дом

      дима вновь оказался в темном неприветливом кабинете детского врача. его руки были по локоть в бордовой крови. хищно улыбающаяся суровова и Великий Часовщик стояли рядом. затем вороной врач стащил поводок из снов с диминой шрамированной шеи. — каков молодец, — верховная провела по губам черным змеиным языком. — да, способный, — согласился Часовщик, — как легко разделал душку. одними ногтями. интересный случай.       суровова взяла диму за подрагивающую руку, обляпавшись кровью. он плакал беззвучно и спокойно, слеза за слезой проезжали по его щекам, образуя мокрую лыжню. — ну что ты, что ты, — тиамат обняла его, — у всего своя цена. не она пострадала бы, так кто другой. юношеские чувства порой гипертрофированы. поднимайся, дима, — суровова потянула его за руку.       матвеев утер нос рукой и последовал за всесильной. — до ночи, Часовщик, — кивнула она. — до ночи, Змеюшка, — ответил Часовщик и шаркающими шагами удалился в кабинет, висящий посреди Нулевой Координаты.       суровова отворила дверь в Коридор, но дима уже не заметил обратного пути, разве что кровь на руках, которая не стиралась как бы дима этого не желал, люминесцировала синеватой неоновой тьмой. — тиамат, а это навсегда? — спросил он, когда они уже прибывали в мистерии сурововой. — ты про руки? знаешь, при свете молнии становится ясно, что у каждого руки в крови. так что не загоняйся. каждое насилие оставляет свой след. радуйся, что не по локоть и ищи пути сокрытия, — она бросила диме черные кожаные перчатки, — начать можешь с перчаток. а теперь убирайся, не пахни посреди моего одиночества, — и она вытурила диму из мистерии.       матвеев все смотрел на окровавленные руки и продолжал плакать, бредя в свою мистерию, но когда до нее оставалось пару мириадов шагов, он услышал шепотливую речь на грузинском. — сулеби.       дима задрал голову и увидел странное существо: оно было похоже на девушку с длинной-длинной электрической косой, в которой запутались разноцветные молнии, кожа существа была сделана из лунных материй, она сплошь и рядом покрыта огромными уродливыми шрамами, вокруг существа летали шаровые молнии, а сидело оно на огромном месяце из фанеры. — здравствуй, юный сулеби-губитель, — существо улыбнулось, — я лина, заведующая безвеременьем и нежным электричеством. и вот что я тебе скажу: твое безвременье из души превосходного качества, но оно устроило такой разнос в архивах. дикое. где ты его взял такое, вот что мне интересно, — лина взяла матвеева за подбородок, он почувствовал легкое покалывание. — мне больно об этом вспоминать, — дима прикусил губу, — это было в одном из миров Антисозвездии Опухоли, я оторвал кусок души девочки, которая меня... по... — к горлу опять прикатили слезы, дима начал заикаться. — понятно, — отмахнулась лина, — банальщина. ну, не реви, души сложно губить, понимаю. ладно, покормлю ее пантоном своего мира, растворенном в молоке. скажи мне цифры. — какие цифры? — гневно вырвалось у димы, — 15-39-19, — произнес он мимо своей воли. — прекрасно, — лина улыбнулась. — уходи, манипуляторша, — отмахнулся от нее дима. — приходи посмотреть на свою непослушную душеньку, сулеби. — не приду, — и дима бросился в мистерию. там его ждал мягкий раскладушечный сон, который сразу принял диму в теплые беспробудные объятия.