дом

      череватый поджидал диму за поворотом, и тут же ударил его под ребра, туда, где сердце мальчишечье обливалось жертвенной кровью. — дурак ты, — процедил влад, — безвременье — это как наркотик для практикующих, а ты урвал настолько чистую пробу, что суровова не успела втереть ее всю в стены дома. за пробу — респект, но неужели ты не хочешь ощутить на себе эффект безвременья? — обольстительно констатировал череватый. — покажи, — однозначно ответил дима. — только это — нелегалочка, мне-то тиамат ничего не сделает, так, засадит в аквариум замкнутого мира, в котором цветет лишь одно время, но мне невпервой, а вот тебя может и запрут в одной из пустующих палат Великого Часовщика или заставят насиловать Космос, наступая на звезды как на гнойные язвы, но я разболтался, — приметил влад и потянул диму вниз по горловой лестнице, в какую-то странную мистерию, пахнущую сыростью и мыльными пузырями. — сейчас мы в печени дома и именно тут тиамат хранит безвременье, — влад развел руками, — видишь этих птиц, погруженных в летаргический сон?       дима кивнул, а напротив него и вправду стояли уходящие вникуда клетки с радужными спящими птицами. от них пахло озоном и вершителем. — так вот, это не птицы — это контенейры для безвременья, и вся их красочность тоже зависит от него.       дима почувствовал тягучее желание наброситься на клетку, и вот он уже освободился от хватки череватовского демона, и преобразился во всезубое подобие собаки, он разорвал прутья клетки как нити, схватил в зубы спящую птицу и перегрыз ей сонное горло. птица тут же превратилась в жирный кусок безвременья, а дима слизнул циферную кровь с губ. — ну вот, теперь у нас есть безвременье, — холодно сказал матвеев. — неплохо-неплохо, все-таки чертовски на тебя повлиял контакт с кали. — нет, влад. я всегда такой был. просто все мы носим маски, а под масками — более старые и привычные маски. — ну а теперь развлечемся, — крикнул череватый, оторвав от безвременья шмоток, вшил его себе в кожу, и его тело стало одновременно лоснящимся, как кожа младенца, и морщинистым, как кожа старика. дима уже хотел последовать его примеру как вдруг влад открыл над собой карман пространства и из него логической стаей стали выползать скорпионы с голубыми, словно души-индиго, глазами. они ползли по энергетическим вибрациям захваченного димы, закрепляя его в пентаклевидной позе, он пытался дергаться, но один из голубоглазых скорпионов пригрозил ему весомым жалом.       череватый перевел какой-то датчик у матвеева над головой, настроив его на цифру шестнадцать, и у димы слегка закружилась голова и закололо в паху, череватый же не медлил, он, вместе со своим демоном, прижался к диме всем телом, и начал мокро целовать его в шею, оставляя сиреневые засосы. разорвав рубашку, демон с адептом стали изучать молочно-белое, повзрослевшее в миг на пять лет, тело. диму пронзали молнии боли и возбуждения, череватый был весь — нежное электричество, а мистерия вокруг него — грубая-грубая вода. — силу дай, силу беру, силу забираю, — повторял шепотом влад. — мы замкнемся, влад, мы замкнемся, — и глаза димы заполнились густой черной кровью, мальчик заорал так, что из его горла стали вылетать слизистые вороны, а вены вздулись, между ребрами стали возникать множественные скалистые рты, а Луна очнулась словно по зову плоти и смела череватого прочь из мистерии в одну из тысяч дверей, и как только влада выкинули прочь, дима пришел в норму, и лишь легкие слабые токи гуляли по поверхности его кожи.