***
Кейл рисует палкой по земле закорючки, и говорит Джо: — Начнем с простого. Алфавит. Но тот неожиданно заартачился: — Зачем? Мне и так неплохо живется. Да и поздновато все это учить. Но ефрейтор бросил, не отрываясь от написания, как выяснилось, алфавита: — Мне плевать. Хотя бы Роанский, но ты у меня выучишь А солдат со смущением следит за тем что делает и объясняет Кейл…***
Гноссам как бы невзначай заметил: — А я видел, как ты Джо читать учил. — Вы чем-то недовольны? — уточнил Кейл напряжённо. — Да нет. Мне даже нравится, — с улыбкой прищурился командир. — Но не поздновато ли ему учится? — Ха-а-а… Прошу, не стойте их себя идиота. Человек может учится всю жизнь. По мне, даже если человеку за шестьдесят, и он вдруг решит чему-то научится, то это не зазорно. И нечего тут стыдиться! — Хорошее мнение. — Да и будем честны, — фыркнул Кейл. — Аристократы могут знать много заумных слов и вещей, что помогают в управлении имением, но при этом далеко не все могут даже бутерброд себе приготовить — Пф-ф…серьезно? — развеселился Гноссам, а близлежащий аристократ одарил его очень выразительным взглядом, и всплеснул руками: — Это я у вас, как прачка какая-то! — Самая умная, — хохотнул мужчина. — Косячил бы поменьше, цены бы не было! И… — неловко замялся, — если тебе не сложно, не мог бы ты и Миру… — Да не вопрос!***
Том, глядя, как Кейла окружили солдаты, которые хотели научиться читать (им Джо похвастался), хмыкнул: — Енот-потаскун неожиданно стал учителем. Вот сам бы не заваривал, засомневался, что пью ромашку. — Дело хорошее, — ухмыльнулся Гноссам, — Нужное, у нас осталось совсем немного времени на отдых, и вновь отправляют прямиком на фронт… — Ха-а, пойду проверю лазарет… — последний раз бросив взгляд на что-то активно жестикулирующего рыжего, и внемлющих ему солдат, только покачал головой. И кто ожидал такого от суицидального, высокородного «Енота-потаскуна»? Ему бы в особняке своём сидеть да вино хлестать, а он… Забавно… Том вновь отхлебнул ромашковый чай…***
Кейл, тыкая палкой в закорючки на земле: — Это? — «М» — осторожно ответил солдат. Рыжий тыкнул в другую букву. — «Ч». — Угу. Теперь ты… — пишет, указывая на его закадычного дружка. — Читай. Но тот лишь смущённо молчит. — Да читай ты хоть по слогам, хоть по букве, — закатил глаза ефрейтор. — Главное, прочти так, чтоб и сам понял, и собеседник — В-тор… — начал осторожно. — Второ-й. Приц. Принц и е-го во. Бо… бо-ляч-ки, — закончил он почти уверенно. — Угу… дальше~ — А… такое вообще можно говорить? — Я этого кобеля не уважаю, поэтому да, фыркнул Кейл. — А ты читай-читай дальше. — Ой. Да ты же сам говорил что образование бросил! — раздражённо бросил один из тех солдат, что ничего не понял, но пришёл за компанию. — Ха-а… — Кейл резко выдохнул, скрестив руки на груди. — Напомни-ка, что про меня недавно вскрылось? — А? — Что ты аристократ? — поднял голову Джо, что сосредоточенно чертил буквы рядом. — И даже более того «ублюдок Хенитьюз»? — И-мен-но! И смею напомнить. Образование мы получаем чуть ли не с рождения. Хотим мы того или нет, — закатил глаза рыжий. — Жалуешься? — едко спросил все тот же ничего не понимающий солдат. — Нет, — пожал плечами Кейл. — Просто хочу прояснить. Если ты думаешь что в мои четырнадцать, когда я бросил обучение, мне преподавали «дважды два равно четыре», то смею тебя успокоить. Вводный курс по экономике нам начинают давать лет так с девяти. Повисло тягостное молчание, и Кейл, насладившись произведённым эффектом, продолжил. — Поэтому, если ты хочешь научится читать то прекрати вести себя как ребенок. Да, тебе тридцать с гаком. Но если я даю эту возможность. Почему ты ее игнорируешь и порицаешь? Солдат потупился…***
Том Кейлу, глядя, как отряд поголовно охватила «читательская лихорадка»: — Ха-а… И все же есть от тебя польза~ — Ты это уже говорил, — ухмыльнулся тот, довольно наблюдая, как Ганс, с выражением, читает другим солдатам простые предложения, что написал сам Кейл, для отработки. Эх, писать бы их ещё научить… — А сейчас закрепляю это в своем мозгу… — хмыкнул медик, и заметил. — Мне теперь хотя бы не придется выдумывать новые знаки чтоб вы не выпили не того. — Хэ-хэ… не думаю, что бутылек, на котором нарисовано говно, захотят выпить. — Поверь, найдутся идиоты.***
— Все, дальше только практика, — выдохнул Кейл, выпрямляясь. — Спасибо, — немного неловко выдохнул тот самый недовольный солдат, вполне бодро прочитавший детский стишок, написанный Кейлом. — Теперь хоть не ощущаю себя старым дураком. — Это ощущение может преследовать тебя и без умения читать, — хохотнул ефрейтор. — Какая же ты, все-таки, язва, — пробурчал под широкую улыбку рыжего. А вот Джо расстроился: — Да какое тут читать? Только по слогам и очень медленно. — Ты можешь прочитать то, что я написал и, что самое главное, понять значение этих слов, — утешающе заметил Кейл. — Этого достаточно. Поэтому я говорю: ты умеешь читать. А скорость чтения уже чисто опыт. Читай часто и много и сам не заметишь как твое «медленно и по слогам» нормализуется — Спасибо учитель! — полез обниматься тот, заставив друга забарахтаться в плену рук: — Ой. Вот давай без этого! Мира, что училась чтению наравне с солдатами, тоже повисла на ефрейторе: — Я тоже хочу обниматься с братиком! А тот вдруг замер, захваченный воспоминаниями о Лили… Маленькая девочка с серо-голубыми глазами с деревянными мечом, выскочившая против рыцаря в металлических доспехах, защищая упавшего человека… Ребёнка. Ребёнок, что пытался защитить другого ребёнка… Оба сгорели в безжалостном алом пламени, потому что он… Не успел… Как сквозь вату он слышал тонкий детский голосок: — Папа… — Кейл! — Что с ним?! Кажется, его трясли, вертели, что-то говорили… — Хенитьюз, чтоб тебя! От сильной пощёчины мотнулась голова. Яркие, голубые глаза смотрели мрачно, но с тревогой. — Ай… — только и смог выдохнуть Кейл. — О, есть контакт! — чуть сощурился Том. — Я…пойду подышу… — выдохнул рыжий, глядя на него широко распахнутыми глазами, не видя ни самого медика, ни перепуганного Джо, ни заплаканную Миру на руках отца. — Ты и так дышишь! — нахмурился врач. — Там дышится лучше! — упрямо мотнул головой тот, и на негнущихся ногах, натыкаясь на изумленных солдат, побрёл прочь. Том поспешил вслед за ним, совершенно не желая, чтобы этот тип не рухнул, где ни попадя. — И… Что это было? — наконец, спросил он, когда Кейл всё же плюхнулся на завалинку, где некоторые солдаты курили, и с силой потер лицо, приходя в себя. — Ха-а-а… воспоминания накрыли, — передернулся. — И не самые хорошие — Тебя обнял ребенок, и ты завис. Что ты такого вспомнил? — нахмурился медик, спешно соображая, чем может помочь. Чаще всего Том имел дело с различными травмами, переломами, реже с болезнями, но, как лечить содержимое головы, мужчина не знал. А помочь хотелось. Слишком уж жутко выглядел этот ядовитый, вредный ефрейтор с суицидальными замашками резко побледневший, с широко распахнутыми, почти стеклянными глазами. — Смерть младшей сестры, — опустил глаза Кейл, заставив Тома осечься. — Слушай… Хотя нет. Иди давай. Сейчас отдышусь и вернусь. — Нет, продолжай, — медик сел рядом. — Если уж решил, то вперёд! Я слушаю. — Нет я не… — пошёл на попятную рыжий. — Я. Слушаю, — голубые глаза смотрели на него в упор. — Давай не будем а? — сложил руки на груди ефрейтор, закрываясь. — Я, конечно, хочу рассказать про пожар Хенитьюзов, но…и не хочу. — Тебе надо выговориться, а мне и остальным понять, что с тобой произошло, и как с этим бороться, если тебя вновь накроет, — непривычно мягко произнёс Том. — Это сейчас повезло, а потом? А если в бою накроет? — едва заметно поморщился, представляя последствия, зачастую смертельные для одной рыжей головы. — Давай позже… Пожалуйста, — тихо попросил Кейл, не глядя на него. — … Ладно. Сиди, дыши… Но и сам остался рядом, в молчаливой, в незримой поддержке. Просто Том решил лично убедиться, что с Темзом всё в порядке. Да. И только.***
На ужине, тем же вечером. — Так что там с воспоминаниями что тебя накрыли? — Том поднял эту тему, когда рядом с ними остались лишь командир, Джо и один из солдат, что учился читать с Джо. Кейл окинул его мрачным взглядом и нахохлился. — Это то, из-за чего ты сегодня их реальности выпал? — осторожно уточнил у него Джо. — …давайте не сейчас, а? — занервничал рыжий. — Да и не для детей эта история. — Мира уже спит, — заметил Гноссам. — А единственный ребенок тут — ты. — Ну-у-к… так, — его подчинённый отвёл взгляд. — Кейл, — голос командира был мягким, но непреклонным, а взгляд неожиданно тёплым, понимающим. — Ха-а-а, — только и мог выдохнуть Кейл, начиная рассказ… Который был тяжёлым, мрачным. Они уже в общих чертах знали его историю, понимали произошедшее, но… То, как описывал гибель графской семьи Кейл… Было очень страшно. А он всё говорил и говорил с остекленевшим, пустым взглядом, в котором отражалось пламя костра. Такое похожее, и совершенно иное, чем пламя в графстве Хенитьюз… Вдруг голос графа сорвался, и они погрузились в тяжёлую, почти могильную тишину. — …а потом? — с трудом разрушил её Том, неловко кашлянув. — А потом полгода войны с бюрократией, — Как-то легкомысленно отмахнулся от него Кейл. — Нет, ты не понял, — покачал головой медик. — Ты говоришь, что после всего пережитого, ты просто организовывал похороны и воевал с бюрократией? — Ну, да, — ответом ему было пожатие плеч. — И тебя не кры́ло? — нахмурился Том, невольно вспоминая, когда он потерял жену. Боги, он месяц пил, не просыхая, пока не наткнулся на давнего знакомого, что предложил ему работу в армии. — Ты ведь всю семью разом потерял! — У меня не было на это времени, — невесело усмехнулся рыжий. — В момент, когда сидел там, после всех событий, я прекрасно осознавал что — все. Я — один. И со всем дерьмом, включая дела рода, теперь я должен разбираться один. — А как же погрустить? Напиться с горя? — молчаливый солдат, немногим младше Гноссама впервые подал голос. — У меня были дела, — ровным голосом произнес Хенитьюз. — Если б я не занялся этим сразу, то лишился бы и того, что имею сейчас. Вновь повисло гробовое молчание, которое нарушил сам Кейл: — А вот потом да, когда я со всем закончил, меня и накрыло. И кры́ло долго. Первые месяца два из запоя даже не выходил, а мне чтоб напиться надо… много, — командир невольно хмыкнул, вспоминая, как по первости его подчиненный перепил полотряда, искореняя дедовщину, с которой у самого Гноссама не было времени бороться. — Слуги из столичной резиденции, наверно, и по сей день вспоминают тот период с ужасом — Погоди, — вдруг спохватился Джо. — Но алкашка же тебя не берет! Сколько же ты пил? — А я не только пил, — поморщился тот. — Есть много способов заглушить воспоминания. — То есть, ты употреблял? — строго, почти зло, посмотрел на него командир. — Курил ***, — опустил глаза Кейл. — Только его. Как и все, он вызывал привыкание, но не галлюцинации. Помогал отключать мозг и выспаться. Именно то, что было нужно в тот момент. А вот слезать с этого дерьма было трудно, но надо. У меня и так метаболизм ускоренный, а *** убирал аппетит. Выглядел я тогда… Мда… — …Ха-а-а, — Том с силой провёл полиции рукой. — Ладно. Опустим это. Так, сейчас тебя все ещё кроет? — Это был первый раз с момента, как пошел в армию, — признался Темз. — Что ж тебя то так жизнь не любит, — пробурчал Гноссам, но Кейл его услышал. — Она вообще мало кого любит, — хмыкнул тот. — Да и есть те, кому было намного хуже. У меня хотя бы деньги есть. И крыша над головой. — Это плохое мышление, — покачал головой Гноссам. — После трагедии обычно, сначала горюют, хоть немного, а потом делами занимаются. — А у меня так, — пожал плечами ефрейтор. — Всегда было так. Даже в детстве, когда умерла моя мать, было точно так же. Сначала дела, а потом можно и в подушку поплакать — Какие дела могут быть у ребенка?! — вскинул брови Том. — Отец? — осторожно прояснил Кейл, с некоторой опаской глядя в яростные, голубые глаза. — Не только мне было плохо. Ему даже больше, чем мне нужна была поддержка. — А вот тут я в корне не согласен! — теперь уже разъярился Гноссам. — Родитель должен успокаивать и поддерживать ребенка. А не наоборот. Тебе тогда сколько было? — …лет восемь? — Тем более! — К чему сейчас-то возмущаться? — хмыкнул рыжий. — Что произошло, то произошло. Да и не относится эта тема к причине, почему меня «кроет». Ответом ему были тяжёлые вздохи Тома и Гноссама. — Так значит *** для курения, в принципе, безопасен, — пробормотал старый солдат задумчиво. — Я этого не говорил, — нахмурился ефрейтор. — Он, как и любой наркотик, опасен. Я смог с него слезть не только потому, что захотел. Но и потому, что у меня были деньги на лечение. И поверь. Вылечится, не значит завязать. То, что у меня получилось, не значит, что теперь все так могут, — его передёрнуло от воспоминаний. — Вот тут впервые полностью согласен, — выпрямился Том, и строго посмотрел на притихшего Джо и солдата. — Увижу эту дрянь в отряде… — Том, не беги поперек бати в пекло, — с лёгким укором произнёс Гноссам. — Простите… — медик чуть смутился, а командир серьёзно продолжил: — Так вот, увижу эту дрянь в отряде — ходатайствую за перевод в штрафбат или отдам Тому на опыты, — кивок в сторону опешившего врача. — Кейл, — перевёл внимательный взгляд на подчиненного. — Не-не-не, я завязал, — тут же поднял рует тот. — Теперь от одной мысли блевать тянет. — Хорошее лечение? — спросил медик с интересом. — Плохие воспоминания, — поморщился в ответ тот. — Я… Не горжусь, каким дерьмом был, но… Или так, или сразу в петлю. Но убить себя… — покачал головой. — Это слишком большое неуважение для тех, кто умер, защищая меня… Я всё же не настолько дерьмо. — Ха-а-а, — резко выдохнул командир. — Балда, — нахмурился Том. — А ещё ломки… — Кейла передёрнуло. — Как вспомню, так ещё больше блевать хочется. — Так ужасно? — распахнул в удивлении глаза Джо. — Ломка, это не как желание пожрать, — одарил его мрачным взглядом Темз. — Это, когда тебя ломает буквально, твоя единственная мысль «если я сейчас не закурю… Я сдохну» — …и как справился? — тихо спросил солдат. — Сложно, — скривившись бросил ефрейтор. — Особенно, когда началось основное лечение и надо было очистить организм от всего этого. Пришлось самого себя запереть в заранее подготовленных комнатах. Там я не мог себе ничем навредить… хотя, как я не утопился в ванне — хороший вопрос… хэ- хэ… — неловко рассмеялся, но осёкся под хмурым взглядом Гноссама. — Мне приносили еду и лекарства. Если я отказывался все это принимать, впихивали насильно. Те слуги, что в этом участвовали, получили по итогу приличную выплату. И. Хорошие рекомендации. Да. Некоторые после этого ушли, но я могу их понять. И вновь повисло тягостное молчание. Теперь уже до отбоя. Всем было, что обдумать.