Сотри

Он говорит. И говорит, и говорит, ежесекундно ожидая, что его попросят заткнуться, потому что его об этом никто не просил, выплескивая все свои переживания долгих одиноких полутора лет, все события насыщенных последних суток. Они были так нужны ему… Люди, которых он искренне считал почти семьей, которые могли его понять, с которыми можно было бы честно поговорить, не взвешивая каждое слово и не дозируя информацию… Но… они сделали свой выбор. И он наконец делает свой. Бродяга слушает внимательно. Не задает ни одного вопроса, но и не прерывает, когда он сам путается, перескакивает с одного на другое или снова начинает плакать. У него было слишком много плохих моментов, чтобы суметь оставаться спокойным. Ему просто нужно… выговориться. В конце концов, он так и засыпает, прижавшись лбом к чужой ладони, совершенно вымотанный. А просыпается от смутного ощущения тревоги, никак не связанного с предупреждением от паучьего чутья. — Для того, кто застрял в чужой вселенной и торопится домой, ты слишком беспечен. — Дядя Аарон, — Майлз пробует выпрямиться и охает от того, как затекло тело. Бродяги в квартире нет — он, должно быть, вернулся домой; в окно пробивается солнечный свет — какой-то кислотный, больной. С этим миром точно что-то не так. Нужно это исправить… только он не представляет — как. — Я не твой… А, ладно, — он машет рукой. — Племянником больше, племянником меньше. Восприняв это как разрешение, Майлз расслабляет плечи, прикрывает глаза и выдыхает мучивший его с ночи вопрос: — Что здесь случилось? Что… сделали «Алхемакс»? — которых некому было остановить, потому что этот мир лишился Человека-паука. Он не может быть в этом виноват, он не выбирал, чтобы его укусили, но все же он иррационально чувствует вину за то, что здесь все… так. Так неправильно. Или, наоборот, слишком правильно. Не укуси его паук, не столкнись он с Питером своего мира, был бы он сейчас таким, как Бродяга? Нарушал бы закон, бегал бы и от отца, и от Паука? Такой должна была быть его судьба? Он правда не знает. Но случилось то, что случилось, и действовать нужно в том, что имеется. — Кроме явно нелегальных исследований, закончившихся дырой в пространстве, которая теперь медленно разъедает этот мир? Началось все с небольшой трещины, а теперь оттуда пролезает нечто размером с носорога. Это не твоя вина, малыш, — дядя притягивает его к себе, крепко обнимает так, как обнимал его дядя Аарон. Это почти оглушающее ощущение. — В том, что какие-то белые парни посчитали себя слишком умными, чтобы играться с законами мироздания, никогда не будет твоей вины, кто бы что тебе ни говорил. — Я должен что-то сделать, — Майлз мотает головой. У него нет сил вырываться из слишком желанных объятий, хотя разумом он понимает, что стоило бы. Ему слишком нужно утешение. — Иначе я виноват. — Ты так похож на него. На Джефа. Такой же идеалист, доверяешься, не ждешь подвоха, пытаешься изменить мир. И однажды это тебя погубит. Возвращайся домой. Рви сейчас, пока еще нечего рвать, не привязывайся. — Не понимаю, о чем ты. — Пойдем, — Аарон ведет его на крышу, еще мокрую после прошедшего дождя. Солнце почти не греет, так что это, наверное, еще надолго. — Вот что я знаю о пауках. Они плетут паутину, — в углу этим действительно занимался маленький паучок. Обычный серый, без всяких меток и суперсил. — И если паутину порвать, — Аарон без сожаления обрывает несколько нитей, на которых держится сеть. — Паук просто сплетет ее заново, — паучок, немного подумав, переползает на место обрыва и начинает работу. — Возможно, твоим друзьям стоило заняться этим, а не позволять людям погибать, потому что кто-то решил, что так положено. Вот, держи, — дядя Аарон выволакивает из-под лавки старый потрепанный рюкзак. — Такими сетями пользуются ликвидаторы, возможно, она сгодится. А вот эту штуку, — ему на ладонь ложится что-то похожее на толстый тяжелый браслет, — обозвали «стабилизатор перехода». Если она и сработает, то скорее всего окажется одноразовой. Но вдруг поможет? — Спасибо, — Майлз растерянно выдыхает. Похоже, дядя слышал все, что он болтал ночью. — Но… почему? Тот облокачивается на парапет крыши и долго смотрит на граффити. Оно настолько похоже — кроме главного — на то, что украшает крышу его дома, что не остается сомнений, кто его нарисовал. Хоть и представить Бродягу за этим занятием сложновато. — Знаешь, я ведь на какой-то момент поверил, что ты и правда мой Майлз. Когда ты так кинулся меня обнимать… После того, что случилось, — он кивает на граффити. — Он замкнулся в себе, почти перестал с кем-то контактировать. Хотя был отличный пацан. Он и сейчас такой, но я учил его выживать и зарабатывать на жизнь тем, что сам умею, и, видимо, перестарался. Но ты его расшевелил. Давно не видел, чтобы он так кидался кому-то помогать. Так что не разочаруй нас, ладно? Спаси своего отца. Я верю, что у тебя получится, — дядя Аарон снова его обнимает, и теперь Майлз правда сам в это верит. Ему это было нужно. — Мой племянник всегда поступает так, как считает нужным он сам, и не слушает советы. Будь собой, Майлз. Беги. Тебя ждут дома. Майлз в последний раз прижимается к дяде. Ему было это нужно. Мгновение веры, что дядя Аарон жив, мгновение этого разговора. Но теперь пора вспомнить, что это не его дядя Аарон. И его действительно ждут дома. Он отстраняется, подхватывает с пола рюкзак и закидывает его на плечо, встает на парапет, немного красуясь. Его дядя Аарон не успел увидеть его таким, но — гордился бы? Ему кажется, что да. Майлз срывается вниз, позволяя себе секунду свободного падения, прежде чем выпустить паутину. К черту все, что ему говорили. Если бы необходимость умереть определялась только званием, во всех вселенных не осталось бы ни одного живого капитана. Никто никогда не говорил, что у Человека-паука должен погибнуть отец, только дядя, и эту веху он честно прошел. Его версия, потерявшая отца, Человеком-пауком не станет, потому что больше нет паука, который мог бы его укусить. Никто никогда не говорил, что нужно потерять двух родственников сразу, и только тогда тебе позволено быть Человеком-пауком. Никто этой судьбы не позволяет. Никто этой судьбы не выбирает. А значит, к черту все. Он будет делать так, как считает нужным. Он не подведет свою семью. * * * «Алхемакс» снова переливается кислотными цветами, но днем это не так впечатляет. Майлз невидимкой взлетает на стену, прислушиваясь к передвижениям людей. Охраны не намного меньше, но это как будто никого не беспокоит. Он и правда замечает несколько людей, одетых совсем не по-военному. Проникнуть внутрь нужного здания с одним из них не составляет труда. Но вот проблема стекла под напряжением остается. Это не энергетический барьер, который он мог бы попробовать пробить, а нечто более примитивное и оттого надежное. Майлз шатается вдоль стекла в раздумьях. Шуметь, пытаясь разбить его вручную, пока не хочется, искать нужный рубильник, дергая за все подряд, идея еще более идиотская. — Я бы предложил все-таки подождать кого-нибудь, кто разбирается. В этот раз ему удается хотя бы не подпрыгнуть, когда позади внезапно звучит голос. Слишком близко, словно говоривший стоит прямо у него за спиной, и стоит резко обернуться — они просто столкнутся лбами. Майлз резко выдыхает. — Откуда ты здесь? — А ты думал сбежать, не попрощавшись? — Бродяга делает шаг вперед и встает рядом с ним. — Если пойдешь один, то проиграешь. — Почему? — только-только обретенная вера в себя дрожит и почти ломается, он стискивает зубы до боли. Он не может проиграть. — Ты сказал, что твои «друзья», — последнее слово Бродяга произносит с нескрываемым сарказмом. — Пытались запереть тебя в клетку, чтобы не дать тебе спасти отца. Подумай, что мешает им сделать это еще раз. Они знают, где ты будешь. Ты действительно уверен, что у тебя будет время и возможность драться на два фронта? — У меня нет выбора, — Майлз почти шепчет, опуская голову. Он правда об этом не подумал. Действительно, им ничего не мешает ждать его по ту сторону разлома. И они точно не станут помогать. Он действительно, действительно не хотел снова драться с ними всеми, но… Правда в том, что ему придется. — Есть. Я пойду с тобой. — Нет! — он шарахается в сторону. — Нет, я не… Я не могу. Я даже не уверен, что это действительно сработает, я не могу позволить тебе так рисковать! — Ты уверен, — спокойно замечает Бродяга. — Иначе я бы сюда не пришел. У него перехватывает дыхание. Это же безумие… — Даже если все сработает, если получится, — хотя бы выжить, но это он вслух не говорит. — У меня не будет способа отправить тебя назад. Что будет с мамой, если ты не вернешься? — Как я понял, устройства для перемещения есть у них. Вернуться не будет проблемой, — быстро оглянувшись через плечо, Бродяга сдергивает его к стене, поглубже в тень, когда в ангар входит пара людей в лабораторных халатах в сопровождении охранника. Оружия у него не видно, но он наверняка может поднять тревогу. Только вопрос времени — небольшого — пока их тут заметят. И… он не имеет права отговаривать себя же от глупости, которую сам сотворил только вчера. Должен, но… Не сможет. Выдыхает, решаясь. И защелкивает на запястье Бродяги полученный браслет. Если эта штука вообще работает, то ему нужнее. Что он точно должен — это вернуть его потом домой. А значит: любой ценой сохранить ему жизнь. — Я вырублю охранника. Сделай так, чтобы у других не возникло ненужных мыслей. Бродяга молча отрывисто кивает. Майлз делает шаг назад, становясь невидимым. На мгновение у него мелькает здравая мысль вырубить и Бродягу, оставить его здесь, но ему не дают этого сделать совесть — пообещал же, безумная жажда не оставаться снова одному так скоро и смутное ощущение, что и не получится. Добравшись до охранника, он оглядывается, чтобы убедиться, что ученые смотрят в другую сторону, вырубает его дозированным ядовитым касанием и аккуратно опускает бесчувственное тело на пол. Запирает дверь. И возвращается, вставая рядом с Бродягой, на всякий случай не снимая невидимость. — Господа, — тот выходит из тени, нарочно грохоча ботинками об пол. — Нам бы не помешала ваша помощь. Похоже, у него здесь репутация, и не самая хорошая. Один из ученых — они же ученые, да, должны быть ими, что бы здесь делать каким-нибудь менеджерам — отшатывается с явным страхом, второй быстро оглядывается, и если здесь есть хоть что-либо, что можно использовать как оружие или поднять тревогу… Майлз скидывает невидимость и делает шаг вперед, заслоняя Бродягу собой и вскидывая вверх пустые раскрытые ладони. — Пожалуйста, мы не причиним вам вреда, — Бродяга за его спиной неясно хмыкает, но лучше не обращать внимание. — Просто… Просто уберите это стекло, ладно? Пожалуйста? На минутку, мы только пройдем, и все. Никто даже не заметит. — Невозможно! — тот, что больше боялся, вскрикивает почти истерично. — Никто не может там пройти и выжить! Но второй смотрит куда серьезнее. Майлз судорожно сглатывает, когда взгляд останавливается на его горле. — Другие миры правда существуют? Эти твари, что приходят оттуда, — он кивает на разлом, — В действительности не порождения какого-нибудь ненаучного ада? — Я не знаю, — Майлз прикрывает глаза. Черт, он со школой еле справляется, откуда ему знать ответы на вопросы мироздания. Он просто надеется, что ему повезет. — Существуют. Это… сложно. Вам нужно… быть осторожнее. Ученый кивает и нажимает какую-то кнопку на пульте рядом с монитором, на котором по-прежнему скачут графики. Майлз напрягается, но стекло с тихим шорохом едет вверх. — У вас полторы минуты. — Спасибо, — Майлз хватает Бродягу за руку, тащит в сторону разлома. Тот висит в воздухе в двух метрах выше пола, но он справится. — Удачи. Человек-паук. Майлз спотыкается, в шоке оборачиваясь. Никто здесь не может знать этого имени… На груди ученого бейдж «О.Октавиус». Он не успевает спросить — стекло с тем же шорохом опускается, отрезая им путь назад. — Полторы минуты? — До прибытия ликвидаторов, — Бродяга кивает на беззвучно — отсюда — бликующий индикатор сигнализации. — Так что если у тебя есть способ зацепиться за ничто, самое время им воспользоваться. — Лучше, — он ухмыляется. Время сделать очередную глупость. — Я могу до него допрыгнуть. Держись. — Не смей!.. Не слушая его — он почти уверен, что там точно прозвучит уже привычное «Идиот», ага, спасибо, он уже в курсе — Майлз разбегается и, оттолкнувшись от стекла, влетает в разлом, сдернув Бродягу с собой и крепко обняв. Несколько мгновений неуютного падения кончаются ударом обо что-то слишком твердое, типа стены, вышибающим дыхание. Он разжимает объятия, выпуская Бродягу, не двигается, не открывает глаза. Страшно. Куда их занесло его безрассудство? — Ты там живой? — звучит слишком спокойно для обычного человека, которого затащили неведомо куда. Пока он думает, как ответить, спокойствие сменяется сдавленным сквозь зубы стоном. Майлз вскакивает, распахивая глаза, чтобы увидеть, как по телу Бродяги проходит сбой. Это значит только одно — они больше не в его вселенной. Получилось. — Ты прав, — выдыхает тот. — Это адски больно. Майлз кивает, присаживается рядом и подставляет горло под его руки. — Сними. — Глупости не говори, — Бродяга качает головой. — Майлз, послушай, — он первый раз зовет Бродягу по имени, и это так странно… Нет, у него не самое редкое имя, так-то, но… Все равно странно. — Если мы у меня дома, то я в безопасности. — А если нет? — горячие пальцы ласково проходятся по его горлу, Бродяга почти шепчет, склоняясь к нему ближе. — Это хороший способ выяснить. — Верно, — он слышит щелчок, и нагретая металлическая полоска ложится в его руки. Майлз пробует ее на прочность. Кажется такой мягкой, даже непонятно, как чуть не придушила его. Кивнув себе, он оборачивает полосу вокруг руки Бродяги вторым браслетом. И прислушивается к себе, с ужасом ожидая новый сбой. Вдруг он ошибся? Но проходит минута, другая… Неужели?.. — Я дома! — он почти визжит от радости. Получилось! Правда получилось! И он не… не какая-то там аномалия, он дома! — Что будем делать? — Майлз осекается, в шоке глядя на него. Бродяга пожимает плечами. — Это твоя вселенная и твой отец. Тебе и решать. — Да, хорошо, — он заставляет себя приумерить восторги. Сейчас не время. У них важное дело. Самое важное. — Так. Мой отец должен был погибнуть через сутки после получения капитана. Если я правильно считаю, — он прикрывает глаза, вспоминая, какое сегодня число. — Сегодня. Через три-четыре часа. Он наверняка в патруле, нужно найти его. И не столкнуться с теми, кто ищет меня. — Отличный план, — Бродяга кивает и протягивает ему ладонь. — Идем. Майлз хватается за протянутую руку, поднимаясь на ноги. Не стоит идти знакомыми путями — если его ждут, то будут ждать именно там. Как бы ни хотелось заглянуть домой и убедиться, что там все в порядке, нельзя делать этого сейчас. К счастью, он неплохо изучил обычные маршруты отца и перехватить его в городе не составит труда. Лишь бы другие не перехватили раньше. — Эй, — Бродяга разворачивает его к себе, крепко взяв за плечи. — Не думай об этом. Не привлекай неудачу. — Как ты… — Я — это ты, помнишь? Так что я могу понять, когда ты думаешь о чем-то плохом. Не надо, — большие пальцы проходятся по его скулам, безошибочно находя их под маской. — Если… если я проиграю… — Успокойся. Майлз глубоко вздыхает. Он снова может дышать. И он знает, где искать отца в это время. * * * Когда они останавливаются на крыше, с которой видно папину патрульную машину, первое, что Майлз замечает, это слишком много совпадений с тем, что он уже видел в Мумбаттане: мост, автобус, куча туристов. Он болезненно стонет. — Я знаю, что будет. Если этот чертов мост почему-то вдруг обрушится, отец будет спасать гражданских. И это его погубит. Я не успею вытащить отсюда всех… — Есть что-то вроде фотографии? Лучше четкой, — Бродяга осматривается и уверенно кивает. — Да, но… Зачем? — Майлз достает телефон. Конечно, у него десятка два пропущенных звонков и сообщений от родителей. Не сейчас. Не трудно найти в интернете несколько хороших фотографий. — Смотри. Опоры достаточно крепкие, устоит одна — устоит весь мост, хотя без разрушений и не обойдется. Вот эти и эти тросы важнее, может рухнуть несколько пролетов, тогда точно будут жертвы. Особенно если тросы упадут на кого-то, они тяжеленные. — Откуда ты?.. — Я обрушил этот мост в прошлом году, — Бродяга пожимает плечами, словно это ничего не значит. Майлз выдыхает, закрывая глаза. Они поговорят об этом позже. — Я буду здесь. На случай, знаешь. Неожиданностей. Найди способ удержать чертов мост. — Я… попробую… — что он может? Да, он сильный, но — удержать целый мост? — Иди сюда, — Бродяга прижимает его к себе, грубовато обнимая за плечи. — Ты справишься. — Да?.. — Да. Иди, — и он просто сталкивает Майлза с крыши. На мгновение удерживая над бездной, давая время сообразить, что происходит. Он взбирается на самый верх, где крепятся тросы, несколько раз перепроверяет свой камуфляж. Не показываться раньше времени кажется правильной идеей. Вообще не дать мосту рухнуть кажется идеей еще более правильной, но что он может? Он даже не знает, что должно случиться. Совсем рядом появляется знакомый темный провал и высунувшаяся оттуда темная рука устанавливает прямо над местом крепления троса небольшую коробку. Майлз вжимается в трос, переставая дышать. Значит, вот так. Банальная взрывчатка. В воду ее. Майлз оценивает реальность адекватно. Как бы быстр он ни был, а обогнать существо, способное в один миг преодолеть любое расстояние, просто протянув руку, у него просто не выйдет. Мост все равно взорвется, единственное, что он может — уменьшить ущерб. И не пускать на чертов мост отца. Он бросает взгляд в сторону машины, такой маленькой отсюда. Папа пьет кофе. Есть ли шанс, что он не заметит того, что здесь происходит? Ни одного, конечно. Ладно. Он знает — это будет больно. Не то чтобы боль теперь имела значение. Ладно. Он справится. Майлз срывается с места, подхватывает коробку и вышвыривает ее в воду, лишь мельком взглянув и убедившись, что угадал. Банальная взрывчатка. Выхватывает взглядом следующую, и следующую, и… Он не позволяет себе думать, он проносится по тросам на максимальной доступной скорости, от которой завтра будет болеть все тело, отбрасывая коробки подальше, перепрыгивает на другую сторону… Его сшибает что-то тяжелое, грохнувшие слишком близко взрывы оглушают, но даже сквозь нестерпимый звон в ушах он слышит свист рассекаемого тяжелыми тросами воздуха. — Нет! — Это должно было случиться, — шипят ему на ухо, и Майлз узнает голос Мигеля. Его все-таки нашли. У него нет времени! Достаточно бросить один взгляд вниз, чтобы убедиться, что обрушение тросов вызвало панику, и отец, пытаясь как-то по долгу службы организовать бегущую толпу, уже почти вошел на мост. — А ну слезь с него! — Мигеля сдергивают в сторону, и Майлз снова может вздохнуть. Бродяга поднимает его на ноги и кивает в ту сторону. — Ты нужен там. — Н-но… — Майлз переминается с ноги на ногу. Можно ли бросить своего двойника против Мигеля? Что, если он вообще никогда не дрался с усовершенствованными людьми, он же не может знать, чего ожидать от Пауков! — Пошел! — и Майлз вдруг обнаруживает, что уже мчится по верху моста, подхватывая те тросы, что еще можно подхватить, и укрепляя паутиной то, что еще можно укрепить. Внизу раздается крик, и он в последний момент успевает зацепить паутиной огромный ощетинившийся арматурой обломок, не позволив ему раздавить целую семью, упирается в пол, едва не сорвавшись. Слишком… для него это слишком… — Майлз! — раздавшийся за спиной голос едва не заставляет его подпрыгнуть. Нет… — Мы поможем! — спрыгнув рядом, Гвен подхватывает паутину из его рук. Он отступает на шаг, сцепляет зубы. Это слишком. Он не может больше ей доверять. Но… — Давай, чувак, мы тут разберемся, — Хоби подталкивает его в спину. Майлз выдыхает, заметив за ним тех немногих, кто не участвовал в охоте на него. Может быть… Он избегает смотреть на Гвен и Питера. Это слишком. — Гляди-ка, похоже, твой друг надерет задницу большому боссу. Развернувшись, Майлз пару секунд наблюдает, как Бродяга успешно отбивает атаки Мигеля, хотя тот крупнее — ощутимо — и сильнее. Может… Может, он сможет довериться им еще раз. Только в этом. Только в защите гражданских. Он выпускает паутину, попадая точно в поднятую руку Мигеля с выпущенными когтями, дергает на себя, лишая равновесия. Бродяга салютует ему, ускользая из-под удара. Кивнув, Майлз срывается с места, спеша к основанию моста. Туда, где его отец. Майлз сваливается рядом с ним, выхватывая из-под летящего вниз камня девчушку, за которой бы иначе отец полез сам — он это уже видел. Нет. Не при нем. Перекатывается на безопасное место, ставит девчушку на землю и плетет сети, которые предотвратят падение еще чего-либо. — Офицер, вам не следует здесь находиться. Здесь опасно, — он забывает менять голос, впрочем, ему уже и плевать, если отец его узнает. Единственное, что важно — это сохранить ему жизнь. — Лучше мы оба будем делать свою работу. — Я… Осторожней! — Майлз едва успевает выдернуть его из-под удара. Темный провал открывается прямо у них под ногами. Майлз оборачивается и успевает заметить Пятно на самом верху моста, в безопасности от любых падающих обломков. — Ты!.. — эта… это создание, походя сломавшее ему жизнь, даже не заметив. Он должен остановить это. — Будьте здесь. Прошу, — он взлетает наверх почти только на одной силе мускулов, лишь иногда помогая себе паутиной, больше не пытаясь скрываться, больше не пытаясь отслеживать знакомые лица. Мир сужается до темной фигуры на вершине моста, и летящий в лицо кулак он замечает слишком поздно. Ему удается зацепиться за еще уцелевшие тросы, всего лишь свезя правый бок, по ощущениям — до крови. Но у него нет времени проверять, он кидается снова, на этот раз увернувшись от возникшей из провала-портала руки. Едва не падает снова, потеряв равновесие, но его крепко хватает сильная рука в черной кожаной перчатке. Майлз встречается взглядом с летными очками. Нуар кивает и одним поворотом запястья дает ему необходимый импульс, чтобы добраться до самого верха за один гигантский прыжок. — Ты!.. — у него вырывается какое-то почти звериное рычание, взгляд застилает алая пелена бешенства. Он не должен никого убивать, но… Он способен. Наверное. Никто не будет угрожать его семье. — Человек-паук, — голос у Пятна стал глубже и ниже и, кажется, вибрировал? Впрочем, тут он бы не стал утверждать наверняка. Для него, утонувшего в ярости, вибрировало все. — Ну разве не чудесно? — Ты поехавший? — от неожиданности Майлз даже успокаивается. Вопрос там зря, конечно. Однозначно поехавший. — Что чудесного в разрушениях и причинении вреда другим? — Чудесно, что ты наконец признаешь меня своим заклятым врагом. — Чувак, ты только ради этого решил поломать несколько вселенных? — у него вырывается истерический смешок. — У нас проблемы. Но даже если я эту фигню признаю, мордобой все равно будет, так? Или, может, ну вдруг, ты мирно сдашься вон тому парню в синем, которому только что прилетело гитарой, и не будем усложнять? — уровнем ниже Бродяга кивает Хоби и вместе они чем-то связывают Мигеля. Так. Кажется, ему никто не помешает. Он-то знает ответ. Драться придется. Он уклоняется от попытки подсечь по ногам и использует невидимость, тщательно следит, чтобы не попасть в провалы-порталы, которых так много вокруг. Аккуратно, стараясь как можно бесшумнее, расстегивает рюкзак. — Нашел тебя, Человек-паук, — руки Пятна обвивают его слишком сильно, почти до зловещего хруста костей. Он сильнее, чем раньше… и каким-то образом способен его увидеть… Майлз брыкается, но с плотно прижатыми к телу руками он может немного. Не паниковать, это уже было. Срочно нужен план. — Ты знаешь, какое будущее нас ждет, — еще одна рука — сколько его у них, что не так с этим чертовым миром — проникнув сквозь портал, небрежно, словно это ничего не стоит, обрушивает часть стены, под которой стоит его отец. В глазах темнеет, Майлз взрывается электрическим выплеском, и на мгновение он свободен. Он проскакивает сквозь портал, не думая, и в последний момент успевает задержать падающий обломок и выпихнуть отца из-под него. Рикошетящие камни больно бьют по плечам и спине, но неважно сейчас. — Да уведите его отсюда кто-нибудь! — Майлз мгновение смотрит на своих «друзей», понимая, что ни один из них офицеру полиции не покажется достаточно достойным доверия. Можно ли применять паучью силу к собственному отцу? Он очередной раз отшибает обломки и почти рычит. — Убери от него свои лапы. Рядом вдруг оказывается Бродяга, касается плеча и уверенно кивает. Майлз кивает в ответ, замечая, как того трясет рядом. Но у них обоих сейчас нет времени на эмоции. Майлз рвется вперед сквозь очередной портал, рюкзак становится легче, и он впечатывает кулак прямо в лицо Пятна, чудом попадая в то место, где нет пятен-порталов, пригибается, почти что складываясь пополам, и злодея накрывает сетью из плотных слегка фосфоресцирующих нитей. — Держи! Он не идентифицирует голос, просто слушается, сплетая нити, цепляя их к уцелевшим опорам, опутывая в кокон пытающиеся вырваться из-под сети лапы. Притормаживает, пытаясь оценить происходящее. Нити паутины лопаются, но злодей не успевает выбраться из-под сети: ему на голову со стуком опускается гитара, и любое шевеление прекращается. — Ты… его?.. Хоби присаживается рядом и небрежно проверяет пульс. — Живой. Хотя стоило бы, — он безразлично пожимает плечами. — Что дальше? — Отдай его Мигелю и оставьте меня в покое, — схлынувшее напряжение оставляет ему дрожащие колени и полное нежелание встречаться с кем-либо еще. Быстрый взгляд по сторонам позволяет убедиться, что мост прекратил разрушаться, гражданских с него вывели, отец цел. Остальное пока неважно. — Сделаю, — панк кивает и вдруг протягивает ему весьма экстравагантно «по-панковски» выглядящие часы, тем не менее, очень похожие на те, что показывала ему Гвен. — Я забил туда координаты моей вселенной, заглядывай, найдем тебе место в паучьей банде. — Без обид, Хоби, но я пока не хочу больше быть частью чего-то «паучьего». — Понял, — панк сам застегивает на нем часы. — Тогда просто возьми. Чтобы никто не волновался. И, похоже, тебе надо поймать еще кое-кого. Майлз оборачивается вокруг себя, чтобы понять, что Бродяги рядом нет. Майлз нагоняет его через пару кварталов — только потому, что сам шел бы этим путем, если бы ему надо было… ну, прочистить голову — налетает со спины, сознательно нарываясь на ответную оплеуху, обнимает покрепче. — Ты думал сбежать, не попрощавшись? Бродяга медленно опускает напряженные плечи и со свистом выдыхает: — Никогда так больше не делай. Просто… это сложно. — Понимаю, — он прижимается ближе к чужой спине, упирается лбом в шестой позвонок и закрывает глаза. — Думаю, тебе сейчас нужно быть в другом месте. — Я не буду таким, как они, — адреналин, позволявший не думать ни о чем и взаимодействовать с другими так, словно ему это ничего не стоит, выветривается, Майлз снова чувствует себя избитым, преданным и очень несчастным. — Я не появляюсь в твоей жизни только чтобы встряхнуть ее и исчезнуть. — Ты путаешь это чувство с другим, — Бродяга качает головой, и накрывает его ладонь своей. — Это пройдет. — К черту любовь. Я больше в нее не верю. Я просто, — он пожимает плечами. — Чувствую себя обязанным. В вашем мире нет Человека-паука, и я вроде как немного в этом виноват. Хочу попробовать исправить хоть то, что получится. — Надорвешься. — Я сильнее, чем кажется, — они немного молчат. — Хочу попробовать им сказать. О… вот этом, — он неопределенно взмахивает рукой. Он еще не знает, как будет объясняться с родителями, но хватит тайн. — Попробуй, — Бродяга наконец поворачивается к нему, и довольно быстро разбирается, как работают портальные часы. Майлз только убеждается, что координаты заданы правильно. — А если что-то пойдет не так, ты знаешь, где можно переждать бурю, — заглянув ему за спину, он вдруг усмехается, привлекает к себе, небрежно поднимает вверх маску, скользя пальцами по щеке. И целует так, что колени подкашиваются. За спиной раздается девичий визг. А Бродяга, медленно отстранившись, шагает в портал, ни на мгновение не отводя взгляд.