Литургии зла

      Тёплый свет уличных фонарей отражался в мокром от прошедшего дождя асфальте. На улице было прохладно, и почти ни души— только возвращающиеся с работы люди, сонно вышагивающие по продрогшему городу. Транспорта уже почти не было. Изредка полупустые двухэтажные автобусы показывались возле остановок, уныло развозя оставшихся пассажиров. Единственный еле слышимый звук— шуршание крон деревьев, тревожимых лёгким ветром. Капли воды срывались с листьев, почти беззвучно приземляясь в образовавшиеся лужи.       Умиротворение разрезал визг колёс: Бентли с трудом осуществила поворот, скользя по влажному покрытию. Ещё один квартал и она замедлила ход, сливаясь с окружающей средой. Кроули не любил (и уже, видимо, почти не умел) водить медленно, но сейчас с трудом нажимал на газ, в попытке растянуть поездку на подольше. В салоне было непривычно тихо: музыку он предпочёл не включать. Бентли несколько раз пыталась исправить данное положение, начиная проигрывать любимую кассету, которую так и не потрудились извлечь, но Энтони вновь и вновь выключал звук.       Ему хотелось побыть наедине со своими мыслями. Наверное, впервые за очень долгое время. Правильно ли он поступает? Азирафаэль не приглашал его и, очевидно, не ждёт. Энтони будет выглядеть глупо и смешно, когда приедет туда. Но, в конце концов, что мешает просто отдать подарок и уйти? Кроули хочет сделать ему приятно, вот и всё. Он не навязывается, ему не нужно быть долгожданным гостем или кем-то, кого встречают, как друга. Пары секунд радости, отражённой на лице Азирафаэля хватит. Энтони задержал дыхание. Радости от подарка, а не от того, что он приехал.       Кроули нервно сжал руль, выжимая педаль тормоза. До чего он докатился? Останавливаться на красный, когда и пропускать-то некого. Вроде, сегодня он не нарушил ни одного правила. Ещё немного и начнёт придумывать свои, более безопасные. Цвет сменился на зелёный, Бентли снова тронулась.       Может ли Азирафаэль испытывать радость при виде него? В понедельник, на французском он был вполне рад получить за домашнюю работу высший балл. Он тогда рефлекторно посмотрел в сторону Энтони, пришедшего на урок именно за этим, его лицо светилось от счастья. Кроули растаял от нежной и искренней улыбки, которую ему подарили. Но нет, пусть к этой радости он и приложил руку, она была вызвана не им самим.       Был ли Азирафаэль рад их общению? Простому общению, никак не связанному с подготовкой к предстоящему уроку. В ту субботу они много говорили. Когда всё уже было сделано, они разговаривали, должно быть, около часа. Азирафаэль не казался незаинтересованным или утомлённым. Энтони мог признать, что было даже что-то большее. Он впервые услышал, как Азирафаэль смеётся. Смеются же, когда радостно? Нет, это всё не то.       Энтони посмотрел на соседнее пассажирское сиденье. На нём, старательно обёрнутая в однотонную подарочную бумагу и обвитая розовой лентой, лежала книга, которую он собирался подарить. Не пожалеет ли он потом, что отдал её? Кроули уже думал об этом сегодня, когда оборачивал её. Она, казалось, всё ещё пахла лавандой— главным ингредиентом маминого парфюма. На заднем форзаце были её инициалы, почти выцветшие. Он долго держал книгу в руках, не зная, как поступить, но в итоге, решил, что не будет испытывать ни капли горечи от расставания с этой вещью: книга пылилась среди прочего, что Энтони никогда не распакует. Всё, что когда-то принадлежало его матери, не могло вызвать у него радость. Почему тогда не отдать книгу тому, кто будет счастлив обладать ей?       Энтони прикрыл глаза, в очередной раз останавливаясь на положенный цвет светофора. Он представил черты лица Азирафаэля, такие деликатные и аккуратные, его замечательные яркие глаза, обрамлённые светлыми ресницами; раньше Кроули думал, что они голубые, но недавно понял, что их цвет не так просто определить, иногда они даже казались ему зелёными. Где-то в мыслях прозвучал знакомый бархатный голос. По коже пробежали мурашки. Он хотел бы слышать его чаще, не нуждаться в том, чтобы вспоминать его каждый раз, когда становится одиноко. Энтони шумно вздохнул. Ему вспомнилась та ночь, когда он остался у Азирафаэля. Тогда было так сложно заснуть от понимания происходящего. Энтони не мог остановить себя и снова, и снова дотрагивался до его нежной кожи, аккуратно проводя кончиками пальцев по плечам и шее. Иногда он совсем не касался, боясь того, насколько это было прекрасно. У него не получилось поддаться желанию и обнять Азирафаэля, пока тот спал. Думалось, это уж слишком запретно, слишком нереально, чтобы вот так просто осуществиться.       Кроули точно понимал, что готов отдать что угодно за возможность снова оказаться так близко к нему. Что нужно сделать, чтобы Азирафаэль сам обнял его?       А что нужно сделать, чтобы они снова встретились вне школы, пускай даже для тех же занятий французским? Азирафаэль ничего не сказал о том, когда они увидятся снова. Будет ли это «снова»? Интересно, он хочет этого?       Сердце забилось с новой частотой, когда Энтони понял, что до необходимого дома осталось несколько сотен метров. Что он будет делать, когда приедет? Что скажет?       Из-за поворота показались белые двухэтажные дома, почти ничем не отличающиеся. В тусклом свете фонарей их было сложно различить вовсе, но Кроули помнил и номер, и одинокую высокую яблоню, растущую возле.       Он резко вдавил педаль тормоза. Благо из-за непривычно маленькой скорости остановка была весьма мягкой. Впереди было ещё около десяти домов, отделяющих его от нужного, но уже отсюда он видел людей, стоящих перед ним. Среди них точно были друзья Азирафаэля. Кроули до боли стиснул челюсти.       Чего он, дурак, ожидал?       Из дома радостная выбежала Эбби. На ней было блестящее голубое платье. Она говорила о нём тогда, в субботу. Эббигейль обняла друзей, принимая несколько букетов. Кроули ухмыльнулся. Абсолютно безвкусные. За ней вышел Азирафаэль. Энтони ощутил, как сжалось сердце.       Он наблюдал, как Эбби провела в дом приглашённых ею людей. Друзья Азирафаэля о чём-то с ним оживлённо разговаривали, не спеша заходить. Кроули внимательно следил за каждым их движением, всматривался в каждую эмоцию. Больше всего его, конечно, интересовал сам Азирафаэль. Он был сама учтивость. Он улыбался им мягко и ласково, внимательно слушал, что они говорят, и смеялся вместе с ними.       Кроули признал, что испытывает сильнейшую зависть. Но как с ней справляться, было непонятно. Она клокотала и бурлила внутри, переворачивая всё вверх дном и неустанно повторяя: «Он не будет таким для тебя».       Они направились в дом, и Кроули по-прежнему проследил за ними взглядом. Энтони в недоумении замер, почти не дыша, когда одна из подруг Азирафаэля захлопнула входную дверь прямо перед ним, оставляя на улице его и ещё одну девушку. Энтони присмотрелся (насколько это было возможно). Это была та самая девушка, для которой Азирафаэль покупал букет. Ничего хорошего это не предвещало.       Она начала что-то объяснять, совсем не прерываясь. Азирафаэль её совсем не перебивал, смущённо смотря куда-то сквозь неё. Энтони был уверен, что на его лице смешались страх, разочарование и растерянность. Было абсолютно понято, что Азирафаэлю неудобно, он совсем не хотел там быть. Кроули нахмурился. Почему Азирафаэль не скажет, что ему некомфортно? Почему так долго слушает что-то, что его расстраивает? Это совершенно неправильно.       Наконец она замолчала. Азирафаэль коротко кивнул, с чем-то соглашаясь. Он слегка отшатнулся от неожиданности, но после не отстранился, когда подруга поцеловала его.       Энтони почувствовал, как по всему телу разливается холод. Он больше не хотел быть здесь. Сейчас он уедет, вернётся домой и снова будет ненавидеть себя за собственную беспомощность и нерешительность. Ночью не сможет спать, будет пить, снова потеряет любую надежду на то, что может приблизиться к желанному. Перспективы не радужные, но других быть не могло. Да, он должен уехать, ему здесь не место. Но тело не слушалось: он всё также неподвижно сидел, не отводя взгляд от того, как человека, которому он планировал признаться в любви, целуют. И самым неприятным было то, что Азирафаэль не пытался это остановить. Возможно, она вправду нравилась ему. Откуда Энтони мог знать? Он, видимо, подзабыл, что обычно парням нравятся девушки. Он обманывал себя. Слишком долго.       Кроули впервые ощущал что-то подобное. Внутри бушевало столько эмоций, столько желаний и намерений, но у него совсем не было на них сил, он не мог физически проявить всё это. Тело сделалось безжизненным и отказывалось двигаться. В какой-то момент он перестал понимать, о чём думает. Майкл и Азирафаэль уже давно зашли в дом, а он всё также продолжал смотреть туда, где они стояли.       Спустя примерно час Энтони неожиданно пришёл в себя. Сзади его машины стояла другая, водитель которой усердно сигналил, ожидая, когда его пропустят: Кроули ведь так нигде и не припарковался, преграждая путь другим автомобилям.       Энтони почувствовал влагу на щеках и быстро утёр слёзы тыльной стороной ладони, стыдясь своей слабости. Он завёл машину и проехал чуть дальше, выбирая, возле какого дома остановиться. В итоге он припарковался через дом от того, который ещё недавно был ему нужен.       К нему снова вернулись его мысли, но никаких ярких эмоций Кроули не испытывал. Он задумался, анализируя, хватит ли ему того алкоголя, что был дома. По окнам и крыше Бентли застучали редкие капли дождя. Энтони в очередной раз повернул ключ зажигания. Машина оживилась, возможно, даже слишком: из динамиков послышалось что-то невнятное, очередная попытка проиграть кассету. Помехи исчезли и в салоне раздалось громкое:       Mama oh (any way the wind blows) I don’t wanna die I sometimes wish I’d never been born at all —Да ты что, издеваешься?       Энтони со злобой ударил по приборной панели. Музыка остановилась, кассета начала перематываться, вскоре снова подавая голос:       I’m just a poor boy, nobody loves me He’s just a poor boy       Кроули раздражённо зашипел. —Серьёзно?       Он закрыл глаза, собираясь с мыслями и не давая гневу вырваться наружу. Никто, кроме него самого, не виноват, и уж точно не машина.       Beelzebub has a devil put aside for me       Точно! Энтони достал из кармана телефон, открывая переписку с Вельзевул. Она спрашивала днём, пойдёт ли он с ней и Хастуром в бар. Тогда, конечно, Кроули решил, что вечером ему будет не до этого, но при теперешних обстоятельствах компания друзей ему явно не помешает.

Повелительница мух

Предложение ещё актуально?

20:10

Появилось желание тащить нас пьяных домой? 20:11

Я надеялся, что это меня придётся тащить

20:11

Что-то случилось? 20:11

Ничего особенного.

20:15

Nothing really matters to me       

****

             Азирафаэль шёл по школьному коридору, безразлично смотря куда-то вниз. Кто-то пробежал рядом, задев его плечом, но он не обратил внимания. Уриэль шла справа от него и что-то беспрерывно тараторила. Азирафаэль её не слушал, впрочем, она не особо обращала на это внимание. Он с облегчением выдохнул, когда ей пришлось оставить его: благо, их шкафчики находились далеко друг от друга.       Разговаривать с подругой ему совсем не хотелось. Не то чтобы он обычно активно поддерживал с ней диалог, но сегодня не было сил даже изображать заинтересованность. Ведь это она вчера закрыла перед ним дверь, оставляя его с Майкл на улице. Она сделала это намеренно. Это Майкл попросила её?       Хотя так ли это важно? Теперь у него были проблемы посерьёзней.       Азирафаэль подошёл к своему шкафчику. Он хотел ввести код, чтобы открыть его, но тут же заметил, что дверца не заперта. Странно: он никак не мог оставить её открытой. Заглянув внутрь, он первым же делом оценил, всё ли на месте. Всё было здесь и лежало ровно так, как он оставил вчера. Единственное изменение— на нижней полке лежало что-то, что ему не принадлежало.       Он взял предмет в руки. Походило на подарок. Кто и зачем его оставил? Все его друзья были вчера у него дома и уже отдали то, что хотели подарить, да и о том, что у него был день рождения, знало не так много людей. Поколебавшись несколько секунд, Азирафаэль разорвал бумажную упаковку. Сперва он не поверил: в своих руках он держал книгу, о которой прежде думал как о мечте, которую никак не осуществить. Он полностью достал её из упаковки, рассматривая обложку. Точь-в-точь такая же, как та, что была у него в детстве, разве что состояние её было немного лучше. Он открыл её и аккуратно пролистал несколько страниц. В уголках глаз выступили слёзы. Кто бы ни сделал ему такой подарок, Азирафаэль был ужасно ему благодарен.       Осознание пришло неожиданно и почему-то заставило его пульс участиться. О том, что он хотел заполучить именно это издание, знал только один человек.              

****

      Кроули кое-как разлепил веки, с трудом поднявшись на локтях. Он посмотрел по сторонам, будто что-то мог видеть, и упал обратно на кровать. Голова ужасно болела. Хорошо, что он не помнит, сколько вчера выпил. Вчера? Точно ли это было вчера?       Энтони проверил наличие телефона в карманах (одежду, перед тем, как лечь спать, он, очевидно, снять был не в состоянии)— здесь его не было. Тогда он попытался нащупать его в темноте на прикроватном столике: обычно он бросал его куда-то сюда. Нет, там тоже ничего. Кроули порылся рукой под подушкой— вот он. Стоит надеяться, что не разряжен.       Энтони разблокировал экран. Его интересовали только время и дата. Убедившись, что с того момента, как он оказался в баре не прошло даже суток, он успокоился. На работу ему только завтра, а пропущенный день в школе как-то не особо волновал.       Он почти успел заблокировать телефон, как вдруг ему пришло сообщение. Ничего удивительно, если учесть, сколько других у него всё ещё были непрочитаны, но сейчас он увидел оповещение, и глаза сами наткнулись на злополучное «Ангел». Кроули раздражённо цокнул языком. Нужно переименовать. Любопытство взяло верх и он открыл сообщения.

Ангел

Привет. Спасибо тебе. Мне очень приятно. 13:06 С тобой всё хорошо? 16:30 Я пытался найти тебя в школе, но, видимо, тебя сегодня не было 16:32 Я всё-таки хотел спросить, где тебе удалось найти её? 19:03 Можем встретимся на этих выходных? 19:40       Кроули с пренебрежением откинул телефон подальше от себя. Он не будет ничего отвечать. Даже на предложение встретиться. Азирафаэль может этого не понимать, но любым взаимодействием с ним, он даёт Энтони ложную надежду на то, что у него есть шансы.       Через полчаса Кроули, так и не заснув, нашёл телефон и ответил: «Не знаю».              

****

—Думаешь, будешь пропускать школу, и я до тебя не доберусь?— Вельзевул нагнулась к Кроули, опираясь о стойку, за которой он работал.— Меня достало, что ты не можешь ответить на чёртово сообщение. —Ты же видишь, я занят,— Энтони указал на букет, который собирал. Мужчина, ожидающий его, прохаживался по магазину. —Ладно, я подожду там.       Не обращая внимания на короткое возражение, Вельзевул прошла в комнату для персонала. Через пару минут ей наскучило сидеть без дела, и она вышла на улицу через имеющуюся здесь дверь. Кроули нашёл её курящей возле чёрного входа. —Зачем ты пришла? —Как грубо,— Вельзевул струсила пепел, смотря куда-то вдаль. —Если у тебя ничего, я пошёл,— Энтони развернулся, собираясь зайти обратно. —Стой,— Вельзевул потушила сигарету, выкидывая её в стоящую рядом урну. Она повернулась к Кроули.— Ты два дня не посещаешь занятия. —Я заметил. —Кроули,— как можно строже произнесла она, с той же интонацией учителя просят класс замолчать,— в чём дело? —Ты знаешь. —И что, ты решил не заканчивать школу в связи с этим?       Энтони опустил взгляд. —Прости. Просто на тебя это не похоже,— намного мягче произнесла Вельзевул. У неё всегда плохо получалось показывать свою заботу, и она не знала, как донести другу, с чем связаны её переживания. —Мне просто нужен был перерыв. Я начну ходить с понедельника. —Я прослежу. —Это всё? —Да. —Тогда я пойду работать.       Энтони открыл дверь и сделал шаг внутрь. Через секунду он вернулся и молча стал возле подруги.       Они простояли так несколько минут прежде, чем он произнёс: —Зачем ты сделала это?       Вельзевул искоса посмотрела на него. —О чём ты? —Не прикидывайся. Я знаю, что ты отдала ему подарок. —Положила в шкафчик. Он мог и не догадаться, что это от тебя. —Вопрос остаётся прежним. —Кроули, мне надоело смотреть, как ты не можешь сделать что-то более уверенное или признаться ему уже наконец. Тебе нужно делать более значительные шаги. Или ты планируешь продолжать пялиться на него из-за угла и пускать слюни? —Он больше не интересует меня,— холодно ответил Энтони, стараясь не смотреть ей в глаза. —Я по-твоему совсем тупая? Какой бред ты сейчас ни скажешь, я в него не поверю,— Вельзевул скрестила руки на груди, грозно смотря на него снизу вверх. —Вельз, у меня с ним ничего не получится. Чем раньше я забуду о нём, тем лучше. —Но ты не забудешь.

****

      Азирафаэль чувствовал себя очень непривычно. Он который день только и думает о том, чтобы увидеть Кроули. В четверг, когда он обнаружил у себя в шкафчике оставленную книгу, ему казалось, что достаточно будет только встретиться с Энтони взглядом— они поймут друг друга, разговаривать с ним в школе совсем необязательно. Весь день Азирафаэль оглядывался по сторонам, надеясь, заметить его. Он был внимателен в коридоре; зайдя в кабинет, первым же делом смотрел, здесь ли Кроули; в кафетерии не отрываясь, наблюдал за столиком, где сидели друзья Энтони, и где должен был быть он сам; после уроков прежде, чем уйти, осматривал школьную парковку на наличие знакомой чёрной раритетной машины. Но Энтони нигде не было. Ни в четверг, ни в пятницу, и даже сегодня. Странно, что его не было даже после прошедших выходных.       А ещё странно то, как он ответил на сообщения. Азирафаэлю казалось, что он его чем-то обидел. Но чем? Их последняя встреча прошла и закончилась хорошо. Азирафаэль даже подумал, что они могли бы подружиться. Это, конечно, было нелепо: они были слишком разными.       Весь этот день Азирафаэль так же высматривал его, уже, наверное, из интереса. Последнее время Энтони слишком часто начал появляться рядом, а теперь исчез, будто он здесь никогда и не учился. Азирафаэль не общался ни с кем, кого тоже могла бы заинтересовать эта странность. Он мог, разве что отметить, что мисс Трейси также уделила этому внимание. Но она вела себя как-то подозрительно: сегодня, заполняя список присутствующих, дойдя до имени Кроули и получив в ответ тишину, она тут же посмотрела на Азирафаэля, будто он точно должен знать, почему тот отсутствует. Кстати, оценка за домашнюю работу такой же сказочной как прошлая не была. Удивляться было не чему: в этот раз Азирафаэль снова делал работу сам.       Когда последний урок закончился, Азирафаэль хотел снова проверить школьную парковку прежде, чем идти домой. Но Майкл настигла его в коридоре, выказывая желание пойти домой вместе, так что традиционное посещение возможного местонахождения Кроули отменялось. —Ты от меня опять прячешься,— говорила Майкл, беря Азирафаэля за руку,— на перемене тебя найти просто невозможно. —Это не так,— Азирафаэль подумал, что стоит делать это не так очевидно. —Где ты тогда пропадаешь? —Чаще всего я в библиотеке,— зачем-то он выдал последнее место, где мог побыть сам. —Значит, в следующий раз буду искать там.       Они вышли из здания школы. Недалеко от портика, почти на ступенях, стояли их друзья, и они спустились к ним. Завязалась беседа, Азирафаэль, по обыкновению, в ней не участвовал. Он отречённо рассматривал школьный двор и проходящих мимо людей, чувствуя как крепко Майкл сжимает его руку.       Он не сразу понял, на чём остановился его взгляд, лишь спустя минуту осознавая, что пялится на Кроули. Тот, облокотившись о свою машину, припаркованную на подъездной аллее, очевидно, ждал друзей. Несмотря на чёрные стёкла очков, едва ли способные показать то, что было за ними, Азирафаэль чувствовал на себе ответный пристальный взгляд. Азирафаэлю стало ещё более некомфортно, чем было до этого. Энтони смотрел куда-то в душу.       Он был одет как раньше, никаких тебе рубашки, галстука или начисто вычищенных туфель— кожаный плащ, футболка с логотипом какой-то группы и массивные ботинки на шнуровке вернулись на своё место. Место очков, теперь находившихся у Эббигейль, занимали новые, почти ничем не отличающиеся.       Кроули отвернулся, когда к нему подошли друзья, но Азирафаэль продолжил наблюдать. Они не торопятся уезжать. Может он сейчас подойти к Энтони? Азирафаэль посмотрел на говорящую о чём-то Майкл. Она могла бы и не заметить его отсутствие, если бы не держалась за него. Азирафаэль беспомощно вздохнул. Нужно поговорить с Кроули, хотя бы сказать ему спасибо лично, но когда он увидит его ещё раз?       Энтони открыл дверь водительского места. Нужно было действовать сейчас. Азирафаэль высвободил руку из чужой. Майкл удивлённо посмотрела на него, прерываясь. —Я сейчас вернусь,— быстро произнёс Азирафаэль, направляясь в противоположную от друзей сторону. Все они в недоумении наблюдали, как он идёт к собравшейся компании школьных хулиганов. Как он потом будет объясняться перед ними? С божьей помощью, не иначе.       Вельзевул, заметив его, открыла одну из дверей, заставляя Дагон сесть в машину. Хастур слушаться отказался, и она начала запихивать его внутрь, применяя всю имеющуюся силу. Кроули уже не удивлялся странностям своих приятелей, просто наблюдая за разворачивающимся представлением. Он не ожидал услышать у себя за спиной непривычно дрожащий голос. —Энтони,— Азирафаэль позвал его, соображая, что вообще хочет сказать.       Кроули обернулся. Азирафаэль заметил, как его брови приподнялись в изумлении. —Мы можем поговорить?       Энтони кинул короткий взгляд на Вельзевул, захлопнувшую дверь машины изнутри, наконец усадив в неё Хастура, затем на друзей Азирафаэля, наблюдавших издалека. Их растерянные и озлобленные лица заставили его усмехнуться, но не больше, чем на долю секунды. —Говори,— произнёс Кроули, с удовольствием замечая, как Азирафаэль пытается рассмотреть его эмоции. —Я хотел ещё раз поблагодарить тебя,— начал Азирафаэль. Ничего не выражающее лицо Энтони заставляло его усомниться в правильности своих действий.— Это правда замечательный падарок.       Чёрные стёкла блеснули, Энтони приподнял подбородок, но ничего не ответил. —Я не ожидал, что ты станешь мне что-то дарить, а в итоге ты единственный, кто подарил мне что-то настолько ценное,— Азирафаэль увидел, как холодная маска на лице Кроули дрогнула.— Наверное, я не смогу разъяснить свои чувства по этому поводу. Просто хочу, чтобы ты понимал, что это теперь безумно дорогая для меня вещь, и я не представляю, что мог бы дать тебе взамен. —Мне ничего не нужно,— ответил Энтони, понимая, насколько сильно смягчился. —Даже за те цветы, что ты прислал?— Азирафаэль опустил взгляд, вспоминая, как утро его дня рождения началось со счастливых визгов сестры, радующейся полученным букетам; один из них она занесла к нему в комнату и с восхищением рассказывала, какой Энтони внимательный. —Даже за них. —Белые гвоздики что-то значат?— Спросил Азирафаэль, снова смотря на Кроули. Если он что-то и узнал об Энтони, это то, что тот не мог не вложить в цветы смысл. —Да, они такие же нежные и чистые как ты.       Азирафаэль почувствовал, как щёки начинают краснеть, он снова смотрел куда-то вниз, хоть у него и не получилось бы встретиться глазами с Кроули, который наслаждался возможностью смотреть прямо на Азирафаэля, не отводя взгляд, чтобы это не казалось таким наглым. —Тогда что могут означать розовые астры?— Этот букет предназначался для Эббигейль, и до сих пор стоял в гостиной. —У меня на них аллергия,— ответил Кроули, пожимая плечами. Его наигранная холодность совсем растаяла, когда он услышал смех Азирафаэля, и он улыбнулся. —Когда мы могли бы встретиться? Мне снова нужна твоя помощь. —Я свободен завтра вечером. —Хорошо. Тогда до завтра?— Азирафаэль почувствовал невероятное облегчение от разговора с Энтони и что-то ещё, но он пока не понимал, что именно. —Да,— произнёс Кроули, садясь в машину.       Азирафаэль сделал несколько шагов вперёд спиной, затем повернулся и тут же остановился, а его улыбка исчезла. Друзья испепеляли его взглядом. Особенно недовольной выглядела Майкл. Ему стоит придумать объяснение всему этому до того, как он окажется рядом с ними.