Лагерь

       Мелатонин никак не отпускал из сна, хотя будильник надрывался, вибрирующий телефон даже упал с тумбочки, пришлось перебороть себя и открыть глаза. Теперь идея с рыбалкой не казалась такой хорошей, а мысль о возможных комарах у воды, вызвала озноб по телу. Телу, которое не чесалось, Вилланель надевает спортивный костюм, кроссовки и выходит из дома.       — Доброе утро, — приветствует тихо Билл, вокруг него сонные дети.        Они идут друг за другом, Билл впереди, что-то задорно рассказывает, чтобы всех расшевелить. Детская рыбалка не такая скучная, как взрослая, тут есть завтрак в ланч боксах, какао в термосе, и наживку на все крючки надевает Билл. Вилланель тоже досталась удочка, с разрешения, она отошла чуть дальше кучки детей, и забросила крючок в воду. Поставив удочку на кирпичи и прижав одним сверху, она отошла за завтраком и вернулась к удочке с бутербродом.       — Подсекай, — посоветовал Билл, наблюдая издалека.        Когда клёв пошёл, он даже бросил всех, чтобы помочь советом и первая рыба оказалась в ведре.       — Отличная работа! Ты вроде говорила, что была на рыбалке один раз.       — Похоже, этому не разучиться, хоть мне и было пять.       — Как езде на велосипеде?       — Не знаю, не умею.       — Так, ну, надо тебя научить!       — Почему все здесь хотят этого? Необязательный навык.       — А если захочешь сесть на мотоцикл? Привлекает такое?       — Да, вполне. Константин, эмм, мой дядя, обещал права для меня.       — Только права или всё же обучение?       — На машине я умею. Только права.       — Надеюсь, ты хорошо водишь.       — Лучше, чем катаюсь на велосипеде.        Билл добродушно улыбнулся и оставил Вилланель одну, так ей было спокойнее. На берегу реки они просидели часа два, солнце поднялось уже достаточно высоко, в лесу запели птицы, вода всё так же бурлила о пороги вдалеке.       — Билл, ты чего телефон в лагере оставил?        Вилланель навострила уши, это был голос Евы.       — Рыбалка же!       — Вам всем пора на завтрак.       — У нас тут отличный клёв, и мы взяли завтрак с собой, я всех покормил.       — И много поймали?       — Благодаря Вилланель, да.        Наступила тишина, Ева явно не видела, что Вилланель сидит за крутым берегом внизу, теперь она спустилась, и тихо подошла.       — Доброе утро.       — Доброе.       — Ждала тебя у озера, думала, ты выйдешь на пробежку, но после такой ночи… Не ожидала тебя тут увидеть, ты ничего не говорила о рыбалке.       — Просто захотелось.       — Понятно.       — Спасибо за помощь ночью, я быстро уснула, и укусы не чешутся.       — Я рада, что помогла тебе. Обращайся.       — А ты как спала? После поцелуя, не буду уточнять куда, это всё же был поцелуй.       — Я почти не спала. Это так взволновало меня, что… На самом деле, я всё ещё странно себя чувствую.       — Я твоя бессонница?       — Да. Я не испытывала ничего подобного, — тихо, сказала Ева, присаживаясь, — Я чувствую как всё тело покалывает, и становится тепло, когда я прикасаюсь к тебе, — от волнения, Ева кидает камешки в воду.       — Эти ощущения нравятся тебе?       — Да, однозначно, да.       — Не могла бы ты, — Вилланель приподняла брови, Ева посмотрела на неё, думая о поцелуе, прямо сейчас, — Не кидать камни, ты распугиваешь рыбу.       — Оу, чëрт, прости. Я пришла позвать всех на завтрак. Вчера тебя не было на ужине, вероятно, ты голодна.       — Я уже поела, мы пили какао и ели бутерброды.       — Во сколько?       — В шесть.       — Идём, позавтракаешь ещё, — Ева качнулась, подталкивая плечом.       — Билл! Ну что? Хватит нам ведра рыбы? — спросила Вилланель       — Да, идёмте, — согласился он, дети побежали вперёд.        Билл взял ведро и пошёл за ними, Вилланель с Евой немного отстали.       — Любишь рыбалку? Ты показалась мне весьма нетерпеливой для такого занятия, но я ошибалась.       — Я как раз тренирую свою усидчивость и сосредоточенность. Я действительно нетерпелива во многом, и не могу заниматься долго чем-то спокойным.       — У тебя отлично получается.       — Всё это напомнило моего отца, денег на еду не было, и он часто ходил на рыбалку с утра, чтобы мы поели.       — И ты помогала ему?       — Нет. Всего раз, он больше меня не брал.       — Посмотри, ты выросла и сама можешь заниматься этим. И чем угодно.       — Да, неплохо.        В лагере уже все носились, завтрак был позади, и как приятно было оказаться в столовой с небольшой кучкой мальчишек Билла, что быстро поели и убежали играть, а Вилланель осталась одна. Читая новости, она спокойно пила свой кофе и кусала сэндвич. Интересно, здесь есть книги? Вилланель бы взяла лучшую, и спряталась с ней, чтобы никто не нашёл. Её одиночество продлилось недолго, в столовую забежал Томас и спрятался под стол, обнимая ноги Вилланель.       — Спаси меня.        Следом за ним забежали мальчики, они быстро обнаружили его, но близко подойти не решились.       — Вон он! Трус, — сказал один мальчик, спрятав палку за спину.       — Я не поняла, вы что устроили? Что нужно от него?       — Мы просто заберём его.       — Пошли вон отсюда, — пшикнула Вилланель, начиная подниматься, и они бросились врассыпную.       — Они ушли?       — Да, вылезай.        Томас сел напротив, на его щеке красовался красный удар, что станет завтра синяком.       — Не можешь постоять за себя?       — Я еле убежал.       — Я тебя не собираюсь вечно защищать, решай свои проблемы.       — Как! Они просто пристают ко мне, хотят, чтобы я за ними бегал!       — Ладно, не хнычь. Будешь яблоко?       — Да.       — А булочку?       — Да!       — Нет. Сбрасывай свой детский жирок, и побегай за ними, это отличная тренировка.       — Но я не хочу бегать. Мне бы почитать или поиграть в настолки, они мне не дают.       — Жуй яблоко.        Вилланель доела свой завтрак, взяла Томаса и нашла Еву, она занималась с девочками какой-то ерундой.       — Ева, можно тебя?       — Томас! Что случилось, что с глазом?       — Его гоняют мальчишки из твоего отряда, ты можешь поговорить с ними, чтобы они отстали?       — Они точно прибьют меня за то, что я настучал. Будет хуже!       — Стой спокойно, — прикрикнула Вилланель, — Давай, Ева, собирай своих, и проведи воспитательную беседу.       — Хорошо. Проведу. Спасибо, что так заботишься о нём. Томас, скажи мне имена тех, кто тебя обижает.        Ганн позвала Вилланель и не дала узнать, чем всё закончится.       — Ты опять занимаешься не красным. Ходила с синими на рыбалку? Помогаешь зелёным? Да что с тобой не так!       — Я вообще не хочу ничем заниматься! Оставьте меня в покое!       — Ну, уж нет! Бери красных и веди их купаться.       — Сама их веди! Хватит помыкать мной!       — Пойдём, поговорим.        Ганн схватила за локоть, и потащила за собой, Вилланель впервые оказалась в её домике, быстро окинув комнату взглядом, она многим заинтересовалась, но Ганн уже прижимала к стене и целовала в шею.       — Ты непослушная девчонка!       — Да, — простонала Вилланель.       — Я приходила вчера вечером, и ты не открыла мне! Знаешь, как я тебя хотела?       — Покажи сейчас.        Ганн рычит, садится на колени и стягивает с бёдер Вилланель шорты. Та считает, что это грязно и горячо, ей отлижут только за то, что она капризна и вздумала выступать. Хватая светлые волосы, Вилланель торопит Ганн, что целует её бёдра. Соприкосновение губ это фейерверк! Зажимая рот, чтобы не стонать, Вилланель елозит на языке, её трясёт, уже, так быстро, Ганн так агрессивна, так ново видеть её между своих ног. Она кончает, и жалеет, что это так остро, и быстро. Ганн поднимается, требуя поцелуя.       — Слушай, хватит.       — А я? Сделай мне так же.       — Нет, я не буду.       — Ну чего ты такая вредная? Сделай.       — Мне не хочется.       — Ну, тогда пальцами, пожалуйста, я тебя не отпущу!       — Ладно, пальцами, — соглашается Вилланель.       — Покажи сиськи.       — Это обязательно?       — Мне хочется, покажи.        Вилланель не снимает с себя майку, просто задирает её верх вместе с лифом.       — Какие очаровательные, — Ганн потянулась к ним руками.       — Ну, посмотрела? Всё.       — Ты жадная недотрога?        Вилланель показывает и свою силу, поменяв местами, прижав на этот раз Ганн к стене. Пробираясь в её шорты, она ловит первый стон с губ и целует их, по сути происходит то, что уже было в лесу, но Вилланель старается, ей хочется, чтобы Ганн кончила, чтобы ей понравилось, чтобы она нуждалась в этом.        После секса Ганн смотрит иначе, проходит в комнату, достаёт из маленького холодильника газировку и протягивает Вилланель.       — Проходи, осмотрись. Угощайся.       — У тебя интересно, гитара? Играешь?       — Да, часто.       — Ноутбук? Есть что посмотреть?       — Да, я беру с собой на лето пару жёстких дисков, там полно фильмов. Хочешь, приходи ко мне, посмотрим вместе.       — Заманчиво, интернет здесь ужасен, я ничего не могу посмотреть.        Они недолго находятся в домике, пора вернуться к работе и обязанностям, после секса Вилланель всё равно, чем её нагрузит Ганн. В лагерь приезжает мужчина на серебряном пикапе, все дети почему-то в восторге, Вилланель интересуется, кто он такой.       — Это Юсуф, он тут отвечает за взрослые развлечения, стрельба из лука и арбалета, пневматика, и скалодром тоже его тема.       — Ничего такой, — оценила Вилланель, смуглого мужчину, возле которого прыгали дети.        Ева забирает своих, облокотившись о пикап, она с ним болтает на грани флирта, серьёзно, что с её лицом? Она поправляет волосы, смеётся, Вилланель двигается к ним, и берёт своих красных.       — Вам нечем заняться? Вернулись в лагерь, живо!       — Это что у нас за новый, грозный вожатый? — заинтересовался Юсуф.       — Она не вожатый, помогает, Вилланель.       — Спасибо, Ева, что представила.       — Отлично, Юсуф. Как относишься к высоте?       — Спокойно.       — Встретимся на скалодроме, и, может, сразимся кто быстрее до верхушки?       — Я ни разу не пробовала.       — Вот и испытаем тебя.        Вилланель, конечно, приняла вызов, но телом ей бы хотелось раствориться в тёплой ванной. У неё, наконец-то, утих ожог и прошёл зуд, она всё ещё боится лишний раз почесаться, и всё ещё благодарна Еве за помощь. Странное чувство – испытывать благодарность, смотреть на человека и думать о том, что готов его расцеловать за то, какой он. Юсуф разгружает машину со снаряжением, дети отлипают от него.        Отбой такой долгожданный, наступает тишина, Ганн отправляет чистить картошку, и Вилланель на этот раз не против, надевая наушники, и прячась в угол столовой. На кухне гремят, но у неё своё пространство, и целый мешок. Она никого не ждала, у неё достаточно ощущений в себе, чтобы думать о них, пытаться сделать выводы о том, что происходит с ней здесь. Те, кто её окружают — взрослые люди, обладающие свободной жизнью, здесь всё для них отдых, они и ведут себя раскованно, кто знает, какие они в своих настоящих домах, какие проблемы их окружают. Вилланель понимает, что попала в беззаботную среду, тут все совмещают работу с отдыхом, плывут по течению, хотят страсти и развлечений. Она же здесь, как человек, перегруженный личностными проблемами. Она только что получила свободу, никакой клетки, никаких надзирателей, теперь она сбита с толку этой свободой, что с ней делать? У неё есть задание – убить в себе детство, спрятать жестокость, слиться со всеми, изучать. Она должна понимать людей, их желания и порывы, это пригодится для работы, что даст Константин. Убивать людей, Вилланель уверена, что справится с этим, слишком часто они её раздражают, выводят, откровенно бесят. Убивать за деньги, она жаждет заработать много. Она посетит все страны, выучит больше языков, будет носить только лучшие вещи, а пока, она застряла в этом лесу и из приятного здесь только… Вилланель задумалась глубже, вспоминая поцелуй в спину, и в этот момент, у неё перед глазами появилась Ева. Сдвинув наушники, Вилланель убрала волосы со лба каким-то хитрым способом, чтобы не испачкаться, Ева улыбнулась и подвинула стул, присев.       — Нашла тебя.       — Я не пряталась, — тихий шёпот настроил их именно на такое общение.       — Мне кажется, я глаз с тебя не свожу, но ты умеешь исчезать.       — Картошка сама себя не почистит. Интересно, а закупщики в курсе, что можно купить уже начищенную, или вообще фри! Ломтики, кружочки, да как угодно!        Ева смеётся, и поправляет волосы, ведёт себя как с Юсуфом.       — Тебе помочь?       — О, теперь у тебя есть время? Нет, я справлюсь, это всё моё. Теперь я знаю, что это лучшее задание здесь.       — А рыбалка?       — Я не была там одна.       — Прости, что мешаю твоему одиночеству.       — Нет, останься. Мне всё равно пора отдохнуть, руки сводит.        Вилланель поднимается, чтобы отмыть руки, сжимая крепко полотенце, она оборачивается и внутри всё в трепете сжимается, Ева не сбегает.       — Думаешь обо мне? Поэтому ищешь встречи?       — Ты у меня из головы даже на перерыв не выходишь.       — И чего же именно ты хочешь, Ева?        Ева молчит, может, она хочет сказать так много, что это не убирается в слова, что на это не хватит сил, Вилланель подходит и опускается на колени.       — Может, ты хочешь этого?        Вилланель разводит ноги Евы, наклоняется над её бедром, и трогает его дыханием. Она видит, как мурашки побежали по коже Евы, как она вжалась в стул. Пальцы легко скользят от щиколотки, где заканчивается носок, до колена, поднимается выше и сжимает бедро. Ева дышит, громко, напряжённо, из крана капает вода, кухня по-прежнему шумит, но тут они одни. Губы опускаются на кожу, нос втягивает её запах, ресницы трепещут, Вилланель целует, затем проводит языком до края шорт и поднимает взгляд.       — Это, Ева?       — Я…        Вилланель готова стянуть эти белые шорты, избавиться от белья, и вкусить Еву, вероятно, это было бы слишком страстно и быстро, и Вилланель сложно было бы остановить, стоны повсюду, они раскрыты и уволены. Вилланель хочет, а Ева упирается носками в пол и отодвигает стул. Нет, Ева, не делай этого!       — Я не могу.        Ева вскакивает со стула и сбегает, внутри так неприятно, всё сводит от отказа, от того, что все высокие порывы нужно задушить.       — Тогда хватит на меня смотреть! — взрывается Вилланель злостью и картошка летит в стену, разбиваясь прямо у лица Евы, что убегает. Она оборачивается, смотрит испуганно, и ноги уносят её прочь.        От злости Вилланель чистит быстро, приносит кастрюлю на кухню, швыряя на стол и уходит, хотя её там начинали хвалить.       — Я всё, — бросает она Ганн, что абсолютно ничем не занята, болтая с Юсуфом.       — Хорошо, отдохни, — кричит она вслед.        Вилланель набирает номер Константина и выжидает гудки.       — Я их всех убью, — рычит она в трубку.       — И тебе добрый день.       — Серьёзно, что за испытания они мне устроили? Все лезут ко мне или отталкивают, я не понимаю!       — Да-да, учись понимать, ты для них звереныш, молодой и неопытный.       — Я устала, я хочу в другое место, в тюрьме и то было проще, можно было врезать, самой получить и отдыхать в дыре.       — Слушай, это не тюрьма, ты можешь уйти, подышать, успокоиться, поколоти грушу, поплавай, выпустила пар. Ты знаешь, я не заберу тебя.       — Тогда кто-то точно не переживёт это лето. Я сгорела, меня искусали, тут условия просто дерьмо!       — Я что-нибудь придумаю для тебя, хорошо?       — Быстрее, пожалуйста.        Вилланель смотрит в стену и засыпает. Проснувшись от стука в дверь, она уже слышит вопли детей, и солнце меньше палит в окно, значит, ушло на другую сторону, вечер? На пороге Каролин.       — Здравствуй, Вилланель. Как ты тут?       — Вам, вероятно, уже рассказали, как.       — На территории лагеря есть врач, ты можешь обращаться к Пэм с любыми проблемами, ты ведь знаешь это?       — Да.       — С остальным поможет Мартин. Это наш психолог. Я договорилась, и он ждёт тебя на беседу.       — Психолог? Чёртов старик это мне устроил? Вам позвонил Константин? Да?       — Послушай, это же не назло тебе, просто беседа. Пойдём, я провожу тебя.        Вилланель чувствует себя плаксиво и подавлено, так бывает, когда уснул и проснулся днём, полная дезориентация. Каролин провожает до кабинета, Вилланель помнит, что о нём говорил Томас.       — Проходи, не бойся. Мартин, вот и она.       — Здравствуй, Вилланель, присаживайся.       — Я оставлю вас.        Вилланель садится в угол дивана, складывает руки перед собой и, уткнувшись взглядом в стол, пытается осмыслить происходящее.       — Я Мартин, я безобиден, я умею хранить секреты, и со мной можно поговорить обо всём, что тебя беспокоит.       — Хочу спать.       — Тебя разбудили? Ты устала и спала?       — Да.       — Мы тихо поговорим, ничего делать больше не нужно, можешь лечь, если хочешь.       — Нет.       — Мне интересно, на что ты так злишься?       — На всё, и всех, что в моём окружении.       — Тебе не нравится атмосфера лагеря?       — Да.       — Ты была раньше в лагере?       — Нет. Было место хуже.       — Хуже… как тюрьма?       — Да.       — Я не знаю твоего прошлого. Ты можешь рассказать мне или оставить при себе.       — При себе.       — Хорошо, скажи мне, где твои границы? О каком периоде жизни я могу тебя спрашивать?       — Только это место.       — Хорошо, мы не трогаем всё, что было до него. Итак, что тебе здесь не нравится, Вилланель.       — Что все радостные, что тут громко, и постоянно что-то происходит.       — Тебе хочется спокойно побыть одной?       — Я к этому привыкла.       — Хорошо, ты могла бы сказать своему окружению, что тебе нужно личное пространство, какое-то время в течение дня, где ты сама по себе. Это бы снизило градус злости?       — Может.       — Что ещё?       — Солнце, комары, мне даже физически здесь сложно.       — От этого можно себя защитить. Есть что-то ещё, Вилланель, глубже, верно?       — Люди, и их желания.       — Так, да, это сложно. Какие у них желания?       — Помыкать, приказывать, владеть, пользовать.       — Кто-то делает это с тобой?       — Да.       — Ты можешь остановить этих людей?       — Эмм, убить их? — искренне, спрашивает Вилланель, натягивая рукава рубашки на запястья, Мартин следит за каждым её движением, это напрягает.       — Убить? Это противозаконно. Ты говоришь образно?       — Нет. Нет человека, нет проблемы.       — Будет другой человек. Это не решение. Может быть так, что ты неверно понимаешь то, чего от тебя хочет окружение? Может, тебя хотят занять, вовлечь, проявляют симпатию? Знаешь, когда человек видит раненую душу, он хочет помочь исцелению. Возможно, ты показалась кому-то раненой и требующей помощи. Эмпатия…       — Хватит! Хватит грузить меня! Эти люди хотят, чтобы я делала то, что мне не хочется делать. А ещё они хотят трахаться, играть в отношения, все эти поцелуи и обнимашки! Я хочу другого!       — Так, тише, давай я послушаю, чего ты хочешь. Я понимаю, новые обязанности тебе не нравятся, и отношение людей к тебе тоже, а чего бы ты хотела? Кого?       — Я не могу сказать, я не хочу вредить этому человеку.       — А что если я скажу, что он о тебе говорил? Говорил со мной, о тебе.        Вилланель проявляет интерес к этим словам, садится ровнее.       — Что?       — Я не могу говорить о таком, но, я могу сказать, что этот человек очень внимателен к тебе и хочет только добра.       — Это Ева? Поластри, верно?       — Давай поговорим о том, что ты чувствуешь к этому человеку?       — Она неземная.       — Понимаю. Она нравится тебе не как все остальные люди, верно?       — Её я убивать не хочу.       — Это прекрасно, вы общаетесь?       — У нас не получается.       — Тебе бы хотелось это изменить?       — Не знаю. Она делает меня слабой, это неприятно.       — Иногда можно немного быть слабой, чтобы человек мог настроить близость с тобой.       — Я не умею.       — Может, стоит довериться тому, кто умеет? Он научит.       — Я не доверяю людям.       — Это территория прошлого?       — Да.       — Тогда, давай ты просто расскажешь, что такого особенного в Еве, а я послушаю.

***

       Ева повела всех на ужин, с того момента, как она убежала, и это уже откровенно глупо, она не видела Вилланель. Может, она была у себя, или Ганн заставила делать что-то ещё? Ева боится увидеться с ней прямо сейчас, но в столовой её нет. Все рассаживаются за столы.       — Не видели Вилланель? — спрашивает Ева при всех.       — Я видел, как за ней зашла Каролин, и увела к себе, — не прекращая жевать, выдал Хьюго.       — Каролин отвела её к Мартину, похоже, она совсем того, — усмехнулся Нико.       — К Мартину? Я тоже к нему ходила, и что теперь, твоя жена того?       — А что вы там забыли? — поинтересовалась Хелен.       — Иногда приятно поговорить с умным человеком и спросить совет.       — Совет насчёт Вилланель? — задала вопрос Ганн, ломая багет.       — Давайте не будем о ней, я просто хотела узнать, где она, — притормозила тему Ева.       — А мне вот интересно, — продолжил Нико, — Чего вы все с ней носитесь, как будто она ребёнок, причём младше всех этих. Думаю то, что она пришла к нам ночью, это верх эгоизма, мы спали, а она заявилась.       — Ей было больно, Нико!       — Так, а я не знала, — вступила Хелен, — Вилланель приходила к тебе ночью?       — Её накусали комары, я просто помогла с этим.       — Как? — спросила Ганн, бросив багет и сложив руки.       — Мы до Пэм дошли.       — Почему она идёт к тебе, если больно? — поинтересовалась Хелен.        В этот момент Вилланель вошла в столовую и все за столом притихли, она сходила на выдачу, взяла лишь одну тарелку и, что всех шокировало, подошла к общему столу.       — Я присоединюсь?        Хелен и Ганн тут же отодвинуть друг от друга, Кенни принес и поставил ей стул. Молчание сохранилось.       — Такая тишина, вы меня обсуждали?       — Нет, — мотнула головой Хелен.       — Да, — утвердительно, кивнула Ганн, — Тебя к психологу водили? С тобой что-то не так?       — Да, с рождения. Вам всем надо знать об этом? — резко, ответила Вилланель.       — Нет, не злись, не наше дело. Но можешь рассказать мне лично, поделиться, так скажем, помогу лучше мозговскрывателя.       — Со мной ты тоже можешь поговорить, — улыбнулась Хелен, и положила мягко руку на плечо, — Давай, ешь, ты, вероятно, голодна. Чувствуй себя спокойно.        Именно Хелен начала говорить о завтрашнем дне и все отвлеклись, все, но не Ева, они сидела напротив, и она не могла побороть себя, отвести взгляд. Ей хотелось смотреть, не отрываясь, наблюдать, как работает челюсть, как облизываются губы, как пальцы держат вилку, с каким аппетитом и осторожностью она ест, загородив ото всех тарелку другой рукой.        Это было не так ужасно, есть за одним столом со всеми, но весьма скучно. Впереди был вечер, и Вилланель не сомневалась, что все чем-то займутся. Мужская половина лагеря пошла играть на футбольное поле, а вся женская часть ставить кукольный спектакль. Вилланель отделилась ото всех сразу после ужина, решила уйти на озеро и попытать удачу остаться здесь без вмешательства. Расстелив плед на дощатом мостку, она легла слушать музыку. Даже через наушники были слышны звуки природы, такие настойчивые и громкие, как будто из травы сейчас вся эта живность прыгает на неё.       — Прости, что тревожу.       — Нет, Ева. Нет. Иди отсюда, это моё место.       — Я хотела извиниться.       — Мне наплевать, честно. Не морочь мне голову.       — Ты говорила с Мартином обо мне?       — Конечно, ты же тут главная звезда.       — Ты злишься…       — Ева, иди!       — Не пойду, я сбегала уже пару раз и вижу, ты не воспринимаешь это как тот факт, что я попросту боюсь всего этого, ты думаешь, я тебя кидаю, издеваюсь. Это не так. Я намерена лечь рядом.       — Не стоит, нас увидят.       — Пусть, что они увидят? Как я лежу рядом с тобой?        Ева устраивается рядом, Вилланель открывает глаза, их всё ещё слепит солнце, которое сдаёт свои позиции. Повернувшись на бок, она встречается с любопытным взглядом карих глаз.       — Хочу, чтобы ты лежала на мне, а не с краю.       — Я тоже этого хочу.       — Мартин сказал, говорить с тобой честно.       — Хороший совет.       — Ты раздражаешь меня тем, что нравишься мне. Честно. И что я не могу вести себя так, как веду себя со всеми, с кем хочу переспать. Честно.       — Тебе так идёт честность, — шепчет Ева, и её пальцы проводят линию по переносице Вилланель.       — Тебе сложно переспать со мной из-за осуждения и брака?       — Да.       — И ты этого не сделаешь, мы не сделаем, да?       — Ты расстроена?        Вилланель дует губы и кивает. Ева привстает, осматривается, вокруг никого, и она наклоняется, смотрит в глаза, которые наполнены согласием и желанием, и целует. Их губы даже не зависли в миллиметре друг от друга, этот порыв было не сдержать. Мягкие губы Евы обхватили нижнюю губу, затем верхнюю, они слились, идеально подошли, они не сомневались. Ева хочет большего, поглаживая щеку Вилланель, она разомкнула губы языком и прошлась по верхнему ряду зубов, Вилланель выпустила стон и на вдохе приподнялась, чтобы толкнуть язык в Еву. Они попробовали друг друга, углубились, ощутили дрожь и возбуждение, искры, желание рук, нежность легко могла окраситься страстью, и никто им не мешал. Они остановились сами, потому что дальше хотели только большего.       — Я не убежала.       — Вау, Ева.       — Ты очень нежная.       — Только с тобой.       — Можно ещё?        Вилланель улыбается и позволяет случиться ещё одному поцелую, от него приятно ноет живот, и кружится голова. Её целует Ева! Если именно это состояние все называют счастьем, то Вилланель сейчас в нём, и от этого можно потерять голову. Ева останавливает поцелуй и проводит пальцами по губам, что, только что целовала, будто не верит происходящему.       — Давай уйдём в лес, нас никто не увидит, и я поцелуй тебя ещё раз, — предлагает она, и Вилланель конечно согласна.        Она вскакивает, быстро складывает плед и следует за Евой. Если она заманивает её в лес, чтобы съесть, то Вилланель не наивна, она этого хочет. Они отходят от лагеря и озера, сходят с тропы вбок и Ева оборачивается.       — Что, тут?       — Здесь мы точно одни, — уверяет Ева.        Вилланель обнимает одной рукой за талию и ступает вперёд, Ева не видит, что за спиной, но Вилланель быстро поднимает руку с пледом, прикладывая его к дереву, и прижимает Еву к нему.       — Вау, удобства?       — Молчи, Ева, — стонет Вилланель, целуя уже так, как привыкла она, дерзко, пылко, изучая языком, учащаяся сердцебиение.        Глаза закрыты, губы разомкнуты, их уже печёт и покалывает, они могли бы заниматься этим до любой нужды, которая придёт не сразу, но Вилланель интересно, что ещё ей будет позволено. Оторвавшись от губ, она прижимается к шее, посасывая нежную кожу. Ева стонет и поднимает одно колено, её рука упирается в предплечье, останавливает?       — Всё хорошо? — интересуется Вилланель.       — Мы идём дальше?       — Ты хочешь? Я могу.       — Знаю. Эмм, я не совсем. Я не знаю. Это всё так быстро.       — Понимаю. Я могу остановиться, наверное, в теории. Чёрт, ты так завела меня. Смотри! — Вилланель выставляет ладонь и она трясется.       — Мне это нравится, но лучше не торопиться. Я не готова, но я начала.       — Ещё поцелуй, пожалуйста.        Они вновь целуются, только иначе, губами, лаская друг друга кончиками носов, Вилланель прижимается, ощущая грудь Евы под своей. Ева возбуждена не на шутку, пальцы сжимают затылок, пока Вилланель не пискнула.       — О, блин! Прости-прости!       — Всё нормально, не сильно больно.       — Дай я посмотрю.        Ева придерживает лопатками плед, прижимая его к стволу дерева, Вилланель поворачивается, скидывая рубашку с плеч, и наклонив голову вперёд.       — Держи плед, — вручает его Ева, и рассматривает кожу, что вполне восстановилась, — Можно я немного уберу шеварушки?       — Шеварушки? Что за слово такое? Конечно, убери!        Ева убирает хлопья отставшей кожи и целует в розовый участок затылка.       — Продолжишь, и я тебя здесь изнасилую.       — Поняла, да, это уже сложно сдерживать.       — Ты очень горячо целуешься, Поластри.       — Я поражена, целовать кого-то без усов, это так…       — Удобно?       — Приятно.        Они вышли из леса другими, обиды немного отступили, Ева погрузилась в мысли, но не забывала о том, кто идёт рядом с ней. В лагере они наткнулись на Хелен, та куда-то шла и вырулила прямо на них. Показалось, что она всё поняла, по пледу в руках Вилланель, по их лицам, но все свои догадки она оставила при себе и просто обошла их. А вот Нико так просто не прошёл мимо, он закружил Еву и чмокнул в щеку, предлагая выпить вина в беседке у озера со всеми после отбоя.       — Вилланель, ты пойдёшь с нами? — предложила Ева, Нико явно был не в восторге от её решения, но смолчал.       — Я лучше отдохну.       — Ты уже отдыхала сегодня, идём! Это отличное вино.       — Нет, я воздержусь.        Вилланель просто не хотела смотреть на Нико рядом с ней.       — Очень жаль, увидимся.       — Я хотела спросить, тут есть взрослые книги?       — Да, если войти в здание, где кабинет Каролин, там, в холле, стоит стеллаж, можно взять любую.       — Отлично, спасибо, спокойной ночи.       — И тебе.        Ева так хотела всё переиграть, поменять местами человека, которого она давно любит, с человеком, к которому испытывает самую сильную влюблённость. Так жаль, что они в этом месте вместе.        В руки Вилланель попала Вирджиния Вулф. Уединившись с ней в своём домике, она прислушалась и, не услышав писка комаров, облегченно вздохнула. Через пару часов глаза уже закрывались, но всё ещё цеплялись за текст, сюжет расплывался как мутный сон, стук в дверь заставил выронить книгу из рук. Открыть дверь это в очередной раз погрузить себя в проблему местных, кто бы за этой дверью не стоял, он заставит думать и следить за словами. Пришлось открыть, у неё горел свет, спрятаться точно глупая идея. На пороге Хелен, она опирается на оба косяка руками, прикусив кончик языка зубами.       — Я почти сплю.       — Ещё явно рано для сна. Я войду?        Хелен особо и не нужен был ответ, она вошла, осмотрелась, оценила скуку и подняла книгу с постели.       — Ого, изменяешь мне?       — Мне хотелось отвлечься.       — Знаешь, ты на вид такая непослушная девчонка, такая непоседа, что не хочет сидеть на месте, не хочет выполнять то, что тебе говорят, но при этом, уединившись, читаешь книги, изучаешь язык. Это знаешь ли, впечатляет.       — Впечатляет, что я стремлюсь к развитию?       — Да. Сейчас люди, отучившись, забывают об этом, работают, им не до саморазвития.       — Мне их жаль, в мире столько интересного.       — Тебя будто удерживали от этого, и теперь, ты жаждешь поглотить.       — Ты пришла философствовать? Ты пьяна, да?       — Я пришла за капелькой твоей любви, выдашь?       — Нам не следует…       — О, оставь это остальным. Я не выдержу больше твоего внимания на моих уроках, мне нужно тебя попробовать.       — Твои желания всегда не прикрыты.        Хелен расстёгивает пуговицы на летнем платье, что обтягивало её стройный силуэт, кто не возбудится, если к нему в вечернюю скуку ворвётся горячая француженка? Хелен красива, притягательна, доступна, а Вилланель переполнена возбуждением. Всё, что произошло с Евой, распалило её и выбросило на обочину. Теперь с этой обочины её подбирает Хелен, подаёт руку, притягивает к себе.       — Посмотришь? Потрогаешь? Хочешь, я станцую для тебя.       — Мне неловко, когда люди танцуют.       — Что мне сделать?       — Я ничего особенного не хочу.        Хелен подходит, поглаживая лицо, глупо улыбаясь.       — Моё дитя ничего не хочет, как сложно угодить, как сложно понравиться. Для меня это ново, обычно, все сами набрасываются.       — Ты немного пьяна, мне это не нравится.       — Если я буду между твоих ног, тебе будет всё равно в каком я состоянии.        Вилланель толкает от себя, потому что она не потерпит пьяных поцелуев, снимая шорты, она садится на кровать, расставив ноги, и трогает полоску белья пальцами, поглаживая себя.       — Вставай на колени, — властным тоном, потребовала Вилланель и Хелен тут же на них упала, подползая как змея, целуя колени и бёдра.        Вероятно, в этот момент, Вилланель перестала быть ребёнком для неё, особенно, когда одной рукой она сдвинула полоску белья, а другой схватила за волосы и уткнула в себя. Хелен искусная любовница, её навыки явно отточены на десятках таких ситуаций. Вилланель не отпускает себя, ей хочется больше и больше. Возможно, она попадёт в капкан и станет зависима от такого внимания к себе, как же она хороша. Как же жёстко её язык делает широкие движения, а воздухонепроницаемое всасывание набухшего, чувствительного места, заставляет Вилланель запрокидывать голову назад, стонать в потолок и двигать бёдра навстречу. Хелен делает эти перерывы, для оценки своих трудов, осыпает поцелуями все доступные ей участки кожи. Она плюёт на клитор и медленно облизывает, заставляя трястись. Оргазм великолепен, и Вилланель тянет Хелен на кровать, подминая собой. Она не будет целовать в губы, но прижимается к шее, её пальцы потирают припухшее место, Хелен извивается и стонет. Медленно облизав пальцы, которые побывали там, соблазнительно распробовав вкус, она опускает их вниз и дразнит вход. Хелен гладит спину, страстно и настойчиво, Вилланель пронзает её и двигается так быстро, чтобы это не продлилось и минуты.       — Я так и думала, ты потрясающий партнёр, — выдаёт Хелен, как только отходит от своего оргазма.       — Спасибо. Тебе пора.       — Не любишь нежности после?       — Предположим.       — Пошли ко всем, подышим, выпьем вина. Ты сегодня села с нами за один стол, так, не останавливайся. Вливайся.       — Не знаю, я хотела спать, но ты перебила сон и…       — Не хочешь идти, потому что уже с кем-то там переспала?       — Нет.       — Идём!        Хелен собирается, но чувствует себя вяло, силы потрачены на разрядку, ну она так хочет целовать и благодарить за это Вилланель буквально всю ночь, но та держится отстранённо. Ей нужно дать время привыкнуть, она же предупреждала, что не любит настойчивых и тех, кто давит.       — О чём ты говорила с Мартином? Раз села с нами за стол?       — Это был совет, ни от кого не отличаться, тогда и столько внимания не будет в мою сторону. Если я сижу одна, вы пялитесь на меня, а если с вами – то обычное дело.       — Представляю, как каждое утро ты вздыхаешь и обещаешь самой себе быть лучше и коммуникативнее. Если тебе сложно, никто не давит.       — Разве? Вы собрались вокруг меня как коршуны!       — Тебе следует расслабиться. Идём, я буду твоим щитом.        Вилланель даёт Хелен свою кофту, потому что уже прохладно, сама надевает тёплый костюм, и они выходят из домика. Приближаясь к озеру, они услышали смех, над беседкой горел свет, и освещал не так много вокруг, озеро показалось тёмным и зловещим. Они были такими громкими, что не сразу заметили гостей. Ева сидела с веером карт и сигаретой, Вилланель успела отметить, как это чертовски сексуально выглядело, а затем, Ева увидела их и быстро потушила, выдыхая дым за карты.       — Какие люди! — воскликнул Хьюго.       — Вы кстати, очень громкие, — предупредила Хелен, — Доигрывайте и следующая партия с нами.        Ганн похлопала себя по колену, предлагая Вилланель присесть, закатив глаза, она подвинула Кенни и втиснулась за стол, Хелен села рядом, прижимаясь. Билл наполнил им два бокала вина. Вилланель увидела взгляды трёх обольстительных женщин, это какие-то секс каникулы? Может, следует расслабиться и относиться к этому именно так? За столом все были именно расслабленные, пьяные, покер развязал разговор. Вилланель не раз ощущала, как Ганн дотрагивается ногой под столом, поглаживая щиколотку. Как Ева касается своих губ, толи, думая о следующем ходе, толи, о поцелуях, ведь смотрит на неё. Как Хелен вдыхала запах кофты на себе, и прижималась ближе, почти заглядывая в карты. Когда все мужчины вышли из-за стола, чтобы покурить и пройтись за ещё парочкой бутылок вина, и Елена решила составить им компанию, Ганн закурила прямо за столом и взялась тасовать колоду. Все немного сели шире, Вилланель откинулась от стола, чтобы на неё не попадал дым.       — Ева, кури, если хочешь, — произнесла она, заметив, как та смотрит на сигарету Ганн.       — Я не злоупотребляю этим, одной вполне достаточно.       — Я уж подумала, ты её так спешно затушила из-за меня.       — А я возьму одну, — сообщила Хелен, угощаясь из пачки Ганн, — Ты ведь не против, Ви?        Хелен вот-вот могла ляпнуть что-то не для всех, и Вилланель была благодарна тому, что та наклонилась и прошептала ей вопрос на ухо:       — Будешь целовать меня после этого?       — Нет, — мотнув головой, Вилланель не уточнила, что дело даже не в сигаретах, она вообще не планировала целовать.       — Сыграем на неё, — предложила Ганн, качнув головой в сторону Вилланель.       — Ты в своём уме? — удивилась Ева.       — А что?       — Ганн, ты вообще берегов не видишь? — возмутилась Хелен.       — А чего ты к ней жмешься?       — Она не против.       — Да она ни с кем не против, — улыбнулась Ганн.       — Я пойду, — привстала Вилланель, этот разговор ей не нравился, и игра тоже.       — Эй, извини её, она много выпила. Останься, — повисла на рукаве Хелен.       — Хватит липнуть к ней! — ударила по столу Ганн.       — Иначе что? Она не твоя!       — И не твоя!       — Так, прекратите, — вклинилась Ева, — Это уже переходит все границы, иди спать, Вилланель.        Для Хелен и Ганн было поражением, что Вилланель послушалась Еву. Она действительно встала, и молча ушла.        Ева сдержала истерику в себе, принесли ещё вина, другое настроение, прижавшись к Нико, она больше не играла, выкурила сигарету, наблюдая за тем, как Хелен поглаживает кофту на себе, она принадлежит Вилланель! Ей хочется вскочить, наброситься и отнять, она не заслужила Вилланель, и даже эту кофту! Почему они так грубы с этой девушкой, что так часто бывает обычным ребёнком, всё ещё ребёнком. Она заслуживает, чтобы о ней заботились, чтобы интересовались её мнением, следили за чистотой душевных разговоров, аккуратных тем. Она заслуживает того, кто сделает для неё плейлист, поцелует в шею, погуляет, сразится с её злостью на этот мир, успокоит. А на неё хотят играть в карты, как на вещь! Ева рада оставить этот вечер позади, принять душ и лечь спать.