КРИС
- Ола, Теньо! Двое крепких ребят, что охраняют палату дона Вьехо, по очереди пожимают твою руку прежде чем пропустить тебя внутрь. Ты не помнишь их имен, а может и вообще никогда не слышал, как их зовут — свита Алвареса пополняется периодически, ты просто не в состоянии запомнить имена всех его бойцов. Но они тебя знают, несмотря на то, что ты год не занимался делами организации. Они тебя знают — ты был не просто правой рукой Серхио, ты был мозгом его подпольной империи, и они склоняют головы с уважением. Тебе бы это польстило лет двадцать назад. Сейчас тебе плевать. Двадцать лет назад ты бы удивился, если бы Алварес заявился в Лондон с небольшим, и ты уверен — хорошо вооруженным отрядом. Но сейчас вот она — личная охрана дона, и ты знаешь, что у каждого из них есть ствол под мышкой, и еще один — за поясом. И если бы кто-то из администрации клиники поинтересовался: какого, собственно, черта, вооруженные молодчики, не имеющие к органам правопорядка никакого отношения, стерегут чью-то палату, они бы с вежливыми улыбочками продемонстрировали бы все разрешительные документы: и на право заниматься охранной деятельностью, и на право носить оружие. Ты входишь в палату, неслышно ступая, на тот случай, если Серхио все еще спит после операции, но он встречает тебя вполне себе бодрым приветствием, и ты видишь, как он полусидит на высоких подушках, перемотанный бинтами от пупка до шеи, но не они тебя тревожат. Его голова забинтована так, что повязка закрывает оба глаза, и ты делаешь глубокий вдох и медленно выдыхаешь — на четыре счета — чтобы унять зарождающуюся панику. Ты видел его разным — своего Вьехо. Выбрав для себя этот путь — всегда по краю, по острому лезвию, - Серхио готов был к тому, что это самое лезвие может ранить, и сильно. Тело твоего любовника — анатомия боли, и большинство своих ран он получил, когда ты был рядом. Ты знаешь, каково это — затыкать пальцем, вот просто голым пальцем — дырку от пули. Ты знаешь, каково это — принимать на себя половину веса его тела, а Серхио весит не так чтобы очень уж мало — когда он ковыляет, не в силах наступить на сломанную ногу. Ты помнишь — прямо сейчас почему-то вспоминаешь — как однажды ты привез его в какую-то безымянную деревушку… Когда это было? Лет десять назад… Какие-то ребята из Гуатире возомнили себя бессмертными и решили захватить плантации коки к югу от Каракаса. Вьехо контролировал эти земли довольно уверенно, но те парни решили, что они вполне могут попытаться. Результатом такой попытки были четырнадцать трупов с обеих сторон, и пуля, застрявшая в лопатке Серхио. Ближайшая деревушка — полузаброшенная, с покосившимися от времени домиками — ты не надеялся найти врача, когда привез сюда истекающего кровью Алвареса. Но ты понимал прекрасно — до Каракаса с пулей в спине ты его не довезешь. Пулю вынимал полупьяный Хорхе — ты запомнил, как его звали, бывшего ветеринара, уволенного с соседней фермы за пьянство. Из анестетиков у Хорхе было какое-то крепкое пойло, по вкусу напоминающее керосин, но Серхио глотал его послушно, и все равно орал дурниной, когда Хорхе ковырялся в его теле пинцетом, в том же самогоне продезинфицированным. А после ты вез Вьехо в Каракас, и он вусмерть упился той отравой, что дал вам Хорхе с собой в дорогу. Серхио выхлебал большую часть бутылки — остальное прикончил ты сам. Он матерился похлеще Тора, и ты не строил из себя кисейную барышню, слушая пьяные матюки дона Вьехо. Он был еле живой - от боли или от выпитой дряни, - когда на полпути в Каракас вас встретил Кит, пригнавший с собой людей для эскорта и, главное, скорую. Серхио довезли до больнички с комфортом, и ты много чего выслушал от главного в команде парамедиков, когда тот высказывал тебе за то, что ты напоил пациента до невменяемого состояния. Ты помнишь, как был напуган тогда — шанс не довезти Вьехо до больнички был высок, как никогда. Но сейчас ты пугаешься куда сильнее, глядя на повязку, что закрывает глаза Серхио. - Как ты догадался, что это я? - спрашиваешь тихо, присаживаясь на краешек его кровати. - По запаху, дери тебя, Теньо! - раздраженно отвечает Вьехо, и ты понимаешь, что дело дрянь. - Что с глазами? Что говорят врачи? - С глазом, - поправляет тебя Серхио. - Стекло попало в левый глаз и что-то там раскурочило, я сам не понял, но мне велено не пялиться на белый свет обоими зенками, так что… - Вьехо, ты… - короткая пауза — она нужна тебе для того, чтобы не начать орать на него. Орать, потому что… Черт! Ты так перепуган тем, что он может потерять глаз, словно у тебя хотят забрать твой собственный. - Как все случилось? - спрашиваешь, успокоившись. - Как… - пожимает он плечами. - Я гнал за тем ублюдком. Мне позвонил Паоло. Я... - Где ты, черт возьми, купил свои права?! - все-таки не можешь удержаться от того, чтобы не съязвить. - Там, случайно, мозги не продавали? Ты вообще в курсе, что нельзя разговаривать по телефону во время движения? Или что есть такая штука, как гарнитура? - А не пойти бы тебе на хуй, Теньо? - раздраженно прерывает тебя Вьехо. - Я бы показал тебе путь прямо сейчас… - Прямо сейчас у тебя не встанет от лекарств. Так что скажи лучше, это… Твой глаз… Это можно исправить? - сглатываешь нервно. - Шутишь? - Невесело хмыкает Вьехо. - Я хочу обоими глазами наблюдать, как твои блядские губы сомкнуться вокруг моего члена, когда ты станешь мне отсасывать после того, как я выйду из этой долбанной больнички. Я хочу видеть, как ты будешь кончать, когда я загоню тебе поглубже… - Вьехо! - прерываешь ты поток этой порнографии. - Тебя Тор покусал, пока вы ждали скорую? - Ой да не строй ты из себя девственника! - кривит Серхио рот, и гримаса кажется тебе скорее болезненной, чем преисполненной страстью. - Лучше забери меня отсюда! Бля, Теньо, я не могу тут… - Ты останешься в клинике, пока врачи не скажут, что ты в порядке. Тебе ясно? Ты знаешь, как он ненавидит лечиться. Как он ненавидит быть слабым. Но ты не собираешься потакать его капризам. - И где мои штаны? - задается вопросом Вьехо, а ты только глаза закатываешь. - Какого хрена меня вырядили в эту рубашонку? Не боишься, что кто-нибудь из медсестричек восхитится моей роскошной задницей, и… - Вьехо! На тебя обезбол так действует? - делаешь вид, что сердишься. - На меня действуешь ты, - и он дергает тебя за плечи. Дергает к себе поближе. - Ты лучше любого обезбола. Он целует… Совсем не так, как целовала тебя Магда еще каких-то несколько минут назад. Ты согреваешься от его губ. Ты не чувствуешь холод, когда он прижимает тебя близко, наплевав на перемотанные бинтами ребра. Он целует неторопливо, облизывает твои губы, замирает, почувствовав языком маленькую ранку. Она все еще кровоточит — Магда не церемонилась, когда прокусила тебе губу. - Откуда? - спрашивает Вьехо, и голос его чуть хриплый от возбуждения. Или от ревности, хотя ты знаешь — он ни за что не покажет тебе, что ревнует. Он не станет выносить тебе мозг глупой ревностью. Он слишком в себе уверен. В вас с ним уверен слишком. - Оттуда, - отвечаешь ты, возвращаясь в поцелуй, о который ты согреваешься. Ты не намерен рассказывать ему о Магде. О ее просьбе-приказе. Ты не намерен обсуждать со своим любовником свою женщину. Это слишком. Все это — слишком. И Вьехо понимает. Не пытается вывести тебя на откровенность. Он просто зализывает чужой укус. Смахивает языком чужой вкус. Он заявляет на тебя права — и ты ничего не имеешь против. Совсем ничего. - Как она? - спрашивает Вьехо, нализавшись вдоволь. - Как Магда? В порядке? - Будет, - отвечаешь ты без особой, впрочем, уверенности. Тебе хотелось бы верить в то, что с Магдой все будет хорошо. Не сразу. Не так быстро. Ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы однажды она оттаяла. - А этот уебок, за которым я гнался? - Его поймали, - отвечаешь ты. - Ребята Тора поймали. Сейчас допрашивают… - Hijo de puta!* - с чувством ругается Серхио. Но ты видишь — он доволен. Тем, что поймали ублюдка. - Что там с Паоло? - с беспокойством спрашиваешь ты, и Серхио просит тебя забрать сына из какой-то дыры в Челси. - Паолито… Он там накидался или черт его знает… - с досадой качает головой дон Вьехо. - Все из-за твоей пресвятой кровиночки, Теньо! Вы, Хемсворты… Вы как наркотик. Сначала эйфория, потом пиздец полный. - Не начинай, Серхио, - просишь ты со смирением. - Я позабочусь о твоем сыне, только не надо во всех его бедах винить моего. - Ты очень меня обяжешь… - Это минимум, что я могу для тебя сделать, Серхио, душа моя, - мягко касаешься пальцем его зацелованных губ. Смотришь, как язык облизывает фалангу, как зубы прихватывают несильно, чтобы в следующую секунду отпустить. - Мне нужно идти, - говоришь ты с сожалением. - Надо бы заехать к Тору прежде чем… Мне назначили встречу, Вьехо, - решаешь не скрывать от друга всей правды. - Сегодня вечером. Я думаю, это тот, кого мы ищем. - Ты не поедешь туда один, - решительно произносит Серхио. - Я поеду туда с Тором, - спешишь ты его успокоить. - Мой брат… - Мои ребята подстрахуют, - перебивает тебя Вьехо, и прежде, чем ты собираешься отказаться, заявляет: - И не вздумай со мной спорить, Теньо! - Ты и так слишком многое сделал для меня, Серхио, - в голосе твоем сожаление. От того, что не можешь прямо сейчас отплатить ему тем же. Никогда не сможешь, если уж начистоту. С того момента, как он забрал тебя, еле живого после того, как в тебя стрелял Кейси. Девятнадцать лет прошло… Или же это было еще раньше? В тот день, когда тебя бросили — накачанного какой-то синтетической дрянью и еле живого от побоев — в смрадную камеру Геликоида. Ты все еще не выплатил свой долг. Ты жив только потому, что Серхио не позволил тебе сдохнуть. Как вообще такие долги закрывают? Он слишком не похож на ангела — Серхио Алварес, самый опасный человек в Каракасе. Да что там Каракас! Власть дона Вьехо простирается далеко за пределами мегаполиса. Даже здесь, в Лондоне, с ним будут считаться. Он слишком не похож на ангела. Но он охранял, оберегал, не давал слететь с катушек окончательно. Долгие годы он твой хранитель. Он значит для тебя так много… Слишком много. А ты за все эти годы так и не сказал ему об этом. Самого главного не сказал. - Люблю тебя… Два простых слова. Неужели нужно было случиться чертовой аварии, чтобы ты, наконец, смог сказать Вьехо о том, что действительно важно. Черт! Только это, по сути и важно. - Я люблю тебя, Серхио Алварес. Так просто. Почему только теперь это стало так просто? Он молчит. Замер, как будто бы испугался того, что услышал. Или поверить не может. Глупый. - Сейчас по сценарию ты должен сказать: «Я тоже тебя люблю»… В твоем голосе тоже это есть — неуверенность. С чего ты взял, что он тоже? С чего… - К черту сценарии, Теньо! - Качает он головой, вновь утягивая тебя в поцелуй. Влажный. Развязный. Такой вкусный. - К черту все на свете! Ты целуешь его, словно обезумев. Словно готов губы его сожрать и не подавиться. Сколько ты сегодня проглотил красных таблеток? Ты не считал даже. И может, это они сейчас управляют тобой, разгоняя по венам возбуждение. А может, это близость Серхио — она сильнее любых лекарств. Ты целуешь его. Ты не можешь сейчас от него оторваться. Ты как будто хочешь зацеловать его за весь этот год, что вы не были вместе. Как будто бы мало было прошлой ночи. Как будто мало было всей твоей жизни. Он стонет тебе в рот, повторяя «люблю» каждый раз, как ты отпускаешь из плена его язык. Он гладит твое лицо ладонями — не в состоянии видеть, он будто изучает тебя своими руками. Словно не смог этого сделать на протяжении жизни. Вашей с ним жизни. Он сейчас любим тобой безусловно. До предпоследней капли крови… Последнюю ты отдал Магде, когда согласился убить для нее. Ты сейчас просто тонешь в этом вашем поцелуе. В Серхио тонешь. И выплывать не хочешь. И он — как всегда — выталкивает тебя на поверхность. Он снова заставляет тебя дышать, когда отстраняет мягко. Когда говорит: «Иди!» Когда напутствует: «Не рискуй понапрасну.» Когда заключает: «Ты нужен мне живым.»***
Ты звонишь сыну из машины. По дороге в Скотланд-Ярд, где ты планируешь встретиться с Тором. Ты надеваешь гарнитуру прежде чем набрать номер Магнуса. Зря, что ли, распинался перед Серхио об опасности телефонных переговоров за рулем? И его «ты нужен мне живым» греет сердце. Твой зверь, свернувшись калачиком, мурлычет довольно. Разнежился, скотина! - Я лечу в Париж! - возражает Магни на твою просьбу забрать Паолито из какого-то притона. Адрес дал тебе Вьехо. Но у тебя просто нет времени сейчас валандаться с влюбленным мальчишкой. - Ты полетишь в Париж не раньше, чем я услышу, что с Паоло все в порядке, - не терпящим возражения тоном заявляешь ты сыну. Но Магнус все равно возражает. Он говорит о том, как важна его поездка. Он говорит о том, что давно и доходчиво объяснил Паолито — не может между ними ничего быть. Просто не может — и точка. - Значит, плохо объяснял, - перебиваешь ты Магнуса. - Значит, это твой косяк. И исправлять его — тоже тебе. Ты отключаешься, не желая больше слушать оправданий. Ты бы посочувствовал Паолито. И Магни ты бы тоже посочувствовал. Они оба — такие молодые, такие несуразные с этой своею любовью. Но тебе просто некогда заниматься сейчас еще и этим. Тебе некогда их любовь спасать.***
Тор встречает тебя хмурым взглядом и бурными матюками. Отфильтровав идиоматические выражения, ты понимаешь, что тот парень, которого преследовал Серхио, молчит, как партизан, и все попытки и самого Тора, и его подчиненного, Бейтса, разговорить подонка, не увенчались успехом. И ты знаешь, что нужно делать. И Тор знает, что нужно делать. Но твой брат слишком щепетилен для того, чтобы применить к подозреваемому допрос третьей степени. Зато ты этой самой щепетильности лишен. И ты говоришь ему об этом прямо: - Дай мне двадцать минут с ним наедине. Он все расскажет. Торстейн… Он смотрит на тебя с какой-то даже надеждой. А у тебя внутри отчего-то делается кисло. Из-за чистоплюйства брата. Но он смотрит на тебя, глаз не отводит. Ты буквально чувствуешь, как внутри у Тора что-то ломается. Тот самый стержень, на котором держится вся братова уверенность в собственной непогрешимости. В том, что он полицейский не просто до мозга костей — до самой костной муки. В том, что всегда и всё он решал по закону. И решал бы дальше, если бы не ты. Если бы не нужно было выбить информацию из подозреваемого. Твоими руками. - Мне нельзя пускать тебя в допросную, - цедит Тор сквозь зубы. - Ты тут на птичьих правах. - Вообще-то меня из ИВД никто не увольнял, - напоминаешь ты брату. - Да, мне потребуется время для того, чтобы решить все бюрократические препоны. Но если я задамся целью, то завтра на руках у меня будет бумага, дающая мне полномочия вести расследование… - Ой да иди ты! - отмахивается Торстейн. - Заебали! И ты, и ебаная бюрократия! - Так пусти меня в допросную. - Нет. Вот и поговорили. Тор упрям, как мул. Но ты сегодня решил его переупрямить. - Пятнадцать минут, брат! Это твое «брат» - запрещенный прием. Зато действенный. - Десять, - решается Торстейн. - И не калечить! Ты управляешься за пять минут. Плюс-минус. Столько уходит у тебя, чтобы, оказавшись в допросной, не тратя лишних слов, повалить заключенного на пол — благо, тот и не думает сопротивляться. Потому что верит, тварь — полицейские не станут его пытать. Припугнуть, попробовать договориться — это одно. Но ты не полицейский. Ты чертов маньяк. И ты валишь ублюдка на пол — а это легко, учитывая его скованные за спиной руки. И ты начинаешь методично обрабатывать его бока, нанося точные, выверенные удары ногами. По ребрам. По почкам. Снова по ребрам. Красная пелена падает, застилая глаза. Твой зверь встает, разминает лапы, раскрывает клыкастую пасть. Бить лежачего — некрасиво. Зато эффективно. Две минуты прошло. Всего-то. - Кто тебя послал? - шипишь ты сквозь зубы, усаживаясь парню на грудь. Клинок оказывается у тебя в руках мгновенно, и ты скользишь лезвием по небритой щеке поверженного тобой, подбираясь к глазнице. - Пожалуйста… Ты плевать хотел на его мольбы. - Если не хочешь остаться без глаза — ты назовешь мне имя заказчика. Ну! Кто велел тебе убить Магду Мартинссон? Лефевр? Его зовут Анри Лефевр? Парень молчит, и ты замахиваешься, намереваясь, если он и дальше будет молчать, воткнуть ему нож прямо в глазницу. Око за око. За Серхио. Так справедливо. И плевать, что Господь велел подставлять другую щеку. - Нет! - вопит несчастный, что корчится сейчас под тобой. - Нет! Умоляю! - Имя! Клинок щекочет его ресницы, и ты догадываешься о том, как это должно быть страшно. - Коллинз! - наконец, сдается арестованный. - Джек долбанный Коллинз! - Благодарю, - ты убираешь нож и поднимаешься на ноги. Пять минут. Надо же! Ты собой доволен. Вот только Тор ни разу не выглядит довольным, когда ты называешь ему это имя. - Томов безопасник! Блядь! Блядь! Блядь! Он выхватывает телефон, набирает номер, и ты видишь, как подрагивают его пальцы. - Том, ответь! - Словно в исступлении бормочет твой брат. И объясняет коротко, пока идет вызов: - Джек Коллинз - начальник службы безопасности фонда. Правая рука Тома. Блядство! Он замахивается, словно хочет швырнуть телефон о стену, Бесполезный кусок пластика, что не смог соединить его с любимым человеком. И ты перехватываешь его руку. - Тор! Он смотрит на тебя в панике. И ты понимаешь. Ты всё понимаешь. Ты бы сам паниковал, если бы речь шла о Вьехо. - Тор! Я сейчас отправлю людей Серихо к вам домой… - Крис, я… Если с Томом что… - Я отправлю к нему людей. Тор! Все будет хорошо! Ты меня слышишь? Он не слышит. Он не знает… Не может знать, что прямо в эту минуту Джек Коллинз стоит на пороге их с Томом дома. Что он давит на кнопку звонка. Что Том его впустит, гостеприимно улыбаясь. Твой брат ничего этого не знает. И ты не можешь ничего изменить. Ты ничего сейчас сделать не можешь.