***
— Красивый братик! — маленькая девочка кинулась в объятия рыжеволосого ефрейтора. — Привет, мелкая, — почти пропел тот, подхватывая ее на руки, — смотри, что это у меня есть? — и показал коробку из картонного материала. — М-м-м…вкусняшки? — карие глаза малышки загорелись энтузиазмом. Ее отец, командир Гноссам лишь закашлялся, вспоминая, что говорил Кейл. — М-м-м~ нет. Но! Это даже лучше! — хитро подмигнул, унося в палатку и ребенка, и коробку. — Пойдем, померим кое-что, что твой папа очень старательно для тебя выбирал! — Да-а-а! — девочка только рассмеялась. — Наконец, озаботились одеждой для Миры? — к командиру подошёл Том, глядя вслед рыжему с ребенком на руках. Отчего-то они выглядели так… правильно. Даже неожиданно немного. — Ага, — смущенно кашлянул тот — Выбирал Кейл, но размеры сообщили вы, — не вопрос, утверждение. — …ага… — теперь Гноссам смотрел на врача с тревогой. И откуда только все знает? — Ожидаемо, — зевнул Том, отхлёбывая из кружки чай. — Эй! Осторожнее! Или в следующий раз я сделаю лекарства из вас! — Солдат содрогнулся и потащил коробку с медикаментами максимально осторожно. — Почему это? Может, я просто хотел что-то современное или более модное приобрести! — с любопытством посмотрел на медика командир. Ну, еще и чтобы отвлечь его от бедного, дрожащего солдата. — Например потому, что сейчас уже глубокая осень, и как ваша дочь всё ещё не заболела, я вообще не ебу, — голубые глаза смотрели с укором. — Здоровье у неё крепкое, это хорошо. А то, что она в летнем всю осень прошагала, это очень плохо. — Ха-а-а, вот давай без этого. Мне уже Кейл всю совесть проел, пока мы ей одежду выбирали! — Папа! — к ним бежала Мира, одетая в плотное пальто и шапочку с пуховым помпоном. — Ты же моя красавица! — восхитился ее отец.***
Конец осени был слишком падок на дожди. медикаменты стали улетать слишком быстро. И видимо это событие специально выжидало этого момента. — Папа! — плакала девочка, цепляясь за обнимающего ее мужчину. — Тс-с-с, малышка, всё хорошо. Всё хорошо… я рядом… — Держи ее! — послышался ещё один строгий голос. — Том, но может… — И сколько ещё ты планируешь её успокаивать? Сама она сейчас, сможет только вырубиться от истощения. Лекарство было горьким и невкусным. С мерзким от трав, с металлическим от ложки привкусом. — Папа… горько… — захныкала она. — Всё хорошо, малышка. Проснешься — попьем чай с вкусняшками, хорошо? А сейчас тебе надо поспать, милая… И Мира уснула в теплых объятиях, окутанная запахом крови, металла и… ромашки?***
— То-о-ом… — Кейл, осторожно заглянул в медицинскую палатку. — Ты умираешь? — не глядя, спросил Том. — Н…нет? — Тогда сгинь, пока ещё чего не разнёс, хватит мне убытков и так все пожрали со своими простудами, — отмахнулся от него медик. — Ну То-о-ом… — заныл вице-капитан. — Съеби, я сказал! Я занят! — взгляд голубых глаз был строг. — Ты просто пьешь чай! — возмутился рыжий. — Я старательно сдерживаюсь, чтобы не кинуть в тебя что-нибудь тяжёлое! — Том сидел на стуле, грея руки о жестяную кружку с чаем. — А это, поверь мне, тяжкий труд! — Спасибо за спасение сохранности моей тушки! — внезапно лучезарно улыбнулся Кейл, подходя ближе, пряча что-то за спиной. — Если бы ты ещё свою тушку берëг… — закатил глаза медик, вспоминая, сколько раз собирал-пересобирал и штопал этого неугомонного типа. — И я очень надеюсь на дальнейшее сотрудничество! — с этими словами его самый бедовый пациент протянул коробку. — Пока ты не издохнешь… — отозвался Том едко. — Это что? — сощурился с подозрением. — Подарок… — рыжий жестом фокусника открыл коробку, демонстрируя ряд склянок. — Анестетики? М-м-м… А ты знаешь толк в подарках… — тонко улыбнулся мужчина, заставляя вице-командира довольно выдохнуть про себя: «Я буду жить!»***
Жаль, что семнадцатый розыскно-спасательный отряд не всегда может похвастаться тем же. Порой им приходилось терять людей. Много людей. А война, тем временем, и не думала заканчиваться.***
Кейл молча прошмыгнул в медицинскую палатку, и замер, встретившись с грозным взглядом её обитателя. — Я не понял… — Сейчас всё поймёшь, — всучил Тому самостоятельно засушенную ромашку, и был удостоен подозрительного взгляда. — Не проеби всё свое состояние на мой подкуп, — фыркнул медик едко, но коробку с ромашкой принял. И где только взял лекарственную ромашку посреди леса? Но приятно, что уж сказать, его запасы уже подистрепались. — Обижаешь, — деланно обиделся тот. — Во-первых, там не так мало, во-вторых, я умею обращаться с деньгами, в-третьих, вообще-то я это сам собирал и сушил. — Ну ладно-ладно, — закатил глаза Том. — Что тебе надо, кошара болезненный? — Там кажись мелкий, из последнего набора который, болезненный, — тут же перешёл на деловой тон рыжий, напоминая, что он всё-таки вице-капитан. — Он уже третий день кёхает. Когда капитан или ты рядом, сдерживается. — Вот же балда! — возмутился врач. — А ну тащи сюда этого мелкого! — рыкнул, настраиваясь на очередного болезненного. — Так бы сразу, — довольно улыбнулся Кейл, выскакивая из палатки, чтобы почти тут же вернуться, волоча за шиворот худощавого… мальчишку. Это был мальчонка совсем лет шестнадцати. — Да я здоров! — возмущался тот. — Пиздёж, — пропел ему в ответ начальник. — Мой тебе совет — не пытайся наебать того, кто наёбывает уже который год, — но каре-алые глаза оставались серьезными. — Это нечестно, — надулся мальчишка. — Нечестно будет, когда твой твой кашель перерастет в хронический бронхит или, не дай боже в астму, или ещё что похуже, — голос Тома был серьезен и строг. — Верно-верно. Тогда же ни одни лекарства не помогут, — поддакнул Кейл, положив руку на плечо медика.***
И не помогли. Кашель оказался фатальным. И совсем молоденький солдат умер, не вовремя поперхнувшись кашлем, не успев блокировать львиный удар, рассёкший его почти пополам.***
Хоронить им приходилось часто. И порой бывало, что те, кого удалось найти в уже настолько плохом состоянии что, все что они могут — это обезболить. И то не всегда. Военный чиновник что отвечал за их и не только отряды совсем затянул ремень. — Т… Том… Можешь присмотреть за Мирой, пока… — голос мужчины сорвался. Медик мельком глянул на спящую девочку, что совсем недавно билась в истерике, при виде окровавленного тела, что ему даже пришлось споить ей почти половину ложки пионовой настойки: — Хорошо, — голос его был сухим и резким, но всё равно странно надломился. Хотя с чего бы это? В первый раз что ли людей терять? — Но потом всё равно позови меня, и пусть за ней присмотрят. Я тоже хочу… — поджал губы и опустил голову, делая вид, что занят разбором лекарств. Перенёсший в палатку ребенка мужчина только кивнул, не соображая, что спиной Том видеть не может, но тот понял. Знал, что всем позволят проститься с очень важным для них человеком. Им часто приходится хоронить людей. И тех с кем они сражаются плечом к плечу тоже… Но это немного больней***
Солнце светило не по-осеннему ярко, хотя воздух уже был холодный, почти морозный. Особенно по утрам. Но поляна была красивой. С остатками зелени, кое-где тронутой инеем. Семнадцатый розыскно-спасательный отряд находился на этой поляне в полном составе. Жаль что недолго. Том стоит чуть в стороне, стараясь не вглядываться в белые, восковые лица, что усердно отмыли оставшиеся в живых солдаты, чтобы… чтобы хотя бы проститься по-божески. Он не успел спасти ни одного из них. Кто-то умер до того, как их принесли в лагерь. Кто после, уже у него на руках. Вроде и не в первый раз такое происходит, но… А, нет. В первый. В первый раз они теряют…***
Ток прошёлся по позвоночнику Кейла, заставляя вздрогнуть и начать отступление. Команда отхода и перегруппировки сама собой слетела с уст. — Гноссам, умрёшь, что я твоей дочери скажу? — загнано прошипел вице-капитан, уворачиваясь от удара медведя, в ответ отсекая ему руку по самое плечо. Малышка Мира потеряла мать и уже какое-то время жила в лагере. Девочка, видевшая как медведи разрывают её маму на части, всё равно пыталась жить обычным ребёнком и радоваться булочкам с дикими ягодами и сладкому чаю с медом, которые иногда перепадали солдатам. — Чёрт возьми, даже твоя дочь сильнее хватается за жизнь, Гноссам, — в его голосе не было силы, а слова не звучали, рассыпаясь осколками, грозно. Тело командира остывало в его горячих руках. Пальцы впились в железо лат. Искры осели на языке от запаха крови, текущей с пальцев к локтям, с локтей на доспех. — Мира будет плакать, Гноссам, — в ревущем злостью голосе были скорбь и печаль. Звук падения тела, и тихих шагов. Глаза чуть запекло. Сколько раз ему приходилось оставлять товарищей, умерших у него на руках, вот так — оплаканными пеплом и бездушностью ветров в поле, куда больше жизнь не вернётся. Бесполезная злость снедала его раз за разом, и раз за разом он пытался выпутаться из этого, вытащить хоть кого-нибудь. Рык льва раздался совсем близко, но сменился мерзким бульканьем, от удара в глотку. — Какая позорная ирония — короля зверей убил человек, — с сухим смехом прошептал Кейл и ускорился, чтобы встретиться с подчинёнными. Ему срочно надо организовать солдат, чтобы найти выживших и организовать безопасное отступление раненным. Тем, кто еще жив. За мертвыми можно вернуться позднее. — Слушать сюда, капитан Гноссам умер. Отряд временно переходит под моё командование, свои претензии, возмущения засунуть в жопу и передать на стол чиновникам в виде туалетной бумажки позднее. Тишина скорби, почти отчаяния, опустилась за секунду. — Группы по три человека, обязательно мечник и щитовик. Цель — поиск выживших и транспортировка в более безопасные районы. При случае смерти одного из команды сгруппироваться с другими. У атакующей бригады рыцарей под ногами не мешаться, — твёрдый голос и стойкий взгляд каре-алых глаз притягивал, заставляя собраться. Да, случилось что-то из ряда вон выходящие. Да, их любимый и глубокоуважаемый капитан умер. Но эмоции — потом, сейчас — долг. — Выполнять.***
Том неслышно подошел к опустившему голову Кейлу, положив ему руку на плечо: — Покойтесь с миром, капитан Гноссам… Кейл? — …Мне предстоит много работы…