Тот день...

      Под ногами шуршит снег, но звук этот уже настолько привычен жителям Снежной, что никто и внимания не обращает на него, в том числе и Пьеро с Царицей. Лицо Предвестника щекочет пушистый воротник тяжелой шубы, а вот идущая с ним под руку Богиня и не подумала о теплой одежде. Мужчина мог бы настоять на том, чтобы она оделась, но зачем? Крио Архонт находится в своей стихии, она не чувствует холода, так зачем ей шуба? Да и стоит признать, её платье идёт ей намного больше. Светло-голубое, почти белое одеяние, украшенное прозрачными кристаллами, идеально вписывается в снежный пейзаж. И хотя они вышли на прогулки, Царица продолжает рассуждать об их делах:       — И всё-таки я считаю, что было бы неплохо склонить на нашу сторону и мэра. Согласись, мы можем распространить своё влияние на остальные регионы, но всё будет зря, если в Снежной не будет согласия и порядка.       С каждым разом Пьеро всё сложнее обыгрывать Царицу. Она учится находить лазейки и ими же пользоваться. И речь идет не о шахматах. У Крио Архонта наконец появляются первые версии их грандиозного плана. Она понимает, кто нужен им для достижения цели, и Пьеро уже не чувствует себя наставником для неё. Ещё немного, и они будут на равных, а потом, он уверен, настанет тот день, когда его императрица возвысится и над ним. У Пьеро нет причин сомневаться в этом хотя бы потому что Крио Архонта не мучает проклятие.       То самое проклятие, которое мужчине приходится закрывать маской. Царица уже не раз просила его снять эту маску в её покоях. Всё говорила, что перед ней он может не скрывать себя, а он отвечал, что похоронил себя вместе с Каэнри’ах. Это были лишь слова, но, похоже, проклятие поняло их по-своему.       Пьеро отрёкся от своего прошлого, но это не значит, что он не имеет права порой вспоминать его. Даже если это больно. Но когда он не смог вспомнить четкие очертания родного королевства, он почувствовал страх. Нет, то был ужас. Кажется, он не боялся так, даже когда Боги явились в его королевство. Ему бы порадоваться, что воспоминания больше не будут мучить его, но и забывать, оказывается, страшно. Тогда он начал писать. Писать всё, что он пока что помнит. Как можно подробнее.       — Пьеро?       Царица вдруг останавливается, заглядывая в глаза Шута. Тот растерянно моргает пару раз, но спешит накинуть на себя маску спокойствия и ответить:       — Прошу прощения, я что-то задумался. Ты что-то говорила по поводу мэра, так?       — Да, именно. Что-то случилось?       — Нет-нет, слишком погрузился в свои мысли, не более.       — Снова весь в думах и заботах.       — Иначе не могу.       Ответом становится кивок, и эту тему никто более не спешит поднимать. Пьеро в очередной раз убеждается, что это всё ещё его Царица. Уже более мудрое, но всё ещё наивное божество. Даже если она и почувствовала подвох, она ничего не скажет и спишет на то, что ей всего лишь показалось.       Они продолжают вести беседу о планах на будущее. Найти мэра, банкира, решить вопрос с беспризорными детьми, которых стало больше после катаклизма. В Снежной всегда много дел, особенно теперь, когда она так стремительно развивается.       Пара подходит к оранжерее, и Пьеро в очередной раз подмечает, что зелень этого места выглядит настолько ярко, что режет глаза. Выглядит так, словно художник плеснул краску на холст, но ещё не решил, во что можно превратить получившееся пятно. Пьеро оставляет шубу на входе, и вместе с Царицей проходит вглубь сада. Откуда-то из глубин доносится тихое пение, и Предвестнику не составляет труда догадаться, кто это поет. Ну что же, с ней они ещё встретятся, но пока что Пьеро знает, что Крио Архонт захочет вновь рассмотреть растения. Девушка часто посещает это место, но каждый раз с изумлением рассматривает новые ростки и бутоны.       Шуту же неинтересны ни цветы из Мондштадта, ни деревья из Сумеру, а потому он молча следует за своей императрицей. Может, если бы здесь росли интейваты, ему не было бы так безразлично это место, но цветы Каэнри’ах погибли, а те несколько штук, что удалось сорвать перед падением королевства, вырастить не удастся. Дотторе уже изучил их и пришел жестокому выводу: цветы мертвы, а если бы и были живы, то климат поверхности им бы не подошел.       Царица что-то рассказывает, но Пьеро никак не может разобрать слов, хотя что-то отвечает ей. Кажется, Богиня что-то говорит о том, что цветы слишком уж вялые. Какое ему дело до этих растений? Они ведь всё равно рано или поздно погибнут. Цветы приносят лишь временную радость, да и та крайне сомнительна.       — Рада вас видеть, Ваше Величество, Пьеро.       Предвестник и не заметил, как они дошли до голубятни в глубине оранжереи. А зачем здесь голуби, если эти птицы всё равно сутками напролёт сидят в своей клетке, словно нарочно сделанной из чистого золота? Одна Коломбина их и выпускает, а те ходят рядом и мирно курлыкают.       — Здравствуй, — Царица кивает в ответ на приветствие, и ласковая улыбка Предвестницы становится шире.       Мало кому известно, что за существо прячется за этой улыбкой и закрытыми глазами. А за ними прячется страшное чудовище, по справедливости занявшее третье место.       — Здравствуй, — Шута хватает лишь на кивок, а Коломбине большего и не надо.       Она с улыбкой двигается, освобождая место пришедшим, а вместе с ней отлетают и голуби.       — Ну что же вы стоите? Присаживайтесь.       Царица не отказывается от предложения, и, стоит ей сесть, птицы тут же оказываются рядом. Пьеро делает лишь шаг навстречу, а птицы уже отбегают от него.       — Я постою.       Он уверен, что знает, почему эти голуби так встрепенулись. Они прекрасно чувствуют, что от мужчины пахнет смертью и проклятием, а это наверняка не самый приятный запах. Пьеро и сам бы держался от себя подальше, если мог бы убежать.       — Пьеро, вы хоть и выше меня по званию, но позволите дать вам совет? — во вновь потекшие мысли нагло врывается Коломбина       — Ну хорошо.       — Не молчите о том, что беспокоит.       Она не открывает глаз, но голова её направлена на него. Ей не нужны глаза, чтобы сверлить взглядом, и даже Пьеро от этого становится не по себе. Предвестница хихикает, легко поднимается со своего места и оправляет тёплую накидку:       — А я, пожалуй, пойду. Схожу в город, быть может, узнаю что-то стоящее.       С этими словами удаляется Коломбина. Голуби слетаются в клетку и оттуда не вылетают. Царица обращает взор на Пьеро:       — О чем она?       — Неважно.       — Нет, Пьеро, важно. То, что касается тебя важно.       Он молчит. У него прекрасно удавалось прятать свои проблемы от Царицы, но вот им встретилась Коломбина, которая несколькими словами всё испортила. Ощущения такие, словно она содрала корку с незажившей раны. Наверняка, ещё и гнилой. Крио Архонт молчит, но выжидательно смотрит на него.       — Проклятие. Меня прокляли Боги Селестии. Моё тело не стареет, но медленно изнашивается. Дотторе сказал, что в конце концов меня поглотит скверна, но перед этим она заберёт всё. Мои воспоминания и мою личность.       Резким движением он сдергивает с себя маску. Та неохотно отлипает от лица, словно за то время, что Предвестник её не снимал, она приросла к коже. Что-то стекает по щеке, и рука Шута сама по себе тянется к неизвестной жидкости, чтобы понять, что это. Что-то темно-синее, но почему-то мужчине кажется, что это кровь.       Пьеро хмурится, ждёт, когда Крио Архонт отшатнется, увидев, во что превращается её слуга. Но вместо отвращения он видит в её глаза… сочувствие? Царица садится ближе, обводит рукой рану, но, стоит Пьеро поморщится, отдергивает ладонь.       — Больно?       — Просто неприятно       — Мы найдём способ это исправить.       — Есть лишь один способ, и ты должна понимать, какой именно.       Но тогда он навряд ли выживет. Им понадобится не одно десятилетие, и наверняка не одно столетие, чтобы выполнить задуманное. К этому моменту его тело настолько износится, что просто не сможет существовать без проклятия. Вот только Царице не обязательно это знать.       — Да, Пьеро, я понимаю. И я ни за что не отступлюсь.       Маска откладывается в сторону, и Пьеро позволяет себе утонуть в любви его императрицы. Ненадолго, конечно же ненадолго.