Начиная с поезда и далее по списку

      Староста мальчиков только недавно вернулся в свою спальню и намеревался провести некоторое время за книгой перед вечерним патрулированием, как вдруг по двери забарабанили с такой силой, что слизеринец, стыдно признаться, подскочил на месте. «Нервы ни к чёрту в последнее время», – он раздосадовано цыкнул и, впопыхах натягивая недавно снятый свитер и приглаживая растрепавшиеся волосы, подошёл к двери. Кто-то снаружи забарабанил по ней с ещё большей силой, да так, что та заходила ходуном. «Как же быстро она узнала», – думал Драко, кладя ладонь на холодную дверную ручку, – «Вот уж действительно, ни секунды покоя, Салазар вас всех подери». Наконец он отворил дверь.       На пороге стояла всклокоченная гриффиндорка. Волшебник отметил про себя, что ещё никогда не видел её настолько растрёпанной. Лицо раскраснелось от быстрой ходьбы, руки были сжаты в подрагивающие от напряжения кулаки. «Надеюсь, хотя бы вмятин на двери не осталось», – отметил про себя Драко. Разъярённая Грейнджер, зря времени не теряя, грубо пихнула его ладонью в грудь и прошла внутрь комнаты. Слизеринец удивлённо повёл бровями, чувствуя первые покалывания зарождающегося раздражения, но промолчал. «Ну же, Грейнджер», – думал блондин, привалясь к дверному косяку, – «Не тяни с линчеванием».       Волшебница, как будто бы вняв его немым мольбам, не заставила себя долго ждать:       – Ты поставил Гарри и Рона на дежурство? – слова вырывались из её рта натужно, шипяще.       – Да, – без колебаний ответил слизеринец.       Наступила пауза. «Хочет, что ли, чтобы я ей докладывал?» – волшебник скрестил руки на груди и по-змеиному прищурил глаза, – «Ну уж нет, пусть сама спрашивает, если что интересует». Ему было забавно наблюдать за её хмурыми, подрагивающими от напряжения бровями и читаемыми в глазах злыми подозрениями.       – Зачем ты это сделал? Назови причину, – сказала девушка суше и строже, сердито глядя исподлобья.       «Ну вылитая Макгонагалл», – подумал Драко, – «Только если бы руки волнение не выдавали».        – Успокойся, не собираюсь я вредить этим придуркам, – устало произнёс слизеринец, закатывая глаза, – Вообще никому не собираюсь вредить. А выбрал их действительно потому, что вы чуть ли не единственные, кому можно верить. Никаких скрытых мотивов. Довольна?       На слове «верить» девушка выразительно дёрнула бровью, как будто спрашивая: «С каких это пор?» Несмотря на таившуюся в глазах враждебность, её праведный гнев, казалось, сходил на нет: подбородок резко подскочил вверх, надменно задирая голову хозяйки – жест, который слизеринец не выносил. Ему казалось, что именно в нём, именно в этом движении именно этой девушки, заключается всё несправедливое гриффиндорское превосходство. Волшебница меж тем быстро огляделась по сторонам, как будто только сейчас осознавая, где находится. Она брезгливо скривилась, смотря на изумрудно-зелёную ткань гобелена на стене и едва слышно отметила:       – Как же я ненавижу этот цвет, – затем, обернувшись к слизеринцу, добавила, – До глубины души.       Терпение Драко потихоньку заканчивалось. Его раздражала её гриффиндорская или, может быть, исключительно грейнджеровская непробиваемость. Делаешь ей шаг навстречу, она – два назад! Что же ещё ему нужно было придумать, чтобы добиться хотя бы минимального её расположения?       Блондин устало потёр переносицу.       – Я тоже не в восторге от красного, Грейнджер, ближе к делу.       Девушка помедлила перед тем, как ответить:       – Я отзываю их с дежурства, найди кого-нибудь другого.       Драко обожгло за секунду вспыхнувшее горячее раздражение. Кем она себя возомнила, эта поганая… Меж тем девушка быстрым шагом направилась к двери. Когда же она подошла совсем близко и попыталась пройти мимо вставшего у неё на пути слизеринца, тот крепко сжал её руку.       Холодные пальцы прожгли тонкую кожу запястья: это прикосновение сложно было назвать приятным. Гермиона поморщилась от отвращения и неосознанно принялась выкручивать руку из цепкой хватки стоящего теперь слишком близко парня. Тот же, не обращая ни малейшего внимания на её попытки высвободиться, лишь притянул девушку поближе к себе и слегка наклонился вперёд, заставляя ту перевести взгляд с собственного взятого в плен запястья на его лицо. С такого расстояния Гермиона могла разглядеть каждый из необычайно длинных белёсых волосков, окаймлявших его по-змеиному полуприкрытые веки; густые ресницы отбрасывали непроницаемую тень на серость радужек, отчего те казались матово безжизненными.        – Тебе надо – ты и ищи, – они стояли так близко, что гриффиндорка ощущала порхание чужого дыхания на своей щеке, – Но сколько времени пройдёт, прежде чем ты найдёшь кого-то на замену?       Неужели он имеет в виду, что тогда будет уже слишком поздно? Перед глазами вновь, уже в который раз за вечер, промелькнула безжизненная рука Кэти, глаза Гермионы округлились от страха, и она неосознанно отшатнулась назад. Малфой, не сдвинувшийся ни на сантиметр, лишь поудобнее перехватил сжатое в своей твёрдой руке запястье и наклонился ещё ниже.       – Ты, конечно, можешь бежать и спасать своих дружков от несуществующей угрозы, – его голос стал мягче и тише, – Но бегать бы не пришлось, доверься ты мне хотя бы единожды.       Слизеринец разжал руку. Девушка по инерции шарахнулась в сторону и молча замерла посередине комнаты, неприятно озадаченная услышанным. Он всерьёз предлагает ему довериться? Сам что ли не замечает, насколько это смехотворно звучит? К горлу подкатил неконтролируемый смешок. Гриффиндорка не сдержалась и громко фыркнула. Стоящий напротив Малфой побелел от злости, его брови угрожающе сдвинулись на переносице. Заметив это, Гермиона решила убраться от греха подальше и быстрым шагом вышла из чужой спальни.       Покинув комнаты старост, волшебница направилась в сторону больничного крыла. Её до сих пор распирало от смеха, неконтролируемые, почти что истерические смешки то и дело вырывались наружу. Доверие к Малфою? Фантастика! Вера в его добрые намерения? Вот умора! Так она и брела по тёмным коридорам Хогвартса, то и дело глупо хихикая. Услышь кто со стороны, подумал бы, что кто-то из призраков замка окончательно сошёл с ума.       Впереди завиднелись белые створчатые двери больничного крыла. Перед ними стояли, мирно переговариваясь, Гарри и Рон. Факелы подрагивающими всполохами освещали их радостные, живые лица. Туго скрученная в районе живота пружина беззвучно разжалась: наконец Гермиона могла выдохнуть спокойно. Девушка сделала ещё несколько шагов вперёд. Наконец мальчики её заметили и синхронно приподняли брови в недоумении.       – Решила составить вам компанию, а то здесь, наверное, невыносимо скучно, – ответила Гермиона на читавшийся в этом движении вопрос.        Гриффиндорцы радостно улыбнулись и поспешили обнять подругу.       Нельзя сказать, что юная волшебница соврала друзьям о своих намерениях, ведь действительно хотела провести время в их компании. Скорее, она просто утаила всю правду, чтобы не беспокоить своих мальчиков зазря. Гермиона пришла, потому что была уверена в том, что втроём они смогут справиться с кем и с чем угодно, как уже случалось не раз. Несмотря на то, что теперь, как ей казалось, и она находилась в лапах когтистой угрозы, девушка чувствовала себя спокойнее, стоя здесь, у белых створчатых дверей, чем находясь в комнатах старост.       Вскоре тревоги окончательно отступили, изгнанные весёлым разговором и дружным хохотом. Углы перестали казаться угрожающе тёмными, а чернота коридоров вновь стала привычной и родной. Дежурство незаметно подошло к концу, и друзья, передав пост сменяющим их, радостно попрощались и разошлись. Гермиона поспешила к комнатам старост, чтобы успеть на патрулирование.       Удивительным было то, что Малфой не сказал ни слова. Не спросил, как прошло дежурство, не упрекнул в ошибочных подозрениях и даже не удосужился съязвить. В то время как патрулирование проходило в полной тишине, Гермиона снова и снова задавала себе один и тот же вопрос: неужели пора перестать видеть в каждом действии Малфоя нечто зловещее? Ещё раз обдумав всё произошедшее за последнее время, девушка так и не нашла ответ: собственное недоверие казалось ей рациональным, а поверить Малфою на слово она не была готова. «В таком случае», – рассуждала про себя Гермиона, – «Буду относиться к нему нейтрально. Не стану больше искать подвоха в каждом его слове или действии. Иначе и с ума сойти недолго: от постоянного напряжения хуже только мне». Остановившись на этом, девушка решила хотя бы на время выкинуть Малфоя из головы и заняться делами насущными.       Погрузившись с головой в учёбу, Гермиона даже не заметила, как подошла к концу учебная неделя. Более того, замотавшись из-за хлынувших потоком заданий, она чуть было напрочь не забыла о предстоящем ужине Слизнорта, о чём, впрочем, ей не преминули напомнить её дорогие друзья.       – В смысле вы не пойдёте? – гриффиндорка скрестила руки на груди и нахмурилась, – Мне опять за всех отдуваться?       Гарри наигранно расстроено вздохнул.       – Ничего не поделаешь…       – Всё решили за нас, – вставил Рон.       – Мы же не можем отказаться от дежурства!       Девушка закатила глаза. Казалось, её друзья были готовы на что угодно, лишь бы не идти на этот званный ужин. Даже скучное дежурство прельщало их больше, чем непрекращающиеся словесные перепалки в кабинете профессора зельеварения.       «Впрочем, их можно понять», – думала Гермиона, стоя у зеркала в своей комнате и поправляя красно-золотой галстук на шее, – «А уж идти туда в одиночестве тем более неприятно. Но что поделаешь, нам необходимо заручиться поддержкой профессора, а это – кратчайший путь». В последний раз окинув собственное отражение в зеркале, девушка поудобнее перехватила висящую на плече сумку, с которой не расставалась ни на миг, и отправилась на очередное испытание, называемое «званным ужином».