Начиная с поезда и далее по списку

      От толстых стен отражался гулкий стук каблуков и колёсиков чемодана. Гермиона уже несколько раз пожалела, что взяла его с собой к декану. Какая магловская привычка дёрнула её так поступить? Все заклинания вылетели из головы? Теперь иди мучайся: на неровных камнях пола колёсики становились совсем неуправляемыми, чемодан двигался рывками. Сейчас воспользоваться магией было уже нельзя: это означало бы задержать всю стремительно передвигающуюся процессию и второй раз за день испытать на себе неодобрительный взгляд Макгонагалл. Впереди девушки размашистым шагом шёл Малфой. Гермиона старалась держаться от него на приличном расстоянии. Её взгляд блуждал по стенам однообразных тёмных коридоров и узким проёмам окон, откуда сочился приглушенный лунный свет. Когда её глаза натыкались на развевающуюся впереди мантию слизеринца, тускло поблёскивающую в мерцании редких факелов, она тут же раздражённо отводила взгляд в сторону, позволяя ему и дальше скользить по повторяющемуся узору каменной кладки.       Макгонагалл скрылась за очередным поворотом, новоиспечённые старосты проследовали за ней. Все трое оказались в тёмном закутке, о существовании которого Гермиона даже не подозревала, хоть и тщательно изучила планировку Хогвартса при помощи карт и вживую. Возможно, его можно было найти только если знаешь, что искать. Вход в гостиную старост школы закрывал портрет утонченной дамы. Её лицо казалось скучным и плоским по сравнению с невероятным объёмом её одежд и украшений, той жизнью, которую подарил им художник. Белизна тяжёлого шёлкового платья мерцала перламутровым переливом искусно вытканных на нём рядов мелких жемчужин. На плечи дамы был накинут тончайший газ, как бы подчёркивающий её хрупкость и невинность. Из-под него виднелись очертания массивного ожерелья, составлявшего комплект с серьгами и браслетами из крупного морского жемчуга. Вероятно, этот портрет невесты служил подарком жениху в день свадьбы. Гермиона решила про себя, что будет называть её Жемчужной Дамой. Особа жеманно сложила руки и натянуто улыбнулась нежданным гостям.       — Белоснежная изменчивость, — отчётливо произнесла Макгонагалл и Жемчужная Дама нехотя провернула портрет на петлях, открывая проход в общие комнаты старост.       Заместитель директора отошла в сторону, пропуская студентов внутрь. Малфой не медля ни секунды перешагнул порог и скрылся в гостиной старост. Гермиона хотела последовать его примеру, но Макгонагалл мягко придержала её за локоть.       — Не перегрызите друг другу глотки, очень вас прошу, — тихо произнесла она, — Я очень рассчитываю на ваше благоразумие, мисс Грейнджер.       Девушка твёрдо кивнула и переступила порог. Потрет за её спиной снова встал на место. Гермиона крепче сжала палочку в кармане собственной мантии.       ***       Минув короткий коридор, соединявший вход и общие помещения, Гермиона очутилась в небольшой гостиной, освещенной магически ярким пламенем камина. Перед ним стоял деревянный журнальный столик и низкий диван цвета горького шоколада, рядом — кресло из того же мебельного набора, оба снабжены замысловато вышитыми подушками. Сбоку от камина в углу гостиной расположился слегка покосившийся узкий книжный стеллаж. Окна были зашторены гардинами тёмно-коричневого цвета, мягко переливающимися на свету. В нише между оконными проёмами расположился простой деревянный стол с массивным железным подсвечником. В противоположной от камина части гостиной находились две лестницы, ведущие на общую площадку с тремя дверьми: две в спальни и одна в общую ванную. На стенах не было никаких украшений: воспоминания о гобеленах и картинах в гостиной Гриффиндора делали каменную кладку выразительно холодной и отталкивающей. Зато на полу раскинулся поражающий красотой узора ковёр: его бледно-коричневая основа была покрыта хитросплетением округлых золотых и серебряных линий, образующих вместе причудливый беспредметный орнамент. В пляшущем свете огня казалось, что он двигается. Гермионе нравилось это место: оно не было столь помпезным и кричащим, как гриффиндорская гостиная, она ощущала здешнюю уютную простоту. Девушка улыбнулась.       — Заметно, что тебе пришелся по вкусу здешний китч. Другого от тебя и не ожидал.       Малфой сидел на диванчике перед камином, вытянув длинные ноги к огню. Его взгляд был направлен на кончики его начищенных до блеска туфель. Он не смотрел на девушку, но она была уверена, что он улавливает её движения боковым зрением. Гермиона скрестила руки на груди.       — Ты тоже выглядишь довольным обстановкой. Но, в отличие от тебя, я не боюсь признаться, что мне здесь нравится.       Парень медленно повернул голову в направлении Гермионы. Плавными движениями и полуприкрытыми веками он напоминал готовящуюся к броску змею. Его поза казалась напряжённой; слизеринец явно был раздражён, но девушка никак не могла понять, почему. Холодным взглядом он окинул Гермиону с головы до ног. Та стояла всё так же прямо, ничуть не меняя свое положение под натиском серых глаз. Он презрительно кривил рот, когда смотрел на её растрепанные волосы, спокойное лицо, скрещённые на груди руки, красно-золотой галстук и старенькие магловские кеды. Судя по его приподнявшимся бровям, больше всего его оскорбил пурпурный чемодан Гермионы. Может быть, он избрал его как цель своих издёвок ещё раньше, когда тот раздражающе громко стучал по каменным плитам коридоров.       — Миленький чемоданчик, Грейнджер. Мозгов не хватило воспользоваться заклинанием переноса? Или нравится привлекать всеобщее внимание, таща эту безвкусицу через весь Хогвартс?       — Повзрослей, Малфой.       — Уродливый потрёпанный чемодан тебе подходит, — продолжал слизеринец. — Отлично сочетается с волосами. Да и всем остальным, в целом, тоже.       Гермиона вспыхнула. Что ж, не она первая начала вести прицельный огонь.       — Очень жаль, Малфой, что тебе придётся терпеть всё это целый год, пока мы вдвоём занимаем один и тот же пост, — подумав, добавила елейным голосом. — Выступаем на-равных.       На лице слизеринца не дрогнул ни один мускул, но на щеках появились едва заметные красные пятна. Гермиона хмыкнула, поудобнее перехватила чемодан и, развернувшись, направилась в сторону отведенной ей спальни. Прежде чем слизеринец успел сказать хоть слово вслед, девушка выпалила:       — И прежде, чем критиковать волосы других, посмотрел бы на свои зализанные патлы, Малфой. Из-за тебя магический мир может остаться без геля для укладки.       И тут же пожалела об этом. Теперь ухмылялся уже Малфой, радуясь, что издёвка достигла цели.       — Я рад, что ты так внимательна к моему внешнему виду, Грейнджер.       В ответ раздался глухой стук закрывающейся двери.       ***       Что ж, это была вполне сносная перебранка, хоть и лишённая изящества. Ни одной «грязнокровки» и «хорька», удивительно. Пора разобрать вещи и составить график патрулирования. Использовав Люмос Максима для освещения комнаты, девушка принялась раскладывать вещи. Одежда была аккуратно разложена и развешена в шкафу, впрочем, её было не так уж много: она не заняла и половины отведённого для неё места. Зато книги не поместились на предназначенных для них полках, поэтому были стопками разложены, где придётся: на полу, столе, прикроватной тумбочке и комоде для нижнего белья и средств личной гигиены. Пергаменты и пишущие принадлежности были перенесены в выдвижные ящики стола, неоплывающая свеча установлена в отведённый для неё подсвечник. В прикроватную тумбочку был сложен CD-плеер с наушниками и запасными батарейками для него, а на ней расставлены две фотографии в рамках: одна зачарованная с Гарри и Роном, а другая, обычная, с родителями. Единственный предмет с символикой Гриффиндора — красно-золотой плед, подаренный ей друзьями — был разложен на жёстком стуле у письменного стола, чтобы сделать долгую работу за ним более сносной. Напоследок опустевший чемодан был отправлен на верхушку шкафа. Благодаря размещающим заклинаниям распаковка заняла не более пятнадцати минут.             Оглядев комнату, девушка осталась довольна результатом: теперь помещение выглядело обжитым. Осталось составить график патрулирования. Девушка села за стол и достала свою записную книжку и ручку. Нахмурилась. Сложила их обратно в ящик и вытащила небольшой кусок чистого пергамента и самозаправляющееся фазанье перо из магазина Писарро. Глаза сами собой закрывались от навалившейся усталости, но Гермиона продолжала медленно выводить буквы мелким ровным почерком. Это занятие длилось не более десяти минут. Патрулировать школу было необходимо каждый день с одиннадцати до двенадцати вечера. Девушка подумала, что логично было бы разделить недели на чётные и нечётные: по нечётным она патрулирует во вторник, четверг и субботу, по чётным — в понедельник, среду, пятницу и воскресенье, а Малфой наоборот. Осталось передать ему пергамент.       Девушка встала из-за стола и направилась к выходу, попутно захватив свою косметичку со средствами для душа и аккуратно сложенную стопку домашней одежды. Выйдя из своей спальни и спустившись по лестнице, она обнаружила, что Малфой всё ещё сидел напротив камина, откинувшись на спинку дивана и положив длинные ноги на низенький столик. Гермиона поморщилась.       — Я составила график патрулирования, он будет лежать на столе.       Малфой, не оборачиваясь и не открывая глаз, ответил:       — Ладно.       — И убери ноги со стола. Это как минимум невоспитанно.       Парень процедил сквозь зубы:       — Отъебись, Грейнджер.       Девушка закатила глаза. Раздражение покалывало кончики пальцев. Гермиона шумно выдохнула, подошла к столу и положила на него исписанный пергамент. Затем прямой пружинящей походкой направилась наверх.       Она уже закрывала дверь в ванную комнату, когда услышала аппарационный хлопок. Девушка покрепче перехватила палочку в кармане мантии, но тут услышала тонкий голосок домового эльфа. По-видимому, Малфою доставили багаж. Вдруг до её ушей донеслось тихое «Спасибо, Мими», отчетливо раздавшееся в тишине гостиной. Ей, должно быть, послышалось. Неужели накопившаяся усталость выливается теперь в слуховые галлюцинации? Девушка мотнула головой, поспешно закрыла дверь и наложила заглушающее и запирающее заклинания. Ванную окутала приятная тишина, позволявшая с головой уйти в собственные мысли.       ***       Когда Гермиона вышла из ванной, в гостиной уже никого не было. Девушка тихо прошмыгнула в свою комнату. Ещё оставалось немного времени до намеченного ей часа отхода ко сну. Девушка села на кровати, закутала ноги одеялом и протянула руку к лежащей на прикроватной тумбочке стопке книг. Они были совершенно новыми с резким запахом чернил и кое-где слипшимися страницами. Гермиона как раз перед отъездом закупилась новой партией любовных романов.       Мало кто знал об этом её увлечении — оно не соответствовало имиджу зазнайки и «золотой девочки». Эти книги помогали расслабиться и отпустить заботы прошедшего и предстоящего дня. Она с головой ныряла в чужие истории и миры, сопереживая всякому персонажу, остро ощущая жизнь, ей не принадлежавшую. Так она изо дня в день сбегала от гложущей тревоги, не дающей спать по ночам, от бесконечного прокручивания всех возможных исходов ещё не состоявшейся вылазки Золотого Трио в голове, от надоедливого жужжания постоянно возникающих планов и заученных заклинаний. Подробные описания затягивали её в происходящие в книге события, и вот она больше не была собой, но кем-то другим, ступавшим обнаженными ступнями по колкой молодой траве со следами утренней росы или вдыхавшим едкий и сырой дым от позднеосеннего костра где-то под пологом беззвёздного ночного неба. Иногда Гермиона теряла контроль и такого рода прогулка затягивалась до утра. Девушка выпускала книгу из рук, только когда лучи рассвета медленно вползали в её комнату, и во рту появлялся неприятный привкус бессонной ночи. Очень быстро она пришла к выводу, что это негативно сказывается на учёбе, поэтому теперь выделяла только час времени на чтение. Усевшись поудобнее и переместив на тумбочку стоявший на столе подсвечник со свечой, девушка с характерным хрустом ещё не тронутого корешка раскрыла произведение на первой странице.