Мea máxima culpa. Nocens es

ТОРСТЕЙН

Телефонные гудки — длинные, нудные, душу твою к херам изматывающие — ты слушаешь их уже минут десять, а хочешь услышать Тома. Просто услышать его голос, и чтобы он сказал тебе, что с ним все в порядке. Что он в безопасности, а ты, как обычно, распереживался на пустом месте. Пусть Хиддлс злится на тебя — он терпеть не может, когда ты включаешь режим наседки. Пусть шипит, что ты оторвал его от каких-то важных дел. Пусть всё что угодно — только бы он был в порядке. В долбанном порядке, мать его — ты больше ни о чем не просишь. Но на твои просьбы всем как бы похуй. На твою тревогу за мужа всем похуй. Кроме Криса разве что. Но ты бы не был так уверен. Ебало твоего брательника пиздец нечитаемое. Он куда-то звонит, с кем-то о чем-то договаривается. По-испански, сука - ты не понимаешь нихуя кроме знакомого «пор фавор». Но закончив трындеть по телефону, он сам тебе докладывает о том, что отправил по вашему с Томом адресу ребят дона Вьехо. Ты бы тоже отправил к Тому патруль. Но у тебя людей нет банально. Какой-то ебучий митинг перед ебучим парламентом против повышения чего-то там — то ли налогов, то ли пенсионного возраста — ты в душе не ебешь. Ты знаешь только то, что туда, в Вестминстер, сейчас отправляют все смены патрулей, а некоторых ребят дернули с выходного. Так что людей у тебя — ты да Бейтс, да парочка констеблей, от которых толку — как от козла молока. И ты должен благодарить Серхио Алвареса за то, что притащил в Лондон своих головорезов — грасиас, блять, дон Вьехо! Но тебе претит сама мысль о том, чтобы быть благодарным одному из королей криминального мира. Тебе бы сказать спасибо Алваресу за то, что ты видишь сейчас своего брата — живым и относительно здоровым. Ты знаешь — это благодаря Серхио Крис выжил тогда, девятнадцать лет назад, когда Кейси его подстрелил. Ты должен быть благодарен — но ты нет. Ты, сука, не чувствуешь этой ебучей потребности сказать «спасибо». И пусть ты трижды неблагодарная скотина — тебе похуй. Вот абсолютно. Всё, до чего тебе есть дело — это почему твой законный супруг не берет трубку. В твоей голове картинки — одна страшней другой — о том, почему именно Том не может ответить на твой звонок. И ты готов втащить Крису с ноги, когда он забирает у тебя телефон. - Хватит, Тор! - спокойно говорит брат, пряча твой телефон в свой карман. Ну не охуел ли? - Успокойся. Тому не пятнадцать лет, и если он не берет трубку, значит на то есть причина. Просто успокойся. - А ты просто заткнись! - шипишь ты змеюкой и тянешься к стационарному телефону. Чтобы вызвать Бейтса. Тот появляется в твоем кабинете через пару минут, и ты инструктируешь его подробно относительно того, где, по каким адресам он может найти Джека Коллинза. Чтобы арестовать. - Ордер? - коротко интересуется Роберт, аккуратно фиксируя адреса в своем смартфоне. - Просто притащи сюда Коллинза, - велишь ты Бейтсу, начиная раздражаться. Хотя… Ты и не прекращал на самом деле. - Будет тебе гребаный ордер. Роберт смотрит на тебя с недоверием. С некоторой даже нерешительностью, как будто раздумывает: спросить или нет? И ты знаешь, о чем он молчит. - Тот человек, что в допросной… - решается, наконец, Бейтс. - С ним все в порядке? С тем хмырем нихуя не в порядке. Вот нихуяшечки. Твой брат обработал его так, что пиздец. И не то чтобы тебе было жалко этого ублюдка, а только ты ненавидишь это дерьмо — если подследственный вдруг решит заявить, что показания он давал под давлением. Но сейчас даже это неважно. Только Том — только он один имеет значение. А значит нужно взять ебучего Коллинза. Пока он не добрался до твоего мужа. Если не добрался. - Тот человек в допросной — не твоя забота, Бейтс, - отвечаешь ты подчиненному. И это не тот ответ, который он заслуживает. Роберт Бейтс — честный полицейский. Свою работу он выполнял всегда на отлично. И он ничем не заслужил вот этого — чтобы его держали за идиота. Но ты не можешь… Ты просто не в состоянии объясняться сейчас с Бейтсом. - Просто привези Коллинза, - устало просишь ты. И он понимает. Что-то такое он понимает, потому что кивает коротко и покидает твой кабинет. А следом за ним выходите вы с Крисом. Тебе нужно домой. К Тому. Как можно скорее. И ты знаешь, что твой брат увяжется за тобой обязательно. И это странно, но ты не против того, чтобы он увязывался. Крис рядом. Молча. Но ты чувствуешь плечом его тепло. Отчего-то ты уверен — стоит тебе споткнуться, ты на плечо брата сможешь опереться. И это так правильно. Это так хорошо. Это просто охуеть как хорошо — когда ты чувствуешь его поддержку. Ты все еще не простил Криса. Все еще не можешь принять тот факт, что твой брат оказался способен на такое дерьмо, как убийство невинных женщин. Ты все еще не можешь с этим смириться. И он это чувствует. Ты знаешь — он это пиздец как чувствует. Но он делает вид, что ему как бы похуй. А может и не как бы, а на самом деле похуй. Хер его разберет. - Отдай мой телефон! - просишь Криса, как только вы садитесь в твой автомобиль, и ты выруливаешь с полицейской парковки. - Я отдам его тебе, если ты пообещаешь не пользоваться им во время движения. Голос Криса — само спокойствие. Он это самое спокойствие олицетворяет, и если ты сам — просто сгусток долбанной энергии, если ты — комок нервов, ты — сучий оголенный провод, до которого только дотронься — и искры снопом, то Крис — чертов айсберг. Спокойный и непоколебимый. Айсберг, что зашибет своей громадой каждого, кто встанет у него на пути. Ты видишь его глаза — снежно-синие льдины. Ты слышишь его голос — холодный и уверенный. Тебе сейчас это нужно — ледяная уверенность брата. В одиночестве ты сгоришь к хуям от волнения. Твое долбанное сердце, что выстукивает сейчас в частом ритме, одно-единственное выстукивает: Том-Том! Том-Том! - просто взорвется, пустившись в галоп, если рядом не будет брата. Как так вышло? Как оно вообще так получилось? Что Крис сейчас стабилизирует тебя. Стабилизирует одним своим присутствием. Как оно, мать твою, так вышло? - Почему Коллинз? - спрашиваешь ты после того, как твой сотовый оказывается на своем законном месте — в заднем кармане джинсов. Ты спрашиваешь о Джеке, спрашиваешь о деле — чтобы не спросить у брата, чувствует ли он то же самое, что и ты? Чувствует ли он, как между вами что-то… Не склеивается, нет! Вы слишком давно и слишком далеко друг от друга отдалились, чтобы вас вот так вот, в один момент, заново примагнитило. Но между вами определенно есть что-то… Что-то, что не даст тебе упасть, если ты вдруг споткнешься. Крис кратко пересказывает тебе то, что узнал от Тома. И от Магды. Делится своими соображениями. - Коллинз был в курсе всего, что происходило в фонде, - поясняет Крис то, что тебе и так очевидно. - Я не удивлюсь, что если не по его инициативе, то не без его участия свернули расследование в Бостоне. Ты киваешь головой — муж рассказывал тебе о том, как им щелкнули по носу в Штатах, когда вскрылся ряд махинаций с усыновлением. - На хрена ж Джеку убивать? - все еще не понимаешь ты. - Если Том и Магда так ничего, толком, и не нарыли? - Это ты так думаешь, - пожимает плечами брат. - Возможно, твой муж или Магда знали что-то… нащупали какую-нибудь ниточку, потяни за которую, они могли бы распутать весь клубок. И кто знает, куда бы эта нить привела. Как высоко, скажем так. Торговля детьми — прибыльный бизнес, Тор. И люди, которые этот бизнес возглавляют… - Они связаны — Джек и брат той девчонки, что ты укокошил? - Джек и Анри Лефевр — они исполнители, - отвечает твой брат. - Организатор всего этого дерьма… Я пока не уверен. Возможно, их несколько. Никто не даст гарантий, что эта сеть не накрыла сразу несколько стран. В любом случае, надо брать Джека и Анри. Надо трясти их. Раскручивать… - Вьехо… - роняешь ты, щелкая зажигалкой. Курить хочется нестерпимо, и ты закуриваешь, наплевав на недовольство брата. - Я спрошу прямо, Крис. Твой Вьехо — он хоть как-то причастен ко всему этому дерьму? - Нет, Тор, - отвечает твой брат, и ты веришь. Ты вытащил Серхио Алвареса из покореженной тачки после того, как он преследовал мудака, пришедшего добить Магду Мартинссон. Вьехо жизнью рисковал, чтобы вы с братом распутали этот гребаный клубок. - Но девушки… - продолжаешь ты, закрывая вопрос с причастностью дона Вьехо. - Зачем нужно было убивать девушек? Да еще практически тем же способом, что и ты? - Возможно, таким образом хотели выманить меня, - морщится Крис. Ему неприятно вспоминать о том, что творил он тогда, девятнадцать лет назад. Как он там говорил? Что-то про зверя, который живет внутри него? Якобы это он — зверь — их всех убил. Это безумие — ты знаешь. Твой брат шизик, по которому дукрка плачет. И тебе бы — как хорошему полицейскому — стоило арестовать Криса и в эту самую дурку препроводить. Только как должен поступить хороший брат? Вот вопрос. Просто, блять, вопрос вопросов. Ты закуриваешь снова — вторую от первой, скуренной до фильтра. И ты спрашиваешь: - Как они вообще узнали, что это ты их убил? Никто не знал, Крис. Только мы с Томом. И Кейси. И Магда. И Магнус. - Только вы и Антонио Росси, - пожимает плечами твой брат. - Только вы и судья, что подписал мне помилование. Только вы и отец-настоятель того монастыря, где я прожил целый год — он был мужем Мари Лефевр… - Что-то дофига свиней, - стряхиваешь ты пепел в окно и поясняешь на удивленный взгляд брата. - Тех самых, которым известно то, что знают двое. - Мой брат философ, - улыбается Крис. - Твой брат… - ты не заканчиваешь фразу, вновь принимаясь вызванивать Тома. И тебе тупо наплевать сейчас на осуждающий взгляд Криса. Ты же обещал ему не брать в руки телефон, пока ведешь машину. Ты так много ему обещал. Например, быть хорошим братом. Быть рядом и защищать — по праву старшего. От всего защищать. От всего на свете. От того зверя, что захватил разум твоего брата. От того, что точит его изнутри, пожирает. Должен был. Но ты проебался. Ты брата своего проебал. Так может, не стоит обвинять его во всех смертных грехах, как ты всегда делал? Может, твой муж прав, и тебе стоит… Пусть не простить, но хотя бы понять? - Что ты чувствовал тогда? - спрашиваешь ты Криса, убирая телефон в карман. Спрашиваешь, чтобы не думать о том, почему Том так и не ответил на твой вызов. - Что ты чувствовал, когда убивал тех девчонок? Ты реально думал, что какой-то там скандинавский божок оценит по достоинству эту жертву? Ты правда во все это святое дерьмо верил, Крис? - Останови, - просит он, устало потирая пальцами переносицу. - Что, блять? - непонимающе смотришь ты на брата. Тебе нужно не останавливаться. Тебе нужно попасть домой как можно скорее. - Останови. Гребаную. Тачку. Он никогда так не говорил с тобой. Отрывисто. Резко. Так, чтобы ты послушался. И ты выкручиваешь руль, подрезая чей-то автомобиль, и паркуешь свою машину возле тротуара. Паркуешь в неположенном месте, но тебе похер. - Что? - поворачиваешься к брату всем корпусом. - Что, ну? - Хочешь знать, что я чувствовал, брат? - Крис выплевывает тебе в лицо это самое «брат», и ты знаешь, что когда он закончит говорить, ты пожалеешь о том, что спросил. Ты уже жалеешь. - Ты хочешь знать, каково оно — когда ты делаешь что-то не потому, что ты так решил, а потому что какая-то тварь, что завладела твоим телом… разумом твоим завладела — заставляет тебя это делать? Ты хочешь знать, каково это — когда ты не понимаешь — где реальность, а где морок? Хочешь знать, как это бывает — когда ты цепляешься за что угодно: за вымышленного бога, например, чтобы удержаться на самой на грани? Чтобы не шагнуть туда, за край, где безумие тебя сожрет и выплюнет? - Крис… - Нет, Тор! Нет, слушай! Раз уж спросил — имей мужество получить ответ! И ты сжимаешь ладони в кулаки. Ты смотришь на брата — взгляд не отводишь. Тебе вдруг становится интересно — вдруг его зверь покажется - хотя бы мельком - в холодных глазах напротив? Ты с его зверем желаешь познакомиться. Может быть, это тоже безумие? Тебе плевать на самом деле. - Ты хочешь знать, Тор? Ты киваешь медленно. Тебе кажется, что ты что-то такое увидел. Что-то мелькнуло в глубине его глаз. Что-то, что заставило их вспыхнуть вдруг ярко. - Это больно, - тихо говорит Крис. - Если ты думаешь, что я получал какое-то наслаждение от того, что делал… Если ты думаешь, что в тот самый момент, когда я смотрел на мертвое тело напротив, на ту, которая еще секундой ранее могла дышать, слышать, чувствовать, говорить… Если ты думаешь, что я чувствовал что-то помимо боли в тот самый момент, когда моя рука забирала чью-то жизнь… Он умолкает. На какую-то долгую минуту. Просто молчит, дышит загнанно, режет тебя холодом своих глаз. И ты это чувствуешь. То, о чем говорит Крис. Ты чувствуешь всю боль, что испытывал он… Что испытывал его зверь. Тебе кажется, что ты увидел, наконец, этого монстра. Только вот тебе не страшно. Тебе это чудовище пожалеть хочется. - Я думал, это правильно. Я верил, что если придет он — тот бог, в которого я заставил себя поверить — то не будет больше боли. И после того, как бог забирал очередную жертву, я шел к себе в номер, брал плеть и… В этом как раз оно было — то особое наслаждение, что приходило вслед за болью. Я кончал, когда плеть расписывала мою спину, веришь, брат? Ты сглатываешь нервно, не в силах переварить такое. Но ты слушаешь дальше. Ты просто обязан его выслушать. - А после наступало облегчение. Вместе с болью... вместе с пролитым семенем приходило облегчение. И я чувствовал, что с каждой жертвой приближаюсь к богу. Я самого себя почти что богом чувствовал. - А сейчас чувствуешь? - спрашиваешь ты прямо. - А сейчас у меня есть Серихо, - тепло улыбается Крис. - Он заставил меня лечиться. Именно он — убийца, пусть не такой же психопат, как я, но тем не менее. Серхио — на его руках крови едва ли не больше, чем на моих, и я это говорю тебе не как полицейскому — как брату говорю. Так вот Серхио вырвал меня из лап безумия. Не дал мне оказаться за той чертой, после которой я уже самим собой быть перестал бы. За той чертой, ступив за которую, я бы уже не вернулся — вместо меня остался бы только зверь. - Сейчас — не больно? - тихо спрашиваешь ты, и почему-то давишь желание прикоснуться. Просто дотронуться до брата. До его плеча. До его щеки. Провести ладонью по волосам. Просто дотронуться, черт возьми! - И сейчас больно, - кивает головой Крис. - Каждый долбанный день. И дело не в том, что у меня болит нога. А просто… - Ты так себя наказываешь? - приходит понимание. - Ты думаешь, что этой болью за отнятые жизни расплатишься? - Нет, брат, - Крис касается тебя сам. Сжимает плечо осторожно, как будто желая поддержать. Как будто это тебе нужна поддержка, а не ему. - За то, что я сделал, расплатиться не смогу никогда. - Тогда почему? - недоумеваешь ты. - Почему ты не хочешь избавиться от этого? У тебя есть деньги — почему не сделаешь операцию? Нога не будет болеть… - Потому что пока я чувствую боль — я жив, - отвечает твой брат. И отворачивается, будто жалеет о том, как много сказал. - Но… Слушай! - ты запускаешь пятерню в волосы, грубо прочесываешь, дергаешь с силой — так, чтобы слезы выступили в уголках глаз. Слезы от того, что ты слишком сильно дернул себя за волосы, а вовсе не от того, что услышал от брата. - Не хочу больше ничего слушать, Тор, - Крис все еще сидит, отвернувшись от тебя, смотрит в окно. Там, в сумерках, люди спешат куда-то по своим делам. И им нет никакого дела до того, что ты только что увидел зверя. - Поехали! - просит Крис, и ты поворачиваешь ключ в замке зажигания. - Поехали! У вашего с Томом дома вы оказываетесь минут через десять. Парни дона Вьехо — ты видишь их, как они оцепили периметр. Обученные наемники — эти люди знают свое дело. Один из них что-то докладывает Крису по-испански, и ты замечаешь, что прежде, чем начать говорить, он слегка склоняет голову, и в этом коротком поклоне сквозит уважение. И ты думаешь о том, что такого сделал твой брат, чтобы заслужить уважение таких, как эти ребята. Гребаные церберы, сейчас они готовы убивать, подчиняясь Крису. Или же умереть, если он прикажет. - Парни проверили территорию вокруг — все чисто, - переводит Крис. - Они приехали минут на пятнадцать раньше нас, и за это время из дома никто не выходил. Войти внутрь они не могут — дверь им не открывают, а ты защиту поставил такую, что не взломать вот так, на раз-два. - Ясен хуй, - сплевываешь ты под ноги горькую от выкуренных сигарет слюну. - Пошли в дом! И как только дверь открывается, как только вы с братом заходите внутрь, как только ты жмешь выключатель, и пространство вокруг заливается мягким теплым светом, ты вскрикиваешь негромко, и ты сам не знаешь, чего в этом крике больше — страха или удивления. - Кто это? - Крис с осторожностью подходит к лежащему на полу человеку, смотрит на потеки крови на стене позади него, прикладывает два пальца к сонной артерии несчастного. - Кто это, Тор? - Это Гарольд… - хрипишь ты, принимаясь массировать левую половину груди. Пытаясь успокоить гребаное сердце, что пустилось в галоп, отсчитывая коротко: «Том-Том-Том-Том-Том!» Твоего мужа не видно. И не слышно. И Гарольд, блять, хуярольд, мертвый на полу в прихожей. Охуительно просто. Просто, блять, охуительно!