***
Вилланель работает ещё немного, пока не решает, что может выйти и дойти за книгой, ведь солнце уже не палит. До дома она доходит незамеченной, а по пути обратно натыкается на Мартина, тот вежливо здоровается и увязывается за ней. — Я не приду больше на сеансы. — Плохо, ведь они тебе необходимы. — У меня всё в порядке. Сеанс жалости к себе не требуется. — Я слышал, как ты ругалась с Евой, и не только это. У вас всё весьма бурно, а стены всё же не такие толстые… — Ева… Она мне нож в спину всадила, истеку кровью где-то через час. — Поговорим об этом? — Сейчас? — Остановим кровотечение. — Хорошо, пройдёмся до озера. Ева видела, как Мартин увёл её с собой, они о чём-то беседовали, Вилланель несла напряжение в лице, даже её кулаки были сжаты. Весь вечер Ева ждала, когда разгорится огонь, и все затихнут, чтобы послушать рассказ Хьюго, сегодня его очередь. Вилланель пришла намного раньше, даже подкидывала ветви в огонь и помогала детям жарить маршмеллоу. Когда огромная пачка закончилась, они от неё отстали. Все принесли пуфы ближе к костру, Ева хотела занять место подальше, и увидела Вилланель у дома, она разместилась там, в своём пуфе. — Отсюда ничего не будет слышно. — Не собираюсь слушать Хьюго. Мы можем сбежать? — Мне укладывать детей спать, нужно дождаться конца истории. Но, мы можем посидеть здесь и поговорить. — О чём? — Ты беседовала с Мартином. — Да, он меня выслеживает, похоже. — О чём говорили? — Он сказал, что я должна быть терпеливее, и должна прислушиваться к тебе, ни в коем случае не настаивать и не подчинять себе. Мы говорили о тебе. И только о тебе. — Мне нравятся его советы. — Вы в одной команде? — Когда я с ним говорю, он направляет меня в отношении тебя, мне немного обидно, что он понимает тебя лучше, но потом я вспоминаю, что есть нечто, в чём он никогда не разберётся. — Это наша близость? Наш секс? — Да, а ведь с помощью него мы тоже говорим, согласна? — Да, и о чём тебе поведал наш секс сегодня? — Что ты очень жадная, и страстная, нетерпеливая, и желания вместе с похотью в тебе горят. Это было быстро, согласись? И это отняло все мои силы, я даже не смогла сделать приятно тебе, а ты словно и не хотела этого. Получив меня, ты не подумала о том, что я тоже хочу. — Прости. Серьёзно? Чёрт, так ведь и было. Я просто ждала, думала, я так хотела, а увидев тебя, сорвалась. — Ничего, всё хорошо. — Мы можем исправить это в постели, верно? — Да, можем. — Я успокоилась, честно. Сижу и слушаю тишину в своей крови, Мартин успокоил меня по многим пунктам. — Так, я уеду? — Да, если нет других вариантов, и ты действительно ему необходима. Он всё ещё твой муж. — Вот это зрелый ответ. И всё же, всё ещё может быть по-другому, за неделю в больнице что-то может измениться. — Полюбишь меня настолько, что не поедешь домой? — Любовь… Обычно люди чувствуют в своём животе полёт нежных бабочек, верно? Мои будто разлетелись по венам с горящими крыльями. Я горю, Ви. — Это прекрасно. Ты прекрасна. После историй возле костра, всех детей ведут спать, слышны вздохи, никто не хочет заканчивать этот день. К Еве подходит Елена, обнимая её за плечо, она что-то шепчет на ухо. — Я так устала, — реагирует Ева. Та шепчет что-то ещё, и пока это происходит, Вилланель хочет оттолкнуть её силой назад, чтобы эти шептания на ухо прекратились. По Еве видно, будто она не может сказать что-то сейчас, уклончиво отвечая, она избавляется от Елены, а затем она неожиданно идёт к Вилланель, та напрягается, но они дальше от остальных, и поэтому можно не шептать. — Привет, мы сегодня с девочками собираемся в сауну, пойдёшь с нами? Будет вино и шоколад, маски для лица и сплетни. Вилланель в недоумении смотрит на Еву, как та кивает, и ей приходится согласиться. Конечно, если пойдут все, странно будет отсутствовать только им двоим. Как только Елена уходит, Ева оказывается рядом. — Серьёзно? Мы идём? — Ты же кивнула! Я согласилась! — Ты ведь понимаешь, кто там будет? — Мы все будем одеты, ну, почти. — Вот именно, почти. Ева волнуется, представить их в такой ситуации было крайне сложно, и Елена здесь словно лишняя, она единственная не в теме, они с Вилланель даже и не общались толком. Все избавляются от одежды в раздевалке и выходят в полотенцах, в сауне уже настроена температура, для пятерых здесь идеально хватает места, Ева занимает верхний полог, Ганн садится на полог с правой стороны, и к ней подсаживается Елена. Вилланель чувствует себя напряжённо рядом с Хелен, что к ней подсела, и ногами Евы. Впрочем, когда все начинают обсуждать всякую ерунду, Вилланель решает прекратить взгляды на свою грудь, прикрыв их ногами Евы. Ганн приподняла бровь, крайне удивившись такой демонстрации чувств, на что Вилланель лизнула костяшку стопы Евы. Смешок Евы всех позабавил, и настроил на какие-то интимные беседы. Ганн начала с темы про сексуальный темперамент и Хелен её поддержала. — Я отношусь к сильному, люблю быть лидером в сексе, — первая, ответила Хелен. — Этому типу просто не хватает власти в жизни, они не чувствуют себя нужными, скрывают свои истинные эмоции от людей, поэтому выражают их в сексе, неужели ты такая, Хелен? — Да, думаю, такая. Кто со мной? — А что другие типы? — спросила Ева, немного скованная тем, как Вилланель поглаживает её ногу. — Ну, средний это те, для кого секс — это физическое и эмоциональное удовольствие, секс регулярный, но нет необходимости заниматься им каждый день. Им много не надо. — Похоже на меня, — отреагировала Елена. — И на мой, а что с слабым? — тихо, поинтересовалась Ева. — Слабому типу почти не нужен секс, он типа не играет роли в отношениях, куда важнее прелюдия, слова и поступки, и чтобы затащить их в постель, нужно постараться. — Тогда, это я, — выбирает Ева и все улюлюкают. — Что! Я в браке, там всё скучно! Ты сама какой выбрала? — Средний, секс для меня важен, но не до маньячного состояния, — подчеркнула Ганн, — Итак, кое-кто не выбрал… — Я сильный тип, — пониженным голосом, сообщила Вилланель, и её губы коснулись икры, Ева заёрзала. — Я вообще не сомневалась, — комментирует Хелен. — Сложно, наверное, если типы разные, — призадумалась Елена, явно не понимая, что тут находятся двое в таком положении. — Это не сложно, ведь можно изменить стиль жизни, — Ганн ведёт себя так, будто действительно отлично разбирается в этом, — Допустим, была недотрогой и секс не имел значения, просто, такими были отношения, но, сменив партнёра, можно разжечь огонь, верно, Ева? — Да, вполне. — Нико так плох? — спросила Елена. — Да, в последнее время всё так плохо, что он предпочёл сломать ногу и вообще не участвовать в нашей сексуальной жизни. Елена засмеялась, шутка была отличной, но остальные почему-то даже не натянули улыбку. — Уступил место более активным, — сказала Ганн, потирая колени. — Что-то тут слишком жарко, может выйдем подышать? Выпьем по бокалу вина? И где маски, Елена? — перевела тему Ева. Набор масок из десяти штук был с животными, ничего необычного, но Ганн тут же схватила себе льва, а Елена выбрала милого суриката, Вилланель протянула Еве панду, а себе взяла волка, Хелен выбрала лису, все остальные животные никому не приглянулись, кто захочет маску свиньи или скунса? — Сыграем в карты? — предложила Елена. — Только без денег и прочего, — предостерегла Ева. Все сели за стол помогая друг другу с масками. Все были забавными, но только над Евой смеялись. — Я не выбирала, — надулась Ева. — Ты очаровательная панда, мне нравится, — отметила Вилланель, потянувшись за бутылкой. — Ты пить не будешь. После того, что вы употребляли с Хьюго, никакого тебе алкоголя, — отрезала Ганн. — Ничего себе, указывать мне будешь? — Она права, не надо тебе пить, разлей всем, кроме себя, — поддержала Ева. — Может, вы поменяете своё мнение насчёт темперамента? Вы явно любите командовать. — Ви, не злись, — попыталась успокоить Хелен. — Вилланель! — Ладно-ладно! Вилланель, — я не специально сокращаю, так разве не удобнее? — Я хочу слышать своё полное имя, уважайте моё желание. — Ева тебя не называет полным, — вклинилась Ганн. — Ей я разрешила. — Ну, да, Ева такая особенная, — обиженно, протянула Ганн, раздавая карты. — Какие-то проблемы? — У меня? Нет. Всё отлично, будем играть? — Да! — подтвердили все. Стук в дверь всех напугал, и заставил прислушаться. Пэм зашла с округлившимся глазами и извинениями. — Простите, напугала вас? — Где ты была! — крикнула Елена, поднимая бокал. — Там ребёнка рвало, ждала, когда уснёт. — О, нет, кого? — забеспокоилась Ева. — Томаса. Тут и Вилланель подняла голову, отвлекаясь от карт. — Он что-то съел? — Мальчишки заставили его есть острый соус на спор. — Это детский лагерь или как? — возмутилась Вилланель, все уставились на неё, — Что! Парнишку донимают каждый день! А вы все закрывайте на это глаза! — Успокойся, он ходит к Мартину, — фыркнула Ганн. — Это все остальные должны к нему ходить, а не он! Он нормальный! Как же это бесит. Вилланель кинула карты, сорвала с лица маску и ушла в парилку, все притихли на время. — Ну, я согласна, — вышла переодетая в полотенце Пэм, — Его ни раз уже обижали, он сам не лезет. И этот случай, всё могло бы плохо закончиться, если бы он не обратился за помощью, а просто остался в домике. Обсуждая ситуацию с Томасом, они продолжили играть, но каждая хотела пойти и успокоить Вилланель. Смелости набралась Хелен, в очередной раз одержав победу, она потянулась, допила бокал вина и поднялась, поправляя полотенце, и убирая с лица маску. — Пойду, проверю нашу защитницу. Хелен застала Вилланель в положении лёжа, с закрытыми глазами, её ключица сексуально блестела, на лице была лёгкая испарина, её верхняя часть груди соблазнительно выглядывала из-под полотенца. — Эй, хочешь поговорить? — тихо, спросила Хелен, её пальцы тронули запястье и двинулись по руке к плечу. — Щекотно. Кто победил? — Один раз Ганн, и я дважды. — Это потому что я не играла. — Не сомневаюсь. Эй, скажи мне, этот мальчишка тебе небезразличен, или ты относишься так ко всем детям, просто скрываешь это от нас? — Только он, мы с Томасом – друзья, он на меня похож. Понимаешь? — Да, это обычное дело, видеть в ком-то себя и стараться помочь. Завтра ты сможешь навестить его утром, а мы все найдём виновных и накажем. — Отлично. — Ты расстроилась из-за него? Или что-то ещё не так? — Может, я тоже хотела выпить со всеми, почему мною командуют? — Не командуют, а хотят для тебя лучшего. — Это точно ты? — Вилланель приоткрыла глаз, у неё было ощущение, что она говорит с Евой, но возле неё стояла Хелен и всё так же нежно поглаживала её руку. Ева пыталась усидеть за столом, увлечённо играть, но тот факт, что Хелен и Вилланель сейчас наедине, не давал ей покоя. Она направилась к ним, и приоткрыла дверь тихо, будто опасаясь застукать за чем-то. В прочем, они действительно не сидели друг от друга на расстоянии, Хелен стояла рядом и поглаживала, что тут же взвинтило нервы Евы. Скорее, это была претензия к Вилланель, что её невозможно оставить с кем-то наедине, а мысли Хелен ей весьма понятны, она не упускает любого шанса. Ева оказывается замеченной Хелен, но Вилланель лежит с закрытыми глазами и только когда к руке Хелен присоединяется рука Евы, она ощущает её присутствие и открывает глаза. — Привет, — слетает с её мягких, розовых губ, и Ева наклоняется, чтобы в них поцеловать. Рука Вилланель нежно ложится на тёмный каскад густых кудрей, им безразличен наблюдатель. — Соскучилась, — шепчет Ева в её губы, и смотрит в глаза так, что всё сводит от желания скинуть полотенце и отдаться прямо здесь. Возможно, Хелен могла бы что-то сказать, но в дверь шумно завалились остальные, и в парилке стало тесно. Ева села на нижнюю полку и была обласкана во время разговора пальцами Вилланель, что массировали горячую голову. — Охладимся в озере и в душ! — предложила Ганн. Такими распаренными лезть в чуть тёплую воду, после жаркого дня, мало кому бы захотелось, но вино ударило каждому в голову, и нотки бесстрашия превратились в голове каждой в песню. Никого не смущало скинуть полотенце в полумраке озера, визг отразился от деревьев в округе, всплески воды, смех, только Ева осталась стоять на берегу, и это заметила Вилланель, обернувшись. — Эй! Ты чего? Давай к нам! — Я боюсь тёмной воды. Вилланель вышла на берег и взяла за руки, потянув за собой. — Давай, чего бояться, я буду тебя держать, обещаю, и далеко не заплывём. — Может, я тут постою? — в последний раз упираясь ногами в песок, Ева потянула на себя. — Я тебя на плечо сейчас закину и всё равно затащу. Глаза Вилланель блестели, в лунном свете её тело было божественно красивым, тёплые руки уже крепко держали, а за её спиной все плескались и веселились. Ева кивнула, они скинули полотенце, и вода коснулась ног. — Чёрт, как холодно! — Это из-за контраста, нужно быстро зайти, давай. Держись за меня и пошли. Вилланель ускорилась, и вскоре переложила руки Евы себе на плечи оставив её за спиной. Елена встретила их брызгая водой, на что Вилланель подняла руку. — Не надо, Ева боится, мы просто искупаемся. Такой взрослый поступок согревал сейчас Еву и невероятно возбуждал. Если бы они были вдвоём, её бёдра обвили бы талию Вилланель, они кружились бы под водой и целовались под луной. Но их видят, за ними наблюдают, Вилланель заводит в воду по плечи и останавливается. — Дальше не пойдём. — Спасибо. Вилланель поворачивается, и погружается под воду, руки Евы по-прежнему на её плечах, и она чувствует поцелуй в свой живот, и ладонь на своей заднице. Ганн далеко уплыла, Хелен ещё плескалась с Пэм, а Елена плавала вокруг них, это было у всех на виду, и в то же время скрытно. Вилланель вынырнула и провела рукой по волосам, её улыбка украсила лицо. — Ты так смотришь… О чём думаешь? — Когда я тебя увидела впервые, каждая деталь твоего лица тут же влетела в мою память. Знаешь, как бывает, посмотрел на человека и тут же забыл, ты можешь даже уже знать человека какое-то время, но не его лицо в деталях, но твоё я тогда унесла в себе. — Ну, это очень красивое лицо. — Скромная, — хихикнула Ева, брызгаясь. — Эй, сейчас затащу тебя на дно! — притворно, угрожает Вилланель. — Ева, ты что, пиявка? — посмеялась Елена, проплывая мимо. — Я боюсь эту чёртову тёмную воду, ощущение, будто тебя сейчас утащат, лучше, я буду пиявкой, присосусь к Вилланель. — Симпатичная пиявка, — посмеялась Вилланель, обнимая. В этом со стороны нет ничего такого, никто же не знает, что под водой, Ева уже прижалась своим центром и обвила талию Вилланель ногами, что та в свою очередь придерживает её за мягкое место, слегка сжимая. Они так близко стоят друг к другу, не хватает поцелуев. — Остыла? — интересуется Ева. — С тобой это невозможно, странно, что вода не бурлит вокруг нас. Примешь душ у меня? — Вилланель наклоняется, чтобы сказать личное на ухо, — Будет не только душ, я так хочу тебя. — А можно мне? — Что? — Ну, надеть его на себя и попробовать быть как мужчина. — Мы его не для этого надеваем. — Извини, я не разбираюсь в этом. — Я поняла. Да, думаю, ты можешь надеть его, если хочешь подарить мне такие ощущения. — Это может быть весьма неуклюже, и я всё испорчу. — Ты не способна испортить секс между нами. — Эй, голубки, о чём воркуете? — вмешалась Ганн. — Пора вылезать, можем простудиться, — предлагает Ева. Все согласились и выбрались из воды, тут же накидывая на себя полотенце. Было решено, что душ примет каждая у себя, и они тихо вернулись в лагерь. Когда двери закрылись, Ева взяла для себя чистую, сухую одежду и осторожно вышла из дома, погасив свет. Тихо постучавшись и обнаружив, что дверь открыта, Ева зашла в дом Вилланель. Слышно, как шумит вода в душевой, и полотенце валяется на полу, Ева следует туда, скидывая с себя полотенце в этом же месте. Вилланель тщательно натирает себя, избавляясь от запаха озера. Поверить сложно, она может просто так прийти и быть с Вилланель почти ночью, и никто об этом не узнает! Она приветственно целует её, и повисает на плечах, ей так хотелось этих поцелуев. — Потрёшь мне спинку? — мурлычет Вилланель. Ева берёт себя в руки, чтобы действительно это делать, не запрещая себя глазеть на изящную спину, и очаровательную задницу, по которой стекает пена. — Знаешь, мне было не совсем понятно, с чего Хелен поглаживала тебя, когда я вошла. — Она хотела успокоить меня насчёт Томаса. Я решила, что это безобидно. — Мне не нравится, когда тебя касаются другие, — растирая пену ладонью по гладкой ягодице, Ева замахнулась и ударила, от чего Вилланель вздрогнула. — Если бы я знала, что последует такое наказание, разрешила бы ей больше. — Нет, Вилланель, за большее, я бы обиделась, а пока… — Что? — Я немного зла. Не хочу, чтобы тебя касались. Это всё, только моё, — рука обводит порозовевшую кожу после удара, — Понимаешь? — Да, но нужно, чтобы я запомнила, так делать нельзя, ударь ещё. — Тебе что, — Ева навалилась, чтобы прижаться грудью к спине и сжать правую ягодицу, что стала пылать, — Нравится такое? — Не вижу в этом ничего плохого. — Я не буду с тобой груба, мне не нравятся телесные наказания, сжать и шлёпнуть – это мой максимум. — Мне нравится боль. Это заводит меня, и то, что её можешь причинить ты, в особенности. — Почему? — Ты слишком мягкая во всём, и несвойственное тебе поведение, заводит ещё сильнее. Ева поворачивает Вилланель к себе лицом, и проводит пальцами по контору рёбер, любуясь плотной грудью с розовыми, манящими сосками. — Твоё тело не для боли, — делает свой вывод Ева. — Войди в меня грубо, сейчас. Я тебе покажу кое-что. — Я не думаю, что… — Не надо думать, сделай. Ева хочет облизать пальцы, но Вилланель перехватывает её руку и тянет вниз. Она влажная и горячая, но чувствуется сопротивление по отношению к нескользким пальцам, сразу двум, это плотно, и Вилланель стонет, сжимая запястье Евы, настаивая на продолжении. Её щеки тут же стали покрасневшими, губы приоткрылись, дыхание перешло в неглубокие вздохи. — Трахай, резко, а другой рукой сжимай, резко, — Вилланель взяла другую руку Евы и увела её за свою спину. — Ты невероятная, — задохнулась Ева, вжимаясь губами в горло, начиная двигать пальцами резко, а другой рукой сжимать ягодицы поочерёдно, делая переходы неожиданными. — Кусай меня! Ева ощутила на зубах слишком нежную кожу. Боясь её травмировать, она просто зажимала её зубами, но почувствовала, что вместе с нарастанием скорости погружения, ей хочется захватывать всё большие участки и кусать сильнее, слушая эти невообразимой красоты стоны. При переходе с одной ягодицы на другую они провела пальцем между, ощутив, как Вилланель сжала в себе её пальцы и содрогнулась. Облизывая шею снизу вверх, она прикусила край подбородка вскинутой вверх головы, и надавила пальцем на плотное колечко, просто заявив о своём намерении играть в это. — О, Ева! О, пожалуйста! — Пожалуйста, что? — Делай мне больно. И Ева сделала, слегка, но тело Вилланель тут же отреагировало и разразилось оргазмом, её так трясло, что Ева прижала её собой и держала, а пальцы не могли её покинуть. Когда Вилланель повисла на плече, крепко обнимая, Ева вытянула пальцы и обвела ими влажные, набухшие губки. Они молчали, вода текла, и Ева переместила Вилланель под неё. — Ничего, что я просила тебя о таком? — Мы должны об этом поговорить. — Я не буду просить часто, и ждать этого от тебя. Мне хорошо с тобой с любым настроением. — У меня ощущение, что мы добрались до чего-то важного, что мы не обсуждали. — Не напрягайся так. Это лишь очередное дополнение к нашему сексу. Знаешь, такая практика способна усилить чувство связи и близости, добавить дофамина и других химических соединений. Ты ведь не напугана? — Нет, что? Нет, я не напугана, тебе не больно? — Нет, я в порядке. — Я помою твою голову, затем разберемся с моей, пора в постель. — Прости, ты хотела попробовать страпон, и делать совсем другие вещи. — Мы ещё успеем, верно? Это было… Я учусь. — Думаю, все практики начинаются с честного разговора. Мы должны знать, что нас возбуждает, верно? Как часто ты любишь обладать полным контролем или быть полностью покорным. — Это сложно, не так ли? — Границы обеспечат правила предосторожности и безопасные слова. Стоит озвучивать ощущения, направлять, и очень быстро ты начнёшь понимать, что допустимо, а что нет, где приятно, и как много этого должно быть. — Как же комфортно говорить с тобой о сексе. Я в жизни о нём столько не говорила, как с тобой, — втирая шампунь в волосы, Ева действительно понимает, как это ценно. — Если ты готова оголить свои уязвимости передо мной, вложить в нас больше доверия, подумать, как воплотить в жизнь фантазии, то ты потеряешь реальность. Серьёзно, вся твоя голова будет как в вате. — Ты ощущала подобное? — Да. Сейчас. Моя голова ещё никогда не была в таком состоянии. Ева, с тобой я вообще забываю, что там за мир вокруг. — Это плохо? — Без понятия. Возможно, мы уязвимы как никогда. Ева смывает шампунь с длинных волос Вилланель, и хочет её обнимать, защищать от всего этого мира, но да, она согласна, сейчас, что бы в них не прилетело – это станет трагедией. Вилланель долго ласкает её в своей постели перед сном, Ева узнаёт о микрооргазмах, Вилланель откладывает на потом основной, и когда он приходит, это что-то неземное. Уснуть в её объятиях, проснуться утром в сплетении тел, разве Ева не окончательно потеряла себя в этом? Есть работа, есть обязанности, люди вокруг, дети, столько всего, это как шум, как помехи, всё мельтешит и раздражает, Ева думает, очень много, она загружена всем, что происходит в её жизни. Она сбегает, к озеру, чтобы выкурить тайно сигарету и дать себе отдохнуть даже от Вилланель. Вилланель бегала одна, они поздно проснулись, Ева приступила к работе, а она пробежалась вокруг озера несколько раз и позволила себе утро ухода за собой. Для Евы она хочет выглядеть идеально. Навещая Томаса, она обещает, что с обидчиками будет покончено, конечно, она не переломает им ноги, но вчерашний разговор в сауне дал понять, что с этой проблемой разберутся. Вилланель перебирает бумаги, сегодня последний день работы, и нужно выполнить хотя бы половину. Она сосредоточена и не пускает мысли о Еве в свою голову. Слушает музыку, жуёт завтрак, и сама переворачивает листы в сканере. Тот так медленно ползает, что можно сдохнуть от старости. Каролин приезжает в лагерь в полдень, Вилланель не ждала её так рано, и чуть не поперхнулась, убирая ноги со стола. — Здравствуй, Вилланель, смотрю, ты прижилась здесь. — Добрый день, да, всё идёт отлично, я сделала… — посмотрев на одну коробку, Вилланель подумала, что крайне мало, но вспоминая секс с Евой здесь, повсюду, весьма много, — Я старалась успеть как можно больше! — Хорошо, что не ты главная моя проблема на этой неделе. Нико! Боже, как он умудрился так покалечиться? Вилланель сдержала ухмылку, как раз она это и устроила. Безнаказанность приятно заполняет клеточки рассудка. — Я могу доделать эту работу? — Сколько ещё дней тебе понадобиться? — Столько же. — Можешь пока быть тут, мне нужно съездить в больницу. И Бога ради, приберись здесь. После полудня Вилланель не находит Еву, и смешит к дереву, вдруг та, оставила послание.Каролин взяла меня с собой в больницу, буду ближе к вечеру, куплю тебе тайской еды, не ужинай *)
От скуки, Вилланель играется с ножом, и решает вырезать на дереве, в котором хранятся их послания, сердечко и инициалы. Когда Ева это увидит, наверняка улыбнётся. Звеня ключами, Вилланель открывает дверь в дом Нико и Евы, пока в лагере отбой. Она осматривается и трогает личные вещи, чувствуя через них Еву, вдыхая её, от каких-то вещей, её кожа покрывается мурашками, и приятное тепло наполняет низ её живота. Она изучает книги, и перебирает средства для волос, рассматривает небольшой гардероб и открывает орешки. Вещи Нико тут повсюду, действуют как раздражитель, Вилланель убирает их со своего пути. Она находит на столе не до конца разгаданный сканворд. Ева не знает, какой зверь стал символом Хельсинки, и в каком Американском городе есть зал славы баскетболу. На какое море открывается вид с горы Монтжуик в Барселоне? Вилланель вписывает свои ответы: белка, Спрингфилд, Балеарское. Падая на кровать, Вилланель обнимает подушку Евы и случайно засыпает. Ева возвращается в лагерь одна, Каролин справилась о здоровье Нико лично и уехала по другим делам, означает ли это, что Вилланель продолжит работать в её кабинете? В голову лезут все те моменты, что они пережили в тех стенах, от чего сводит живот. Она торопится переодеться, и увидеть Вилланель до ужина, и обнаруживает её у себя на кровати. Она так крепко спит, что не слышит скрип пола, и того, как Ева садится на кровать, замирая. В комнате слышен лишь гул кондиционера и дыхание. На Вилланель джинсовый комбинезон с шортами, белая майка под ним, белые носки, она сняла кроссовки, как вежливо. Ева рада, что может наблюдаться нечто настолько прекрасное, как расслабленные черты лица, у него невинность ребёнка, и ни грамма косметики, к чему, она так красива. Три родинки, крошечные точки на её виске, влекут к себе пальцы Евы, но в последний момент, она не хочет тревожить её сон. Она ложится рядом, и любуется губами, которые целуют её как никто и никогда. У неё есть маленький шрам на подбородке, хочется его поцеловать. Вилланель спит на своей ладони, от чего её лицо будет потом помятым и заспанным. Её грудь зажата и вырез выглядит очень сексуально, эта майка совсем не для детского лагеря. — Я слышала, что ты пришла, — неожиданно, шепчут губы. — Ой. — Что ты делаешь? — Любуюсь тобой, мой сонный ангел. — И голодный. — Я привезла нам ужин из моего любимого места. У тебя есть на что-то аллергия? — Нет, а что там? — Вилланель приоткрыла один глаз, и Ева приблизилась к ней, чтобы поцеловать в нескольких местах её сонное лицо. — Пад Тай, знаешь, что такое? — Нет, расскажи, я послушаю. Вилланель тянется, открывает глаза и потирает щёку, потянув на себя Еву, она придавливает себя и обхватывает не только руками, но и ногами. Таких крепких объятий у них ещё не было. — Я так соскучилась, — стонет Вилланель прямо в ухо. — Я тоже. Так вот, Пад Тай это рисовая лапша, она обжаривается с креветками и множеством ингредиентов — орехами, тофу, ростками фасоли, зеленым луком, чесноком, перцем, соком лайма и рыбным соусом. Всё заливается яйцом и готовится, пока блюдо не станет более густым — это придаёт ему восхитительный вкус. На готовый Пад Тай выдавливают лайм и посыпают арахисом. И всё это великолепие вон в том пакете. — Неси сюда, я хочу это. Тебя и это кулинарное нечто. Вопреки этому требованию, Вилланель не отпустила, прижимаясь губами к шее и ниже. — Следует рассказать, что я взяла и Пананг Гай. Курица, обжаренная в пасте красного карри, затем политая кокосовым кремом, делающим карри сочным, пряным и ароматным. — Хорошо, Ева, я поняла, отпускаю. Они размещаются за журнальным столиком на полу, Вилланель не пробовала такой еды, но готова к любым гастрономическим приключениям, это весьма остро, сытно и вкусовые рецепторы на грани взрыва. Они смеются над ерундой, и делятся всем подряд. Когда Ева садится на Вилланель, её губы печёт, и она целует ими, получая особенное наслаждение. Ева никому не сказала, что вернулась из больницы, и это даёт им кучу свободного времени. Вилланель отпивает воду из стакана и полощет рот, но острота не уходит. Ева расстёгивает на ней комбинезон и откидывает пряжки назад. — Разденешь меня, и что сделаешь? — Всё, что захочешь. — Аккуратнее с такими предложениями, я ведь воспользуюсь. — Я внимательно слушаю твои указания. Вилланель облизала губы и поднялась вместе с Евой, перетаскивая на кровать, её ведь никто не тянул за язык, теперь ему придётся поработать.***
Пробудившись в тесных объятиях, Ева обнаружила себя на Вилланель, та не спала, смотрела в потолок, и тут же убрала задумчивость с лица. — Прости, ты забрала у меня все силы. — Ты любишь спать после секса, я уже поняла. — Очень энергозатратное занятие, особенно с тобой. — Не уходи. — Я пропустила весь рабочий день. — Тебя поймут, скажешь, что была с Нико. — И чем мы займёмся? Останемся здесь? Или, мы можем дойти до дороги, там есть бар при мотеле, хочешь посетить? — У меня есть пятьдесят восемь баксов. — Я буду платить. — Нет, с чего бы? — Я тебя приглашаю. — И что мы там будем делать? Ты же не разрешаешь мне пить. — Разрешу, под моим присмотром, можем выпить пару коктейлей. Ещё там есть дартс и бильярд, мы ходили туда в караоке с ребятами. Музыка из автомата! — Интересно, как она звучит, никогда не слышала. — Идём? Собираемся? — А может, никуда не пойдём, я хочу держать тебя вот так, пока природа нас не позовёт. — Она уже зовёт, — хихикает Ева и высвобождается из объятий. Вилланель потягивается, обнаружив себя на стороне Нико и тут же двигается обратно. Они собираются быстро и следят за обстановкой в лагере из окна, выйти нужно незамеченными. Покинув лагерь, Вилланель протягивает руку, и Ева вкладывает в её ладонь свою. Это приятно, Ева поглаживает большим пальцем, голова кругом. Они переходят на другую сторону шоссе, длинное здание в мрачных тонах имеет большую неоновую вывеску. Возле припаркованы в основном большегрузы. — Думаю, нам не стоит демонстрировать свои чувства в подобном месте, — напоминает Ева и выпускает руку. В баре многолюдно, вечер в самом разгаре, за баром смуглая девушка с татуировкой дракона на всю руку, и Ева дёргает Вилланель, чтобы та не смотрела с таким интересом. — Вечер добрый, нам два джин тоника. — Привет, две минуты, — подмигнула девушка, натирая пивные бокалы. — Хочешь потратить свои пятьдесят восемь долларов? — Да, я угощаю. — Тогда, можно вместо Джина, мне Мартини. От Джина меня подташнивает. — Извини, что выбрала за тебя. — Ты так любишь брать всё на себя. Но сегодня, в постели, я была не против, — шепнула Ева. — Я заметила. — Ну, что, будем слушать пластинки? — Для автомата нужна мелочь? — интересуется Вилланель у бармена, что подаёт им напитки. — Нет, он принимает купюры и карты. Может показаться, что это устаревшая рухлядь и такая музыка умирает в эпоху Spotify и iTunes, но продажи винила неуклонно растут. У нас Вы можете послушать не только классику, которая никогда не стареет, но и пластинки, что можно включить на вечеринке. Или винил, что по-прежнему предназначен для того, чтобы его крутили, уставившись в потолок и думая о том, какой сложной штукой может быть жизнь. Они подходят к автомату, и пока Вилланель рассматривает его внутренности, Ева наблюдает за её интересом, она выглядит забавно, когда не знает, что выбрать. Решая между Rolling Stones и Боуи, она поднимает взгляд и поджимает нижнюю губу. — Я за «Dark Side of the Moon» группы Pink Floyd. У этого альбома самая популярная обложка в мире, — предлагает Ева. — Хорошо, слушаем её! Ева смеётся, решить её терзания было так просто, предложив свой вариант. Автомат ставит пластинку, и музыка попадает в вены вместе с алкоголем. Загадочные взгляды, столик поблизости теперь в их распоряжении, и Ева приносит ещё алкоголь вместе с чипсами и Мальками харисса айоли. — Это что? — присматривается Вилланель, — Ты сегодня меня удивляешь. — Это пухлые, маленькие шпроты, они покрыты очень тонкой панировочной крошкой для придания вкуса. К ним подается побольше розового, нежно-пряного майонеза «харисса». — Я смогу тебя после этого целовать? — Да! Я могу целовать тебя даже после лука и чеснока. — Умм, наши поцелуи могут быть не только страстными, нежным или острыми, но ещё и с отвратным вкусами? — Вилланель смеётся и пробует, Ева не сомневается в том, что ей понравится. Они слушают пластинку целиком и выпивают достаточно, чтобы быть откровенными в беседе, и Вилланель ловит этот момент, закрываясь, но о детстве Евы слушает всё. Оно беззаботное, забавное, всё в нём было невинно, и Вилланель рада знать такого человека, без травмы, с папой и мамой, которые долгое время не отпускали её во взрослую жизнь. Ева хотела позвать Вилланель танцевать под медленную композицию, в баре было шумно, но для них этот шум не имел значения, а за всё время нахождения здесь, никто не бросил в их сторону осуждающий взгляд. Когда Вилланель рассказывала о том, как получилось, что она не умеет кататься на велосипеде, а Ева готовилась протянуть ей руку и сказать что-то типа: но, танцевать то ты умеешь? В бар вошли настолько знакомые лица, что Ева была готова нырнуть под стол. — Вот чëрт, а они что тут забыли, — сквозь зубы, простонала она и Вилланель обернулась, увидев Юсуфа, Кенни и Хьюго. — Вау! Какие люди! — Воскликнул Хьюго и направился к ним через весь бар, — А вы чего тут, напитками балуетесь? Пока я твоих детей укладывал спать. — Да, спасибо, Хьюго. — Мы присоединимся? — спросил вежливо Юсуф, отодвигая стул возле Евы. Ева могла заметить, как лицо Вилланель стало жёстче, как в нём появилась тьма, завладевая её глазами и губами, это нервное подёргивание губ, эта темнота вокруг зрачков. В итоге, все уселись за их стол и шумно перебирали меню. — Как там Нико? — спросил Кенни, напав на салфетку и свернув её в несколько слоёв. — Плохо. Перелом серьёзный. Каролин сказала, что будет просить тебя, Юсуф, подменить его до конца лета. — Никаких проблем, подменю. В эти выходные в поход, завтра я подготовлю палатки и спальные мешки. — В этом году так же как в прошлом? Группами? — Да, так легче за всеми проследить и не так много тащить. — Что ещё за поход? Разве вы не живете в этом состоянии всё лето? — спросила Вилланель, допивая очередной бокал, к ним подошла официантка и все заказали выпивку вместе с закусками на весь вечер. — Поход подразумевает собой взять детей, палатки, еду, и выдвинуться вверх к устью реки, заночевать на берегу, сварив лучший ужин на костре, и вернуться на следующий день. — Надеюсь, меня это не коснётся, — простонала Вилланель. — Ну, это добровольно, сопровождение взрослых нужно для всех групп, кто устал, тех подменяют. В прошлом году я ходила трижды, — гордо, заявила Ева. — Любишь такое? — Мне нравится атмосфера. — Ты просто ходила с Нико, и вы кувыркались в палатке, чтобы не замёрзнуть ночью, — засмеялся Хьюго. — Нужно было как-то согреться, лето было холодным, — зарделась Ева, или, это алкоголь? — Пойду выберу другую пластинку, — встала Вилланель, и все посмотрели ей вслед. Принесли заказ, тема сменилась, но Вилланель не вернулась, она стояла у автомата и грустно смотрела на то, как тот скользит иглой по пластинке. Изредка отпивая из своего бокала, она даже не смотрела в их сторону, неужели упоминание Нико её так расстроило? Ева решается подойти, и поднявшись, она ощущает всё воздействие градуса на тело, она буквально плывёт к манящей фигуре, и прижимается губами к рельефной руке. — Детка, ты чего скучаешь? — Не знаю, много алкоголя, и этот вечер не такой, как я хотела, он был таким, но потом пришли они. — Мы можем уйти, пойдём спать? — Но мы ещё не играли. — Ты хочешь играть? В бильярд? — Ну, немного. — Пойдём, это вообще не проблема. Подняв треугольник, Ева попыталась разбить шары, но у неё ничего не вышло, да, признав, что пьяна, она уступила место Вилланель. Та наклонилась и приняла правильную стойку. Появились зрители, а также желающие составить ей компанию, лучше бы это был кто-то из своих, но Юсуф подошёл, когда мужчина в кожаной жилетке взял кий и встал, напротив. — Ну, что, сыграем, крошка? — В штанах у тебя крошка, — огрызнулась Вилланель, и все засмеялись. — Ах, какая дерзкая кошечка. Ну, покажи на что способна. Вилланель пьяна, рука ещё побаливает, и она играла в бильярд только с Константином, в России, в каком-то затрёпанном отеле, но тогда он всё ей объяснил и показал, а она умеет усваивать информацию. Начало шло как по маслу, шар за шаром отправлялся в лунку, а люди вокруг становились агрессивнее. Мужчина отпускал сальные шуточки, и Вилланель ему не уступала, пообещав засунуть ему кий в одно место, если он не заткнётся. Одержав победу, она приняла шот из рук Хьюго и объятия от Евы. Выпив залпом, она заметила разочарование соперника в своих силах. — Пойдём, я угощу тебя, крошка, всё за мой счёт. — Нет, спасибо, мне хватит. — Ты того? Не интересуют мужчины? Эта сучка, твоя девка? Она играет? Ей послышалось? В голове Вилланель смешалось всë, крики, музыка, и эти слова поверх звона, руки сжались в кулаки, она готова была налететь на него, он назвал Еву сучкой? — А ну, повтори, — прорычала она, схватив кий. — О, стоп-стоп, — поспешил вклиниться Юсуф, — знаю я, что следует после этих слов. Остынь, тут все пьяны, идём за наш стол, закажем воду со льдом. Вилланель не дала к себе прикоснуться, даже Еве. Кажется, будто она не здесь, в ней происходят какие-то процессы, совершенно не знакомые Еве. — Ты пугаешь меня, посмотри мне в глаза, — настояла Ева, как только они сели. Пьяные или стеклянные, Ева тронула её щеку, погладила, пытаясь вернуть свою Вилланель, понимая, что вновь столкнулась с бездной. — Он осёл, понятно? На таких не надо обращать внимания, — Юсуф вложил в её руку холодный стакан, и она протянула его Вилланель, — Держи, выпей. — Нет, хочу виски. — Тебе хватит, нам хватит. Идём спать, хорошо? — Из-за него? Нет, мы останемся. — Остынь, ладно? Вилланель принимает сигналы, но не может их обработать, ярость кипит в ней, лицо этого урода ей теперь не забыть, пока она не испортит его. Бросив взгляд через бар, она натыкается на его самодовольную физиономию, он пьёт пиво и лыбится ей. Она жестом головы предлагает ему выйти в уборную, и тот смеётся, что-то говоря друзьям, а затем поднимает своё пузо. — Я пойду умоюсь и вернусь. Ева отпускает, с сомнениями, может, ей следует пойти с ней? Или, лучше не давить, она просто умоется и вернётся. Вилланель хватает по дороге кий и заходит в мужской туалет следуя за ним, здесь пахнет мочой и куревом, начинает подташнивать, но перед ней цель. — Тут грязно для твоих коленочек, запрыгивай на умывальник. Одумалась, знаю я вас, изголодавшихся по настоящему члену. Вилланель рада, что он дал ещё один повод, и со всей силы врезает ему коленом в пах. Матерясь, тот сам падает на колени. Сжав его толстую, щетинистую шею, Вилланель прицелилась концом кия прямо в глаз, крик собирался в её груди и хотел вырваться наружу вместе с резким движением в сторону глазницы, но… Здесь нет Константина, который всё уладит, перед глазами появляются проблесковые огни, её вновь заберут в тюрьму? Ева просила успокоиться, остыть, всё не так критично, она вовсе не защищает от какой-то опасности, а просто хочет получить адреналин, выплеснув свою ярость? В ней так долго всё копилось и не находило выход. Мужчина булькает стонами и просьбой не делать этого, Вилланель сжимает его горло крепче и смотрит в маленькие, испуганные глаза, всё, чего она хочет, это потушить их. Ева беспокоится, что Вилланель долго нет, и когда уже хочет отправится за ней, видит, как та идёт навстречу. Она учащённо дышит и глаза странно бегают по сторонам, губы пересохли, и она просят уйти отсюда, немедленно. Ева прощается со всеми с извинениями, и они выходят на улицу. Вилланель опасно переходит дорогу, пару машин просигналили ещё издалека, Ева догоняет, и пытается успеть за её широкими шагами. — Я чуть не убила его, — свернув в лес, сказала Вилланель. — Ты что? — Чуть не… Ты не услышала меня? — Услышала, но, о чём ты говоришь? — Я держала кий над его лицом и хотела проткнуть его бошку, за то, что он говорил и хотел сделать. Меня легко воспламенить и сложно потушить, это неприятная деталь обо мне, Ева.