Бескрайнее море забвения

      Тешань — главный город территорий, принадлежащих клану Гунсунь. Город, покровителем которого испокон веков являлся цилинь. Город, который никогда не получится забыть, даже побывав в нём лишь единожды.       Хэ Сяоюн медленно шагал по каменным улицам и всматривался в здания, окружающие его со всех сторон. Сколько бы лет не прошло, он помнил каждое из них, потому что однажды Тешань стал в своё время главе клана Хэ таким же родным, как и Лунчэн. Серые дома не наводили тоски и никак не подавляли своим внушительным видом, светлые дорожки сплетались в одну большую паутину и образовывали целую систему переходов. В воздухе кружились нежные лепестки цветущих персиков, а душистый аромат от самих цветков разливался по округе. Множество фонарей и гирлянд украшало улицы, пока под изящными декорациями прогуливались люди.       Весна. То, что Хэ Сяоюну не приходилось видеть много-много лет, потому что он предпочитал радости от этих чувств, зарождающихся в груди с первым опавшим лепестком плодового дерева, спокойное единение с самим собой. Он забыл, что существует что-то прекрасное просто потому, что ему и положено быть таковым. Трепетная беготня и разноголосица производили на заклинателя неизгладимое впечатление. Подняв ладонь, молодой человек попробовал поймать один плавно танцующий на ветру персиковый лепесток. И когда лепесток, больше похожий на маленькое крыло бабочки, медленно опустился в руку, губы затронула лёгкая улыбка.       «Наверное, так и выглядит свобода, — подумал про себя юноша, осторожно сдувая нежное крылышко цветка с ладони. — Когда ты можешь бесконечно смотреть на то, как отцветают деревья, и представлять, что тоже можешь быть подхвачен ветром и унесён прямо к солнцу».       Яркие цвета украшений дополняли величие большого города, который прежде никогда не представал перед простыми смертными в столь сочных красках. Тешань хоть и был местом, где зарождались могущество и совершенство заклинателей, но никогда не казался настолько прекрасным и приветливым. На секунду Хэ Сяоюн поймал себя на мысли, что он вернулся домой. Но обрывки воспоминаний не выстраивались в одну целую картину, а потому чувство это лишь навевалось окружающей атмосферой.       — Сегодня какой-то особенный день? — спросил юноша у чинно идущего рядом с ним Янь Сюина. — Мне показалось, что люди выглядят счастливыми.       — А-то ты забыл,— с усмешкой ответил тот, без доли воодушевления оглядываясь вокруг. — Именно в этот день шестнадцать лет назад пал Усмиритель бурь.       Хэ Сяоюн замолчал, задумчиво глядя себе под ноги. Целых шестнадцать лет прошло с момента конца его правления и окончания войны между великими кланами. Ему было не особо приятно слышать о том, что люди превратили это событие в целый праздник, но с другой стороны их можно было понять: с начала раскола равновесия, которое он должен был сохранять, мир был нарушен и Неподражаемый лордом пика Цинъюань не смог совладать с неизбежностью. Он развязал войну своими действиями, несмотря на то, что те были направлены на восстановление порядка после разрухи, учинённой кланом Шэнь ещё до того, как Хэ Сяоюн стал верховным заклинателем. Тем самым какое-то время Поднебесная утопала в крови, пока Союз кланов, созданный для свержения главного палача, не решил выступить против его жестокости.       Заклинателя толком не удивило то, что никто не вспомнил про его неразрывную связь с пиком Цинъюань и империей демонов. Он больше прославился среди людей, а не среди нечисти, хотя его собственные воспоминания, связанные с Четырьмя кругами, были намного ярче всех остальных. Но, к сожалению, в народной памяти отложилось только то, что жителям Поднебесной приходилось видеть своими глазами.       — Если я правильно помню, это была осада Лунчэна? — молодой человек вздохнул, стараясь унять зарождающуюся тревогу. — Тогда Бай Бэйъи выступил против Чжидянь-цзюня вместе с другими великими кланами.       Янь Сюин смерил его странным взглядом и криво усмехнулся, но уходить от ответа не стал.       — Если бы Цюаньшуй-цзюн не взял дело в свои руки, то и не было бы сейчас ни тебя, ни меня. Кто ж знает, чем могла закончиться эта кровавая баня, которую Хэ Сяоюн устроил себе на потеху.       «Это была вынужденная мера, — несколько оскорблённо фыркнул у себя в голове Сяоюн, разминая похолодевшие пальцы. — Если бы я тогда не показал свою силу, то началась бы полная неразбериха. А вот какими методами я решил добиться покорности — совершенно другой вопрос».       — И потом, верховный заклинатель оказался из него такой себе. Глава клана Шэнь по сравнению с Усмирителем бурь был просто невинным ребёнком, — как ни в чём не бывало продолжил молодой господин Янь. — Правильно, что его убили. Бай Бэйъи всеми силами старается сохранять мир в Поднебесной и до сих пор исправляет то, что натворил Чжидянь-цзюнь.       — Постой. Бай Бэйъи — верховный заклинатель? — Хэ Сяоюн остановился, несколько удивлённо глядя на собеседника.       — Со дня осады Лунчэна, — Янь Сюин приподнял одну бровь в недоумении. — Ты что-то всем уже потерялся.       Сказанное серпом полоснуло Хэ Сяоюна по душе. Бай Бэйъи... Человек, которому в своё время он верил больше, чем кому-либо. Тогда глава клана Бай собственноручно убил его в Нефритовом дворце. А ведь когда-то для лорда монах из храма Ста Перерождений был семьёй, союзником, другом и человеком, который изменил его жизнь.       Перед глазами мелькнул силуэт. До боли знакомый, от которого даже сквозь года и холод, окружающий тех, кто всецело посвятил себя служению богам, веяло чем-то приятным и тёплым. Бывший глава клана до сих пор помнил, как шелестели белые одеяния от каждого плавного движения, как мягко переливался смех до глупости доброго Бай Чэна. Юноша опустил глаза, не понимая, почему он продолжает держать в памяти всё, что связано с этим человеком. Он скучал, несмотря на то, что между ними произошло.       Теперь Цюаньшуй-цзюн был верховным заклинателем, хотя и до последнего не хотел занимать по-настоящему влиятельного положения среди стремящихся к бессмертию. Он не раз в своё время говорил, что его заботит лишь благополучие собственного клана. Даже при всём желании Хэ Сяоюн не мог его осуждать. Бай Бэйъи всегда был жертвой обстоятельств, прогибаясь под жизненными трудностями. Хотелось верить в то, что его правление действительно является тем, что нужно Поднебесной. Наверняка своим решением он бы не хотел делать Усмирителю бурь больно. Он и не делал — так или иначе, Сяоюн смаковал происходящее и пытался понять, что за всем этим кроется. Это были исключительно его терзания, в которых глава клана Бай не был виноват.       «Это был твой выбор, — юноша невольно посмотрел на собственные руки, надеясь вновь увидеть на них снежинки, которые когда-то являли собой образ белого монаха. — Сколько бы не приходилось прятаться, судьба всё равно привела нас к тому, что мы имеем сейчас. Скажи, хотел ли ты этого? Ведь если бы я тебя тогда послушал, то можно было бы всё изменить».       Из мыслей его вывел Янь Сюин, резко схвативший молодого человека за плечо, чтобы остановить. Подняв голову, Хэ Сяоюн замер. Его вырвали из глубоких раздумий, а потому он не сразу сообразил, чем была вызвана такая перемена.       Молодой господин Янь хмыкнул и кивнул куда-то в сторону.       — Смотри, — его голос звучал задорно, но всё равно натянуто. — Какая прелесть.       Прелестью парнишка окрестил небольшое представление посреди большой площади. Среди роскошных декораций разворачивалась сцена яростного сражения двух заклинателей, держащих в руках позолоченные клинки. Каждое движение актёров было точным и отточенным до идеала, из-за чего становилось непонятно, где начинаются люди и заканчивается сама сцена. Мужчины в белых и тёмно-синих богатых одеяниях старались ранить друг друга, но один вовремя успевал отражать атаку другого или увернуться. Их стиль ведения боя был больше похож на танец: ничего лишнего, только плавное передвижение по нужным точкам, чтобы не терять из виду партнёра и зрителей, наблюдающих за бушующей драмой с замиранием сердца.       Клинки вновь скрестились и в этот раз заклинатель в похоронных одеждах отскочил назад, а также медленно поднял руку, наводя лезвие на противника. Но тот лишь усмехнулся, расправляя плечи и держа наготове своё оружие.       — Мне нет нужны воевать с тобой, Хэ Сяоюн, — громко и чётко сказал белый воин, чуть приподнимая подбородок. — Сколько бы крови ты не пролил, я предлагаю закончить всё миром здесь и сейчас.       — Надо же, неужели ты решил проявить смелость и одолеть меня? — мужчина в синих одеяниях кровожадно оскалился и, чуть заваливаясь набок, сделал выпад вперёд. — Никто и никогда не отнимет мою честь, Бай Бэйъи! Мою власть, мои земли! Никто не смеет идти против меня! Я убью каждого, кто посмеет перечить мне и великой воле верховного заклинателя!       Настоящий Хэ Сяоюн, наблюдавший за этим действом со стороны, неприязненно нахмурился. Он мог бы снести бездарную, по его мнению, игру актёров, но не такую клевету, которую подсовывают людям, совершенно не знающим, как же всё было на самом деле.       «Какое дешёвое показушничество, — фыркнул про себя бывший глава клана, наблюдая за тем, как двое «заклинателей» возобновляют свой боевой танец. — Я ведь не вёл себя так! Ужасный способ выставить Бай Чэна героем, а меня законченным мерзавцем».       — Я не сомневаюсь в твоей чести, Чжидянь-цзюнь. Но у тебя её нет и быть не может! — играющий Бай Бэйъи мужчина отразил очередной удар и встал на безопасном расстоянии, чтобы меч врага не поразил его. — Ты превратился в чудовище! Раскайся в содеянном и сдайся!       — Только тогда, когда твоя кровь окрасит нефрит моего дворца в алый цвет, — актёр, примеривший на себя образ Хэ Сяоюна, злобно сощурился и вновь попытался напасть, но любые его атаки не настигали цели. — В этой битве может быть только один победитель.       — Власть совсем изуродовала тебя. Умоляю, раскрой глаза и посмотри, что сотворил ты своими руками с нашим общим домом!       Мужчина в синих одеяниях собрался было что-то ответить в привычном пафосном настроении, но запнулся и, замолчав, замер на месте. Сразу стало понятно, что что-то пошло не по плану, и он просто напросто забыл свою реплику. Благо, товарищ его оказался куда сообразительнее: не растерявшись, он занёс клинок, тем самым хоть как-то исправляя положение возобновившимся сражением.       Молодой человек еле удержался, чтобы во всеуслышание не заявить, что спектакль — полная ерунда, к тому же очень ненатуральная и недостоверная. Всё оказалось перевёрнуто с ног на голову, и оттого прямой участник описываемых событий был крайне возмущён подобной отсебятиной. Ему тут же показалось, что смерть — совершенно нестрашный исход. Страшно, что после твоей кончины кто-то додумается поставить спектакль, где тебя выставляют психопатом-садистом, которого, ко всему прочему, ещё и играет бездарность.       Действие, не отличающееся бурными переходами, уже начинало наскучивать. Актёры кружили вокруг друг друга и обменивались эмоциональными любезностями, искали способ нанести решающий удар, а зрители смотрели на это с открытым ртом. А кто-то даже, видимо, тоже от тоски решил поторопить несостоявшихся танцоров, крикнув из толпы: «Да прикончи ты его уже!». И, словно именно по этому велению, белый монах резко сделал выпад. Остриё реквизита пронзило синего заклинателя насквозь, хотя и было видно, что вошло оно аккурат между плечом и рёбрами так, чтобы этого никто не заметил. Но, по закону жанра, не заметить это мог только слепой.       Ужасно сыгранный злодей нарочито громко вскрикнул и осел на землю, безвольно распластавшись на ней. Тогда вперёд вышел мужчина в белых одеяниях и, торжественно подняв руки, размеренно проговорил:       — Цена равновесия — кровь. Цена величия — смерть. Да будет же так. Теперь, когда нет на свете жестокого убийцы, мы сможем общими силами восстановить то, что он так хотел уничтожить!       Воздух разорвали ликующие возгласы и аплодисменты. Один только Хэ Сяоюн смотрел на это без должного воодушевления, но с огромным желанием плюнуть в лицо человека, замахнувшегося на что-то столь... противоречивое. Только участник этих событий мог знать, что произошло на самом деле. В той схватке не было ни победителей, ни проигравших. Хэ Сяоюн сам предрешил её исход, и поэтому всё, что было показано в спектакле, стало ударом ниже пояса. Юноша театр никогда не любил и после увиденного убедился, что ничего не потерял. Даже если это всё личные взгляды того, кто решил во всех красках описать значимое для всех кланов событие, они были настолько сказочными, что хотелось посмотреть этому «гению» в глаза и спросить, хорошо ли ему спится по ночам с такими-то замыслами.       «Пусть вино им на вкус кислым молоком будет,— рассержено подумал бывший глава клана Хэ, нервно теребя между пальцами розовую ткань своего ханьфу. — Совсем уже совесть потеряли».       А вот стоящему рядом с Хэ Сяоюном Янь Сюину представление очень понравилось. Едва только схлынула волна восторга, он со сверкающими глазами повернулся к молодому человеку. Но заметив, что тот не разделяет общего настроения, господин Янь хмыкнул:       — Как тебе спектакль?       — Это было отвратительно, — мрачно ответил парень, искренне не понимая, как такое может кому-то приходиться по душе. — Безвкусно, вычурно и бесталанно.       — Странно, обычно тебе такое нравится, — с лёгким удивлением Янь Сюин пожал плечами и гаденько улыбнулся.       — Не в этот раз. Подобная самодеятельность всё портит.       Собеседник Хэ Сяоюна напирать не стал, лишь развёл руками и направился вниз по улице, чему тот был несказанно благодарен, ведь за короткое время уже успел порядочно устать от компании господина Янь. Было в нём что-то очень неприятное и отталкивающее, помимо непривлекательной внешности и излишней настойчивости, которую он неумело старался прятать. К тому же, этот тип явно что-то задумал, и потому дурное предчувствие никак не пропадало, а только усиливалось. Если представление было лишь отвлекающим манёвром, чтобы потянуть время перед походом в винную лавку для так называемой «сделки», в совершении которой Хэ Сяоюн очень и очень сомневался, то стоило не терять бдительности. В любой момент правила игры, в которую он ввязался, могли диктоваться совершенно по-иному, поэтому юноша старался не брать во внимание что-то, что могло сбить его с толку. В конце концов, он сам решился на столь отчаянный шаг, и все пути назад были перекрыты.       Вокруг всё так же пестрели фонарики и гирлянды, слышались оживлённые разговоры прохожих, а на ветру кружились облака из нежно-розовых лепестков душистого персика. Город жил своей жизнью, ему не было никакого дела до одного внезапно воскресшего заклинателя, старавшегося влиться в новое окружение. Но и не было бы этой жизни, если бы не существовало великого Хэ Сяоюна — несознательно приложив руку к созданию народного праздника, некогда верховный заклинатель подкинул всем новый повод для торжества. С одной стороны это его огорчало, ведь он в своё время хотел навести порядок сперва в собственном клане, а потом и во всей Поднебесной. Никто и предположить не мог, чем эти желания обернутся. Но, с другой стороны, падение Усмирителя бурь стало новой точкой подъёма для кланов, которые с давних времён надеялись урвать лакомый кусочек от беспредельной власти. Как бы много люди не говорили о единстве, все хотят занять своё место среди небожителей, любыми способами вырывая владычество то из одних рук, то из других. Те, кто получил желаемое, имели право на радость и празднества по случаю таких значимых событий. А в особенности клан Гунсунь, который всеми силами доказывал, что достоин быть наравне с такими гигантами как кланы Хэ, Шэнь или Чжоу. После долгих распрей и недопониманий потомки цилиней вырвались вперёд и на голову обогнали самых богатых и знатных, кто раньше был намного могущественнее. Это не могло Хэ Сяоюна не радовать, ведь он с теплотой относился к клану Гунсунь, но в то же время понимание того, чего стоила вся эта власть на самом деле, оставляла на душе призрачную горечь.       «Если бы Сунлинь был здесь, он бы точно порадовался от души, — пронеслось в голове юноши, пока под его шагами разлетались упавшие на землю лепестки. — Увидь Дэшэн-цзюнь, что сейчас из себя представляет Тешань, наверняка бы сказал что-то приятное, без своих глупых упрёков».       Гунсунь Сунлинь был главой своего клана задолго до того, как Хэ Сяоюн вступил в права верховного заклинателя. Именно он сумел восстановить благополучие своего народа после многочисленных набегов во время жесточайшего господства клана Шэнь. Этого героя юноша знал ещё со времён своей учёбы в Цзинцине, главном городе территорий Бай, и это был один из тех людей, за возвращение которых он бы отдал всё. Сунлинь погиб много лет назад, а потому не мог вновь увидеть своего старого друга и поглядеть на то, каким же стал его собственный клан. Тешань был очень похож на него. Внешне неприступный и отчасти пугающий, а на самом деле живой и очень приветливый по отношению к каждому, кто только делает первый шаг навстречу людям, живущим в клане. И даже сейчас Хэ Сяоюн продолжал хранить в памяти тяжёлый характер и железную волю Дэшэн-цзюня, открываясь всё новым и новым воспоминаниям, рвущим сердце на части.       Он остановился тогда, когда Янь Сюин развернулся на пятках и жестом руки указал на небольшое здание, затесавшееся среди десятков магазинов. Внешне заведение выглядело солидно, но образ молодого господина Янь резко контрастировал с богатой кровлей и самой архитектурной составляющей, превращая вид знатного аристократа во что-то лишь отдалённо напоминающее жалкие попытки выдать себя за настоящего представителя высокородной семьи. Это было так смешно, что Хэ Сяоюн тихо прыснул со смеху, прикрывая рот рукавом, но юнец даже не посмотрел в его сторону и, засуетившись, поспешил вперёд, будто все кувшины с вином разом могли разобрать ещё до того, как он переступит порог лавки.       К чему такая торопливость? Хэ Сяоюн рвано выдохнул, отделываясь от непонятной каши из испытываемых эмоций. За своим попутчиком он не рвался, уж очень Янь Сюин был подозрительным в своём поведении. И парень даже не пытался списывать свои опасения на мнительность и паранойю: нахождение в самом центре страстей, царящих в Поднебесной, научило его смотреть на вещи под другим углом. А угол, под которым приходилось смотреть на Янь Сюина, был тупым и очень напрягающим.       Пройдя в лавку, юноша заметил, как нервно и настойчиво приятель Май Мяня подзывает хозяина заведения и что-то нашёптывает ему под руку. Слов он не разобрал, не посчитав нужным приближаться слишком близко, но когда мужчина средних лет, обслуживающий своих клиентов, закивал и что-то вполголоса сказал господину Янь в ответ, Хэ Сяоюн почувствовал, что его нервы напряглись как струны гуциня. Он на секунду перестал сомневаться, что это и впрямь какая-то мнительность, но затем отпустил эти глупые надумки и устремился вслед за Янь Сюином, который в последний момент ухватил его за руку и потащил за собой.       — Не советую тебе витать в облаках, дружочек Май, — молодой господин попытался выдавить из себя доброжелательность, но его старания опять стали напоминать перекошенную гримасу. — Ты сегодня совсем рассеянный. Что, ночка тяжёлая была?       — Даже представить себе не можешь, насколько тяжёлая, — Хэ Сяоюн тяжело вздохнул, абсолютно не заботясь о том, как такой ответ расценят. — Если бы я ещё помнил, как она прошла, то это было бы просто замечательно.       — Знаешь, если трезво смотреть на вещи, то невольно хочется выпить, — Янь Сюин гнусаво захихикал, а его собеседник лишь стиснул зубы. Смех у него был тоже совершенно не приятный уху. — Но, наверное, не мне тебе об этом говорить.       Бывшему главе клана не потребовалось много смекалки, чтобы уловить в этой фразе чистую издёвку. Хорош приятель у Май Мяня, ничего не скажешь. Но Хэ Сяоюн мужественно проглотил чужую колкость и, прикинувшись дурачком, беззлобно улыбнулся. Хотя, если бы он был самим собой, а не поселился в теле бедного парнишки, то не стал бы держать язык за зубами и со всем свойственным себе сарказмом ответил на каждое слово в свой адрес.       Когда оба подошли к небольшому столику, первым за него уселся Хэ Сяоюн, очень удивившись тому, что Янь Сюин решил выждать мгновение, чтобы потом устроиться напротив. Заклинатель почувствовал себя очень неуютно — если дом господина Май создавал ощущение защищённости, то теперь, когда обстановка изменилась, он затылком чувствовал направленные на себя взгляды. Посмотрев по сторонам, юноша сразу же наткнулся на пару светлых женских глаз, наполненных нескрываемым интересом и насмешкой. В чью бы сторону он не повернул голову — все встречали его абсолютно таким же взглядом. И это заставило смутиться ещё сильнее.       «Проклятье, почему все так странно на меня пялятся? Неужели пятно на одеждах? — затравленно подумал Хэ Сяоюн, но, придирчиво осмотрев себя и не найдя причин для такого пристального внимания, в непонимании изогнул одну бровь. — Нет, не в этом дело. А в чём тогда?»       Хозяин лавки принёс кувшин с вином и поставил его на середину стола. Вслед за алкоголем подоспели и фарфоровые чарки, но ни на то, ни на другое молодой человек даже не поднял глаза. Очень уж странно все на него смотрели, как будто насмехались. Причину объект всеобщего наблюдения не понимал. В прошлом на него смотрели так исключительно сверстники, и то в случаях крупных провинностей перед старшими наставниками или просто теми, кто своё уважение уже заслужил. Но сейчас Хэ Сяоюну было далеко не пятнадцать и не шестнадцать, а даже если бы и было, то он бы не смог сам себе объяснить, почему так интересен совершенно незнакомым людям.       Янь Сюин, заметивший чужое замешательство, усмехнулся и налил себе алкоголя. Только тогда бывший глава клана Хэ заставил себя посмотреть на то, кто его сюда заманил. Ему уже хотелось покончить со всеми глупыми формальностями, в которых он абсолютно ничего не смыслил, так как ровным счётом ничего не знал ни о том, что Май Мянь мог бы предложить и как бы торговался, ни о том, как провернуть всё достойно и по чести. Ведь изначально он совершенно не подумал о том, на каких условиях этот злосчастный договор будет заключаться и что будет стоять на кону. И это был огромный просчёт, за допущение которого молодой человек сам себя отругал.       — Раз уж мы с тобой здесь собрались, то можем наконец-то обсудить насущные вопросы, — юный господин Янь улыбнулся, показывая свои лошадиные зубы. — Что же ты можешь мне предложить вместо тех замечательных украшений?       Настойчиво повторяя в голове: «Думай, скорее думай!», Хэ Сяоюн озадачено приложил палец к подбородку. Он ничего не мог предложить, потому что ляпнул первое, что пришло в голову, лишь бы спасти семейные драгоценности. Просчитать всё до конца у мастера плетения махинаций не получилось, своими опрометчивыми действиями он загнал себя в угол и подставился под удар.       Оставалось только самое ненадёжное решение — блеф и ложь в совокупности с надеждой на то, что Янь Сюин не окажется куда хитрее.       — Смотря что ты хочешь получить, — Хэ Сяоюн принял расслабленный вид, хотя внутри у него всё готово было оборваться от одного неловкого движения. — Кажется, что размен одного товара на другой должен быть равноценным?       — Ты абсолютно прав, — парень напротив утвердительно кивнул и сделал небольшой глоток вина, после чего многозначительно взглянул на чужую чарку.— Май Мянь ведь у нас человек деловой, просто так дела не делает. Наливай до краёв, мы ведь из-за стола не выйдем, пока не допьём всё.       Не дожидаясь ответа, он взял одной рукой сосуд с напитком и плеснул его в посудину, после чего вкрадчиво растянул уголки губ в усмешке.       — Признаться, мне бы хотелось получить то, о чём мы договаривались ранее, но, увы, я понимаю, что это невозможно.       «Заговаривает мне зубы и пытается напоить. Но я ведь этого пройдоху насквозь вижу, — подумал заклинатель, с сомнением уставившись на свою порцию вина. — Не похоже на дружеский жест. Скорее всего, делает это чтобы я был посговорчивее.»       — Не сказал бы, — самозванный оценщик хмыкнул, отчего глаза у Янь Сюина вспыхнули. — Если правильно подумать, то это будет невыгодно для нас обоих. Кто-то предложит больше, кто-то меньше, но суть одна и та же — если я отдам эти украшения за копейки, то окончательно разорюсь, потому что это настоящая редкость. Ты ведь понимаешь, о чём я?       — Не совсем, — молодой господин прищурился и плеснул себе ещё немного алкоголя после очередного глотка.       — Тогда я объясню. Этим драгоценностям не меньше двадцати лет. Работа тонкая, именно такую же нигде уже не встретить. К тому же, я знаю, какой семье они принадлежали, отчего ценность возрастает в сто раз, если не больше. И отдавать такое сокровище за копейки? Вот уж глупости.       — Хочешь, чтобы я выложил за них всё, что есть?       Хэ Сяоюн с облегчением понял, что его ещё недавно отсутствующий план уже начал давать свои плоды. Он мог заломить абсолютно любую цену, но тогда сделка прошла бы честно, а украшения нашли нового владельца, который снова может их перепродать. Поэтому, собравшись с мыслями, заклинатель продолжил:       — Это лишнее. Но мы можем поступить иначе: если я назначу цену за каждое изделие по отдельности, то ты можешь взять что-то определённое, и потом, если больше покупателей не найдётся, они все полностью станут твоими. Если я правильно помню, ты предлагал за всё десять монет?       Янь Сюин неоднозначно помотал головой, сомневаясь, стоит ли сознаваться в том, что это была самая большая имеющаяся на руках сумма или нет. Наверное, раз он был уверен в том, что товар достанется ему практически задаром, Май Мянь отдавал всем вещи за столько, сколько покупатели предлагали, а оттого молодой господин Янь слегка опешил от неожиданной прыти. Тогда его собеседник решил сыграть на этом. Главной задачей стало запутывание, чтобы тот согласился на поставленные условия, которые с каждым новым словом становились то понятнее, то наоборот.       — Я всё понимаю. Но мы же взрослые люди, которые знают цену таким вещам. Есть же правило: ни тебе, ни мне, — так поровну. Не вижу ничего плохого в том, чтобы купить что-то одно за, скажем так, бесценок.       — Наши договорённости должны окупаться, Май Мянь, — молодой человек чуть нахмурился, допивая содержимое чашечки. — Какой мне прок от одного украшения? Даже если я и смогу его перепродать, то будет ли в этом какой-то смысл? Единичные изделия сейчас никто не принимает, а если и случается, то дают за них всего ничего.       — Не соглашусь. Если грамотно подойти к вопросу, то можно получить на руки столько, сколько запросишь. На деле ведь одна только шпилька стоит не меньше ста золотых. Если найти нужного человека, то он хоть земли свои за такую красоту отдаст. Мелочные торгаши в таких делах, увы, недальновидны.       Цену Хэ Сяоюн немного приукрасил, но это не помешало ему ввести юнца в ступор. Он не до конца понимал, куда его заводит собственная ложь, полагаясь исключительно на уверенность, но нужно было доводить игру до финала.       — Но раз одна только заколка настолько дорогая, почему бы сначала не продать что-то попроще, а потом уже набивать цену на остальной товар? — Янь Сюин почесал затылок и уставился на парня.       — Одна серебряная шпилька вместе с коралловыми украшениями у меня будет стоить не так дорого. Конечно, куда большие суммы придётся отдать за одни только коралловые изделия, но выбирать ведь не приходится, так? Натуральный материал, формирующийся веками, намного сильнее ценится, чем старинное серебро. На твоём месте я бы над этим подумал: всяко лучше отдать за два изделия сущую безделицу, которая не ударит тебе по кошельку, чем искать лишнюю монету ради того, что скоро своё богатство потеряет на фоне сотни других сокровищ.       — Каковы тогда будут твои гарантии? — Сюин насупился, приняв вид обиженного на наездника коня. — Один раз ты уже сорвался, почему тогда я должен поверить тебе сейчас?       — Всё очень просто, — самозванец пожал плечами и покрутил в руках фарфоровую чарку с нетронутым вином. — У меня есть то, что нужно тебе. А у тебя есть то, что нужно мне. В первом случае это товар, а во втором — покупатели. Сам подумай, один ли ты заинтересуешься такими драгоценностями, особенно если всплывёт информация о том, кому они раньше принадлежали? Людей будет много, следовательно — денег тоже будет немерено. Если ты найдёшь способ продать изделия куда дороже, то затем народ пойдёт ко мне, чтобы раздобыть всё остальное. И тогда мы оба не останемся с пустыми кошельками.       — А если на самом деле твои побрякушки фальшивые? Что тогда?       — Готов заверить, что они настоящие. Каждая деталь изготовлена лучшими мастерами. Я ведь на твоих глазах осматривал всё, что было на столе, поэтому не понимаю такого сомнения.       В глубине души новоявленный интриган себе не верил и надеялся, как бы собственные запутанные уловки не вышли ему боком, но внешне оставался абсолютно непроницаемым. Смотря на Янь Сюина, Хэ Сяоюн пытался разглядеть на вытянутом лице хоть что-то, кроме глубокой задумчивости, но резко в тёмных глазах напротив мелькнула такая злость, что юноше стало не по себе. Вряд ли тот понял, что его водят за нос. Однако бывший глава клана Хэ совершенно не был готов к тому, что юноша может выдвинуть ещё и собственные требования в противовес имеющимся, и потому решил ждать.       Спустя недолгое молчание, лицо молодого господина Янь вновь посетила натянутая улыбка, которая успела стать Хэ Сяоюну очень знакомой. Он уже успел представить себе, что будет, если сейчас его припрут к стене встречными аргументами, но, вопреки ожиданиям, парнишка пододвинул к товарищу свою чарку. Было видно, как подрагивали его пальцы.       — Если твоё слово крепкое, то я готов рискнуть, — хмыкнул Янь Сюин, торжественно поднимая свой сосудец с вином. — Выпьем же за удачную сделку. Ты ведь совсем не притронулся к напитку. А он ведь не самый дешёвый.       Как бы Сяоюну не хотелось, но отказаться он не смог. В один глоток осушив предоставленный алкоголь, он тут же пожалел о принятом решении, ведь то оказалась редкостная дрянь, какую постеснялись бы продавать даже в самых захудалых забегаловках. Юноша через отвращение сдержал рвотный позыв и, отставив посудину подальше, доброжелательно улыбнулся.       «Не самый дешёвый? Вот так сказки, — пронеслось у него в голове, едва сам заклинатель поймал на себе удовлетворённый взгляд молодого господина Янь. — Такую мерзость даже скоту не подают, не говоря уже о высокопоставленных людях».       Хэ Сяоюн помотал головой, чтобы отогнать от себя отвратительнейшие ощущения, и собрался попросить собеседника подозвать хозяина, чтобы тот принёс хотя бы воды вместо тошнотворного пойла, но Янь Сюин его опередил. Звать кого-либо он не собирался. Поднявшись с места, парнишка извиняющимся тоном протянул:       — Позволишь мне отойти? Вот увидишь, вернусь в мгновение ока.       Заклинатель сперва отнёсся к этому с пониманием, ведь наверняка у юноши тоже вино не вызвало наслаждения, как вдруг понял: тот уже добрую половину кувшина осушил без помех. Куда тогда он собрался, так неожиданно подорвавшись? Ведь неприлично прерывать трапезу без видимой на то причины.       — Да, конечно, — Хэ Сяоюн вынужденно согласился, принимая беззаботный вид. — Я подожду тебя тут.       Янь Сюин ничего больше не сказал и, хитро подмигнув ему, быстро направился вон из заведения. И это молодому человеку не понравилось. Дурное предчувствие вновь дало о себе знать, особенно на фоне того, как ушлый господин вёл себя до посещения винной лавки.       Когда плюгавая фигура скрылась из виду, юноша поднялся с места и поспешил следом, стараясь держаться на значительном расстоянии, чтобы его не поймали. Уходить далеко не пришлось — едва переступив порог заведения, он заметил, как парень свернул в закоулок между двумя соседними зданиями и затерялся в тени, отбрасываемой массивными крышами.       Настороженность пересилила остальные испытываемые чувства, подталкивая заклинателя к тому, о чём он впоследствии с большой вероятностью мог пожалеть. Чуть ли не на цыпочках подкравшись к закутку, Хэ Сяоюн заглянул за угол. Увиденное обеспокоило его ещё сильнее: Янь Сюин стоял в компании нескольких человек и, злобно ухмыляясь, нагло и самоуверенно говорил им что-то. А те довольно скалились в ответ, потирая руки и переглядываясь между собой. От каждого из этих людей веяло самой настоящей опасностью, одного только взгляда на кого-то из мужчин хватало, чтобы сердце начинало тревожно колотиться. Бывший глава клана Хэ не прогадал в своих ранних догадках — его так называемый приятель действительно что-то задумал, звериное чутьё не обмануло. И вряд ли предстоящий поворот событий сулил что-то хорошее.       Вокруг не было ничего, что могло бы послужить Хэ Сяоюну укрытием, где он бы мог спрятаться и во всех подробностях расслышать разговор Янь Сюина и незнакомцев. Пришлось действовать решительно, хотя на самом деле такое решение можно было назвать очень и очень глупым. Неслышно подойдя ближе и стараясь не отсвечивать своими далеко не самыми блёклыми одеяниями, он притаился прямо у поворота, где один только неверный шаг мог выдать присутствие того, кто о всех секретах посетителей тёмного закоулка знать не должен. Заклинатель даже подбодрить себя никак не мог. Он старался не дышать, чтобы не разоблачиться.       «Вот ведь дух поветрия*,— недовольно выругался про себя Хэ Сяоюн, всматриваясь в удивительно густой мрак. — Как чуял, что с тобой что-то не так. А-то решил по-дружески позвать выпить. На лице всё написано».       Сначала молодой человек не мог разобрать ничего, кроме бешеного стука сердца, грозящегося выпрыгнуть из расщелины рёбер, и шума собственной крови в ушах. Почему-то он подумал о том, что со стороны влиятельный господин, подглядывающий за кем-то из-за угла, выглядит очень странно, но все внутренние голоса разом замолчали, когда до Хэ Сяоюна наконец-то начали чётко доходить слова Янь Сюина и незнакомых мужчин.       — Что, прямо-таки торговался? — с сомнением спросил один, показавшийся парню самым опасным.       — Да ещё как, — Янь Сюин презрительно сплюнул и скрестил руки на груди. — А он, оказывается, не дурак. Мы-то думали, что с перепоя он всё за милую душу просто так отдаст. Обычно он даже лиц не узнаёт, а тут оживился. Я сперва даже не поверил, что это наш простачок.       Стоящий по левое плечо от молодого господина Янь незнакомец захохотал, хватаясь за живот:       — Вот так штука. Чтобы тебя, да какой-то Май Мянь осадил? Рассказал бы кто другой — не поверил бы.       — Хватит смеяться, идиот, — огрызнулся юнец, багровея от злости и обиды. — Веселился бы так, когда этот гость рек и озёр* тебе продал дешёвую подделку вместо настоящего жемчуга. Он нас всех надурил, а ты и рад.       Вперёд выступил ещё один мужчина, сжимая кулаки, при виде чего Хэ Сяоюн нервно сглотнул.       — Да что ты с ним разговариваешь?! — взревел он и замахал руками. — Огреть этого жулика чем потяжелее надо! Сколько ещё это будет продолжаться?!       — Терпения, мой друг, терпения, — попытался успокоить его господин средних лет, примирительно подняв ладонь. — Скоро мальчишка сполна получит за свои проступки. Тогда и денежки вернём за обман.       — В этот раз далеко не уйдёт, — Янь Сюин злорадно заулыбался. — У него там кувшин с вином стоит. А уж если дружочек Май хоть каплю в рот возьмёт, то не остановится, пока вусмерть не напьётся.       — А если не напьётся? — спросил кто-то, на что молодой господин отмахнулся:       — Придётся из него всё силой выбивать, раз жизнь его совершенно ничему не учит.       Хэ Сяоюн резко прижался к стене спиной и тяжело выдохнул, пытаясь здраво оценить ситуацию. Ему очень и очень повезло — теперь за ним, а точнее, за Май Мянем ведут охоту те, кому он однажды имел смелость подсунуть подделки вместо качественных товаров. И всё не обойдётся мирным разговором. По крайней мере, не было похоже на то, что эти люди собирались с ним тихо и спокойно побеседовать. Вот почему Янь Сюин так старательно обхаживал перекупщика — он втирался в доверие, надеясь на то, что заядлый пьяница и не вспомнит о том, кому и что он сбывал. И теперь, когда каждый из рассерженных до красных глаз клиентов хочет собственноручно придушить нерадивого мошенника, новому обладателю тела ничего не остаётся, кроме побега. Позорного, но очень нужного, потому что заклинатель не хотел снова отправляться в бездну, если мстители не рассчитают силы.       Парень сделал шаг в сторону, чтобы побыстрее вернуться в дом Май Мяня и хотя бы собрать немного вещей для предстоящего бегства, как вдруг кто-то грубо схватил его сзади за шиворот и потащил в темноту, где скрывались заговорщики. Хэ Сяоюн тут же попытался вырваться, изворачиваясь в крепкой хватке, но не успел — его жёстко швырнули прямо на землю у ног Янь Сюина и его сообщников.       Бывший глава клана Хэ тихо зашипел, чувствуя, как ладони неприятно обожгло и защипало. Соприкосновение к землёй поспособствовало тому, что кожа была содрана в кровь, причём так, что свежая рана ужасно саднила.       Затем он поднял глаза на того, кто приволок его верной смерти прямо в руки. За спиной у юноши стоял коренастый молодой человек, выглядящий довольно агрессивно, словно разъярённый бык. Одного только лица этого нахала заклинателю хватило, чтобы про себя поблагодарить разом всех богов за то, что тот просто потаскал его за шкирку, как провинившегося котёнка, а не ударил головой о стену.       Хэ Сяоюн не успел предпринять что-то, что помогло бы ему выпутаться из сетей и сбежать. Его с силой схватили за волосы и встряхнули, пока обманутые Май Мянем люди с наслаждением взирали на то, как на лице заклинателя отражаются испуг и растерянность.       — Поглядите-ка, кто пришёл, — Янь Сюин издевательски осклабился, переглядываясь с остальными мстителями. — Решил заглянуть на огонёк, дружочек Май?       Юношу вновь швырнули на землю, но в этот раз упал он на локти. Увесистый пинок, нацеленный прямо по рёбрам, опрокинул его навзничь. И тут же грудную клетку Хэ Сяоюна пронзила острая боль, разом выбившая из лёгких весь воздух. Пытаясь хоть как-то отдышаться, он принялся хватать кислород ртом, словно выброшенная на берег рыба. Это сделало положение дел ещё хуже — внутри всё вспыхнуло, как будто в грудь насыпали раскалённых углей.       Желание жить подсказывало: нужно спасаться. Любыми способами, пока кучка очень злых бандитов не забила молодого человека до смерти. Прислушавшись к голосу разума, бывший глава клана Хэ попытался отползти в сторону людной улицы, когда на руку ему кто-то наступил, всем весом стараясь раздавить кости. Вскрикнув, он попытался высвободить кисть из-под сапога, но успехом это не увенчалось. Незнакомец со злостью втаптывал его руку в грязь под еле слышимый хруст, оставляя свою жертву без шанса на защиту.       Вперёд выступил Янь Сюин, грубовато отталкивая одного из нападавших, и без капли осторожности взял Сяоюна под руки, поднимая его с земли. Каждый из заговорщиков жаждал расправы над мошенником, и юноша уже ожидал, что следующий удар придётся ему прямо по лицу, но грозного господина Янь оттащил в сторону крупный мужчина, который тут же вылил весь свой гнев на попавшего в засаду заклинателя.       — Ах ты, беспризорный огрызок! — человек, который возмущался больше всех, схватил парня за грудки и загрохотал, брызжа слюной прямо тому в лицо: — Где мои деньги?! Как ты посмел продать мне фальшивку?!       — Я ничего не понимаю, — Хэ Сяоюн здраво оценил, что контроль над ситуацией давно утерян, а потому постарался хоть как-то сгладить положение. — О чём вы говорите?       — Не прикидывайся дураком! — крикнул кто-то сбоку. — Ты обманул нас!       — Верни то, что должен! — поддержал его Янь Сюин, то и дело бросаясь в сторону самозванного торговца. — Мы знаем, что у тебя есть, чем с нами расплатиться!       Тот совершенно не представлял, что может сказать в противовес тем, кто в любую секунду может прикончить его прямо в подворотне. И никто из людей, мирно шагающих по улицам, не обратил внимание на крики и угрозы, доносящиеся из места, в которое ни одна живая душа в здравом уме не сунется. На помощь надеяться не приходилось, на переговоры тоже, поэтому молодой человек снова рванулся в сторону, молясь, чтобы хватка заговорщика ослабла, но он тут же просчитался — вместо освобождения на него обрушился тяжёлый удар, после которого во рту стал чувствоваться ржавый привкус.       Рухнув и ударившись головой о стоящую за спиной стену, Хэ Сяоюн осел и отхаркнул ком крови, тут же смешавшийся с тёмной грязью. Тело его начинало мелко дрожать, лёгкие пылали, по вискам разнёсся импульс, сменяющийся острой болью. К глазам не сразу вернулась возможность видеть, и когда это произошло, то юноша шарахнулся назад, как ошпаренный. Бежать ему было некуда: за спиной возвышалась стена, холод которой щипал кожу даже через ткань одеяний, а вокруг его обступили обманутые клиенты, готовящиеся в любую секунду обрушить на свою жертву шквал избиений.       — Я сверну тебе шею, гадёныш! — завопил мужчина, занося кулак для новой атаки. — Отдавай мои деньги, пока цел!       Мышцы заклинателя окаменели, он не мог ни сдвинуться с места, ни моргнуть, смотря на то, как неумолимо приближается к нему очередная порция тумаков. Молодой человек уже ничего не слышал, все звуки смешались в один оглушительный писк.       «Не смейте прикасаться ко мне!» — лихорадочно повторял про себя Хэ Сяоюн, чувствуя, как страх за собственную жизнь постепенно сменяется злостью. Юноша не понял, откуда у него резко появились силы подняться, но когда ноги ощутили твёрдую опору, каждый мускул в его теле резко напрягся. Нужно было обороняться. Иначе он снова умрёт.       Схватив обидчика за запястье, бывший глава клана оттолкнул нападающего и взглянул исподлобья на всех, кто сейчас мог его покалечить. Казалось, что сделай они хоть один шаг, то получат достойный отпор, но всё вышло с точностью до наоборот: все разом начали наступать на заклинателя, намереваясь схватить его и обездвижить во избежание любого сопротивления, на что тот ответил очень разумно — побежал в сторону улицы, уворачиваясь и петляя между заговорщиками.       «Я не смогу с ними драться, — рассудил Хэ Сяоюн, выбираясь из тени в свет. — Толпой они просто втопчут меня в землю. Бежать! Сейчас нужно просто бежать и не останавливаться».       Ноги сами несли его к дому Май Мяня. Всё было, как в бреду: люди расступались перед парнем, словно чувствовали то, что ему на пятки наступает опасность, перед глазами проносились здания, фонарики и гирлянды. Запаха цветущего персика уже не чувствовалось — в нос молодого человека врезался едкий запах крови, пропитавший его всего насквозь. Окружение во всех своих красках меркло по сравнению с тем, какая буря клокотала в душе Хэ Сяоюна. Для него в те секунды не было ничего важнее банального спасения.       Он бежал, не оборачиваясь, хотя слышал, как мстители наступают на пятки и следуют за ним. Заветное укрытие было уже под носом, а потому заклинатель не терял драгоценного времени и, буквально влетев в помещение, сразу же подбежал к столу, цинично сгрёб с него нетронутые украшения и закрылся в комнате. Не возникло и мысли, почему Янь Сюин не тронул ничего, чем так хотел обладать, хотя стоило бы задаться этим вопросом позже. Судорожно пододвигая к двери сундук, столик, ширму и все остальные предметы, которые могли послужить хорошим препятствием на пути врагов, молодой человек не мог унять дрожи в искалеченных руках. Он понимал, что теперь придётся скрыться. Как угодно и где угодно, но в Тешане жизни ему точно не будет.       Кое-как переведя дух, Хэ Сяоюн прислушался и попятился назад. В главной зале послышались топот и хор из грозных голосов, приближающихся ко входу в комнату. Оценив степень защиты в виде нагромождённой у двери мебели, юноша болезненно выдохнул. Если заговорщики как следует приложат силу, то он окажется прямо у них в руках.       Всё происходило слишком быстро. Бывший глава клана затравленно огляделся в надежде, что сейчас ему на глаза попадётся что-то, что поможет ему избежать незавидной участи. И тут прямо за своей спиной он заметил окно. Небольшое, грязное, но идеальное в качестве пути к отступлению.       В дверь начали колотить, та грозилась сломаться под натиском разъярённых мужчин. Тогда-то Хэ Сяоюн вспомнил про меч, спрятанный на дне сундука. Это было чистой воды самоубийством, хотя другого выхода заклинатель не видел. Одной рукой с треском откинув крышку, он, как в бреду, разворошил неаккуратно смятые в куче вещи и, выудив оружие, попятился к окну. Даже если бы оно и было закрыто, то пришлось бы выбивать стекло и раму, чтобы открыть для себя выход на свободу.       И вот, когда дверь жалобно скрипнула и чуть приоткрылась, парень отскочил назад и что есть силы ударил рукоятью клинка по узорчатым ставням. Те слабо хрустнули, но не распахнулись, после чего по ним пришёлся ещё один удар, гораздо мощнее предыдущего. Сколько бы не пришлось колотить, упрямое окно ни в какую не открывалось. Тогда, сжав зубы, Хэ Сяоюн с досадой дал по деревянным рамам ногой. И, наконец-то, ставни разлетелись по сторонам, позволяя беглецу выскользнуть на улицу.       В комнату ввалились преследователи, с грохотом расшвыривая вещи со своего пути. Но в помещении они свою желанную добычу не нашли — молодой человек перевалился через зияющую дыру в стене и, прижимая к груди меч, на негнущихся ногах понёсся в неизвестном ему направлении. Он и сам не понимал, куда бежит, а за спиной явно слышались крики Янь Сюина и его компании, которая уже покидала дом и намеревалась возобновить охоту.