Мea máxima culpa. Nocens es

ТОРСТЕЙН

- На наш запрос по поводу нахождения на борту мсье Лефевра пришел ответ от службы безопасности лайнера компании Карнивал… Бейтс бубнит как пономарь, и тебе хочется, чтобы он заткнулся. Ты все никак не можешь преодолеть свое раздражение, которое хуй знает откуда вообще берется, но если ты ты находишься с Бейтсом в закрытом пространстве дольше, чем пятнадцать минут, у тебя долбанная клаустрофобия развивается. Он толковый следователь — Роберт Бейтс. Другой бы начальник на твоем месте потирал бы ручонки, заполучив такого как он в свой отдел. Ты же лишь раздражаешься, когда он читает доклад. И ты понять причину своего раздражения не можешь. По большому счету ты срать хотел и на Бейтса, и на собственное раздражение, просто сегодня как-то по особому паршиво. И дело даже не в том, что вы с Хиддлсом с утра поцапались… Хотя… Именно в этом, сука, всё и дело. Хиддлс с утра выебал тебе мозг вместо того, чтобы позволить тебе выебать его самого, и ты ни фига не кончил от этого вот мозгоебства. С какого-то, блять, перетраха твой муж решил, что непременно должен донести до тебя важность и едва ли не жизненную необходимость нормального коммунициования с твоим злоебучим брательником. Ты подозревал неладное давно. Ты, блять, жопой чуял всегда — Том к твоему брату не то чтобы неровно дышит, а… Вот после «а» ты обычно затыкался, потому как не мог понять природу их с Крисом сложных недоотношений. В том плане что отношений-то меж ними не было никогда, и хер знает, отчего тебя это всегда вытягивает на ревность — когда твой муж принимается ебсти тебе мозг твоим же братом. Но ты ревнуешь, и ты, сука, ничего с собой поделать не можешь. А Том… Он вроде как хочет между тобой и Крисом семейной, мать её, идиллии. И вроде как понимать должен, что ты свои братские отношения оставил там, в родительском доме, просто выплюнул их на пол вместе с кровью и поломанным зубом, когда Крис отметелил тебя так, что ты едва смог на ноги подняться. И вот чего после этого твой муж от тебя хочет? Блять! Вы посрались — факт. Ты орал и бесился. Том не орал, но смотрел так, что лучше бы просто по ебалу тебе врезал. Вот без дураков. Ты терпеть не можешь, когда он так смотрит — как будто бы ты говно тупое, а он королева. И когда ты задыхаешься — а ты задыхаешься, ты не можешь дышать, когда он так смотрит, - тогда он разворачивается и, гордо откинув гордую голову и гордо же развернув гордые, блять, плечи, удаляется величественно, оставив тебя один на один с осознанием того, какое ты в действительности тупое говно. Блять! Вот просто нахуй! И ты злой целый день после этого ходишь. Ты как та собака — рычишь на всех и каждого, а Бейтса вообще укусить хочешь. Ибо бесит. - Ну, что там? - раздраженно прерываешь ты доклад Роберта. - Нет этого уебка на лайнере? Твой племянник, услыхав, как ты материшься, морщит носик недовольно и отворачивается к окну, возле которого стоит, подпирая стену. За стол, рядом с тобой и Бейтсом, не садится. На последнего вообще не смотрит… То есть глядит, но как-то… С опаской что ли? А Бейтс глаза прячет. Пиздец! Что за хуета творится в твоем отделе? - Анри Лефевр прошел регистрацию и поднялся на борт в Саутгемптоне, - Бейтс, кажется, и не замечает твоего раздражения. А может ему тупо похуй. Но голос его спокоен, в отличие от твоего, и он продолжает: - со слов его подруги, мсье Лефевр почувствовал недомогание сразу же, как только лайнер отошел от причала. Анри сошел на берег в Ливерпуле. - Моя вина… - тихо произносит Магнус. - Когда мы начали отрабатывать родственников ранее убитых женщин, то проверяли их местонахождение поверхностно, и… - И ты налажал, - не щадишь ты племянничка. Ты не то чтобы не готов с ним именно сейчас церемониться. Да и вообще церемониться не готов. Если не указывать ему на ошибки, он так и будет лажать. Из тебя воспитатель тот еще, но ты вроде как стараешься им быть. - Я направил запрос в национальную полицию Франции, - все так же спокойно произносит Бейтс, только вот взгляд на Магнуса кидает беспокойный. - Пусть проведут обыск в доме Лефевра. Он был женат когда-то. С бывшей мадам Лефевр тоже нужно поговорить… - Я полечу, - отлипает от окна преподобный Мартинссон. - Проконтролирую обыск. Французы в лучшем случае подойдут к заданию формально, в худшем проведут обыск спустя рукава… Ты согласен с племянником. Лагушатники, еби их через колено, терпеть не могут, когда к ним за помощью обращаются представители чужих ведомств. И не то чтобы тебе не было наплевать на их тонкую душевную организацию, но лучше будет, если во Францию отправится кто-то из своих. - Жену его расспроси получше, - настраиваешь ты Магнуса. - По знакомым пройдись. Я хочу знать, чем этот ублюдок живет. Чем он дышит, сука! Магни кивает головой. Поспешно выходит вон из кабинета. Бейтс провожает его долгим тоскливым взглядом. С хуя ли? - Ориентировки… - произносишь ты, как только за Магнусом закрывается дверь и внимание Бейтса вновь принадлежит лишь тебе одному. - Я хочу, чтобы каждый констебль… каждый патрульный имел при себе фотку долбанного Лефевра. - Я разослал ориентировки час назад, - кивает головой Бейтс. Умница же. Золотой, блять, сотрудник. И чего он тебя так бесит? Еще сильнее тебя бесит, когда звонят с неопределенных номеров. Вот как сейчас. Ты тупо в экран пялишься, думая о том, нахуя ж какому-то долбоебу вот так вот выеживаться? «Номер не определен» - ну что, блять, за шпионские игры? И хочешь скинуть вызов, да почему-то не скидываешь. Может потому, что твой братец в городе. А он-то как раз тот еще любитель шпионских игр. Однако, на том конце провода вовсе не Крис. Тебе звонит его любовник, и нет, ты не узнаешь Вьехо по голосу, но кто еще может говорить с неподражаемым латинским акцентом? - Олла, гринго! Долбанный Вьехо! Ты и понятия не имел, что он в городе. Но отчего-то ты не удивлен. Вот вообще ни разу. Тебя лишь злость берет - разве мало в сраном Лондоне подонков всех мастей, которых тебе и твоим коллегам ловить - не переловить? Так теперь еще и Алварес. Тьфу, блять! Он лаконичен, собран и деловит. И это в то время, как Серхио занят преследованием какого-то обмудка, который проник в палату Магды Мартинссон, предварительно вырубив охрану. Алваресу требуется от силы минута, чтобы поставить тебя в известность и передать координаты преследуемого и его собственной тачки. И ты срываешься с места. Тебя просто подрывает нахуй. - Бейтс! Со мной! - командуешь ты, на ходу проверяя оружие. Спускаясь вниз, на парковку, успеваешь озадачить начальника патрулей — пусть высылает машины вам вдогонку. Вьехо сказал, ему на хвост упали двое, так вот помощь патрульных лишней не будет. - Возьмешь двоих констеблей, - велишь Бейсту прежде чем загрузиться в свой автомобиль. - Организуй охрану в палате Магды Мартинссон. По-нормальному организуй, а не как… Роберт кивает коротко. Тебе кажется в этом кивке раздражение, но ты готов спустить ему с рук подобное. Тебе просто некогда сейчас обращать внимания на такие мелочи, как недовольство Бейтса. И еще ты хочешь Магни позвонить. Отозвать его — пусть бы дул к матери да держал ее за руку. Но, связавшись с ее лечащим врачом и убедившись, что с Магдой все в порядке, ты решаешь не дергать парня. Пусть летит в Париж. Пусть делом занят будет. Все лучше, чем сопли пускать возле материнской койки. Да и Магда сама предпочла бы, если бы сын разыскивал того, что её саму на эту самую койку уложил, а мужа вообще грохнул. Она не позволила бы Магнусу наматывать сопли на кулак, возле нее бестолку сидя. Ты даешь по газам резво. Вылетаешь с парковки. Пробиваешь номер машины Алвареса в полицейской базе. GPS-трекер услужливо дает тебе подсказку, и ты мчишь на подмогу Вьехо, надеясь поймать ублюдка, который на Магду руку поднял. В который раз. Ты замечаешь его автомобиль спустя, примерно, минут пятнадцать, в течение которых ты рассекаешь потоки машин, заставляя водителей шарахаться в сторону, уступая тебе дорогу. Сирена воет, и тебя всегда пиздец как напрягал ее раздраженный вой, и сегодня он раздражает тебя как-то по-особому сильно. Но ты не выключаешь спец-сигнал. Иначе будешь плестись черепашьим ходом. Иначе ты все на свете пропустишь. И ты это видишь — как машина Алвареса на полном ходу влетает в отбойник. Ты видишь, как тот, кого он преследовал, ускользает в потоке машин, но патрульные, которые вас прикрывают, бросаются за ним следом. Ты видишь те два внедорожника, как они пытаются скрыться в прилегающих к главной дороге переулках, и ты успеваешь направить еще две машины вслед за ними. Включиу рацию, ты подбегая к покореженной тачке Вьехо и орешь: «Скорую! Полицейский ранен!» И плевать тебе на то, что Алварес как раз-таки наоборот — тот, с кем полиция призвана бороться. Но заветное «полицейский ранен» возымеет эффект куда больший, нежели бы ты просто вызвал скорую. «Полицейский ранен» - значит, медики будут здесь минут через пять, много через десять. Значит, у Вьехо есть шанс. Ты видишь, как его авто дымится. Гадство! Дверь на себя дергаешь резко. Но та не открывается. Сука — не открывается! Покореженная, смятая — потребуется куда больше усилий, чтобы она поддалась. А сил у тебя немерено. И ты дергаешь. И еще раз. И еще сильнее! Есть, блять! Серхио раскинулся на сиденье так, как будто бы его разморило — голова откинута назад, руки вдоль туловища повисли, и сам он словно задремал маленько. Если бы не сработавшая подушка безопасности. Если бы не кровь, что перепачкала его лицо и плечи. Ах ты ж ебаный ты нахуй! Откуда столько крови? - Вьехо! - ты трясешь его за плечо. Аккуратно. - Вьехо, блять! Два пальца под челюсть — вроде есть пульс. Вроде как есть. - Вьехо, мать твою! Он открывает глаза. Вернее, один глаз, вместо второго какое-то непонятное месиво из крови и осколков стекла. Пиздец, нахуй! - Я тебя вытащу, - предупреждаешь ты Алвареса. Тот никак не реагирует. У того шок — ясен хрен. Ты вытаскиваешь сработавшую подушку, пытаешься отстегнуть ремень безопасности, но хуй там плавал. Замок переклинило, и ремень не хочет никак выходить из пазов. - Нож… - слышишь ты шепот Серхио. - На ноге… Ты задираешь ему штанину до колена. На голени прикреплены кожаные ножны, и ты зачем-то несколько секунд пялишься на крепкую, смуглую, темными жесткими волосками покрытую мужскую конечность, думая о том, что в этой самой ноге нет нихуя привлекательного, и ты думаешь, а что вообще твоего брата могло привлекать в таком, прямо скажем, совсем не красавце, как Серхио Алварес. И мысли эти вроде как не к месту и не ко времени. Но ты тупо пялишься на эти ебучие ножны, пристегнутые к совсем не привлекательной мужской ноге, и ты даешь себе мысленно подзатыльник. Соберись, сука! И ты собираешься. Ты режешь чертов ремень безопасности. И ты вытаскиваешь Вьехо наружу, а он весит нихуево так, боров здоровый! - Что? - бегло ощупываешь его тело, оттащив Алвареса на приличное расстояние от дымящего автомобиля. - Где больно? Он молчит, смотрит расфокусированно одним глазом — циклоп блять! Выдыхает рвано, со свистом, когда твои руки касаются грудной клетки. Ребра, нахуй! И голова вся в кровище. Вот же блядство! - Серхио… - у тебя внутри все трясется мелко, когда ты зовешь его по имени. У тебя флешбеки перед глазами, тебе, блять, плохо от этих ебучих воспоминаний — как ты на пару с брательником реанимировал Магду. Как откачивал Кейси. Как пялился в испуге на обгоревшее тело Виктора Ланге. А теперь вот Вьехо. И не то чтобы тебе так уж дорога была жизнь Серхио Алвареса, но ты знаешь точно — если он сейчас загнется… если на твоих, сука, руках загнется, Крис с катушек слетит. Вот просто нахуй двинется башкой, хотя он ею и так двинутый. И ты устраиваешь осторожно Вьехо прямо на асфальте. Бегом бежишь к своей машине, достаешь аптечку. Возвращаешься. Прямо через джинсы ебашишь Алваресу в бедро обезбол вместе с противошоковым. Машешь у него перед носом двумя пальцами. - Сколько? - спрашиваешь. - Сколько, блять, видишь? - Иди в жопу, - слышишь ответ, а затем Вьехо заходится в надсадном кашле. И ты боишься увидеть кровь, как она польется у него изо рта. Если так — дело плохо. Но Вьехо кашляет сухо. Крови нет совсем. Хорошо. Что бы еще у него спросить? Что там спрашивают, чтобы проверить — есть ли сотряс? Про какое число, что ли? - Какое сейчас число? - спрашиваешь. Тот молчит. Пялится на тебя одним глазом. Тебе жутко — пиздец как жутко. Но ты взгляд не отводишь. - Назови мне блядское число, Вьехо! - Иди на хуй! Вот чего он, а? Чего ты ему плохого-то сделал? - Так в жопу или на хуй? Ты уж определись, Серхио! - Одновременно, сука… И отворачивается. Вроде как сознание потерять хочет. Но ты не дашь! Ты ему не дашь отключиться. Где же скорая? Где эти гребаные парамедики? Ты садишься прямо на асфальт. Голову Вьехо у себя на коленях устраиваешь. Твои пальцы липкие от его крови. Ноздри улавливают железистый запах. И еще гарь. Тошнотная, мразь! - Не отключайся, слышишь? - тормошишь прикрывшего свой здоровый глаз Серхио. - Давай, говори со мной! Это странно — у тебя на коленках Крисово счастье от боли корчится. И для тебя почему-то это очень важно. Это пиздец как важно — сберечь, не дать окочуриться вот этому самому мужику — ты так и не понял, что же в нем такого для брата привлекательного. - Крис… - имя слетает с его губ тихим шелестом. - Крис… Он не в порядке сейчас... - Давай о себе думай! - перебиваешь ты Серхио. - Крис… - Да понял я, блять, понял! Тебя заклинило на ублюдке, - ворчишь недовольно, а внутри вдруг так тепло становится. Хрен его знает, от чего. От того, что этот вот чужой, раненый, вообще нихуя не привлекательный — на твой искушенный взгляд — мужик беспокоится о твоем брате. Вот и он тоже беспокоится. Как и Том. Спелись, блять! Сговорились! Том… Хочется набрать его прямо сейчас. Просто голос его услышать. Ты извиняться будешь — понятное дело. Ты вроде как всегда в ваших с ним срачах виноват. И ты будешь извиняться. На коленях, в горизонтальном положении. На нём. Под ним. Как только Том пожелает. Ты терпеть не можешь быть долго в ссоре с мужем. И ты не будешь. Но сейчас — только бы его голос услышать. Но вместо этого ты слушаешь Серхио Алвареса. - Крис… Он… Пусть он Паоло заберет… Адрес… - Он заберет, - убеждаешь ты Вьехо в том, в чем сам не уверен. И ты слышишь скорую. Ты слышишь надрывный визг сирены, и через минуту машина тормозит рядом с тобой и Вьехо. Врачи суетятся вокруг Серхио. Перекладывают на носилки. Про какое сегодня число спрашивают. Надевают на лицо кислородную маску, когда ответа не получают. Тебе слышится тихое «гребаные Хемсворты», прежде чем маска закрывает его рот, но ты не уверен. А даже если и так — ты не возражаешь особо. Не сейчас. - Довезете? - спрашиваешь с надеждой главного в команде парамедиков. Он кивает в ответ молча. Не молодой уже. Слегка уставший. Этот чувак кажется тебе профессиональным донельзя. Ты можешь оставить на его попечение личное счастье своего брата. И ты оставляешь. Возвращаешься в свою машину, заводишь мотор, набираешь номер мужа. И чувствуешь, как тебя отпускает… Это удивительно, но тебя отпускает — адреналин испаряется, напряжение уходит, как только ты слышишь в трубке Томово глубокое, чуть с хрипотцой: «Тхххооррр». У тебя яйца поджимаются, когда он так произносит твое всратое имечко. Сколько лет прошло, а у тебя встает по стойке смирно, как у пацана, когда твой муж зовет тебя по имени. И ты понимаешь, что все отдашь. Самого себя отдашь, только бы, подыхая, слышать это его нежное, страстное, хуй знает какое еще, но самое, блять, любимое: «Тхххооррр». Ты самому себе завидуешь в такие моменты. И ты его любишь — Томаса, забодай его, Хиддлстона-Хемсворта. Ты так его любишь, что тебе даже страшно иногда бывает. Не может быть столько любви. Сколько вам с Томом выпало. Никакие ссоры, никакие обиды эту любовь не убьют. Ты не позволишь. Вот просто не позволишь, и все тут. - Прости меня… Это все, на что тебя сейчас хватает. - Что случилось? - слышишь в ответ. Он всегда тебя чувствует. Когда происходит полный пиздец. Вот как сейчас. Особенно если происходит такой пиздец, как сейчас. Он тебя чувствует. У тебя в грудине что-то разбивается каждый раз. Просто, блять, в мелкое крошево бьется и затапливает твое нутро сладкой патокой, когда ты понимаешь, насколько, блять, глубоко Том пробрался в тебя. В твою душу. Он тебе под кожу влез и там жить остался. И ты убьешь любого, кто посмеет его из тебя вытравить. Просто убьешь суку. Ты рассказываешь — коротко. Ты тоже умеешь быть лаконичным, когда это нужно. Ты просто рассказываешь все Тому, и становится чуточку легче. - Я могу приехать, - спокойно говорит он, когда ты заканчиваешь рассказ. - Вьехо везут в ту же больницу, где сейчас находится Магда? Я могу приехать, но… - Останься дома, пожалуйста… Ты редко произносишь это самое «пожалуйста». Так редко — ты уебок тот еще. Но ты просто не выдержишь, если еще и с Томом что-то случится. Ты просто, блять, существовать перестанешь, если еще и Том… - Останься с Билли… Я не хочу казаться наседкой, Том, но я… - Пообещай, что будешь осторожен, - просит тебя муж. - Просто будь осторожен, Тор. Он все понимает — твой Том. Вы можете сколько угодно выносить друг другу мозг из-за какой-нибудь незначительной хуйни. Или более значительной — вот как твой брат, например. Но Том — сам в прошлом полицейский — понимает как никто: иногда бывают ситуации… Вот такие, как сейчас… Когда нужно просто взять и сделать. Просто, блять, взять и сделать. Найти гребаного ублюдка, который выкашивает твоих близких. И Том не станет выносить тебе мозг, пока ты этого мудака ловишь. Нет, не станет. И за это ты его любишь тоже. За то, что всегда на твоей стороне. Вы доезжаете до больницы быстро — ты и скорая. Вьехо берут в операционную сразу же. А ты идешь в палату Магды. Ты уверен — твой брат сейчас там. И твои догадки подтверждаются. Он сидит, спиной прислонившись к бортику кровати. Прямо на полу умастил свою жопу. Вот он всегда же был таким… Не как у людей у него все, блять. Почему, скажите, не сесть на стул? Для вас же, долбоебов, стул поставили! Или хотя бы на кровать… Но нет! Он сидит на полу, как псина. Накрыл своей рукою ладонь Магды, что пристроил на своем плече. Идиллическая картина! Усраться можно! Но твое раздражение гаснет, когда ты видишь это выражение его лица. Твой брат сейчас такой… Ты назвал бы это умиротворением, хотя ты уверен — внутри у него сейчас отнюдь не мир да не покой. Он держит за руку женщину, которую любил когда-то… Которую, быть может, любит до сих пор. Ты понятия не имеешь, что там да как, ты просто видишь эту нежность на лице Криса. Ты ни разу его таким, сука, нежным не видел. И тебе жаль. Как же тебе жаль, что сейчас, как только ты откроешь рот да расскажешь ему о Вьехо, эта его нежность исчезнет. Истает. Пропадет нахуй. Тебе её жалко — нежность. Криса тебе не жаль. Нисколечки. Вот вообще нет. Но тем не менее ты время тянешь. Ты спрашиваешь, как Магда. И он отвечает, что она в порядке. Что тот обмудок, который на нее покушался, хотел что-то нахимичить с обезболом, чтобы устроить ей передоз. Но он не успел. - Спит? - спрашиваешь ты, глядя на то, как спокойно вздымается и опадает грудь Магды Мартинссон. - Сидел бы я тогда тут? - вопросом на вопрос отвечает Крис. Ссыкло мелкое! И тогда-то ты произносишь: - Вьехо… Он вскидывается. Не поднимается на ноги. Просто поднимает голову. Глядит все с той же нежностью. И тебе кажется, что она и к тебе обращена тоже. Что твоему брату и для тебя своей нежности не жалко. - Ты только не бесись, ок? Хочется закурить, да тут нельзя. Вот же блядство! - Авария… Его привезли сюда… Крис вскакивает резко. За грудки тебя хватает и впечатывает в стену так быстро, что ты опомниться не успеваешь. - Что с ним?! - Я хуй знаю, вроде все норм должно быть, хуле ты бесишься?! Алварес в операционной... Ты сбрасываешь его руки. Стряхиваешь. Прицепился, блять! Но взгляд не отводишь. От того, кто глядит на тебя глазами твоего брата — не отводишь. Это не Крис сейчас. Точно нет. Что он там говорил про зверя, что живет внутри? Так может смотреть только зверь. Человек так глядеть не умеет. Секунда — и Крис усмиряет своего зверя. Прячет его глубоко внутри. Дыхание сбоит — его и твое тоже. Выравниваете дыхание — оба. Одновременно. Брат ныряет во внутренний карман пиджака, а ты на всякий случай заводишь руку за спину, нащупывая ладонью свой табельный. Крис ухмыляется — на твою реакцию ухмыляется, и достает из кармана сотовый телефон. - Вот, - показывает тебе сообщение. - Пришло минут десять назад. «Номер не определен» там, где положено быть имени абонента. И всего пара строк. Время и место. Сегодня вечером. Часовня на кладбище Кенсал Грин. Что за… - Думаешь, это наш мальчик? - спрашиваешь с усмешкой. - Назначил тебе свидание, а? Гребаный ты тик-токер. - Думаю это выяснить, - не желает шутить с тобой брат. - Один ты не пойдешь, - веско произносишь. Чтобы не думал возражать. Но он возражает: - Тебя на свидание не приглашали, Тор. Да и Тому это не понравится. - Хватит, Крис! - устало качаешь ты головой. - Просто блять… Хватит! Он смотрит на тебя с некоторой долей удивления. Слишком уж быстро ты перестал шутить. - Ты можешь пойти туда один, - говоришь ты, зачем-то отводя взгляд. Не можешь с глазами брата встречаться. Не потому что боишься вновь увидеть зверя. А потому что… Самого себя боишься в его глазах разглядеть. В точно таких же, как у тебя самого, ярко-голубых глазах. - Так вот ты можешь пойти туда один, - продолжаешь. - И геройски сдохнуть. А можешь воспользоваться помощью брата. - Вот как? - приподнимает бровь в изумлении. - Я предлагаю тебе помощь, - хмуришься ты на его изумление. - Это то, что делают братья. Разве нет?