***
Всё ещё находясь дома у Каспаряна, между Настей и Витей было очень тяжёлое молчание. Они даже взглядами не пересекались. Девушка смотрела в упор, но тот не обращал внимания. Когда пора было уходить, все ребята обнялись на прощание, поэтому Игорю и Насте пришлось быстро соприкоснуться друг к другу, на что Цой закатил глаза и вышел из квартиры. Следом выбежала и девушка. Половину дороги они прошли молча, но не выдержав такого напряжения, Настя прервала его. — Вить, давай поговорим? — И что ты мне сказать хочешь? Тоже самое? То, что вы были одноклассниками, поэтому между вами происходило столько всего за этот вечер? — А лучше молчать что ли!? — не выдержав, Настя остановилась и всплеснула руками. — Наверное, да. — Цой, ты офигел? Я не могу общаться с парнями вообще? — Причём тут это? — теперь уже он повысил голос. — Я же ничего не возражал, когда ты общалась с Юрой или Гошей! — Вот именно! Я их даже до сегодняшнего дня не знала, а с Игорем мы в детстве дружили. Я была просто рада его увидеть. — Ты издеваешься что ли? — он нахмурился ещё сильнее.— Продолжаешь говорить, что рада ему, и тому подобное. Зачем? — Да потому что это все было по-дружески! Мне он не нравится как парень, чтобы ты ревновал! Витя, я тебя люблю, а не кого-то там другого. — А если я тебе уже не верю? Вдруг ты так всем говоришь? — он пригнулся, смотря в уже стеклянные глаза девушки. — Ты считаешь, что я буду разбрасываться такими словами просто так? — Не знаю, — Виктор закатил глаза в лёгкой насмешке. — Да пошёл ты, — слеза сама скатилась по щеке. Девушка не разрешала ей этого делать, но она её не послушала, как и руки, собственно. Ладонь сама потянулась к лицу Виктора и дала пощёчину. Не сильную, но удар чувствовался довольно чётко. А затем Настя оставила его позади себя, стыдясь своего поступка, но с горстью обиды в сердце.***
Они пересекались на лестничной клетке, но даже не поднимали глаз друг на друга. Настя была обижена, так как она считала, что парень буквально назвал её девушкой лёгкого поведения. Он ведь сам сказал, что не знает всем ли парням она говорит, что любит их. Обидно до слез, но Настя больше не давала слабины. Лишь в тот день она позволила выплакать всю воду из своего организма. Парень же был обижен на поведение Насти в ту злополучную посиделку. Его задело это намного больше, чем удар по лицу. Шатенка твёрдо решила, что будет улучшать себя. Ей хотелось стать более усовершенствованной версией себя. Возможно, это для того, чтобы заполнить пустое пространство, которое раньше заполняли прогулки и времяпровождение с ним. А, возможно, потому, что было стыдно за излишнюю эмоциональность, которая позволила себе ударить другого человека. В общем, поэтому Настя стала увеличивать время своих хобби и работы в несколько раз. За такой короткий промежуток времени, девушка прочитала три толстых книжки; ходила в гости к тёте Зине на чай, но ничего не рассказывала ей про Цоя. Зачем? Чтобы потом позвонила мама и сказала, что в очередной раз была права? Настя считала, что ей это вовсе не нужно. Также, пока лето, девушка решила, что будет брать смены допоздна, чтобы накопить денег на будущее. На какое? Осипова и сама не знала. Просто как подушка безопасности. В любом случае, она уверяла себя, что увеличила рабочие часы не для того, чтобы забыть про Витю. Тётя Зина принимала в гости с добродушием. Женщина часто сидела с девушкой в прошлом. Когда Настя пришла к любимой соседке, впервые за это лето, та встретила её с плюшками, которые испекла совершенно незадолго до её прихода. Приятное чувство наполнило грудную клетку. Стало так хорошо оттого, что голову заполнили далёкие воспоминания, когда ещё не такая пожилая женщина встречала её со двора и угощала сладостями. Она считала, что Анастасия слишком уж худая и маленькая, а для того, чтобы это изменить, нужно кормить её в два раза больше. Может, и в три. Ребёнок был совершенно не против, ведь все готовые блюда были такими вкусными. Намного вкуснее, чем у мамы, ведь она готовить не умела от слова совсем. Первым базовым вещам её научила также соседка, например: глажка, стирка, да даже та самая готовка. Она была всегда рядом. И, может, с возрастом женщина стала строже и злее, но всё равно оставалась такой же родной.***
— Ну что, Насть, рассказывай, как с твоим... китайцем дела? — шатенка была в шоке, что женщина поинтересовалась. Возможно, она это сделала по просьбе мамы, чтобы всё докладывать. — Ммм... Да всё хорошо. Кстати, помните вы в прошлом году сажали петуньи? Как они там? — ловко же она перевела тему. — Ой, как хорошо, что ты спросила! — улыбаясь во все зубы, женщина отхлебнула чай, сидя за столом вместе с девушкой, и начала очень длинный рассказ.***
Фигурка нацкэ, вырезанная из дерева самим Цоем, отправилась к кассетам. До этого она стояла у девушки в комнате на самом видном месте. Уже пять дней подряд Настя возвращается домой очень поздно. Наверное, это не совсем безопасно, но так было легче. Намного легче. Слушая музыку в наушниках, она продвигалась не спеша к дому. У подъезда шатенка увидела всё ту же бабушку, с большими белыми пакетами в синюю клетку. — Здравствуйте! — вытащив из ушей затычки, заулыбалась шатенка. — Вы что, опять в сад? — Ох, здравствуй, Настён! Да, вот собралась. Пока лето — чаще ездить надо. — Полностью с вами согласна. Хорошо отдохнуть. — Спасибо, моя дорогая! — поцеловав в щёку ребёнка — как считала женщина, — и села в приехавшее такси. Тяжело вздохнув от усталости, девушка помахала машине, которая потихоньку удалилась. На улице похолодало за это время, даже в кофте было довольно холодно, поэтому хотелось как можно скорее закрыться в квартире и покушать куриный суп, приготовленный вчера. Оказавшись дома, девушка поставила на плиту кастрюлю и побежала в ванну. Водные процедуры априори занимают немного времени у Насти, поэтому она вышла за минут семь до того, как суп разгорелся. Тихое тиканье настенных часов давило на мозги. Вокруг такая тишина, что становится очень плохо. Тоска по вечерним прогулкам с парнем накатила в очередной раз. Возможно, девушка пыталась забить и забыть всё, но получилось плохо. Все эти недо-изменения не удовлетворяли девушку. Да, пользы это всё приносило много, но она и до этого жила хорошо. Жаль, что всё вот так вот получается и проходит по одному месту. Пустая тарелка отправилась в пустую раковину. Посуду, пожалуй, помыть можно и завтра. Это не так важно. Сейчас хочется включить на всю громкость какую-нибудь песню и попеть, чтобы разбавить тишину.***
Анастасия С самого утра все пошло не по плану. Меня разбудило яркое солнце, ибо шторы, после непонятных танцев и громкого пения, никто не додумался задвинуть, поэтому из-за неприятного света, попадающего на глаза, я начала крутиться по кровати туда сюда, и упала. А упала уж очень неудачно — ударилась головой. Громкий стон, не столько от боли, сколько от злости, раздался в комнате. Попытки встать с пола, не удавалось успехом, так как я запуталась в пододеяльнике. Спустя целых три минуты я наконец-то выпуталась. Посмотрев на часы, увидела восемь утра. Черт, так хотелось поспать подольше в выходной, но, конечно же, получилось как всегда. Позавтракать также не удалось, ведь суп, после вчерашнего ужина, так и не вернулся в холодильник. Простояв всю ночь на плите, понятное дело, испортился. Класс, Настя! Просто молодчина! Пришлось выливать его в унитаз. Жаль, что больше половины куриного бульона просто отправились в никуда. Придётся жарить яичницу. Также очень «повезло» с утренним душем. У нас отключили горячую воду, из-за чего пришлось мыть голову с помощью тазика и чайника. Тяжело было очень, тем более, что во время данного процесса вновь зазвонил телефон. В голове сразу промелькнула мысль, что это мама, но когда я добежала до аппарата и взяла трубку, услышала голос другого человека. Ярко выраженный акцент поздоровался со мной и представился. — Привет, Настя! Это Джоанна. Я тебя не отвлекаю? — Ой, привет! Нет, а что случилось? — Я и позабыла о том, что на прошлой посиделке поделилась с ней своим номером. — Я хотела пригласить тебя прогуляться, ведь мне послезавтра уезжать обратно. — Конечно, давай. Когда пойдём? — Предлагаю ближе к вечеру. Если удобно. — Договорились, давай тогда я дойду до квартиры Юры? — Хорошо, до встречи. — Пока-пока. Хоть что-то позитивное за это время, кроме тёти Зины. Времени ещё много до выхода, поэтому успею убраться и почитать. Правда, с мытьём посуды придётся повозиться... Да и с полом — с головы воды накапало много.***
Встреча со Стингрей обещала быть весёлой. Судя по всему, она уже заранее спланировала всю прогулку, чему я была рада. До выхода успела сделать уборку, лёгкую зарядку и собраться на прогулку. Погода была прохладной, причём очень даже. Судя по прогнозу погоды, который я внимательно слушала по радио, когда красилась, будет дождь. Погулять долго не получится, но желание от этого не пропало. Джоанна очень интересный человек, у нас куча общих тем для разговоров, масса совместных увлечений. До места встречи дошла очень и очень быстро. Макушку с необычно окрашенными волосами я приметила сразу. — Приве-е-ет, — обняв девушку и погладив её по лопаткам, отпрянула. — И тебе привет! — Джоанна поправила солнцезащитные очки, которые явно присутствовали лишь для образа, ведь солнца сегодня не было — оно пряталось за тучами, которых накапливалось всё больше и больше. Струны деревьев играли свою шуршащую мелодию, люди ходили, спешили куда-то, но не мы с американкой. Совершенно не торопясь, максимально спокойно, мы гуляли по парку. Большой парк был заполнен людьми — сегодня выходной. — Как с альбомом дела продвигаются? — несмотря на наш конфликт с Витей, мне было искренне интересно. Отстранённость от парня, от его творчества и вообще присутствия рядом, надоедала с каждой секундой. Было тяжело вдали, хотя, признаться, это уже входило в привычку. Слишком долго мы не видимся. — Ой, да вроде и хорошо. Я же не на всех репетициях присутствую. — А-а, понятно. — Хотя, единственное, что я заметила, — Цой ходит грустный чего-то. Как дела-то у него там? Как поживаете? — Всё хорошо, работаем, не покладая рук, — улыбнувшись, попыталась ответить размыто. Не знаю, стоит ли говорить о последних событиях, ведь, судя по всему, он не стал делиться этим с ребятами, значит, и я не имею на это права. — А у вас чего нового с Юрой? — Ты и представить не можешь, что он вчера натворил! И начался очень длительный рассказ о том, как она потеряла Каспаряна посреди улицы, а затем потерялась и сама. Судя по всему, Стингрей до сих пор не привыкла к Ленинграду. Да, она хорошо ориентировалась в местах, где бывает часто. Но в тот день они ездили на окраину города, чтобы погулять там, где Джо ещё никогда не предоставлялось судьбой побывать. Любопытность девушки меня удивляла, хотя, признаться, я была похожа этим. Единственное, я, наверное, не настолько любознательная именно в этом плане. — А потом я начала плакать и будто забыла русский язык! — Ха-ха-ха, как вы нашлись потом? — Я просто начала стоять на месте и смотреть в каждое лицо, но узнала Юрку не по глазам, носу или ушам, а по его ботинкам, — мы залились смехом, после чего она продолжила. — А они у него лаковые и красные вчера были. Я не могу с этой обуви! — от нашего гогота на нас начали оборачиваться люди.***
К семи вечера начало капать. За все это время мы успели обойти парк два раза, поиграть в догонялки, как бы странно это не звучало, а также зайти в кафе и перекусить. Только когда вышли оттуда, мы увидели капли, падающие с неба, которые показывали свою слабость, разбиваясь об асфальт. Зонтиков с собой не было, поэтому, напоследок поговорив под козырьком остановки, попрощались объятьями. Блондинка села на приехавший автобус и отправилась к Юре собирать вещи. Я сидела на лавочке, ожидая своего транспорта. Но просидев целых тридцать минут, поняла, что ничего, по всей видимости, не приедет. Побежала прямиком к дому две остановки по лужам. Ноги хлюпали в воде, молнии гремели, а капли с неба полились градом.***
Счастливая, уставшая и мокрая она зашла в подъезд. Поднявшись на лифте, Осипова побежала вверх к двери, но резко остановилась. Перед ней стоял Виктор. В одной руке был большой букет разноцветных цветов в белой обёртке, а в другой — двенадцатиструнная гитара. Он стучался в дверь, думая, что девушка ему не открывает из-за ссоры, но никак не потому, что её просто нет дома. Настя хотела его окликнуть, но открыть рот, чтобы хоть что-то сказать, не могла. Как? Столько времени пересекаться с ним, но не поднимать голову, чтобы посмотреть. Столько времени игнорировать его существование, а тут он опять приходит с цветами и извинениями. Это будет бесконечно повторяться? И если все-таки да, то будет ли она его бесконечно прощать? — Кхм... — наигранно кашлянув в кулак, девушка попыталась обратить на себя внимание. Обернувшись, парень увидел Настю. Такую любимую, такую красивую, такую... В очередной раз он убеждался, что словами её описать невозможно. Виктор слышал, как девушка пела всё это время песни других исполнителей и его в том числе. Он слышал, как она плакала в тот вечер и винил в этом себя. Он смотрел на неё, сидя на балконе с сигаретой. Он видел, как курила она, когда шла куда-то. Он видел всё, абсолютно. Ему так хотелось поговорить, обнять, поцеловать, но Цой понимал, что просто так приходить нельзя. Нужно было что-то придумывать, причём как можно быстрее. На протяжении всех этих дней Витя не находил себе места. Мысли о девушке не давали покоя. Он и подумать не мог, что всё вот так обернётся. А ведь правда, как — так? Первая встреча друзей с девушкой и всё — вот так сразу обломалась. Злился ли парень на Игоря? Конечно да! На репетициях это было заметно, причём очень явственно. Косые взгляды, мысли в голове, чем же он лучше его. Всё это злило, причём настолько, что он разбил три тарелки и одну чашку, разбросал все вещи в квартире в тот самый вечер. Но, на удивление, он не переругался с Тихомировым, а про скандал с Настей никто не знал. Ну, как на удивление... Виктор давал себе отчёт в том, что это всё личное, поэтому не разбрасывался словами. Он априори никогда не позволял себе так делать. Решение в голову пришло, когда тот сидел на своём излюбленном балконе и в очередной раз курил, запивая едкий дым портвейном. Вспоминая все события, произошедшие за время их знакомства, парень понял, что нужно делать. Песня. Нужно написать песню. Строчки заиграли в голове моментально, правда, как их сложить во что-то адекватное и целое, —вопрос времени. Витя сразу же сел за свою толстую обшарпанную тетрадку и начал записывать. «Когда ты уходишь, я смотрю тебе в след. Обернёшься или нет? Я махну тебе платком». «Я хотел бы все время быть только с тобой. Но пока я без тебя и в душе моей темно». На удивление, всё складывалось чётко. У Виктора была цель, и он её достигнет. Он любил Настю, его Настеньку. Он хотел как можно скорее придти к ней и спеть то, что напишет. Но для того, чтобы это сделать, нужно доделать свое творение, причём грамотно и правильно, ведь абы-как его не устраивало. Обрадовать Пчёлку хотелось очень сильно, да так, чтобы она поняла, что он чувствует себя виноватым. И вот, стоя у порога в подъезде, парень смотрит на девушку. Красная кофта, синие джинсы, мокрые от дождя кроссовки. Ей нужно согреться, как можно скорее. — Привет, — окинув взглядом, Цой продолжил. — Тебе нужно согреться. В голове у Насти промелькнула мысль, что даже сейчас, стоя с гитарой и букетом в руках, тот думает не о том, как бы поскорее отдать ей это все и извиниться. Он думает о том, что она может заболеть, что ей возможно уже плохо и нужно укутаться пледом. — Тогда, — подошла чуть ближе, — отойди, я дверь открою. Сделав шаг в сторону, парень отодвинулся и терпеливо ждал, когда она найдёт в своём большем рюкзаке ключи и наконец-то зайдёт домой. Девушка была мокрая насквозь: с волос, которые она, видимо, мыла сегодня зря, стекали капли воды. Пройдя в квартиру и впустив Цоя внутрь, она пошла в комнату за сменной одеждой. — Иди пока в зал, а я в ванну схожу, переоденусь. — Хорошо. Цой прошёл в комнату, сразу поставил букет в ту же самую вазу. У круглого столика стояло два стула — на один из них парень сел и начал что-то напевать себе под нос, еле задевая струны. Он эту песню репетировал сегодня сто раз и был уверен в своём предстоящем исполнении. Только вот понравится ли ей? Виктор так на это надеялся. Девушка вошла в комнату в чёрных штанах и в очень смешной футболке в горошек. — Ты теперь божья коровка? — прыснув в кулак, сказал парень, улыбаясь. — Смешно, — закатив глаза, Настя села за стул, который стоял напротив, и укуталась в принесённый ей плед. Она успела посушить немного голову, но, к сожалению, не до конца. Неловкое молчание в очередной воцарилось в комнате. Уголки губ медленно опустились с выражения лица Цоя. Настя отвела взгляд от парня в окно, а он, наоборот, смотрел в упор. Теперь у неё будет два прозвища. — Где была? — интерес опередил планы. В голове всплыло переживание, что гуляла она с Игорем. А вдруг у них было свидание!? Главное — спокойствие. — С Джоанной гуляла. — Извини меня, — одна рука, с кольцом на указательном пальце, нервно постукивала по гитаре. Другая, с кучей браслетов, просто повисла на музыкальном инструменте. — И ты меня прости, — глаза всё так же не осмеливались обращать свое внимание на парня. — Я не должна была поднимать руку... — в этот раз девушка не стала скрывать свои эмоции. Она в открытую выпустила слезу перед ним и не стыдилась, как в прошлый раз. Чуть нагнувшись, Цой вытер большим пальцем руки мокрую дорожку на лице. Прикрыв глаза от приятного тепла, девушка чуть улыбнулась и наконец-то посмотрела на парня. — А зачем тебе гитара? — Я тебе песню написал, — очи Насти расширились в удивлении. — Споёшь? — Конечно. Одна рука с нежностью стала перебирать струны, другая —зажимать нужные аккорды. Лёгкая дрожь пробрала тело девушки, даже колючий плед будто перестал греть. Нежность в глазах Вити будоражит. Надежда в её глазах расслабляет его. Любовь, самая яркая и сильная. — Ты уходишь так рано и приходишь так поздно домой. Я скучаю целый день, я смотрю во двор в окно... Воспоминания ударили по сердцу. Так приятно слушать всё то, что происходило между ними за столь короткий промежуток времени. — Любовь — э-э-это не шутка! Ты знаешь, я не шучу. А ведь правда, любовь — это не шутка. Он понял, что такие признания предназначены далеко не каждому встречному, а только ему. Он поверил ей и понял свою неправоту. — Ты живёшь на четвёртом, а я на шестом. И обёртки от конфет пролетают за окном. Если бы не эти фантики, и не твёрдый характер девчушки, они бы и вовсе не познакомились. Сейчас, сидя перед ним и слушая его бархатный голос, Настя счастлива. Счастлива, что он намусорил, а она разозлилась. Счастлива, что он помог донести её пакеты до двери. В конце концов рада, что он вёл себя как нахал. — А когда в доме тихо — я слышу, как ты поешь. Я пытаюсь тебе подобрать, но никак не могу подобрать мотив. Он слышал всё. Он слышал, как она плакала. Он слышал, как она пела. А она не слышала, как он пытался подобрать мотив. Настя была в наушниках и не обращала внимание на посторонние звуки. Как же стыдно, что Витя слышал её голос во время пения. Но приятно. Приятно, что обратил внимания. — Любо-о-овь — это не шутка! — последний раз проведя по струнам гитары, парень закончил. Всё это время они неотрывно смотрели друг на друга. Всё это время он видел такой сияющий блеск в глазах. Он слышал через свой голос и музыку её ровное и глубокое дыхание. — Я люблю тебя, — девушка еле выговорила это. Она очень тихо произнесла слова, причём так, что слышно было только ему и никому более: ни соседям, ни птицам, ни другим людям на улице. Отложив инструмент в сторону, он встал перед ней на ноги, а затем пригнулся. Оперевшись о сидушку стула, на котором сидела самая любимая и красивая девочка, он впился в её губы, ощущая солёность от слез. Она положила свои ладони на лицо парня и улыбнулась через поцелуй. Подхватив девушку под бёдра, Виктор поднял её, будто она весит, как пушинка; а плед свалился на пол. Ахнув в немом шоке, Настя открыла глаза и посмотрела на него. Доверие, и только доверие. В этот раз руки Осиповой обвили шею Цоя. Он прижимал её к себе так сильно, что она чувствовала его бедренные кости, обвив ноги вокруг таза. Парень направлялся в спальню, на кровать, на её большую и очень мягкую кровать. Она понимала, что сейчас будет, и хотела этого. Он бы не стал настаивать на сексе сейчас, если бы не был уверен в том, что она и сама этого хочет. Бережно положив Настю на белую поверхность, тот развёл её ножки и устроился между ними. Домашние штаны и такая смешная футболка. Как же ему это нравилось. Как же ему нравилась она. Любовь переполняла парня и он хотел отдать её всю Настеньке. Взглянув на неё сверху, с уверенной ухмылкой, парень разглядел каждую малейшую деталь в ней. Веснушки рассыпанные по лицу, немного мокрые волосы, хаотично упавшие на кровать. Красные губы от поцелуя. Брови, стремительно направленные вверх. Длинные ресницы, слипшиеся от слез. — Ты очень красивая, — большой палец поглаживал щёчку, которая уже покрылась румянцем. — Вить, — она охватила его своими ладонями и чуть нахмурилась. Острые ногти ощущались даже когда она нежно прикасалась к лицу. — М? — Я хочу тебя. Больше слов Цою и не надо. Он знал, что нужно делать дальше. Губы прикоснулись к шее, но спускаться ниже ему не давала накидка божьей коровки. Настя сама стянула с себя предмет одежды, не ожидая вопроса о разрешении. Бюстгальтера на ней не было, поэтому вид на большую грудь открылся сразу. Виктор впервые видел её вот так. Такую беззащитную, такую... раздетую. Наконец-то доступ открыт. Он стал опускаться ниже, не оставляя без внимания ключицы, руки и грудь. Прогибаясь в спине, она тихо постанывала. Руки заползли под футболку, ощупывая твёрдую и широкую спину, слегка царапая, оставляя красные следы. Добравшись до штанов, он резко сорвал их, оставляя её лишь в трусиках. Но снять их она не дала, ведь получается совсем нечестно. Она раздета почти вся, а он одет полностью. Футболка полетела за вещами Осиповой на пол. Брюки, выглаженные специально перед встречей, упали туда же. Не отрывая губ друг от друга, Настя водила руками где только могла. Волосы, лицо, спина, торс — всё было в отпечатках её пальцев. Чувствуя что-то твердое, что упирается прямо между ног, низ живота приятно потянуло. Виктор чувствовал вкус сигарет во рту у любимой, чувствовал всё тот же карамельный запах её тела, ощущал все её мурашки на себе. Стянув нижнее белье, Цой оторвался от лица Осиповой и вопросительно взглянул на неё. Готова ли? Получив утвердительный кивок, он прильнул обратно к самым нежным и мягким губам, начиная аккуратно входить. Делать резкие толчки было ни к чему, вдруг навредит? Плавные движения сначала доставляли дискомфорт, но затем неприятные ощущения сменились наслаждением, когда мужчина стал медленно, размеренно двигаться. Получая ответные движения от девчушки, парень схватил одной рукой её за бедра, чтобы руководить темпом. Мягкие, тёплые ляжки сжали большие жилистые руки до самой приятной боли. Стоны разносились по комнате, даже губы мужчины не останавливали девушку от излишнего шума. Но он и не пытался останавливать её. Зачем? Он видел, как уезжала, по его мнению, надоедливая соседка, поэтому никто из настолько знакомых личностей не услышит их. Зато слышит он. Слышит самые приятные звуки, исходящие из приоткрытого рта Насти. Ему доставляло такое удовольствие ощущать себя в ней, то как её ноги слегка подрагивают от возбуждения, а по телу отдаёт мелкая дрожь. Как она выглядит сейчас... Глаза направленные то на него, то закатываются вовсе. Тепло разносится по всему телу то ли потому, что в ней так тепло, то ли потому, что на улице внезапно температура возросла. Темп начал увеличиваться, глухие быстрые шлепки разносились по комнате. Ногти девушки уже в открытую впивались в спину, не стесняясь того, что останутся сильные царапины. Глухое шипение Цоя отдавалось с каждым толчком всё громче. Ножки кровати чуть скрипели под напряжением двух тел. Пальцы одной руки сжали со всей силы простынь на кровати, а другой — всё то же бедро девушки. Прикусив губу, девушка подходила к пику наслаждения. — Я сейчас... — не успев договорить, Настя закатила глаза в удовольствии и громко простонала. Совершив последние толчки, Виктор тоже дошёл до пика и, напоследок чмокнув Настю в лоб, слез с неё. Взяв пододеяльник, который свалился вниз, к вещам, укрыл себя и Настю, забирая в медвежьи объятия. Настя уткнулась лицом в голую грудь парня. Ноги отнимались, дыхание всё ещё сбито, как и у возлюбленного. Как же она сейчас счастлива, как же ей хорошо с ним. — Я тебя тоже очень люблю, — Виктор поднял голубоглазку за подбородок и вновь впился в её опухшие красные губы.