинсюань стал слишком податлив: метка альфы на его шее ярко заявляла о себе, а тело постоянно поддавалось к его рукам и не смело реагировать против, да и сам Ши Цинсюань уж слишком полюбил Хэ Сюаня, так что он хоть и старался быть с ним строгим, но вместе с тем верил всему, что он так умело ему накладывал. — Скоро всё подготовят, мы уходим. — последнее слово оставалось за Хэ Сюанем.***
На рассвете Му Цин так и не вернулся во дворец. Императрица вместе с императором ни в коем случае не обошли это дело стороной, потому что Му Цин и Фэн Синь являлись для их сына дорогими людьми, потерю которых Се Лянь переживать будет горько и с трудом. Государи прождали ещё четверть часа и стрелка уже близилась к двенадцати, когда императрица Сяньлэ велела воинам разобраться в деле, ибо оно обретало чертовски крутой — в плохом смысле — оборот. Се Лянь в каком-то плане винил в пропаже помощников и себя, ведь он позволил им отправиться на поиски торговца в одиночку. Кто знал, что там их поджидала такая огромная опасность? Государи Сяньлэ недооценили соперника и теперь были лишены двух бойцов, которые так или иначе оберегали единственного в семье наследного принца. Погода в столице была прохладной: несмотря на палящее солнце, ветер ласкал людей своим холодным дуновением, колыхал листья деревьев и предпринимал всевозможные попытки охладить людей. Се Ляню было глубоко плевать на сегодняшнюю погоду и на то, что сейчас его окружает: он находился там, где его всегда можно найти без каких-либо на то трудностей — персиковый сад. Сидя под одним деревом он испепелял безэмоциональным взглядом каждый лист и не хотел думать ни о чём. Единственное, что он хотел получить, так это добрую весть о том, что его помощники вернулись с задания целыми и здоровыми, а пока ему приходится гадать, что же с ними приключилось и живы ли они вообще. Шелест листвы заглушал приближающиеся к принцу шаги — то был Хуа Чэн. На его лице царственно восседала довольная улыбка, но увидев Се Ляня не в духе, улыбка эта тотчас же померкла и теперь Хуа Чэн был мрачнее грозы. — Ваше Высочество, я рад, что мне удалось Вас найти. Признаться честно, эти ворчливые стражи не давали мне спокойного прохода в одиночку, но с горем пополам мне удалось от них оторваться. — вздохнул альфа, опускаясь рядом с принцем. Нарушать его личные границы он не стал, но за руку всё же взять осмелился. — А, Саньлан…это ты. — Се Лянь натянул улыбку и лишь мимолётно глянул на своего альфу, а потом его взгляд ускользнул обратно к листьям персикового дерева. На жест с руками он никак не отреагировал, — Прости, тебе пришлось меня искать, а мы договаривались о совместных гуляниях. Сегодня я не в настроении, так что давай в следующий раз? — Хуа Чэн стал ещё мрачнее и теперь в этом мраке бесов гоняли не только его внутреннее волнение и беспокойство за Се Ляня, но и ревность по отношению к его двум помощникам. — Вам тяжело, Ваше Высочество, я понимаю. — согласился Хуа Чэн, но сразу же был прерван: — Ты ведь знаешь, где они и что с ними могло произойти, ведь так? Должно быть, ты знаешь больше, чем нам сообщил. — Се Лянь таки устремил на Хуа Чэна свой недовольный взгляд и сжал его ладонь до хруста костей, но альфа был спокойнее удава. — Ваше Высочество Наследный Принц, я рассказал то, что знал. Торговцу поступали гаммы, подстроенные под альф, а я лишь наблюдал, вот и всё. Возможно, это была ошибка самих Фэн Синя и Му Цина, что они пошли на поиски преступника вдвоём, ну что за невежды! — Се Лянь в ответ ахнул и поспешил закрыть Хуа Чэну рот ладонью, а затем хмуро посмотрел ему в глаза. — Не говори так о них. — Пфочвемву? — заговорил Хуа Чэн, будучи заткнутым Се Лянем, — Это вже пвавда, Вафе Выфощефтво. — Се Лянь прыснул со смеху и поспешил убрать руку, чтобы больше не наблюдать за этими попытками вымолвить разборчивое слово с накрытыми ладонью губами. Настроение принца немного, но поднялось. Всё-таки рядом с Хуа Чэном он чувствует себя спокойнее, да и сам альфа наконец улыбнулся, — Чего Вы смеётесь? Поверьте мне, с ними ничего плохого не случилось. Наверняка эти невежды задержались или заблудились. Они со стороны похожи на двух- — Ну всё-всё, Хуа Чэн, перестань. — улыбался Се Лянь, и Хуа Чэн пожал плечами. — Я провёл с этим торговцем около года, поэтому смело могу заявить, что он им точно не противник, поверьте мне, Ваше Высочество. С ними всё хорошо. — заверял он принца, и тот вроде как поверил, но всё равно оставался в небольшом смятении. В конце концов он сдался и пододвинулся к альфе ближе, умостив свою голову у того на коленях. Взгляд Хуа Чэна сразу же смягчился и он слегка изогнул бровь, убирая с лица принца мешающие пряди. — Здесь…спокойно. — прошептал Се Лянь, Хуа Чэн кивнул. — Невозможно не согласиться с Вами. — Дело в тебе. — Се Лянь покачал головой и, оперевшись на одну руку, приподнялся, а вторая его рука огладила грудь альфы и скользнула вниз, повторяя каждый крепкий рельеф тела. — Ваше Высочество? — Хуа Чэн поморщился и вскинул брови, как вдруг принц схватил его за ткань одеяний и грубо притянул к себе, впившись в губы. Альфа не ожидал подобной инициативы и опешил, и не успел он привыкнуть к поцелую, как Се Лянь его внезапно оседлал, поёрзав на пахе и крепко-крепко обняв его за шею. Хуа Чэн изумился пуще прежнего и не сразу ответил принцу взаимностью, но глаз его озарил хищный блеск, он закрыл его и наконец углубил поцелуй, скользя руками по телу Се Ляня. Он вторил его формы и хватался за них с диким желанием, успев распустить свои сильнейшие феромоны, из-за чего принц с неохотой оторвался от губ альфы. Он быстро захлопал глазами и хотел было уже отстраниться, чтобы спастись от такого обильного благовония альфы, но последний прижал его к себе ещё крепче и смачно поцеловал в шею, и тогда Се Лянь замер от избытка нахлынувших чувств: наслаждение и тепло. Поняв, что принц угодил в капкан, Хуа Чэн сразу же принялся его целовать. Он упрямо скользил своим языком по его губам, повторяя их форму, и томно дышал, в то время как Се Лянь не мог даже через нос вдохнуть. Каждое причмокивание от союза их губ звонко отдавалось по сторонам и даже шелест листьев деревьев, колыхающихся ветром, не мог их заглушить. Так дело шло ещё пару минут: Се Лянь то и дело поддавался телом в рукам Хуа Чэна и несколько раз даже преуспел перенять инициативу поцелуя на себя, грубо зажимая альфу к дереву, но в конечном счёте он отстранился от него и быстро скатился на землю, перекатившись по ней в сторону, чтобы Хуа Чэн не подумал утащить его обратно к себе. Оба тяжело задышали. — Ну всё, всё… Всё, Саньлан, достаточно. — в попытках схватить ртом воздух бросил принц. Он поспешил подняться на ноги и привести себя в порядок, иначе его внешний вид так и говорил: «О, взгляните на меня, я только что страстно целовался со своим альфой, который мне совсем не безразличен, прямо под этим вот деревом. Здорово, не правда ли?!». И только одному Хуа Чэну было смешно. — Ваше Высочество, я от Вас такого не ожидал. Кажется, течка планирует заглянуть раньше назначенного времени? — альфа говорил вальяжно, растягивая слова так, словно продолжал кокетничать с принцем и побуждать его начать новую череду поцелуев, но уже более страстную и, желательно, подольше. — Не смейся, Саньлан. Я едва ли подавил распространение своего феромона, иначе бы сюда все служащие альфы сбежались, ух… — наконец Се Лянь, подставляя лицо под прохладные порывы ветра, пришёл в себя и умиротворённо закрыл глаза. — Ты в поцелуях умелец. — Конечно, Ваше Высочество, иначе и быть не может. Насчёт чужих альф вам беспокоиться не о чём, ведь мы с Вами проводим вместе достаточно времени, чтобы Вы переняли на себя нотки моего запаха, а как известно, альфы не переносят запах своих сородичей на омегах и бегут прочь. — Хуа Чэн поднялся на ноги и отряхнул одеяния, после чего шагнул к принцу поближе и спрятал руки за спиной, любуясь простотой и спокойствием омеги. У Се Ляня губы дрогнули в лёгкой улыбке и он оглянулся к Хуа Чэну. — Ты прав. С тобой мне не о чём волноваться. — юноша кардинально сократил между ним и альфой дистанцию и уткнулся лицом в его грудь, вздыхая и довольно прикрывая глаза. Хуа Чэн сразу же нежно обнял принца и улыбнулся, довольствуясь моментом прохлады и уюта в объятиях. — Хуа Чэн, можно попросить тебя кое о чём? — внезапный перескок с прозвища на настоящее имя альфу очень насторожило и он волей-неволей поморщился и напрягся. — Конечно, Ваше Высочество, просите о чём угодно! — с улыбкой ответил Хуа Чэн, пусть и внутри он чувствовал, как кошки точат когти об его душу. — Если воины не найдут Му Цина и Фэн Синя, то пообещай мне, что ты пойдёшь на их поиски вместе со мной. — Хуа Чэн опешил и раскрыл рот, закрыл его и помотал головой. — Ваше Высочество Наследный Принц, это очень опасно, Вы и сами это прекрасно понимаете. — запротестовал Хуа, сжав плечи Се Ляня. Последний нахмурился, подобно ребёнку, которому отказали в покупке какой-то безделушки. — Понимаю, но я не могу так просто закрыть на это глаза. Если они не вернутся до того, как начнутся наши течка и гон, то после их окончания мы обязаны их найти. Это что-то серьёзное, я чувствую! — разговор внезапно был прерван посторонним шорохом где-то со стороны тропы, ведущую в глубины сада, а там и до полей не так уж далеко. Хуа Чэн сию минуту спрятал Се Ляня за собой и, со всем своим угрожающим видом, устремил взгляд к источнику звука. Принц выглянул из-за его спины и всмотрелся, а затем воскликнул, — Му Цин! Это Му Цин!. — и в следующий же миг из-за деревьев в действительности показался бета. Он выглядел безумно уставшим и растерянным, вперемешку с этим на его лице читалось спокойствие и всё это смешивалось воедино в неравных пропорциях. — Ваше Высочество, прошу меня простить. — извинился Му Цин, слегка поклонившись принцу. — Я пришёл доложить Вам о чрезвычайной ситуации… — Му Цин…ох, что случилось? И где Фэн Синь? — Се Лянь обошёл альфу и принялся осматривать Му Цина с головы до ног. К счастью, ран на нём не оказалось. — Ваше Высочество, будьте осторожны… — тихо процедил Хуа Чэн, испепеляя Му Цина едким взглядом. — Ситуация оказалась куда сложнее, чем мы думали. Идти туда вдвоём и стало нашей глубокой ошибкой, но я не знаю, что с Фэн Синем… Хэ Сюань сказал, что ничего плохого с ним не сделал. — Се Лянь опешил, замер и Хуа Чэн. Казалось, что зрачки у последнего сузились до такой степени, что теперь альфа походил скорее на какого-то безумца, нежели на обычного человека. Объявился его дражайший друг. — Ч-что значит «Хэ Сюань сказал»? — не верил своим ушам Се Лянь, и Му Цин продолжил. — Простите, что объявился таким образом. Я долго блуждал по лесу и рассуждал о том, что мне сообщил альфа господина Ши. Слова Хуа Чэна я смело могу подтвердить, гаммы в действительности подверглись ужасам со стороны организации…и возглавил её сам Хэ Сюань. Полагаю, это всё обиды на старшего господина Ши. — Се Лянь отошёл от беты на шаг и почесал переносицу, стараясь не отставать от полученной информации. — Если так, то… где тогда Ши Цинсюань? — О, с ним всё…более менее в порядке. — с кромкой сомнения протянул Му Цин, — Дело в другом: он ждёт от Хэ Сюаня ребёнка, а все эти ужасы он сотворил, опять же, из-за Ши Уду. Тот, являясь гаммой, прознал о взаимных чувствах между его младшим братом и его альфой, поднялся конфликт, в ходе которого Хэ Сюань решил восстать против всех правил. Иначе говоря, он хочет развеять негласное правило о том, что альфы — скот, и неважно, золото это или медь. Он взял в жертв гамм лишь потому, что Ши Уду сам является гаммой и может стать одной из таких жертв, если будет вставлять палки в колёса. — Му Цин перевёл дыхание, а Се Лянь с каждым словом ужасался всё больше и больше. В конце концов он отошёл к Хуа Чэну и крепко взял его за руку, ведь у них ситуация аналогичная: их любовь — позор, а если об этом узнают родители принца, то быть беде. Хуа Чэн стоял мрачнее тучи и молчал, сжав ладонь Се Ляня крепче. И только сейчас Му Цин обратил на него внимание. — Ах да, Хуа Чэн. — бета закатил глаза, — Хэ Сюань просил передать тебе свои приветы, а ещё пообещал, что вызволит тебя отсюда. И знаете что, Ваше Высочество? — Му Цин хмуро взглянул на принца и заметил, что свет в глазах того внезапно померк, — Я хоть и стою на несколько ступеней выше альф, но поддерживаю идею Хэ Сюаня. Наверняка так думает и Фэн Синь, поэтому я хочу покинуть Вас и присоединиться к мятежникам. Прошу меня простить, однако я клянусь, что не посмею навредить вам, Ваше Высочество, никогда.