Мea máxima culpa. Nocens es

- Тех двоих доставили, - Мартин, руководитель службы безопасности, замер на пороге, ожидая распоряжений дона Вьехо. Серхио оторвал глаза от бумаг, что в беспорядке лежали на рабочем столе. С некоторых пор… с тех самых, как он перевел часть бизнеса в легальное русло, ему казалось, что он просто тонет в ворохе бумаг. Алварес помассировал переносицу двумя пальцами — новые очки сидели слишком плотно. Паоло говорил, что отец в этих очках… Как это?… Черт, какое же слово? В тренде, вот как! Вьехо иногда ловил себя на мысли, что не понимает и половины из того, что говорит его сын. Паоло… С ним что-то неладное творится. И, по всей видимости, уже давно. И ведь не вытянешь клещами ни слова. Ходит смурной. Молчит. Скоро каникулы закончатся, а они так толком и не поговорили… Мартин кашлянул, привлекая к себе внимание шефа. - Да… - Вьехо кивнул головой, - да, что там? - Тех ребят, о которых я рассказывал, - напомнил Мартин. - Их привезли. - Точно! Тащи их сюда! Помещение, где располагались офисы компаний, принадлежащих сеньору Алваресу, занимало шесть этажей современной высотки в центре Каракаса. Самые верхние этажи. Отсюда, почти что из-под облаков, Серхио мог видеть уродливую «башню Давида» - недостроенную махину, что глядела в ответ на Серхио пустыми глазницами окон. Он специально выбрал именно этот вид из окна — «башня Давида» служила неким напоминанием того, куда могут привести нереализованные амбиции: куча бетона, разбитые стекла и запустение. Он, дон Вьехо, никогда не позволит, чтобы его бизнес, его дело… его жизнь в конце концов, - он никогда не допустит, чтобы все это в один прекрасный день стало никому не нужным, как этот самый недостроенный небоскреб. Так вот офис Серхио Алвареса производил впечатление даже на видавших виды дельцов из Старого Света. Чего уж говорить о двух недогангстеров из глубинки. А именно их доставили в кабинет Вьехо под присмотром ребят из службы безопасности. - Братья Суарес, - коротко представил их Мартин, и Вьехо поморщился, разглядывая двоих мужчин, одетых в одинаковые клетчатые рубашки, заправленные в джинсы того самого кричаще голубого цвета, что выдавал отсутствие вкуса едва ли не сильнее, чем широкие кожаные ремни с массивной бляшкой… Ковбои недоделанные! Два дня назад Алварес знать не знал о существовании братьев Суарес. Именно тогда Мартин поведал ему изумительную историю, которую ему, в свою очередь, рассказал один из парней, который слышал её от другого парня, который… В общем, Серхио сильно сомневался, что до него эта байка дошла в изначальном варианте, а не была приукрашена рассказчиками. Всем известно — не обманешь, красиво не расскажешь. Речь шла о каком-то типе, который в одиночку и без оружия раскидал братьев Суарес — они держали в своих потных кулачках небольшой городок, Неблину, что притаился возле гор, - и их подручных в количестве десяти человек. И проживал этот самый герой не где-нибудь, а в монастыре, который вышеозначенные братья Суарес регулярно доили, не зная ни совести, ни страха Божия. Именно упоминание монастыря заинтересовало Мартина, и он решил передать байку своему боссу. И вот теперь Суаресы, изрядно помятые, надо признать — у одного рука висела на перевязи, второй скакал на костылях, - с любопытством и легкой тревогой разглядывали просторный кабинет и его хозяина, который не спешил подняться навстречу посетителям и поприветствовать их, как полагается. Напротив, он взглянул на братьев едва ли не с презрением, чем вызвал у обоих еще большее замешательство. Они явно не понимали, зачем их скромные персоны могли понадобится могущественному дону Вьехо, и осторожно надеялись, что если их доставили прямиком к Алваресу, а не закатали в асфальт где-нибудь по дороге из Неблины, значит есть неплохие шансы покинуть Каракас живыми. Впрочем, зная репутацию дона Вьехо, уверенности в том, чтобы вернуться в родной город, было не так чтобы с избытком. - Что там за история произошла у вас в монастыре? - дон Вьехо спросил прямо, не тратя время на ненужные ему расшаркивания. - Ну… Мы… Это… - промямлил старший из братьев, тот, кто баюкал на груди перевязанную руку. - Советую отвечать честно и не мямлить, - поморщился Серхио. - Иначе мой друг Мартин, - он кивнул в сторону застывшего возле дверей безопасника, - проведет с вами беседу в гораздо менее приятной обстановке. Объяснять подробно братьям Суарес, что их ждет, если те попробуют юлить, было не нужно. Не каждый мог позволить себе ложь в присутствии дона Вьехо. Потому-то они, собравшись с духом, пересказали в точности, что произошло с ними в монастыре имени святого Петра. Серхио слушал их внимательно, ни разу не перебив. И как только рассказ закончился, позволил себе легкую ухмылку. - То есть вы, кретины, хотите сказать, что не придумали ничего лучше, кроме как обложить данью нищих монахов, и один из них подстрелил вас из вашего же оружия? Братья, насупившись, молчали с минуту, пока старшему не пришла в голову «гениальная» идея. - Мы тут подумали, дон Вьехо, - переминаясь с ноги на ногу, произнес Суарес. - Монахи мастырят всякие штуки. Из серебра и золота. Если бы вы вступились за нас да усмирили бы этих… То есть этого отмороженного.... То мы бы… - Как он выглядел? - перебил Суареса-старшего дон Вьехо, замечая, как младший брат дернул за рукав говорившего: помолчи, дескать. Явно в семье мозги, хоть и не шибко извилистые, достались ему. - Ну, как? - пожал плечами старшенький. - Белобрысый. Высоченный. Рожа небритая. Но такая… Короче бабы западают. Ну вот… Вьехо прикрыл кулаком рот, делая вид, что зевает. Только для того, чтобы не заржать в голос. И вовсе не над незадачливыми гангстерами, а над самим собой. Кто здесь самый большой кретин — так это он, Серхио Алварес. Почти год разыскивать Хемсворта, в то время как тот сидел практически у него под носом. Это нужно быть гением сыска! И ведь как просто все придумал, сукин сын! Где можно спрятаться святоше, если не в монастыре? А он-то, Серхио, аэропорты проверял, вокзалы… Кретин и есть! - Вот что, - Вьехо поднялся из-за стола, подошел к Суаресам едва ли не вплотную, нависая над ними — не из-за того, что был выше ростом, а потому, что эти двое рядом с легендарным сеньором Алваресом чуть ли не книксены делали. - Вот что, - повторил Серхио. - Если хоть один из вас подойдет к монастырю ближе, чем на милю… Если я только услышу о том, что вы посмели потревожить святое житие монашеской братии, я вам не только конечности прострелю, я вас самолично в монахи постригу. По крайней мере обеспечу вам обет безбрачия. - Мы… Дон Вьехо, мы… Но Алваресу они были уже не интересны. - Избавься от них! - велел он Мартину и вернулся к своим бумагам. То есть… Сделал вид, что изучает документы, но на самом деле мыслями Серхио был далеко от дел. Монастырь… Надо же! Он и впрямь не мог предположить, что Крис пойдет на добровольное заточение. Не в его это было характере. В тесной монашеской келье Хемсворт едва ли мог укрываться долго. Его деятельная натура вряд ли была бы удовлетворена ежечасным чтением молитв или простой физической работой. Так почему монастырь? Вьехо почесал в затылке. За девятнадцать лет он так и не смог до конца понять Криса. Привязаться смог, сердцем прикипел, а вот насчет понимания... Черт! Серхио вдарил кулаком по столу. Гребаный Хемсворт! И что теперь? Бежать в монастырь? Пытаться вернуть себе этого затворника? Глупо. Крис ушел. От Вьехо — ушел. И не торопился объявляться. Так какого же, собственно, черта? Он два дня не мог решиться на это — посетить монастырь святого Петра. И собрался лишь потому, что хотел удостовериться: Крис там, а, следовательно, он не совершал эти убийства, о которых трубили лондонские газеты. Только для того, чтобы быть увернным — Хемсворт не взялся за старое — дон Вьехо и отправился в Неблину. Поднимаясь вверх по крутому склону в компании Мартина, - машину они оставили у подножья горы — Серхио думал о том, как же Крис смог преодолеть этот подъем? С его-то ногой… И когда, запыхавшись, Вьехо постучал в монастырские ворота, он подумал о том, что только искренняя любовь к Господу — или же искреннее желание спрятаться ото всех, - помогло Крису взобраться на гору. Им открыл монах, молча взглянул безо всякого интереса. - Нам нужен настоятель, - кивнув вместо приветствия, объявил Вьехо. Монах махнул рукой, призывая следовать за ним, и провел посетителей до кабинета отца-настоятеля. Если только можно было назвать кабинетом небольшую клетушку, всей обстановки которой был простой деревянный стол, шкаф да потертое кресло. - Меня зовут Серхио Алварес, - представился Вьехо. - Это мой друг, Мартин. - Я слышал о вас, дон Вьехо, - ответил настоятель. - Можете называть меня отец Фредерико. - Не стану ходить вокруг да около, - любивший во всем прямоту, произнес Серхио. - Я слышал, что среди братии есть один человек… Его зовут Крис Хемсворт. Мне нужно с ним поговорить. - Брат Кристофер покинул монастырь несколько дней назад, - ответил монах. А Серхио почувствовал, как сердце — глупое, дурное, такое без Хемсворта одинокое сердце - как будто скакнуло на месте, забилось часто-часто, и вновь успокоилось, угомонилось. Обозвав себя старым дураком, Алварес счел нужным уточнить: - Я не сомневаюсь в ваших словах, святой отец, но мне действительно нужно переговорить с Кри… с братом Кристофером. У меня есть основания полагать, что ему могут грозить серьезные неприятности… - На все воля Божья, - спокойно ответил настоятель, а Вьехо чертыхнулся про себя: вечно эти святоши прикрываются Божьей волей! - Я не ставлю под сомнения ваши слова, отец Фредерико, но… - Но как только брат Кристофер вернется, я передам ему, что вы его искали, - настоятель шагнул к двери, давая понять, что разговор окончен. Вьехо дал себе труд взглянуть на отца Фредерико чуть более пристально. Молод… Относительно, но все же моложе него самого. Привлекателен — в меру. Учтив — опять же в меру. Наверняка не глуп — лицо такое… чувствуется, что в школе или даже колледже настоятель учился прилежно, а не балду гонял. Ох, Крис! Не потому ли ты задержался в монастыре на целый год? Обозвав себя ревнивым болваном, Серхио решился на подкуп. - Я бы хотел осмотреть комнату брата Кристофера, если вы позволите, - попросил он, доставая из бумажника плотно сложенную пачку купюр. - Осматривать комнаты братьев я могу разрешить только полиции, - покачал головой настоятель. - И только если полицейские предъявят ордер. - Пожалуйста, отец Фредерико, - настаивал Серхио. - Что я, по-вашему, могу найти в комнате монаха? Коллекцию порно? - Скажите прямо, что именно вы хотите найти, - не уступал монах. - Хорошо, я спрошу у вас, - сделал вид, что сдался, Серхио. - Брат Кристофер употреблял что-нибудь? - Вы имеете в виду наркотики? - удивился отец Фредерико. - Я имею в виду таблетки, - с некоторой долей раздражения ответил дон Вьехо. - Вы видели, как ваш брат во Христе принимал лекарства? Такие маленькие… Красные… - У нас есть аптечка, - пожал плечами настоятель, - раз в несколько месяцев мы пополняем запасы. Аспирин… И прочее… Аспирин... Что б оно все! - Извините, - Алварес понял, что вряд ли добьется разрешения посетить комнату Криса. Он бы и сам на месте святого отца не разрешил никому постороннему шарить в своем монастыре. Порядочность? Ею объяснялась стойкость отца Фредерико перед деньгами? Или все же он боялся, что в келье брата Кристофера дон Вьехо сможет найти что-то… Ладно! Он не станет давить на святошу. - Извините, святой отец, - повторил Серхио. - Я знаю о вашем конфликте с некими братьями Суарес. Если вы назовете мне сумму, которую они успели вытянуть из монастыря, я с удовольствием компенсирую потери. Более того… Я готов оказать посильную помощь… Да вот хоть ремонт сделать! - Вы очень щедры, сын мой, - с благодарностью склонил голову настоятель, - но тем не менее я не могу позволить… - О, нет! - перебил его Алварес. - Я понимаю, правда. И еще раз прошу простить мне мою бесцеремонность. Но по крайней мере ответьте — куда именно направился Крис? Дело, с каким я пришел, действительно, серьезное… Отец Фредерико не сомневался в словах дона Вьехо ни разу. Такой человек, как Серхио Алварес, вряд ли стал бы лично разыскивать простого монаха просто так, без причины. Хотя, простым монахом называть брата Кристофера вряд ли можно было. Вот уже почти две недели прошло с тех пор, как Хемсворт покинул монастырь, и настоятель все еще не был уверен, что поступил правильно, отпустив его. После той исповеди… Великий Боже! Сколько людей открывали перед отцом Фредерико свою душу, сколько историй — банальных и нетривиальных — услышал он, сидя в маленьком конфессионале и слушая исповеди братии. Но столько грязи, столько боли, столько отчаяния, сколько вылил на него брат Кристофер, отец-настоятель не слышал никогда. В тот день, расправившись с братьями Суарес, Хемсворт попросил об исповеди. И признавался в своих злодеяниях так просто и так легко, что отец Фредерико поначалу сомневался — а искренен ли тот в своем признании? Не выдумал ли все это… все эти мерзости, которые он, якобы, творил на протяжении всей своей жизни. Но летели минуты, а послушник все говорил, говорил, говорил — так долго, что под конец настоятель уже готов был закричать: «Все! Хватит! Остановись!» Но долг заставлял его сидеть на месте и внимать тому, кто желает облегчить душу. Только что-то подсказывало отцу Фредерико — эту душу не спасет покаяние. Эти грехи не отпустит и сам Господь Бог. Так что же делать ему — скромному слуге Его? Сотворить над склоненной головой Криса крестное знамение? Сказать «ступай и не греши»? Так должен поступить отец-настоятель? Простить палачу мучения его жертв? Простить убийцу Мари? Ибо не ведает, что творит? Про свой душевный недуг Крис не умолчал. И это признание только укрепило отца Фредерико в правильности принятого им решения. Хемсворт не должен оставаться в монастыре. В конце концов, это опасно для всех его обитателей. Кто знает, что взбредет однажды в его насквозь больную голову? Что если он поднимет руку на кого-то из братьев? - Ну что, святой отец? - произнес Крис после небольшой паузы, что повисла грозным облаком в тесной исповедальне после того, как его рассказ подошел к концу. - Я выиграл бы спор, если бы поставил на то, о чем ты сейчас думаешь… Отцу Фредерико в словах этих послышалась усмешка. Впрочем, усмешка скорее горькая, чем издевательская. Может быть, потому он и не вспылил. - И о чем же я думаю? - пожал плечами настоятель. - Кроме того, что ты принял верное решение, когда просил меня уйти? - Вопросом на вопрос ответил Крис. - Ты думаешь о том, что сделаешь братии великое одолжение, избавив монастырь от такого, как я. - И об этом я думаю тоже, - кивнул головой отец Фредерико. - Но знаешь что?.. Он умолк ненадолго, пытаясь справиться с обуявшим его гневом. И еще, пожалуй, бессилием. Фредерико потому и назывался настоятелем, что должен был напутствовать тех, кто пришел в дом Господень. Он должен помогать им и наставлять. Должен поддерживать и укреплять в вере. Но разве сможет он направить на путь истинный Криса Хемсворта? Разве такому человеку нужен пастырь? Разве отпущения грехов жаждет он? Послушник терпеливо ждал, пока отец Фредерико решится продолжить. - Мне страшно находиться в одной комнате с тобой, - признался настоятель. - Мне мерзко от того, что приходится выслушивать убийцу моей жены. Мне стыдно было слушать, как ты возжелал однажды собственного брата. И меня чуть было не выворачивало от отвращения, когда… Крис и тут ничего не возразил. Нечего было возражать. - Я не должен так говорить, я знаю, - после небольшой паузы продолжил отец-настоятель. - Долг велит мне отпустить твой грех. Наложить епитимью, заставить покаяться… Да неважно это все! Он махнул рукой — словно сам от себя отмахнулся. - Я, быть может, скверный священник. Может быть, я слаб духом и… Я не могу… В голосе настоятеля слышалось отчаяние. - Я просто не могу позволить тебе остаться! Крис склонил голову. Он все понимал. Будь он на месте святого отца, сам поступил бы так же. - Я уйду на рассвете, - пообещал он, покидая конфессионал. - А я стану за тебя молиться, - прозвучало ему вслед обещание святого отца. Настоятель опустился на колени прямо здесь, в маленькой кабинке для исповеди. Он просил Господа дать ему терпения. Просил дать ему мудрости. На самом деле он просил прощения. За то, что сам не нашел в себе сил простить. Было уже далеко за полночь, когда святой отец возвращался к себе в келью. Он пропустил ужин — до еды ли ему сейчас было? И вечернюю молитву с братией провел скорее на автомате, чем сердцем. Слова слетали с его губ, в то время как мыслями отец Фредерико был далеко. Все сказанное Крисом не шло у него из головы, и он решил напоследок заглянуть к послушнику, который так и не стал ему братом. Он вошел в чужую келью без стука. Не потому, что был плохо воспитан, а потому что монахам не полагалось запираться. И замер на пороге, не сумев сдержать изумленного возгласа, когда увидел, как тяжелая плеть, зажатая в уверенной руке Кристофера, опускается на истерзанную в кровь спину. - Стой! - закричал отец Фредерико и кинулся к стоящему на коленях послушнику. - Остановись! Рука перехватила занесенную для удара плеть. - Зачем ты? Отец Фредерико заставил послушника подняться с колен. Того потряхивало немного — от только что пережитой боли и еще, пожалуй, от того, что кто-то посторонний увидел то, что для чужих глаз не предназначалось. - Зачем? Для чего ты делаешь это с собой? Настоятель не чувствовал смущения, стоя рядом с обнаженным полностью Крисом. В другой раз он, быть может, отдал бы должное великолепно вылепленной фигуре, но сейчас это тело уродовали кровавые шрамы, что оставила веселая плеть. И липкий пот, что покрывал грудь Криса, и испарина на лбу, и чуть прикрытые глаза, и сорванное дыхание… Все это если что и возбуждало, то исключительно желание облегчить боль. - Сядь! - Фредерико едва ли не силой заставил послушника опуститься на кровать. Сам сел рядом и, смочив полотенце водой из кувшина, что стоял на тумбе, аккуратно вытер кровь с растерзанных плеч. Касаясь осторожными движениями чужой плоти, настоятель думал о том, был ли хоть кто-то, кто дотрагивался до Криса вот так, как он сейчас? Хоть кто-нибудь видел, как Хемсворт истязал сам себя? И если таковой все же имелся — что он сделал? Остановил ли бичующую руку Криса? Или взял в свою руку плеть? Тряхнув головой — какие мысли в нее лезут, Господи! - отец Фредерико сосредоточился на том, что он делает, и отложил полотенце в сторону только когда кровь из ранок перестала сочиться. - Оденься, - попросил настоятель Криса. Сейчас ему было неловко сидеть на кровати рядом с обнаженным мужчиной. Но Хемсворт только головой покачал отрицательно. - Жарко… - произнес он, словно бы ненароком прижимаясь к плечу отца-настоятеля. Но тут же отодвинулся, заметив напряженное выражение лица отца Фредерико. - Давно ты… Вопрос святого отца остался не заданным. Исписанная шрамами спина послушника — какое еще нужно доказательство, чтобы понять: плеть уже не первый раз жалит плоть Криса. - Тебе так… После этого… Тебе легче? - спросил Фредерико. Крис кивнул утвердительно. Настоятель не понимал. Он слышал о флагеллантах немало. Но никогда не встречал никого из них. Тем более не врачевал их раны. - Ты не должен этого делать, - произнес он после небольшой паузы, сам с себя удивляясь от того, что возникло вдруг желание приблизиться к послушнику. Дать ему опереться о свое плечо. В этом было что-то противоестественное — пытаться облегчить боль того, что причинил тебе столько боли. Но — кто знает — может быть в этом заключалось испытание, которое уготовил Господь чаду своему? - Ты не Господь Бог, - уверенно продолжил отец Фредерико. - А только Он вправе наказывать. Или прощать. - Я и не ставил себя на место Господа, - тихо произнес Крис. - Тогда прекрати… Прекрати это! - чуть строже приказал настоятель. - Ты ищешь смирения, но ты его не получишь, пока не признаешься самому себе: только Господь имеет право карать. За те грехи, что совершил, ты сам себя наказывать не станешь. - Так просто? - слабо улыбнулся Крис. - Это никогда не бывает просто, - ответил отец Фредерико. - Вера — это всегда не просто. Хемсворт ничего не сказал в ответ. Он-то знал, как никто другой, как сложно бывает верить. Но тем не менее сейчас, вот в этот самый момент вера его была крепка как никогда. В том числе вера вот в этого человека, который отпустил его грехи на самом деле. Сам того не ведая, отпустил. Когда забрал из его рук плеть. - Позволь мне остаться? - попросил послушник. Отец Фредерико видел, как нелегко ему далась эта просьба. Это было очевидно — Крис Хемсворт не из тех, кто привык быть в роли просителя. - Позволь заслужить прощение… Настоятель, услышав эти слова, вознес Господу слова благодарности. Тот все-таки услышал его. Более того — направил его. В эту самую келью. К человеку, который так нуждался в Боге. - Ты будешь соблюдать пост неделю, - ответил отец Фредерико, вставая и направляясь к выходу. - Ты проведешь эту неделю в молитвах и размышлениях. А после примешь постриг. Через неделю послушник начал зваться братом Кристофером. А еще через некоторое время отец-настоятель поручил своему брату во Христе отправиться в Неблину. Для того, чтобы вручить подарок отцу Хайме, что служил в городской церкви. Отец Хайме был давним другом отца-настоятеля, и они регулярно обменивались подарками ко дню рождения и к Рождеству. Крис ушел, унося за пазухой Евангелие, к которому монахи изготовили серебряный оклад. С тех пор прошло четырнадцать дней. Отец Фредерико забеспокоился уже на следующий день, когда брат Кристофер не вернулся из Неблины. В тот же вечер он позвонил отцу Хайме и начал беспокоиться еще сильнее, когда услышал, что монах передал предназначавшийся ему подарок и удалился в тот же день, не оставшись даже на праздничную трапезу. Через два дня Фредерико перестал беспокоиться. Крис пришел однажды сюда, в монастырь. Он пришел к Богу. И если сейчас отправился куда-то еще, то не потому ли, что Господь его направил? Он так и сказал этому человеку — Серхио Алваресу. Тому, с которым Крис делил постель. С которым вместе проливал кровь. Тому, кто пришел, чтобы забрать Криса себе. Забрать его у Бога. Не потому ли Крис ушел? Чтобы не возвращаться к дону Вьехо? - Что значит — ушел и не вернулся? - с раздражением спросил Алварес, выслушав настоятеля. - Ваш человек пропал две недели тому назад… И вы не забеспокоились? Не известили полицию? А вдруг с ним что случилось? - На все воля… - Перестаньте, святой отец! - перебил его дон Вьехо. - Хватит прикрывать собственное безволие волей Божьей! Он чувствовал — вовсе не воля Всевышнего погнала Хемсворта черт знает куда. Прочь из этих святых мест. Не Божья эта воля. Точно нет. Дьявол снова заполучил Криса Хемсворта. В этом Серхио Алварес не сомневался ни капли.