***
Г’Кар очень отчетливо помнил, что был на взводе после боя, теперь непонятно, от яда дрази или от адреналина, бурлившего в крови, стучавшего в висках. И На’Тот… она вела себя тогда странно, совершенно не так, как обычно. Он смутно помнил, как она громко кричала, подбадривая его во время боя. И как шла за ним к лифту, тяжело дыша, не сводя с него пристального пылающего немигающего взгляда. Ему было трудно его выдержать, поэтому он какое-то время пытался отвлечься на что-то другое, на пустую шутливую болтовню и возню с помятой одеждой. Г’Кару был знаком этот взгляд, примерно так же во времена Сопротивления на него смотрели ки’дат, когда их отряд возвращался после очередного боя. Это было молчаливое приглашение к более близкому общению, и он привык тогда отвечать на него, чтобы сбросить накопившееся напряжение в жарких женских объятиях, в коротком грубом и диком сексе в темных закоулках пыльных катакомб. Они даже одежды тогда не снимали, настолько все было быстро. Охотницам-снайперам, постоянно ходившим бок о бок со смертью, это тоже было нужно, как воздух. Но те времена давно прошли, и вряд ли его атташе… Г’Кар прикрыл глаза на мгновение, мечтая, чтобы лифт ехал быстрее. Несомненно, во всем виноват адреналин и… проклятое воздержание. Да, он сдуру пообещал На’Тот, что перестанет спать с инопланетянками, и уже месяц никого из них к себе не звал. Кажется, он переоценил свои возможности. И если сегодня не получит разрядку, то просто сойдет с ума. Решено, как только доберется до каюты, то позвонит в «Темную Звезду» и позовет трех самых опытных в любовных утехах танцовщиц. Ну не дрочить же в душе, как убогому захудалому подростку, на которого никто из девушек не обращает внимания? Месяца воздержания вполне достаточно. Ну и что, что пообещал? Это же было не всерьез. Да и вряд ли атташе вообще про это помнит. А если и помнит, то все равно не в праве ему запрещать столь невинные развлечения. В конце концов, он — посол Режима Нарна, член Третьего круга, а она — всего лишь его помощница из Пятого круга. У него нервная и ответственная работа, и ему нужно иногда отдыхать… Атташе вырвала его из этих диких мыслей, оказавшись совсем рядом, что-то с улыбкой ему говоря. Он вздрогнул, как от удара тока, когда она вдруг коснулась его воротника, поправляя его. На’Тот была так близко от него, что он чуял ее запах. И по его телу пробежала дрожь. Это был запах желания. Он хорошо его знал и помнил и не спутал бы ни с чем другим. Но… этого же не может быть! Он сильно сомневался, что представляет какой-то интерес для своей помощницы в этом плане. И все же, именно сейчас ему как никогда хотелось ее поцеловать, прикоснуться к ее телу, проверить, как оно отреагирует на его ласки… Додумать он не успел, потому что На’Тот внезапно потянулась к нему и поцеловала. Г’Кар оцепенел, не веря в то, что это происходит на самом деле. Это точно не сон? И не горячечный бред? Как она могла настолько угадать его намерения?! Или это было так очевидно? Слава Г’Квану, атташе быстро отпрянула от него настолько далеко, насколько это можно было сделать в лифте. Иначе бы он плюнул на все приличия и субординацию, и овладел ею прямо там. А так он кое-как смог прийти в себя и даже сморозил несколько глупых шуток, чтобы разрядить обстановку. Много позже он вспоминал то, что случилось между ними дальше, и пытался списать охватившее их любовное безумие на действие яда дрази. Он был не в себе, определенно. Но… эта теория разбивалась о простейший довод: На’Тот тогда не была ранена ядовитым клинком. И, тем не менее, она включилась в эту игру, поддержала ее с большим энтузиазмом. Вряд ли яд дрази способен передаваться при поцелуе… Г’Кар приподнялся, оглянувшись, и пытливо уставился на На’Тот, которая сосредоточенно рассматривала его спину, руки ее спускались все ниже, теперь чертя круги по его ягодицам, разминая их, лаская их. Почему он думает об этом? Так ли важно для него, что именно побудило ее поцеловать его тогда? Возможно, в этом тоже виноват адреналин после битвы, и все. Если он спросит ее об этом прямо, то, наверное, нарушит обещание, которое дал этой ночью. Меньше слов — больше дела. — Ты действительно так за меня переживала? — вопрос все-таки сорвался с его губ. Г’Кар постарался произнести эти слова шутливым игривым тоном. На’Тот оторвалась от созерцания его задницы и подняла на него алые насмешливые глаза. Видимо, она успела немного перевести дух после их последней сексуальной игры, и ее обычный холодноватый сарказм во взгляде вернулся. — Я злилась на себя, потому что отвлеклась на любование твоим… героическим фасадом и пропустила момент, когда тот ублюдок ударил тебя… в не-героический тыл, — сказала она, фыркнув. — Если бы поменьше смотрела на тебя и побольше — на твое окружение, то успела бы заметить эту рану до того, как ты отключился. И как тут не начать переживать? Что бы я сказала Франклину и Гарибальди, если бы ты тогда помер? Да еще голым в постели, со мной сверху? Г’Кар хихикнул, представив эту картину. О, протокол допроса от Гарибальди был бы весьма занятным! — Тебе, конечно, было бы все равно, ты уже был бы дохлым. А мне каково пришлось бы, ты хоть подумал? — проворчала она, стукнув его по спине кулаком, но сделала это очень ласково, несильно. — Ты могла бы гордиться, что загнала меня в постели до смерти, — продолжал хихикать Г’Кар. «И это еще может случиться, если мы продолжим наше сексуальное безумие прямо сейчас», — подумал он. — Вот уж радость, сесть под арест по такому обвинению! — На’Тот фыркнула снова, а потом не выдержала и тоже засмеялась. — А уж что бы написали в новостях, страшно даже представить!.. Они некоторое время хохотали, глядя друг на друга. — И все же, предпочту принять такую смерть несколько позже, — сказал Г’Кар, отдышавшись. — Лет в девяносто это будет то, что надо, как ты думаешь, а? И в новостях тогда скажут: «Этот старый хрыч Г’Кар умер после буйной ночи любви с тремя горячими инопланетянками»… На’Тот снова его стукнула, сев на него верхом. — Проклятье, Г’Кар, ты неисправим! — Твоя правда! — согласился он, наслаждаясь прикосновением ее мускулистого тела к своим ягодицам. Между ног у нее все еще было мокро и горячо. Таш’йял призывно кольнул его кожу, когда она поерзала, устраиваясь на нем поудобнее. «Может, плюнуть и умереть чуть раньше?» — подумал он, чувствуя, что напряжение в паху стало невыносимым. Повернуться и войти в нее снова, даже если сил почти не осталось? И будь что будет… На’Тот погладила его по ягодицам, хмыкнув. — И жизнь тебя ничему не учит! — сказала она. — Хотя были уже прецеденты, вон, вся задница в следах от них! Г’Кар охнул, вспомнив о том ужасном опыте. С величайшей радостью бы забыл про то свидание с арнассианкой, но, как назло, у На’Тот память всегда была крепкой. Помощница продолжала водить пальцем по светлым неровным шрамам, покрывавшим его зад. — А тоже неплохо все зажило! — сказала она насмешливо. — У тебя легкая рука, — пробормотал Г’Кар, справившись с волной жгучего стыда. Уже прошло несколько месяцев с того инцидента, а ему все еще было неприятно вспоминать об этом. — Хорошо, что эта часть твоего… тыла обычно надежно спрятана под штанами, — поддела его На’Тот, шлепнув по ягодицам. — Уж точно совсем не-героические отметины! — Хорошо, что рядом оказалась та, кому я этот тыл смог доверить, — тихо сказал Г’Кар, посерьезнев. — А я ведь тебя тогда предупреждала, помнишь? — ответила На’Тот, наклонившись к его уху. — Говорила, что лучше не иметь дел с арнассианками? Но ты же никогда меня в таких вопросах не слушал. Всегда предпочитал учиться на собственном горьком и болезненном опыте. Г’Кар покорно кивнул, признавая ее правоту.***
Да, тогда ему надо было послушаться совета атташе и не рисковать, начав флирт с очаровательной арнассианкой в «Темной Звезде». Все на станции знали об их хищных повадках во время секса. И мало кто осмеливался снимать этих барышень на ночь, хотя как компаньонки на какой-нибудь вечеринке они были неплохи. Большинство этих инопланетянок эффектно выглядели внешне и очень напоминали земных женщин, хотя принадлежали к совершенно другому виду. Несколько представительниц этой расы постоянно торчали в «Темной Звезде», карауля кого-нибудь более наивного. Г’Кар не знал, почему тогда решил перейти черту и принять приглашение одной из них. Он ведь даже не был пьян тогда. Экзотики ему захотелось, видимо. Нарнским мужчинам, как центаврианским и земным, крайне не рекомендовалось вступать в сексуальный контакт с арнассианками, в правилах межвидового общения и безопасности «Вавилона 5» это было написано черным по белому. Ух, ночка та ему запомнилась, как худший кошмар наяву. Г’Кар содрогнулся, вспоминая, что все могло закончиться гораздо хуже и травматичнее, не повернись он к озверевшей в сексуальном исступлении самке своим не-героическим тылом, спасая драгоценный фасад. Цапнула она его тогда за задницу очень ощутимо. Тем более, ему пришлось срочно от нее убегать, так что раны получились не только глубокими, но и рваными. Он не знал, ядовиты ли зубы арнассианок, или его бедные ягодицы просто воспалились от многочисленных повреждений, но последующие несколько дней стали для него не менее кошмарными. На станции активно шли заседания Консультативного Совета, и он был обязан там присутствовать. Споры длились долго, и все это время приходилось как-то сидеть на израненном заду. Ужасная пытка! Но и стоять столбом несколько часов, когда все остальные члены совета сидят, тоже не с руки. Первое время Г’Кар скрывал это от всех, в том числе и от своей помощницы. Вот уж ей точно незачем это знать. Наверняка примется ворчать, что предупреждала, или, что хуже, начнет насмешничать. Черный юмор На’Тот вообще было тяжело переносить, она могла задеть очень чувствительно. А тут такой повод позубоскалить, ой-ой. Сначала он полагал, что справится сам, если обработает и промоет раны и примет обезболивающее. Это немного помогало продержаться на заседаниях и не вопить каждый раз, когда приходилось садиться и вставать во время выступлений. Но на третий день состояние ран ухудшилось, началось сильное воспаление. Видимо, промывать их следовало более тщательно. Или не стоило так долго сидеть на них. Но в одиночку это было делать весьма неудобно. И уж конечно в последнюю очередь Г’Кар стал бы обращаться к врачам станции. Только землян еще не хватало втягивать в такое деликатное дело! Что же касается врачей нарнских… ох, им об этом тоже лучше не знать. Иначе не пройдет и пары дней, как все нарны на станции будут обсуждать его неудачное любовное похождение. Вечером, после всех заседаний и встреч, он стоял в своей каюте перед зеркалом со спущенными штанами и, шипя, пытался кое-как промыть проклятые раны. Это было очень трудно, потому что даже легчайшее прикосновение к ним вызывало сильнейшую боль. Как вдруг дверь распахнулась и в каюту вошла На’Тот со стопкой документов. Г’Кар подпрыгнул и громко выругался, разжав руки, отчего штаны упали на пол, как и флакон с дезинфицирующим средством. На’Тот тоже подпрыгнула и уронила документы, явно не ожидая узреть посла в таком пикантном виде. Конечно, иногда случалось так, что она входила не вовремя и видела Г’Кара во время его развлечений, но то, что он делал сейчас, было чем-то новым… — Проклятие, На’Тот! — заорал он, не зная, как лучше к ней повернуться, передом или задом. — Тебя что, не учили звонить, перед тем, как войти?! На’Тот быстро наклонилась, подбирая файлы с пола, и невозмутимо ответила: — Ваш дверной звонок отключен, посол. Причем, уже несколько дней. Если быть точной, с той вечеринки, когда вы сказали, что вам надоело, что все звонят в дверь в самый пикантный момент… Тут она замолчала, уставившись на него снизу вверх. Г’Кар как раз решил, что стоять к ней спиной будет чуть лучше, чем лицом. Не то, чтобы он стеснялся, в конце концов, помощнице уже доводилось видеть его не только без штанов, но и вообще без одежды, но все же предпочитал, чтобы подобные ситуации происходили по его воле и когда он в нормальном состоянии, а не так, как сейчас. — Что у вас с задницей, посол? — спросила атташе прямолинейно, в своем духе. — Выглядит скверно, честно говоря… Г’Кар еще раз выругался, более витиевато и длинно. — Не твоего ума дело, На’Тот! Оставь документы на столе и уходи. И только попробуй сказать об этом кому-нибудь… Она со стуком положила файлы на каменный стол, а потом решительно шагнула к нему. — Позвольте вас осмотреть, посол. — Ты что, врач? — прорычал он, отступая от нее и загораживая зад руками. — Или вызвать врача, если я вас не устраиваю! — безжалостно продолжила На’Тот, сделав еще один шаг вперед. — Ш’дракка! — выругался Г’Кар, рассвирепев окончательно. Но, посмотрев в строгие глаза помощницы, понял, что она свое обещание выполнит. Нет, лучше уж он сдастся ей, чем Франклину. На’Тот наклонилась, рассматривая его многострадальные распухшие ягодицы. — Скверные раны, посол, — сказала она, наконец. — Без медицинского сканера не скажу точно, в чем дело. Но, кажется, воспаление ушло в глубину. В таких случаях раны надо вскрыть и промыть, дав выход гною. Она осторожно тронула пальцем одну из ран, отчего он дернулся и зашипел. — Ты сможешь это сделать? — спросил Г’Кар, стиснув зубы. — Кое-какой медицинский инструмент у меня есть. — Я не врач, — На’Тот вежливо оскалила зубы в усмешке. — Но, раз вы хотите, чтобы это не получило огласку, могу попробовать обработать вашу драгоценную задницу. В академии у нас был курс оказания первой медицинской помощи. Да и кое-какая практика тоже была. Когда на весь Кал’наран только два врача, волей-неволей научишься промывать и зашивать раны самостоятельно. Где эти ваши медицинские инструменты? Он, поморщившись, указал на небольшую сумку на кушетке. Атташе порылась в ней, презрительно фыркнув. — Регенератор у вас так себе, — сказала она, внимательно рассмотрев прибор. — Для таких ран не подойдет. Да и вид у него такой, будто вот-вот развалится. — Слишком часто использовался, — буркнул Г’Кар, все еще злой из-за возникшей неловкой ситуации. Он чувствовал, что его начинает лихорадить от этой мерзкой раны, и совершенно не был в настроении любезничать со своей бесцеремонной помощницей. Достаточно уже того, что он стоит перед ней без штанов и позволяет щупать свою задницу. Он бы хотел, чтобы все это случилось вовсе не так, щрок! — Я скоро вернусь, посол! — сказала На’Тот и вышла из каюты. — Какого?! — выругался он ей вослед, окончательно расстроившись. На’Тот вернулась через полчаса, притащив медицинский сканер, несколько хирургических инструментов, стопку лекарств и ампул для инъекций. И новый регенератор. — Откуда ты все это взяла? — спросил Г’Кар, приподняв бровь в изумлении. — Позаимствовала в медлабе у Франклина, — коротко ответила атташе, раскладывая инструменты на столе. — Ты что, все рассказала доктору Франклину?! — взвился Г’Кар, сжав кулаки. — На’Тот! Я же просил тебя!.. Она повернулась к нему, держа сканер в руке. — Я помню о вашей просьбе, посол, и Франклин не в курсе. Я просто взяла у него регенератор и сканер на время. Думаю, он еще не знает, что это случилось. А теперь, во имя всех богов и пророков, перестаньте вертеться и дергаться, иначе на вашей заднице прибавится рубцов! Г’Кар выдохнул и повернулся к ней спиной, прикрыв глаза. На’Тот включила сканер, быстро обследовав его раны. Как она и предполагала, воспаление находилось довольно глубоко. — Я прихватила обезболивающее посильнее, могу ввести, чтобы вам было… комфортнее, — сказала На’Тот, указав на пневмошприц, лежавший на полотенце. — Я не новорожденный младенец, сидящий в сумке. Просто делай то, что нужно! — раздраженно отозвался он. — Бывали у меня раны и посерьезнее! — Как скажете, посол! — На’Тот пожала плечами и сжала в руке лазерный скальпель, включив его на малую мощность. — Мое дело предложить!..***
Она провозилась с его ранами около часа, промывая их и обрабатывая регенератором. Г’Кар почти сразу пожалел, что не согласился на обезболивающую инъекцию, но потом просить об этом было слишком унизительно. Впрочем, На’Тот, бросив быстрый взгляд на его перекошенное судорогой лицо, молча вкатила ему укол сама, проворчав под нос что-то неразборчивое про самонадеянных самцов. — Противовоспалительное тоже не помешает, как и антибиотик, — сказала она, закончив с лечением. И сделала ему еще пару инъекций. — Вот теперь все! Атташе помогла ему доковылять до кровати. — Настоятельно советую, посол, хотя бы на завтра отменить часть встреч и особенно посещение Консультативного Совета. Уж один-то раз я могу вас там заменить, не так ли? Прикрыть вашу задницу, если можно так выразиться? Он засопел, мрачно посмотрев на нее. Помощница хищно улыбалась. Да, как он и опасался, она этот случай ему будет припоминать еще не раз…***
— Не самая героическая у меня задница, — засмеялся Г’Кар, лукаво оглянувшись на На’Тот. — Возможно, пора перейти к более тщательной инспекции твоего героического фасада? — спросила она, просунув руку между его ног и коснувшись его напряженного йал’тока. Г’Кар ахнул и застонал, задрожав под ней. Кажется, его поражение неизбежно… — Ты выглядишь каким-то уставшим, — заметила она с вкрадчивой улыбкой. — Если тебе нужна передышка, не стесняйся, проси. — О, капитуляции тебе не дождаться еще долго, радость моя! — ответил он, надеясь, что голос его звучит достаточно бодро. Ох, он умрет, но не признает свою слабость и поражение! — А я разве говорила о капитуляции, мой дорогой посол? — в тон ему переспросила На’Тот, не прекращая ласкать его член одной рукой, а другой начав гладить его по спине и ягодицам. — Речь была о передышке. Но если тебе это не нужно, тем лучше! Она толкнула его, заставив перевернуться, и села сверху, прижав к кровати. — Твоя очередь выбирать позу и темп нашего… поединка, Г’Кар, милый, — подчеркнуто сладким голосом прошептала она, наклоняясь к нему, чтобы поцеловать. Он ответил на ее ласку, обняв ее. Ах, На’Тот опять была в своем репертуаре, умудряясь настоять на своем, даже соглашаясь с ним. И все же он был ей благодарен за предоставленную лазейку. Его помощница, невзирая на всю ее язвительность и суровость, очень часто действовала предельно тактично, давая ему возможность выйти из неловких ситуаций с максимальным достоинством. Вот и сейчас, предложив выбрать темп и позу секса, она позволила ему получить передышку, не прося ее открыто. — Ты когда-нибудь занималась сексом с землянами? — спросил Г’Кар, целуя ее руки. На’Тот покачала головой, криво улыбнувшись. — Даже не представляю, чем они так тебя могли привлечь, — ответила она. — Сейчас покажу, если ты не против, — тихо засмеялся он, приподнимаясь с кровати и толкнув ее на спину. — Что ж, попробуй! — фыркнула она, уступая давлению его рук…***
Г’Кар лежал, тяжело дыша, глядя на На’Тот, которая пришла в себя после оргазма чуть раньше, чем он, что снова вызвало у него легкую досаду на собственную слабость. — Земляне всегда такие… неторопливые? — тихо поинтересовалась она, подняв на него глаза. — Тебе не понравилось? — чуть расстроенно спросил он, погладив ее грудь и живот. — Этого я не говорила! — ответила На’Тот с улыбкой. — Пожалуй, даже возьму это на вооружение, когда доживу до девяноста лет. Г’Кар засмеялся, и она рассмеялась вместе с ним. Сексуальные игры людей, возможно, действительно были слишком неспешными по нарнским меркам. Но Г’Кар за время общения с земными любовницами сумел оценить их своеобразную прелесть. По крайней мере, в разнообразных ласках земляне знали толк. Не все они работали на нарнах, но если приложить определенную фантазию и упорство, тоже могли доставить удовольствие. Особенно сейчас, под конец их сексуального марафона, когда На’Тот стала значительно спокойнее и иногда даже вела себя почти нежно. Эндорфины, вспомнил Г’Кар. Все дело в эндорфинах. В самом начале работы на «Вавилоне 5» на одной из многочисленных дипломатических вечеринок ему удалось познакомиться с интересной земной женщиной. Она была врачом, доктором медицины, и работала над научным трудом по межрасовым отношениям. Г’Кар с огромным удовольствием согласился обогатить ее опыт новыми знаниями в этой сфере. Также его очень привлекла ее черная кожа и пышные курчавые волосы. Он знал, что у землян много рас, отличающихся внешне, и таких экзотических партнерш у него еще не было. Доктор оказалась очень энергичной и страстной любовницей, и сделала ему много комплиментов по части его умения обращаться с земными женщинами в постели. У нее уже были любовники-нарны, призналась она ему, но он был среди них самым нежным и деликатным. Она научила его многим хитростям в обращении с земными женщинами, подсказала, как лучше доставить им удовольствие, что им понравится из нарнских любовных техник, а что лучше не пробовать. И посоветовала пользоваться искусственной смазкой при сексе с землянками. «Наши женщины чуть суше, чем нарнийки, и секс в вашем бурном темпе может причинить нам дискомфорт», — сказала она. А потом прочитала ему целую лекцию о том, как работают организмы нарнов во время секса, какие гормоны в какое время выделяются и как влияют на их реакции и поведение, и в чем это отличается от физиологии землян. Г’Кар слушал все это, не прекращая изучать пушистые курчавые волосы на ее лобке. Доктор рассказывала об эндорфинах и окситоцине, о том, что у нарнов они имеют свои уникальные вариации, так занимательно и увлеченно, что Г’Кар продолжил с ней общение и на следующий вечер. Чуть позже он выяснил, что доктор была бы не против, если бы он помог ей организовать визит на Нарн, где она смогла бы продолжить свои научные изыскания. Это вызвало у него циничную философскую улыбку и немного поубавило туман от эндорфинов в голове. Ах, женщины, похоже, везде одинаковы, что инопланетные, что нарнские. Почти все преследуют какую-то свою цель, когда ложатся в постель с мужчинами, иногда материальную, как проститутки, иногда просто ради удовлетворения желаний собственной плоти, но чаще что-то еще, о чем крайне редко извещают своих партнеров. В нарнском обществе очень многие женщины и мужчины добивались продвижения по социальной лестнице через постель. Такова жизнь, что тут поделаешь. Доктору он, конечно, пообещал посодействовать, потому что она действительно могла многое дать не только ему лично, но и Режиму Нарна. Г’Кар посерьезнел, глядя на На’Тот, разомлевшую в его руках. Свою цель она ему озвучила в самом начале их сексуального марафона максимально честно. Получить вдохновение перед боем. И сбросить напряжение. Просто расслабиться и хорошо провести последнюю ночь на станции. Он очень хотел надеяться, что сумел дать ей все, что она хотела. И может быть даже немного больше. И все же… — На’Тот, — тихо окликнул он ее, — знаю, слова тебе не нужны, но все-таки… быть может, ты хочешь от меня что-то еще? Она посмотрела на него слегка затуманенным взглядом и ответила: — Просто обними меня, Г’Кар. Он выполнил ее просьбу, обхватив ее руками, прижавшись к ее спине, переплетя свои ноги с ее ногами. И ласково погладил ее по груди и животу, наслаждаясь прикосновениями к ее твердому телу и гладкой коже. Пальцы его нащупали тонкий и узкий шрам, который начинался с правой стороны ее живота и спускался вниз, на бедро. Шрамов у нее было немного, тем сильнее он бросался в глаза. Г’Кар заметил его еще в самом начале их состязания, когда тщательно исследовал все закоулки ее тела. Нарнская физиология была такова, что большинство ран, особенно если они были поверхностными, зарастали бесследно за довольно короткий промежуток времени. Достаточно было одного-двух сезонов линьки, чтобы кожа снова стала гладкой и нетронутой. И если какая-то рана оставляла на теле шрамы и рубцы, то это значило, что она была глубокой и серьезной. — Что это было? — спросил он у нее тогда, а потом коснулся бледной полосы на ее бронзово-пятнистой коже губами. — Памятка о Посвящении, — ответила На’Тот с улыбкой, еле сдержав стон, когда он двинулся ниже по шраму. — Не успела увернуться от меча мастера… и вот результат. Но я еще легко отделалась. Многим доставалось серьезнее. А это — всего лишь царапина, пусть и глубокая. Хотя кровищи, конечно, было много. Отец очень перепугался за меня тогда… Г’Кар стиснул зубы, замерев на мгновение. Он знал, конечно, что его помощница проходила Посвящение, чтобы получить больше шансов для поступления в Кал’наран. Сама по себе традиция сдавать экзамены по боевым искусствам уже устарела и не имела такого значения в нарнском обществе, как раньше. И Г’Кар, хоть и восхищался теми воинами, которые продолжали практиковать токти и фехтование на мечах ка’ток, не одобрял одержимости некоторых консервативных семей, толкавших своих детей на довольно жестокие испытания, подобные Посвящению. Ведь умения учеников там проверялись самым суровым и опасным образом: в реальном поединке на боевом оружии. Никаких ограничений или условностей. И если ученик допускал ошибку, не успевал отразить удар противника, он мог быть убит или покалечен. Немудрено, что Посвящение приравнивалось к экзамену по боевой подготовке в Кал’наран. Раньше гибель во время Посвящения считалась почетной. Но еще больше уважения получали те юноши и девушки, которые его проходили и оставались в живых. Однако теперь, после центаврианской оккупации, которая смела и смешала их старые традиции, все это уже не имело такого значения. И Г’Кар считал глупостью и недопустимой жестокостью подвергать молодое поколение такому бессмысленному и кровавому испытанию. — Твоя семья заставила тебя пройти Посвящение? — спросил он глухо, водя рукой по ее шраму вверх-вниз. — Сколько тебе тогда было лет? О, это было вполне в духе дар’сола Ша’Тота, ее отца. Он всегда был помешан на этих замшелых воинских традициях и носился с честью рода Защитников Драксшота, как с величайшей драгоценностью. Сам был повернутым, и дочь свою, судя по всему, воспитывал в тех же традициях. Г’Кар почувствовал, как дрожит в ярости. Надо же, столько лет прошло, а старые трения еще не улеглись. — Шестнадцать, — ответила На’Тот, погладив его по спине, отвечая на его ласку. Г’Кар задрожал еще сильнее. Проклятье! Даже столько лет спустя этот шрам все еще был виден. Это была серьезная и глубокая рана! И она могла бы стать смертельной для На’Тот, если бы клинок вонзился чуть глубже, а не прошел по касательной. Ша’Тот как был больным ублюдком, так им и остался! Подвергать единственную дочь такой бессмысленной опасности! Он вдруг вспомнил о собственной дочери, Г’Рике, и ее письме, отправленном сразу после Церемонии Выбора Пути. Благодаря На’Тот он совсем недавно снова его пересмотрел. Жена тогда в разговоре по межзвездной связи сказала ему, что Г’Рика выбрала книги, а к разнообразному оружию даже не притронулась. Г’Кар отметил, что Да’Кал этот факт, кажется, расстроил. Он не упустил возможности поддеть ее тогда. Как же так, она ведь всегда ему говорила, что не одобряет насилие и войну. И вот, ее собственная дочь выбрала путь мира, разве это плохо? Да’Кал мрачно призналась ему тогда, что членам их круга лучше быть воинами, чем любителями книг. И дочери с ее миролюбием придется нелегко в интернате, хоть он и заявлен, как школа общего развития, в последние годы почти все детские учебные заведения так или иначе готовили молодых нарнов к военной службе. Тогда Г’Кар согласился с женой и пожалел о выборе маленькой дочери. Но теперь, поразмыслив, решил, что если Г’Рика откажется от военной карьеры, когда подрастет, он не будет настаивать на этом. — И нет, пройти Посвящение я выбрала сама, — продолжала говорить На’Тот, проведя рукой по его голове, пока он прижимался лицом к ее животу. — Отец пытался меня отговорить, твердил, что это сущее безумие. И что в наше время в этой традиции нет смысла. Но я уже приняла решение. А когда я это делаю, уже ничто не может меня остановить, как ты знаешь. Г’Кар тогда выдохнул, поцеловав то место на ее бедре, где шрам заканчивался. Да уж, На’Тот могла быть очень упрямой, это он уже осознал… Сейчас, когда она лежала в его объятиях, он снова провел рукой по ее животу и бедру, трогая этот шрам. На’Тот просила его не делать и не говорить ничего из того, что могло побудить ее остаться здесь, на этой станции. С ним, в его каюте, в его объятиях. Он, конечно, постарается сдержать слово, но, боги, как же это трудно! И становилось еще труднее с каждым часом, приближавшим их расставание. Возможно ли как-то повлиять на ее решение? Или уже слишком поздно? С другой стороны, быть может, ей лучше оказаться от него как можно дальше и поскорее? И тогда, возможно, проклятие помощников Г’Кара ее не настигнет? Он усмехнулся, вспомнив об этом суеверии, возникшем еще во дворце Кха’Ри. Его помощникам действительно постоянно не везло. Они или гибли в различных происшествиях, как бедолаги Ко’Ван и Ко’Дат, или предавали его, как, например, Г’Мак, его чо’нот. А ведь он верил ему, как самому себе. Считал братом по оружию. Называл другом. Делился с ним всем, в том числе и сокровенными секретами. О том, что Г’Мак предал его, сливая информацию центаврианам, и что именно из-за этой утечки были сорваны важные переговоры землян и минбарцев, Г’Кар узнал сильно позже. Дар’сол Ду’Рог сообщил ему об этом, когда Г’Кар пришел выяснять, за что арестовали его лучшего помощника. Это известие стало для него шокирующим. Конечно, он и раньше сталкивался с предательством, но то что так поступил столь близкий друг… Г’Кару очень хотелось убить Г’Мака собственными руками, но Ду’Рог не позволил ему этого, сказав, что предателя еще будут допрашивать на совете Кха’Ри. И лишь потом казнят по всей строгости закона. «Почему? Во имя Г’Квана, почему?! — орал Г’Кар, когда ему позволили ненадолго увидеть помощника между допросами. — Почему ты это сделал?!» Г’Мак, уже изрядно избитый и замученный к тому времени, принялся мямлить что-то о том, что это была досадная ошибка, и он выдал планы нарнов и землян лишь потому, что опасался, что эти переговоры сорвут их сделку по продаже оружия, и тогда он потеряет деньги, которые мог бы выручить на этом. Этот ответ окончательно уничтожил веру Г’Кара в своего помощника. Святой Г’Кван, сотворить все это безумие и отвратительную подлость лишь ради мелочной корысти и денег?! Погубить целый крейсер, на котором служили его братья по оружию? Предать свою родину, и разбить такие хрупкие надежды на мир между землянами и минбарцами? Потом он досадовал лишь на то, что оказался так слеп и не увидел этой гнили в Г’Маке раньше. Видимо, удар по самолюбию, нанесенный Г’Маком, оказался очень сильным, потому что даже спустя много лет Г’Кар сохранил крайне недоверчивое отношение к своим помощникам и тем, кто пытался на службе как-то сблизиться с ним, втереться в его доверие. Некоторые раны от предательства и ударов в спину оставались не на коже, а на сердце. И шрамы от них были глубоки. Нет, нет, нужно держать их на расстоянии. Так будет лучше для всех. Он не допустит еще одного предательства и удара в спину, а помощники… помощники не попадут под влияние зловещего проклятия. Конечно, это была шутка, ходившая между советниками Кха’Ри, но в каждой шутке была своя доля правды. Совсем недавно, буквально вечером, он обсуждал это с советником Кха’Маком из Второго Круга, позвонившем ему незадолго до того, как На’Тот пришла к нему на прощальный ужин. Кха’Мак хотел еще раз спросить, собирается ли Г’Кар подыскивать замену на ее место. Все-таки без помощника работать на станции будет тяжеловато, особенно в такое смутное военное время. И тут же принялся извиняться, потому что поиски замены нынче займут много времени. Почти все кадры ушли на фронт. Г’Кар ответил снова, что обойдется без помощника. Все сообразительные и способные сейчас уже на фронте, куда и На’Тот вот-вот направится, а дураков ему и даром не надо. «Да и таких, как она, у меня уже точно не будет», — не сдержавшись, признался он Кха’Маку. Старый советник работал с ним давно, да и На’Тот на работу на станции позвал именно он, так что имел право на такую откровенность. «Ваша правда, посол, — ответил советник Кха’Мак, многозначительно посмотрев на него с экрана видеофона. — Атташе у вас уникальная. Вы знаете, что она отказалась вернуться на военную службу, когда я ей предлагал это полгода назад, когда вы просили меня позаботиться о ней на случай вашей гибели? Сказала, что ее долг — быть рядом с вами, защищать вас. Завидую вам, посол. Не каждому достается такой преданный атташе. И, кажется, она единственная, кого проклятье помощников не коснулось…» Г’Кар почувствовал комок в горле, услышав это. Они бы поговорили дольше, обсуждая это суеверие, но тут он вспомнил, что оставил на кухне на огне главное блюдо, которое должно было стать гвоздем его прощального ужина, и ринулся в панике его спасать… Г’Кар посмотрел на На’Тот, затихшую в его руках. Он хотел поцеловать ее, но замер, обнаружив, что она уснула. И широко улыбнулся, покачав головой. Все-таки рано он готовился к сдаче. Молодежь нынче уже не та. Конечно, победой это тоже не назовешь, но все же лучше проигрыша. Их сексуальный марафон таки ее вымотал. Он лежал, баюкая На’Тот в объятиях, и размышлял, действительно ли будет лучше отпустить ее так просто утром? Быть может, он сдался слишком легко? Слишком рано? Но разве что-то можно еще предпринять? Если только… Г’Кар чуть приподнялся, стараясь не потревожить ее, и прошептал: — Компьютер… — Да, посол? — отозвался вежливый механический голос. — Отключить будильник, установленный на сегодня, — тихо приказал Г’Кар. — Посол, у вас на утро назначена важная встреча с послом бракири, если вы отключите… — забормотал компьютер. — Отключи же долбанный будильник! — прошипел Г’Кар, раздраженный упрямством проклятого искусственного интеллекта. И угораздило его установить эту версию. А ведь На’Тот предупреждала… — Исполняю, — ответил компьютер и замолк. С послом бракири он как-нибудь разберется. Тем более, встреча с ним назначена на то время, когда транспортник На’Тот уже должен будет вылететь со станции. Все, что ему нужно, чтобы ее задержать — выиграть каких-то несчастных полчаса. Г’Кар знал, что помощница обычно вставала без всяких будильников. Но сегодня у них обоих была весьма бурная и утомительная ночь. Быть может, в этот раз она поспит подольше? А уж он позаботится, чтобы ничто не разбудило ее раньше времени… Она, конечно, разозлится, когда поймет, что опоздала, но с этим он тоже как-нибудь справится…