***
Сумка болванчиком перелетела периметр гостиной, и неуклюже приземлилась на диван, едва не свалившись на пол. Эшли неторопливым шагом ступала по ламельному полу своей квартиры, постукивая невысокими каблуками. Чёрное траурное платье скромно облегало тонкую фигуру девушки, стягивая ей живот дрянной синтетикой. Лицо Эшли было белее мела. Комок горькой скорби циркулировал по всему её телу, застревая под конец в горле, вынуждая её осесть на пол и громко разреветься. Похороны выбили из неё последние силы, что даже есть толком не хотелось. Запах рыхлой земли и мокрой травы прокатился по всему телу, въелся ей под кожу, пропитал растрёпанные волосы, веял вокруг неё умертвляющей аурой, и не желал никак выветриваться. Девушка зажмурилась, покрепче сжав голову в сухих ладонях; опустила их вниз и надавила на виски. Рваный полувздох сорвался с потрескавшихся губ. Дышать становилось невыносимо, как и возвращать своё сознание каждый раз в то место, где их тела были бесчеловечно убиты. Три могилы – одна семья. Исчезли, словно их никогда и не существовало. Дождя сегодня не было, но и солнце тоже показательно спряталось за мрачные облака – отвернулось от Эшли, демонстрируя свою индифферентность. Сама погода будто кричала о невообразимой скорби и утрате. Обстановка выглядела серой и удушливой, загоняя девушку в большую апатию. Телефон Эшли мерзко звякнул в сумке, вынудив её резко развернуться на источник доносящегося шума. На четвереньках она подползла к дивану и, нырнув рукой в сумку, быстро нащупала устройство и выудила его оттуда. Полученное сообщение от подруги сперва напрягло девушку, после чего она в изумлении распахнула глаза, уставившись в сияющий дисплей своего смартфона. Телефон выскользнул из мокрой ладони и шумно шлепнулся на пол экраном вниз. Девушка воровато покрутила головой, нервозно ища пульт. Заметив прибор на боковине дивана, она цепко схватилась за него, и в спешке, трясущимися руками, переключила его на нужный канал, где как раз звучал муторный тон телеведущего. «…очевидцы утверждают, что видели смуглого мужчину пуэрториканского происхождения недалеко от дома погибшей семьи О’Хара. Мужчина был одет в темную кожаную куртку, брюки бледно-зелёного оттенка и чёрную майку. Лицо было скрыто капюшоном, но следователи смогли зафиксировать личность молодого человека на автостоянке по улице Риверсайд-драйв…» Глаза Ротман в диком ужасе распахнулись, а из горла едва ли не сорвался жалобный писк. Она прикрыла руками рот, и вся затряслась. Фотография преступника чётким изображением растянулось на весь экран, давая возможность внять каждую черточку его лица. Чёрные невзрачные глаза, как два блюдца, смотрели Ротман, словно насмехаясь над ней. Небрежная отросшая щетина, и такие же сальные длинные волосы на голове. Краешек тонких губ был скривлен, а брови нечеткими линиями насуплены до самой переносицы. Но кое-что привлекло внимание Ротман намного больше, чем заурядная внешность психопата. То, что заставило её все же хрипло выкрикнуть, а слёзы потечь из уголков глаз. Это был... «… Убийцу удалось идентифицировать. 37-ий Карл Рамирез имел судимость и неоднократно задерживался за мелкие грабежи и по подозрению в убийствах. Опознать этого мужчину можно легко по его глубокому шраму над левой бровью, который он получил при нападении на полицейского. Анализ подтвердил идентичность отпечатков пальцев, где было совершено преступление. На данный момент правоохранительные органы тщательно разыскивают преступника, дабы он смог предстать пред законом. Хочу ещё раз напомнить, что на сей раз жертвами стали известный учёный Мигель О’Хара, его жена – Дана О’Хара, и их восьмилетний сын – Габриэль О’Хара. Это огромная потеря, как среди близких, так и среди простых граждан. Величайшие умы всегда уходят рано и несправедливо. Нам им всех будет горько не хвата…» Телевизор блеснул и погас. Рука Эшли зависла с пультом в воздухе, пока её глаза хаотично бегали по линолеуму, пытаясь уложить всю информацию в голове. Имя преступника стало ясным, внешность была опознана, вся его биография была расписана вдоль и поперек, и вывалена на стол – Ротман буквально чувствовала его дыхание, его сердцебиение – его отдалённое присутствие, что откликалось в покалываниях её подрагивающих кончиков пальцев. Однако, самое страшное и отвратное не заканчивалось на этом факте. То, что секунду назад казалось ей помутившимся и таким забытым в её сознании, теперь же прорвалось на поверхность и заставило время замереть, а весь мир полностью существовать. То, что так отчаянно и громко отбивалось в душе Эшли, называясь совестью. И именно то, что вынудило её яростно закричать и остервенело замахнуться пультом в стену, разбивая его на мелкие детальки. Ротман схватилась за голову. Она помнила его. Она видела его. Она знала его. Она дала ему сбежать много лет назад. Эшли истошно завопила, хватаясь руками за плечи. Присев на корточки, она опустила подбородок и горького завыла. Горечь постепенно сменилась на злость – злость сменилась ненавистью. Ненависть, прежде всего, на саму себя. На своё безрассудство, на свою глупость, на своё злопамятство. На тот день, когда она позволила тому ублюдку ограбить тех задир, что доставали ещё тогда Мигеля в школе. Одна маленькая шалость сменилась целым горем и катастрофой. Ни прошло ни дня, чтобы Ротман не жалела о том дне, о том безрассудстве, а теперь… теперь можно это назвать тем, что Эшли буквально, сама того не подозревая, вложила заряженный пистолет в руки тому ублюдку. Понимание этого проступка добило её окончательно. Совесть сжирала её изнутри. Сколько искалеченных судеб, сколько погибших семей погибло от рук этого человека? А всё ради чего? Ради подпитывания её тёмной души в тот день, когда она видела тех подростков, что со страхом отдавали ему свои кошельки? Что же она наделала? Как ей теперь быть? Эшли начало мутить. На ватных ногах она добрела до своей комнаты и вцепилась руками за шкаф, как за спасательную соломинку. Озябшей рукой схватилась за ручку и потянула на себя, тут же ухватившись за черный обтягивающий комбинезон. Она притянула его к себе, внимательно вглядываясь, словно хотела найти в нём хоть какой-то изъян. Пыталась образумить себя, найти причину такого решения. Но дело сделано – она поклялась отомстить. Пообещала перед холодным трупом своего друга, что не оставит это дело забытым. Она обязательно найдёт его – найдёт и… … Глаза налились кровью, а затем стали кислотными. Зубы начали вытягиваться, становясь острыми в клыках. Девушка посмотрела в окно, где тучи начинали интенсивнее сгущаться, а небо темнеть, приближая ночь. — Этой ночью я не Женщина-Паук, — кратко выдохнула она, бросив комбинезон на кровать, а сама потянулась к застежке своего платья на спине, желая поскорее от него избавиться. — Этой ночью я – Эшли Ротман.***
Веки подрагивают, а в голове отдаётся мощная пульсация. Эшли глухо стонет, стискивая зубы. В голове полная каша, а тело ломит от недавних побоищ. Воспоминания тут же калейдоскопом врываются в сознание девушки, отчего она широко распахивает глаза, а затем жмурится от яркого света и протяжно стонет от тупой боли в затылке. По инерции тела она предприняла попытку встать, но была резко остановлена туго стянутой веревкой по всему телу, замыкая её на запястьях рук. Только сейчас Ротман поняла, насколько она устала и выдохлась. Кожа тлела под разорванным костюмом, волосы пахли гарью, а ноги свело от длительного бега. Стул, на котором она сидела, был жестким и твердым. Эшли тихонько промычала, чувствуя себя запертой мышью в клетке. Глубокие раны и царапины кровоточили, заставив её до крови закусить нижнюю губу и тихо проскулить. Ещё один рывок в отчаянной попытке сорвать с себя веревку вынудил девушку глухо зашипеть. Она замерла, когда паучье чутье уловило приближающийся шаги за дверью этой сырой комнаты, что смахивала больше на подвал. Тревога отбивалась в бит её сердцебиению, заставляя грудь интенсивнее вздыматься. Уши заложило, словно она находилась на самом дне океана. Железная дверь со скрипом отворилась, впуская крупную мужскую фигуру внутрь. Эшли заёрзала на стуле, а затем в отвращении скривила рот. Пудовые шаги мужчины замерли перед ссутуленной фигурой девушки на стуле. Она нахмурилась, неудовлетворительно встряхнув головой. — Сон не пошел на пользу твоему личику, дорогая, — пробасил мафиозник, гадко ухмыльнувшись краешком губ. — Фиск… — Для подчиненных и соратников я мистер Уилсон Фиск, — его громадная, внушающая власти, фигура аккуратно присела на корточки, сверяясь на одном уровне с враждебным лицом Эшли. Широкая сухая ладонь схватила за подбородок сопротивляющуюся девушку, и настойчиво развернула на себя. В его глазах Эшли увидела полыхающий ад. — Но для недоброжелателей я… Кингпин. — Плевать я хотела, кто ты! — сильнее заёрзала на стуле девушка, пытаясь вырваться из хватки мужчины. — Развяжи меня. Амбал глухо рассмеялся, после чего стиснул рукой челюсть Паучихи, вынуждая её болезненно промычать. — А ты не из робких, дитя, — он рассматривал её с интересом, словно какую-то дорогую игрушку, подмечая тонкие детали и изгибы на её лице, фиксируя мимику Эшли в своей голове. Ей стало мерзко от этих разглядываний. — Мой коллега благополучно доставил тебя сюда, поэтому у меня к тебе есть пару вопросов, на которые ты любезно мне ответишь. — С чего ты решил, что я буду на них отвечать? — сквозь насильно стиснутые челюсти, прошипела она ему в лицо. — Потому что тебе некуда бежать, девочка моя, — вздохнул мужчина, и расцепил ладонь на лице Эшли. Он вновь выпрямился, угрожающе нависнув над её фигурой. Ротман глядела на него исподлобья: взгляд тяжёл, как высеченный камень, брови опущены, а потухшие темно-зеленые глаза взирали будто в самую душу. — Хочу знать, кто ты? — А что, с первого раза не ясно? — огрызнулась Эшли, выпячивая грудную клетку вперёд, чтобы мужчина смог рассмотреть узор паука, который протягивался паутиной на всю грудь. — И вас таких много, не так ли? — По одному на каждого Кингпина, — едко усмехнулась зубами девушка, замечая, как мужчина начинает терять терпение. — Язвить – не самый верный способ прийти к всеобщему соглашению. — Какому ещё соглашению? — изумлённо вскинула брови девушка, чувствуя себя оскорбленной. — Ты не получишь от меня ни единой информации, какой бы она не была весомой или мелочной. Грудная клетка горела, самообладание терялось где-то на просторах памяти. Эшли тяжко сопела, готовая вот-вот снова провалиться в сон, но она прекрасно знала, что ей больше не позволят такую роскошь. Разве что, если отоспаться ей дадут уже на том свете. Траурный холодок прошелся по её лицу, сделав Эшли бледной. Она панически забегала глазами, пытаясь придумать способ выбраться отсюда. А затем… Что «затем»? Что ей потом делать? Как отсюда выбраться? Где искать помощь? Часы остались в другой Вселенной, а здесь она словно потерявшийся ребёнок в огромном универмаге. Искать коллайдер? А есть ли он здесь? Завершен ли он? Если нет, то сколько понадобится времени, чтобы настроить его? Сколько здесь врагов? Где она вообще? Почему так много вопросов, но нужных ответов нет? От интенсивных раздумий у Эшли заболела голова, а к горлу стала подбираться тошнота. Она даже не может выйти на контакт с Мигелем или Джесс, чтобы доложить всю плачевную обстановку. А ещё ей срочно необходима медицинская помощь, раз уж сил не хватает даже на регенерацию мелких ссадин, не говоря уже о глубоких кровоточащих ранах. — Я хочу знать, что за часы были на твоей руке, давая возможность свободно передвигаться по Мультивселенной. — На сей раз деловито обратился к ней амбал, а его тон стал загадочно устрашающим. — Какие часы? — не подумав, булькнула Эшли, незамедлительно получив кулаком по солнечному сплетению. Всё тело будто опалило жаром, дыхание перекрылось, а из уголков глаз пошли мелкие слезы. Ротман зашлась в диком приступе кашля, только сильнее разрывая лёгкие, проводя по ним невидимым скальпелем. Она задыхалась, пока грудь разрывало от горячей боли, будто туда положили раскалённые угли. Согнувшись пополам, насколько ей позволяли веревки, она раскрыла рот, словно выброшенная рыба на сушу. Кингпин оттянул манжеты на рукавах и спокойно продолжил: — Если хорошенько подумаешь и скажешь мне, я тебя не ударю. Девушка глубоко дышала, игнорируя его слова. Глаза были устремлены в пол, а рот нервно вбирал воздух. Мужчина подошёл к ней вплотную, намотав на кулак её волосы и остервенело потянул на себя, вытягивая крик боли из горла Эшли. — Откуда. Эти. Часы. — По слогам прошипел он ей загробным тоном. Паучиха свела челюсти, наблюдая за ним со всевозможной злобой и враждебностью. — Зачем… они… тебе? — выдавила она, глубоко дыша. — Чтобы вернуть свою семью. Глаза Эшли расширились в изумлении, уловив с какой горечью выдавил из себя эту фразу злодей. Неужели история, которая идентично произошла во Вселенной 1610В вновь повторяется? Нет, нет, этого нельзя допустить. — Это ничего… не изменит! — выдохнула девушка. — Это уже будет не твоя семья. — Я тебя не спрашивал, — угрюмо процедил сквозь зубы Фиск, сильнее оттягивая волосы болезненно зашипевшей девушки. — Я хочу знать, кто их изготовитель, и как они создаются! — Не знаю. — Врешь! — крикнул ей в лицо мужчина, бешено бегая глазами по её скривленному лицу. Эшли переводила дыхание, не отрывая своего взгляда от него, несмотря на жгучую боль в затылке. Зрение плыло, всё начинало туманиться, но она продолжала уперто смотреть в его чернявые глаза. Кингпин выдохнул, остервенело отталкивая голову девушки, выпуская копну волос из его тяжелой хватки. Голова Эшли болванчиком откинулась назад, но затем вернулась в прежнюю позицию. Она глухо рассмеялась, растягивая губы в сумасшедшем оскале. Скоро глухой смех перерос в истерический хохот. — Ха-ха-ха, ты идиот! — кричала она ему в спину, пока он напряженно стоял, о чём-то размышляя. — Что ты можешь знать, а?! Это будет уже не твоя семья, а чужие тебе люди. Хочешь заполнить пустоту другой женщиной и ребёнком? Думаешь, станет легче, — вязко протянула она, мерзко улыбаясь, а затем коротко хихикнула, переходя на глубокий внушающий отчаянья тон: — Не-е-ет, легче не станет, это я тебе гарантирую. Рано или поздно ты вспомнишь мои слова, и будешь мучаться, когда осознаешь их явь. Ведь мертвые всегда останутся мертвыми… Эшли страшно перекосило, когда её тело начало неисправно глючить и преображаться разными цветами и фигурами. Её начало трясти и выворачивать на стуле. Голос стал искаженным, будто завис. Она словно распалась на части – на мелкие молекулы – и затем снова собралась воедино. Боль была непередаваемой, а потому она громко вскрикнула, и нервно задышала, когда её атомы прекратили буйствовать. — По-моему, ты не в форме, девочка моя, — насмехался над ней мужчина. Ротман бросила на него злобный взгляд, пытаясь пошевелиться, но веревка только сильнее стянула изувеченное тело. — Кто создатель часов? — повторил он свой вопрос, возвращаясь к прежней теме. На сей раз Эшли угрюмо молчала. Кингпин медленно подошел к ней, на этот раз мягко обхватив кончиками пальцев её подбородок. — Я спрашиваю, — заглянул ей в глаза, наигранно ласковым тоном проговаривая: — Кто создатель часов. — Ты делаешь большую ошибку. — Спокойно ответила ему Эшли, нахмурившись. Мужчина отпустил её подбородок, кивнув головой. Он беззаботно выдохнул, пожав плечами, а после яростно развернулся к девушке, целясь кулаком прямо ей в висок. Ощущение было словно Эшли пригвоздили к полу, а чьи-то руки схватили её за ноги и потянули на дно. В голове послышался тонкий звон, а глаза потеряли всю фокусировку. Ротман прикрыла глаза, не успев даже толком вскрикнуть. Память снова вернула её в ту роковую ночь, что выплывал из её подсознания мрачными отрывками. «Черный комбинезон сидел туго, сверху на нём короткая толстовка, лицо скрыто балаклавой. Нервные прыжки по зданиям, и вот она внутри заброшенного комплекса, где прятался убийца её семьи. Присутствие здесь Карло Рамиреза вопило ей в уши, заставляя её взгляд всё больше и больше холодеть. Неразличимые крики и вопли его соратников. Кровь, выстрелы, мольба о помощи. Эшли не убивала тех людей, но дала себе волю отыграться на них, дабы они не смогли встать ещё неделю. Сейчас у неё были другие планы. Её цель была там – в другой комнате, на самом нижнем этаже. Он прятался от неё, понимая, что она пришла за ним. И она найдёт его. Обязательно найдёт, чтобы воздать настоящее правосудие. Его запуганные глаза, которые смотрели на девушку в страхе и мольбе, заставили Эшли маниакально улыбнуться. Вот он, вкус совершенства, вкус властвования над чужой жизнью. Вкус страха. И жаль, что он тогда не увидел эту маниакальную улыбку под балаклавой». Эшли интенсивно заморгала, не находя в себе силы даже голову поднять. Она чувствовала, как по виску неприятно стекает что-то теплое и вязкое, затекая ей за шиворот костюма. Ещё секунду и она прочистит свой желудок прямо на кафельный пол. Глаза уткнулись в одну точку на потолке, не замечая яркий свет встроенных светодиодных ламп. Всё стало выглядеть для неё размытыми пятнами. Боль в теле на удивление стихла, а голова больше не гудела. В какой-то момент всё на свете потеряло для Эшли смысл. Она не думала о побеге, не думала о часах, не думала о прошлом, не думала о боли, что преследовала её каждый день. Всё стало таким до откровенности простым и неважным, что она позволила даже улыбнуться себе краешками губ. Ротман прикрыла глаза, чувствуя, как потихоньку отходит ко сну. Внезапный шум выбитой дверь, и влетевший в неё без сознания Гоблин, дал невидимую звонкую пощёчину Эшли, слегка приводя её тело в сознание. Гул в ушах не утих, как и понимание того, что здесь происходит. Она как рыбка в аквариуме смотрела на то, как чья-то паутина стягивает Кингпина и оттаскивает его назад, как в проёме двери образовался знакомый силуэт, который переливался разными оттенками, словно он вышел из комиксов. Эшли раскрыла рот, словно хотела что-то сказать, но вылетел лишь неразборчивый тугой стон. В изумлении она наблюдала, как ещё одна нарисовавшееся макушка с роскошными волосами и забавном пестром костюме, подбежала к ней и начала истерично трясти за плечи. Ротман как маленький ребенок взирала на это чудо света, не понимая толком ничего. Лишь после, взяв под контроль лицевые мышцы, она поняла, что… улыбается. Улыбается глупо и по-детски невинно. Кто-то мягко взял Павитра за плечо и бережно отпихнул его в бок, а позади себя Эшли ощутила, как узел сдерживающих её веревок слабнет. Долгожданная свобода тела мягко раскатилась теплом, заставляя её прикрыть глаза и болезненно вздохнуть. Родные голоса начинали потихоньку выныривать из воды, а сама Эшли покидать пределы своего невидимого аквариума. Её мягко схватили за плечи и потянули на себя. В рефлекторном жесте она выставила руки вперёд и уперлась в чью-то твердую грудь. Она распахнула дрожащие веки, и с шоком заметила беспокойное лицо… Мигеля. Он был без своей голограммной маски, проницательно рассматривая Эшли вдоль и поперек. Мигель что-то говорил ей, но девушка ничего не могла разобрать. Тогда мужчина развернулся к стоящим сзади Хоби и Павитру, что-то крикнув им. Те синхронно кивнули головами и быстро покинули комнату. Они так и остались стоять там вдвоём. Только сейчас Эшли почувствовала громкое биение сердца мужчины под своей ладонью. Она нервно забегала глазами, пока Мигель продолжал держать её за талию, чтобы Ротман ненароком не свалилась на пол. Укоризненно посмотрев ему в глаза, она будто не верила, что перед ней стоит сейчас знакомое лицо. Эшли провела руками по его груди, затем по сильным плечами и застыла на крепких бицепсах. О’Хара спокойно наблюдал за её действиями, давая ей возможность убедиться в том, что это действительно он, а не плод её воображения. — Мигель… Когда осознание реальности пришло ей в голову, и Эшли точно увидела в нём союзника, а не врага, она слабо, невинно, улыбнулась ему краешком потрескавшихся губ, позабыв о всей той злости и обиды, что она держала на него. Мигель слегка опешил от такого, но затем убрал одну руку с её талии, и положил на трясущееся плечо девушки, мягко сжав его. Он будто показывал ей своим присутствием, что теперь она в безопасности. И Ротман искреннее верила ему. — Как… — пыталась связать она невнятную речь, то открывая, то закрывая рот. — Как вы нашли… меня? О’Хара кивнул головой, стараясь говорить как можно медленнее и тише, дабы не спровоцировать большую головную боль девушке. — Ты долго не объявлялась. Поэтому мы вычислили твоё местонахождение по часам, но на том месте, где мы их нашли, тебя там не было, — Ротман стыдливо опустила голову, ругая себя за то, что она позволила своему рабочему прибору слететь с руки. А если бы они попали в чужие руки, что было бы тогда? Но Мигель не позволил ей преждевременно погрузиться в своё самоуничижение, аккуратно продолжив: — Тогда мы осмотрели твои часы и увидели, что твоя последняя активность на ней была зафиксирована открытием портала в измерение 9889С. А дальше, думаю, всё и так ясно. — Здесь Павитр и Хоби? — опешила девушка, вспомнив о ещё двух знакомых лицах. — Да. Они первыми вызвались выручать тебя, когда узнали о случившемся. Ещё здесь Джесс и другой Человек-Паук из этой Вселенной. — А-а-а… — протянула Эшли, глупо кивая головой, словно умственно отсталая. Она встряхнула головой, вцепившись в плечи О’Хары мертвой хваткой. — Мигель, я… — Позже, — покачал он головой, покрепче ухватив её ватное и ослабленное тело. — Всё позже. Ротман благодарно кивнула головой, внутри ликуя тем, что всё закончилось. Её не бросили, а пришли спасать. Видимо, она не совсем была одна. Такой вывод не мог не радовать девушку. Возможно, всё меняется – в лучшую сторону… Краткая минута перемирия оборвалась тогда, когда тревожный сигнал забился в подкорке мозга девушки, вынуждая её замереть. Мигель заметил её колебания и нахмурился. — В чём де… Не думая, Эшли оттолкнула его в сторону, а сама застыла на месте, принимая на себя весь удар. Четыре звонких выстрела - четыре глубоких пуль теперь же маком сочились из её груди и живота. Ротман в шоке осмотрела себя, удостоверившись, что зрение её не обманывает, а затем перевела взгляд прямо, где стоял обозленный Кингпин с вытянутым пистолетом, из дула которого вылетал зловонный дым. — Эшли! Крик Мигеля ударил по её барабанным перепонкам. Ротман прикрыла глаза, камнем свалившись на пол. Она затряслась, не различая больше ничего. Рвано задышала, аки рыба, выброшенная на сушу. Концентрация была потеряна, сил на регенерацию полностью не было. Она выдохлась. Сделав пару кратких вздохов, Эшли замерла.***
— Умоляю! Прошу Вас! Не надо! — слёзно задрожал на стуле мужчина, глотая вязкую слюну. Свет маленькой лампочки снисходил только на него одного, поэтому разглядеть тёмный силуэт в углу комнаты было непросто. Но Рамирез знал, что она здесь. Это было слышно по глубокому животному дыханию, по скрежещущим зубам и по суженым зрачкам, наполненным оттенком шартреза. Эшли наблюдала за ним, как хищник за загнанным в угол зверьком. И не было большего удовольствия чем с усладой наблюдать за этой психологической пыткой. Девушка привстала с корточек, медленной походкой приближаясь к испуганному зверьку. Карл в истерике попытался встать, но зафиксированные на подлокотниках руки в наручниках испепелили в прах эту жалкую попытку. Рамирез раскрыл рот, выпячивая вперед выбитый верхний ряд зубов. — Ты! Ты убила всех моих людей! Что тебе ещё надо?! Что тебе от меня нужно… — Не убивала. — Что? — пискнул мужчина. — Я не убивала твоих людей, — повторила глубоким тембром Эшли, наклонившись к лицу заплаканного Рамиреза. Мокрые сальные пряди его темных волос прилипли ко лбу, делая его вид ещё более жалким и отвратительным. — Я пришла сюда лишь за тобой. Мужчина всхлипнул, сжав руки в кулаки. Он протяжно зашипел, когда резкая боль отдалась ему в левую руку, позабыв, что на ней теперь отсутствуют большой и указательный пальцы. Конечности были отрезаны до проксимальной фаланги, обильно кровоточа. Обрубки пульсировали, заливая кровью подлокотники - она стекала по ошметках мяса, по выпирающей кости и звонкими каплями приземлялась на пол. — Я знаю, что ты левша, — облокотилась об единственный в комнате стол Эшли, скрестив руки на груди. Она слегка повернулась, дабы рассмотреть два лежащих окровавленных обрубка. — Ведь именно этой рукой ты держал пистолет, и этими пальцами спустил курок, не так ли? — Да что ты, блять, хочешь от меня? — загрохотал Рамирез, перекосившись в лице. — Тебе нужны деньги, да? Они у меня есть! Я знаю, где они… Я достану! Что угодно, что угодно… Эшли схватила поблескивающий в крови нож. В замахе возможно было даже увидеть, как блеснул на свету его кончик. Лезвие опустилось на ногу мужчины, впиваясь в бедро по самую рукоять. Животный крик разлетелся по всему зданию, заложив уши девушки. Она скривилась в отвращении, словно перед её носом находился не вопящий мужчина, а подложенная тухлая рыба. — Джон Боуэл, — загробным тоном начала перечислять девушка, пока мужчина выл от боли, — Наташа Маерс, Сьюзи Флеттчер, Бенджамин Паркер, Майя Новак, Дуэйн М. Стьюарт, Мигель О’Хара, Дана О’Хара… Габриэль О’Хара. — Эшли остановилась, холодно наблюдая, как дергался в приступах мужчина, пытаясь вытащить из своей ноги нож и знатно облегчить свои страдания, но Ротман прервала эти потуги, надавив своим пальцем на рукоять ножа, снова загоняя его под кожу. — Думаю, это даже полсписка, если только не меньше половины. — Сука! — завыл Карл. Глаза его налились болью, злобой и страхом. Он дергался в отчаянных попытках убрать свою ногу от руки Ротман, что продолжала настойчиво давить на нож. — Делаешь из себя святошу, тварь? Пришла осуществить возмездие? Да-а-а… да-а-а-а, — истерически засмеялся он. Кровь и слюни стекали по его подбородку, капая ему разорванную окровавленную кофту и штаны. Мокрые пряди липли к щекам. — Конечно… конечно ради этого… — Я совершила ошибку, однажды отпустив тебя. — Монотонно проговорила захлёбывающемуся в своих слезах мужчине Ротман, не думая останавливаться. — Больше я её не допущу. — Да кто ты, блять, такая? — посмотрел ей в глаза Рамирез, не находя там ничего кроме умиротворения и ледяной стужи. Эшли передернула плечом, а затем незамысловато прошлась вокруг него, с интересом разглядывая. От такой длинной паузы, мужчина только сильнее занервничал, заёрзав на стуле. Тонкие пальчики девушки в перчатке, мягко обхватили рукоять торчащего ножа и рывком вытянули его, забрызгивая кровью штаны и кофту кричащего Рамиреза. Сдавленный крик потонул в ушах девушки, вынуждая её блаженно прикрыть глаза. Она провела пальцем по лезвию, заметив в нём своё отражение. Точнее выражение своих глаз. Эшли застыла. Среди крови и грязи её блеклые зеленые глаза выглядели впалыми и отстранёнными. Эшли походила сейчас на маньяка, на забытого призрака прошлой себя. Месть и злоба сделали своё дело. Она тонула в этой пучине грязи и жестокости. Хотела ли она этого? Хотел бы этого Мигель? Она поджала свои дрожащие губы за балаклавой, сдерживая всхлип. Посмотрев на сломленного и подавленного Карла Рамиреза, она прошептала: — Я просто убитая горем женщина.***
Сирены трезвонили со всех сторон, пока Эшли спокойно уселась на крыше, наблюдая за действиями полицейских. Мигалки свербели глаза, заставляя девушку каждый раз неприязненно щуриться. Некоторых злоумышленников выводили под руки, некоторых на носилках, но не это волновало сейчас Ротман. Она в ожидании закусила губу, чувствуя, как тело начинает ломить и колотить мелкая дрожь. На корточках её колени дрожали, а ветер только лишь усугублял ситуацию, взмывая вверх непослушные чёрные волосы. Балаклава где-то валялась у ног девушки. Долгое время врачи и полицейские стояли у входа, что-то пылко обсуждая. До тех пор, пока глаза Ротман не зацепились за заплывшую фигуру Карла Рамиреза, которую держали под руки двое полицейских. Без одной ноги передвигаться ему было проблематично, поэтому мужчина каждый раз спотыкался, хватаясь целой правой рукой за плечо молодого копа. Из-под рванного рукава кофты выглядывала отрубленная кисть левой руки. Рамиреза волочили к носилкам, где его поджидали уже санитары. Он молчал – его глаза выражали пустоту и отстраненность, словно его здесь не было. Лицо было бледным и мокрым – неживым и искажённым. Когда карета скорой помощи увезла его прочь под дикий вопль сирены, только тогда Эшли позволила себе упасть на колени и горько зарыдать. Несчастья подобны сильному ветру. И никогда не узнаешь, насколько сильным и властным он будет над тобой.