КРИС
- Том, открой! - ты не привык чувствовать себя попрошайкой, но именно так ты себя и чувствуешь, уговаривая Хиддлстона впустить вас с Вьехо. Серхио, стоя у тебя за плечом, ухмыляется: Том вас не впустит. Точно — не впустит. Ты сам бы на его месте не впустил. Но ты пока что на своем собственном. И ты упертый. Потому-то и давишь на кнопку звонка еще раз. А Серхио хмыкает многозначительно, касается твоего плеча невесомо. Просто чтобы чувствовать тебя. И чтобы ты чувствовал — он рядом. Он прикрывает твою спину, хотя сейчас вроде бы не от кого. Вьехо будто прирос к тебе, приклеился — не отодрать. Он знает: тут, за твоим плечом, самое его место. А еще он знает — случись что, ты его спину тоже прикроешь. Просто так вышло. Вы друг на друге завязаны. Тебя это даже пугает немного — вот эта самая связь. Когда не разлепить, не отодрать — только если с мясом. Ты пробовал. И ты зафейлил. Ты вообще это дело любишь — проебывать. Ты не Тор, но это словечко — Торово — как нельзя лучше подходит ко всей твоей жизни. Но ты вроде как еще не всё проебал. Не до конца. И ты намерен до этого самого конца не доводить. Ты намерен выжить и стать… Если не счастливым — не с твоим везением, уж точно нет, - то хотя бы чуточку к этому счастью приблизиться. У тебя есть сын. И Вьехо. У тебя даже есть брат, хотя если бы кто спросил Тора, нужен ему такой братец, как ты, он бы наверняка ответил отрицательно. Но ты и это намерен исправить. Ты не то чтобы чувствуешь себя всесильным, ты не Господь Бог… Да с некоторых пор ты и в силу Господа не особо веришь. Но ты чувствуешь в себе силы. - Том, нам надо поговорить! Ты знаешь, что Хиддлстон… то есть Хемсворт, ты все время забываешь о том, что Томас давно сменил фамилию. Это странно — думать о нем как об еще одном Хемсворте. Вас всегда было двое — ты и Торстейн. Теперь вас трое, но ты никак к этому не привыкнешь. К тому, что ты вроде как и Тома должен считать своим братом. Раз уж Бога из Тома не вышло. Тебе хочется думать о том, что когда-нибудь это всё будет — вы соберетесь все вместе: ты, и Тор, и Том, и ваши дети. И может быть даже Вьехо, хотя тебе кажется, что Серхио скорее отмахнется от этих семейных посиделок. Вы найдете повод. День рожденья там или что-то в этом роде, что ты привык всегда игнорировать. И вы попытаетесь быть семьей. Сегодня тебе так хочется в это верить! Хотя бы в это тебе хочется верить. Раз уж ты в Боге разуверился. Так вот ты знаешь, что Том Хемсворт видит сейчас вас с Вьехо на экране домофона. Еще ты знаешь, что он дома один — машины Тора нет на парковке. И нет, ты вовсе не выбирал время, чтобы нанести визит супругам Хемсвортам тогда, когда одного из них дома не окажется. Просто так вышло. - Ты войдешь один, - наконец, Том снисходит до разрешения. Даже так, искаженный динамиком, его голос звучит бархатно. Ты бы разбирал этот голос по нотам, по оттенкам. Ты понимаешь Тора — почему его однажды так на Томе заклинило. Ты представляешь, как звучали бы эти ноты и оттенки, когда Том оплетал бы твою спину ногами, когда бы он двигался и дышал под тобой, когда бы он имя твое тебе же в рот выстанывал. Ты все это можешь представить в красках. И тебе все это не нужно. Ты свой выбор сделал. - Отдай оружие Вьехо. Приказ Тома звучит достаточно серьезно, несмотря на бархатные нотки. Ты знаешь — в случае чего бархат превратится в наждак. Тебе некогда спорить с зятем. Да, собственно, и не из-за чего спорить. Ты же не собираешься пускать свой пистолет в дело. Только не в доме твоего брата. Потому-то ты и достаешь ствол из-за спины и передаешь его Серхио. Тот хмыкает — достал уже! Как-то по-другому он может эмоции проявлять? - и прячет твой Глок за поясом брюк. - Теперь тот, что подмышкой. Хиддлстона… - Хемсворта, черт дери! Хемсворта же! - вокруг пальца не обведешь. Ты и не собирался вроде как. Ты бы и так второй ствол отдал Серихо. Но то, как Том угадывает — ты вооружен нехило так — тебе нравится. Тебе просто нравится Том, независимо от того, хотел бы ты услышать, как он будет выстанывать твое имя, будучи распятым под тобой. Второй пистолет перекочевывает Серхио за пазуху, и ты снова слышишь, как шелестит тебе бархатом в уши: - Теперь нож. Тот, который на лодыжке. Ты почти что восхищен. И ты задираешь штанину демонстративно. Отстегиваешь кожаные ножны, чтобы отдать их Вьехо вместе с клинком, который ты вложил в эти самые ножны часом ранее. - Все, больше ничего нет, - улыбаешься ты в глазок видеокамеры. - Я хочу видеть, как Вьехо садится в машину. Только после этого я открою дверь. - Да что этот сученыш себе позволяет! - рычит Алварес вместо того, чтобы в очередной раз хмыкнуть. И ты, не глядя, не оборачиваясь, бросаешь ему короткое: «Иди!» А через секунду чувствуешь неприятный холод, коснувшийся плеч. Ведь за ними больше не стоит Серхио. Некому спину прикрывать. Дверь открывается, и Том отступает на шаг, пропуская тебя внутрь. Он не готовился встречать гостей с самого утра. Тем более он не готов был встретиться с тобой. Том сейчас такой домашний и уютный — в этих растянутых мягких штанах, которые держатся на его круглой заднице благодаря разве что чуду. На нем свитер — такой же древний и застиранный, что и штаны, и тебе кажется, что Том в нем тонет. Натурально. Этот свитер наверняка принадлежал когда-то Торстейну. Очень миленько. Весьма. Том босиком совсем. Пальцы на ногах длинные, аккуратные. Тебя никогда, в общем-то, не волновали мужские пальцы. Но ты отмечаешь про себя в том числе и эту деталь — пальцы Тома ровные, гладкие, с отполированными ногтями. Тору повезло. Это уж точно. У Тома в руках вороненый Вальтер. Эта маленькая деталь несколько выбивается из его домашнего, уютного такого образа. Том палец на курке держит твердо. Он не поглаживает холодный метал, как будто бы примериваясь. Он держит тебя под прицелом уверенно. Ты знаешь, что он спустит курок, стоит тебе только дернуться в неправильном направлении. Потому-то ты и не дергаешься. И на дуло, что глядит тебе прямо в грудь, стараешься не смотреть. Только Тому в глаза. Неожиданно жесткие, холодные — ртутные воды Темзы сейчас в этих глазах. И эта ртуть тоже не вяжется с домашним и уютным Томом. Ты смотришь прямо. Контакт не разрываешь. Ты не улыбаешься. Но и не хмуришься. Ты бы сказал, что ты рад его видеть. Так вроде положено по этикету. Но ты на этикет певать хотел. Пару дней назад Том положил тебя мордой в землю и чуть позвоночник в эту самую землю не вдавил своей острой коленкой. Он причинял тебе боль намерено — хотя ты никакого сопротивления не оказывал. Ты не уверен, что Том получал от этого хоть какое-то удовольствие, но тогда Хиддлстон-Хемсворт дал тебе понять — никто с тобой церемониться не станет. И сейчас оружие в руках не у тебя вовсе. Наверное, тебе ничего бы не стоило обезоружить Хиддлстона. Он не так хорошо тренирован, как ты, и он бы проиграл — факт. Хотя… Ртутный взгляд его говорит об обратном. Он говорит — тебе придется повозиться, реши ты отнять у Тома пистолет. А тебе банально некогда мериться с ним силой. - Зачем пришел? - спрашивает Том коротко. А тебе вдруг язвить хочется. Что-то ляпнуть про «даже чаю не попьете?» Но ты прикусываешь язык. Не из-за пистолета даже. Из-за ртути в глазах напротив. - У тебя моя трость, - просто отвечаешь ты и ловишь тень удивления, промелькнувшую на красивом лице Хиддлстона. - Она мне нужна, - продолжаешь, раз уж Том молчит, словами свое удивление не подтверждая. Когда-то — в прошлой жизни — ты вырезал эту трость из благородного ясеня. Ты украсил ее именами: теми, что у тебя на сердце были высечены. Год назад ты отдал эту трость Тому. Когда ему, раненому, нужна была поддержка.***
В эту самую минуту нога почти что тебя не беспокоит. Вьехо всю ночь пичкал тебя обезболом, чередовал таблетки с оргазмами. А ты чередовал оргазмы с приступами боли и благодарил — про себя правда, чтобы особо не зазнавался — Серхио за то, что организовал тебе это: и обезбол, и новенький ноут, чтобы ты мог между приступами боли и хорошим трахом отвлекаться на расследование. Он даже еды вам нормальной организовал. Он и пол отмыл от твоих свинячеств с разбитыми яйцами. Ты вспоминал это с удовольствием — как это: работать вместе с Серхио Алваресом. Сколько их было — сложновыдуманных операций, которые ты спланировал, а Вьехо и его люди осуществили. Сколько раз вы, запершись в просторном кабинете Серхио, обсуждали, спорили, чуть ли не до криков ругались, готовя очередное, сулящее прибыль, дельце. Но никогда тебе не было так хорошо, как прошлой ночью. Когда ты, умостив ноут на голом животе Алвареса, стучал по клавишам, выискивая нужную тебе информацию. Или же когда ты звонил по своим старым контактам — их немного осталось в старой Европе, но те, кто еще тебя помнил, с радостью откликнулись помочь. Ты пристроил наушник, чтобы руки твои оставались свободными, и, выслушав очередной отчет, ты давал своим рукам волю. Они вспоминали тело Серхио — не то чтобы ты забыл его за год, но ты позволял своим пальцам вспомнить, каково это — ощущать гладкую, чуть влажную от пота кожу. Как это — проникать внутрь отзывчивого тела, выглаживать изнутри, ласкать, задевая чувствительный бугорок, прикосновения к которому заставляют Вьехо выгибаться на простынях. Ты вспоминал, как это восхитительно — вторгаться резко в раскрытое, ждущее, жаждущее проникновений тело. Как это нужно и правильно — чувствовать чужой жар, когда ты погружаешь каменную плоть глубже и глубже раз за разом. Как течет Серхио, пачкая твою ладонь смазкой, когда ты ласкаешь его, не прекращая двигаться меж его широко разведенных ног. Ты наслаждался им, как в первый раз. Или же как в последний. Тебе было мало, ты никак насытиться не мог, и ты знал — Серхио тебя мало тоже. Он такой же, как и ты, ненасытный. Вы подходили друг другу идеально. Вы как будто хорошо подогнанный механизм подстраивались друг другу в пазы. Вы не то чтобы были одни целым — вы просто не могли один без другого. И вы этой ночью доказывали один другому — раз за разом — ты без меня не сможешь. Не выстоишь. Не удержишься. Вы этой ночью все друг другу доказали. И доказательства — преступления, в котором твой брат обвинил было тебя — стекались к тебе постепенно. И ты отвлекался от того, чтобы любить Серхио, на то лишь, чтобы получить очередной отчет верного тебе человека. Или чтобы выслушать отчет сына. Магнус держал тебя в курсе расследования. Парень не то чтобы рисковал головой — голову отвинчивать ему Тор не станет, но может по этой самой голове настучать, - но Магни держал тебя в курсе. Ты знал все детали следствия — хотя и не должен был, права такого не имел. И уже под утро картина преступлений была тебе ясна более менее. И ты был горд — вот без дураков — ты гордился своим сыном. Тем, что он, пусть и не до конца, но угадал главное — вовсе даже не месть двигала убийцей. Вернее, не только лишь месть. Преступник выстилал дорогу к своей жертве трупами, пуская следствие по ложному следу. И ты почти что уверен был — всегда оставалась толика сомнений, но ты эти сомнения был намерен развеять в ближайшее время — убийце нужен Том Хемсворт. Ему нужна Магда Мартинссон. И ты изо всех сил надеялся на то, что охрана, которую выставил твой брат возле палаты Магды, справится, если убийца придет, чтобы закончить начатое.***
- Анри Лефевр, - произносишь ты это имя, когда Том прячет удивление на самом донышке своих ртутных глаз. - Ты сталкивался с ним, не так ли? Хиддлстон молчит, не торопится отвечать. - Твой фонд имел дело с Лефевром? Ответь, Том, это важно. - Я не собираюсь говорить с тобой… - Да твою ж мать, Хемсворт! - ты не срываешься, ты делаешь вид, что готов сорваться. Этот спектакль на Тома может быть и не произведет никакого впечатления. Но у тебя реально нет времени на то, чтобы выдавать ему все расклады. Чтобы заставить его хоть как-то коммуницировать. - Ты ж не идиот, Том! Ты знаешь — я сейчас на вашей стороне. На стороне Магнуса. На стороне Магды. А значит — на твоей и Тора. Я говорил об этом твоему мужу — он должен мне доверять. Только так я смогу помочь. От тебя я прошу того же — доверия. Я хочу помочь. Я знаю как. Несколько секунд проходит в полном молчании. Том что-то решает там, в своей заумной голове. Ты почему-то уверен, что он давно решил, только до конца уверен не был. И вот, наконец, он ставит точку в этой своей уверенности. Он бросает короткое: - Жди здесь! И на несколько минут ты остаешься в прихожей один. Том появляется вскоре. В его руке твоя трость. Где уж он её держал — тебе нет до этого никакого дела. Он взвешивает древко в руке, подкидывает легонько, ласкает пальцами набалдашник. Том словно примеривается - а не засадить ли этой самой тростью тебе промеж глаз? Не то чтобы ты опасался такого вот жеста - в конце концов у Тома есть пистолет, и так оно, с пистолетом, надежнее. Но то, как Хиддлстон поигрывает твоей тростью... Кто его знает?.. Улыбка - короткая, злая - ломает тонкие губы Тома, и он протягивает тебе трость. Словно одолжение делает. Сукин же сын! Набалдашник ложится в ладонь привычно. Твое оружие в твоих руках. Том смотрит на тебя — вооруженного — и глаза его окрашиваются потихоньку светло-синим, оттаивают. Вы с ним сейчас на равных. Вы оба это знаете. - Анри Лефевру было отказано в усыновлении однажды, - решается на откровенность Том. - Подозревали его и еще некоторых в том, что детей они используют... Ну что тебе объяснять, ты сам, наверное, догадываешься. Наш фонд проводил расследование. Но его пришлось прекратить. На нас надавили… - Кто стоял за всем этим дерьмом с детьми? - Предположительно, один из Дюпонов. Кто-то близкий к их дому. - Умберто Варгас? Муж одной из сестричек Дюпон? - У нас не было доказательств, Крис. - Том глядит почти что растеряно. И в то же время с восхищением. И ты бы наслаждался этим восхищенным взглядом — все-таки ты офигительную работу проделал. Такую, что твой брательник со всей своей командой не смог. Но у тебя на наслаждение нет ни времени, ни сил — ты все силы потратил этой ночью вместе с Вьехо. - Магда… Она была в курсе? - Она и была инициатором расследования. Наш безопасник — Джек Коллинз — страховал… Ты только головой качаешь. Бесполезные идиоты! Чем они все думали — супер-мега-крутой детектив Хемсворт и его вроде как до фига умный муженек? Они вообще голову включали? Кретины! «Они думали о том, что это мы с тобой виноваты», — шепчет твой зверь. Ты не слышал его голос сутки почти что. Ты даже успел заскучать. - Из дома ни ногой! - теперь твоя очередь командовать. - Мне нужно в офис, - упрямо сводит Том брови на переносице. - Бухгалтер фонда… Она погибла, так же как и… Мне нужно распорядиться насчет похорон. Нужно помочь семье... - Ни ногой, Том! - ты ничего не хочешь слушать про семью убитой накануне бухгалтерши фонда. Тебе нужно, чтобы муж твоего брата остался в живых. И ты знаешь, что как только выйдешь из дома, то дашь распоряжение Вьехо, чтобы тот прислал к дому своих людей. И ты даешь такое распоряжение незамедлительно. А еще ты говоришь Серхио, что ему срочно нужно вернуться в Каракас. - Кто-то должен держать под наблюдением этого ублюдка Варгаса, - озвучиваешь ты то, что Серхио и так понимает. Он, разделивший с тобой эту ночь, в курсе всех дел абсолютно. - А кто будет держать под наблюдением тебя, Теньо? - спрашивает он, понимая, что вопросы эти ни к чему. Ты сам способен за себя постоять. Пусть без Серхио за плечом это будет сделать чуточку сложнее. - И я все еще не до конца понял, на чем строится твоя уверенность? - он почесывает бородку, когда задает этот вопрос, одновременно выруливая из переулка, где находится дом Хемсвортов. - С чего ты взял, что за всем этим пиздецом стоит господин мэр? - Я объясню всё, Серхио, душа моя, - обещаешь ты. - Мне еще нужно уточнить кое-что. Пару деталей, и я всё тебе объясню. И Тору. И Магни. - Кстати про Магни, - морщится слегка Вьехо. - Твой пиздюк не в курсе, где черти носят моего отпрыска? И набирает номер Паоло. Чтобы услышать, что аппарат его находится вне зоны действия сети. - Твой отпрыск большой мальчик, - не обижаешься ты на «пиздюка», - нагуляется и вернется. - Боюсь, что он направился гулять в сторону твоего драгоценного Магни, а тот в очередной раз дал ему отворот-поворот. - Так может не стоит прошибать лбом непрошибаемые ворота? - задаешь ты резонный вопрос. Но ответа не получаешь. Сын Вьехо такой же упрямый, как его отец. И если уж Паоло решил, что кто-то должен ему принадлежать, так ни за что с пути не свернет. Вьехо же не сворачивал, когда решил, что ему нужен именно ты. И вот он тебя заполучил — целиком и полностью.***
Серхио глушит мотор на парковке возле больницы, где выздоравливает сейчас Магда. Ты знаешь — это будет непросто, для Магды непросто — увидеть того, из-за кого она в очередной раз оказалась на больничной койке. Того, кто… А, к черту! Ты знаешь, что виноват. Ты все знаешь прекрасно. Но ты просто заебался каяться. Господь не пожелал отпускать твои грехи. Не сможет тебя простить и Магда. Но тебе не нужно её прощение. Тебе нужно, чтобы она жила. Вы поднимаетесь на этаж пешком — у тебя теперь есть трость, а четыре лестничных пролета не так уж много, чтобы ты не смог преодолеть. И ты не видишь охраны возле дверей нужной тебе палаты. - Что за… - ты выдергиваешь из-за пояса пистолет, который Вьехо вернул тебе получасом ранее. - Смотри! - одними губами говорит тебе Серхио, указывая вправо. Ты оглядываешься, замечаешь дверь безо всякого номера, без таблички, глухую, неприметную. Подсобка. И ты толкаешь ее резко, обнаруживая там, в темноте, бездыханное тело в униформе полицейского спецназа. Вот она — охрана Тора. Твою ж мать! Вы с Вьехо вваливаетесь в палату Магды, когда тот ублюдок, что пришел по её душу, тот, кто опередил вас на самую малость, что-то химичит с капельницей. - Отошел от неё! Это не ты кричишь. Это Вьехо. И он же стреляет, пока ты, забыв о собственном оружии, парализованный страхом за Магду, тупо пялишься на все эти трубки и провода, что тянутся от стойки с лекарствами к её телу. - Сука! Вьехо стреляет второй раз. Сейчас попадает — первый был промах. Вот же пиздоглазый рукожоп! Тот человек реагирует мгновенно. Но не на дырку, которую пуля, пущенная из пистолета Серхио, проделала в его плече. Тебе странно — почему он не стреляет? Почему он в вас не стреляет? Долю секунды он смотрит на вас через прорезь в маске-балаклаве, а после срывается на бег. И выскакивает в окно в тот самый миг, когда Вьехо посылает в его сторону еще одну пулю. - Сука! Блять! - орёт Алварес, подбегая к окну, и уже оттуда кричит тебе: - Хер ли ты застыл?! Зови врачей! Ты уже возле кровати Магды. Ты выдергиваешь иголку из её вены — хрен знает, что этот ублюдок успел добавить в лекарство. Или не успел? Господь милосерд! Сделай так, чтобы у него ничего не получилось! Я даже снова в тебя поверю, Господи! Я снова твоим буду, только пожалуйста, пусть он… Господи… - Возьми его! - кричишь ты Вьехо, когда понимаешь — молитвой делу не поможешь. - Возьми эту суку! Серхио что-то бурчит. Что-то о том, что он слишком стар для всего этого дерьма. А после вываливается из окна вслед за убийцей. Второй этаж — делов-то! Ты жмешь на красную кнопку — срочный вызов медсестры. Ты смотришь, как в палату вбегают люди в белых халатах. Как они суетятся над Магдой — она бледной куклой лежит на бледных же простынях, и тебе страшно. Тебе никогда не было так страшно, как сейчас. Ты кусаешь свой кулак, чтобы не заскулить. А твой зверь внутри скулит побитой сукой. От того, что облажался. Тебе хочется взять пальцы Магды в свои, согреть, вдохнуть в них жизнь. Но ты боишься. Она такая хрупкая сейчас, и ты просто боишься её сломать. Ты уже сделал это с ней однажды. Через час тебе сообщат о том, что машину Вьехо нашли в пятнадцати милях от больницы. Он влетит в разделительный отбойник, преследуя того, кто хотел лишить жизни мать твоего сына. Через час ты будешь об этом знать. Сейчас же ты просто стоишь истуканом, глядя на то, как суетятся врачи над Магдой. И ты повторяешь про себя: «Дыши, девочка! Ну же! Ды-ши!»