Переплетенные судьбы

      Город пребывал в треволнениях. У стен Ордо Фавониос собралось немало народу. Каждый желал узнать, что же случилось этой ночью, а, самое главное, желал увидеть расправу над душегубами. На улицах, где еще при свете луны ожесточенно сражались люди, теперь негде было ступить: толпа стекалась со всех сторон, и даже какие-то силуэты мелькали на крышах домов. Среди сгоревших развалин, среди разбитого стекла и всюду валяющихся стрел суетились ребята. Они сновали под ногами и собирали трофеи, чтоб потом обмениваться ими друг с другом и проигрывать полученное добро в карты. Трактиры и рестораны были закрыты. Голодные рыцари толпились у запертых дверей и негодовали. О них совершенно забыли, и теперь приходилось полагаться лишь на церковную кухню, соизволившую обеспечить питание всем нуждающимся. Двери храма были для всех открыты. За святыми стенами можно было встретить не только молящихся и обездоленных, но и раненных граждан, висящих на волоске от смерти. В лазарете не хватало мест, так что приходилось не сладко. Всюду воняло хлоркой, спиртом и табаком. Врачи и монахини весь день трудились. Они проводили сложные операции, зашивали кровоточащие раны, сбивали температуру и накладывали бандажи. Дышать было нечем, а порой и вовсе казалось, что воздух исчез и на смену ему явился смрад. Слышалась ругань, чьи-то вопли и тихие всхлипы напуганных матерей. Давно в Мондштате жизнь ни кипела с такой силой.       Действующий магистр толкала печальную речь. Твердый голос Джинн проникал глубоко в сердца и заставлял обливаться их кровью. Суровый непреклонный взгляд, казалось, следил за каждым, кто, замерев, прислушивался к ней:       -Мы храбро отстаивали жизни друг друга. Мы кидались на врага, не жалея сил, вооруженные и безоружные. Моя искренняя благодарность всем вам за то, что не испугались налета вражеских сил. Разумеется, всех нас волнует самый главный, самый тяжелый вопрос: кто осмелился совершить преступление, кто посмел идти наперекор самому Барбатосу? К сожалению, я, от лица всего Ордо Фавониос, каюсь перед вами, сильными и бесстрашными гражданами Мондштата, потому что выяснить этого все еще не удалось. Более, пойманные в плен убийцы и клятвопреступники долгое время жили среди нас и являлись кому-то семьей, друзьями, соседями. Этот акт вооруженного восстания, спровоцированный со стороны, не может остаться безнаказанным. Мы караем всех, кто посягает на наши жизни. Мы караем всех, кто встает на путь жестокости и бесчинства. Поэтому захваченные враги понесут тяжелое наказание, перед которым даже смерть будет казаться избавлением от горьких мучений. Десять бойцов, что посягнули восстать против правительства, будут отправлены на рудники. Это тяжелый, невыносимый труд под тонной земли, который может дать лишь слабый шанс на искупление собственного греха. Они никогда не выйдут из поселения, будут трудиться, все время ходя между жизнью и смертью.       -Казнить их! Казнить! — раздавалось среди толпы. Люди негодовали, желая увидеть плоды своей страшной мести.       -Довольно! — оборвала их Джинн. — Не жаждите смерти тех, кто не достоин ее. Не отсечение головы дарует человеку истинное мучение. Люди, что изначально были готовы принять такую судьбу, не убояться наказания через повешание. Мы же уготовим для них путь исправления. Да будет на то воля Великого Барбатоса! …       Ноэлль встала у стен храма. Она устало облокотилась на колонну и подняла взгляд к небу. По нему, как и прежде, плыли бархатистые облака, подгоняемые южным ветром. Слушая отдаленную речь магистра, она впала в какое-то оцепенение, и безмолвно, тихо, как мышь, вспоминала пережитый кошмар. Она не могла поверить, что случившееся является частью реальности, даже не сном, что обрывается с наступлением утра. Ее рабочая форма пропахала спиртом и теперь напоминала о лазарете, переполненным отчаявшимися людьми. Среди них, как ни странно, были и дети. Она рассказывала им истории, все, какие помнила, и укладывала в постель, когда сорванцы грозились, превозмогая боль, поглядеть на толпу прихожан. Кого-то приходилось успокаивать, кому-то вытирать слезы, кого-то одаривать теплыми пожеланиями. Крошечные носы, ребяческие тонкие пальцы и огромные уши сделались неимоверно важными в это мгновение. Перед ними забывалось все. Страх перед смертью, терзающий несколькими часами ранее, совершенно померк, как и воспоминания о раскаленной печи в кузнеце Вагнера. Куда-то делись воспоминания о чарующих звездах и мимолетные мысли о предстоящем экзамене. Вещи, когда-то имеющие вес, теперь сделались пустяковыми. Лишь яркие улыбки детей, усевшихся в кружок, стали действительно чем-то значимым. Девушка улыбалась им, раздавая лекарство и легкие одеяла, взятые из хранилища Ордена. Она стала им любящей матерью, и образ грозного защитника попросту испарился.       -Ноэлль, тебе нужно поспать, — временами твердила Барбара, чувствуя, как подруга усердно трудиться, но что та отвечала, что не чувствует в этом никакой необходимости. -Нет-нет, что ты! Кто же будет работать? Сейчас нелегкое время и лишь совместными силами можно его преодолеть. Я не могу идти на покой. Может быть, позже, но не сейчас, — отговаривалась горничная, покорно склонив голову.       Спорить было бессмысленно. Непреклонный характер чудесной труженицы был непобедим. К тому же, Барбара с горечью видела, что времени на перепалку действительно нет. Ей в и самой приходилось несладко, потому как статус всенародного идола уничтожал даже самую малую возможность перевести дух. Всюду нужна была благородная добродетельница, что одним лишь словом способна залечить самые трудные раны, лежащие на сердце. И хоть лекарские навыки девушки были не очень глубокие, работы накапливалось уйма. Поэтому Барбара лишь досадливо вздыхала и вновь удалялась, стуча по плитам маленькими каблуками.       Вдруг до Ноэлль донеслись обрывки чьих-то разговоров. Кажется, это дети взобрались на подоконник и тихо, чтоб никто не услышал, обсуждали какую-то тайну.       -А я говорю, что это был Полуночный герой! — твердил один мальчик, с виду постарше все остальных.       -Ну-ну, так бы он и стал появляться перед простыми смертными! Байки все это! — твердил другой. — В каждом городе есть свои собственные легенды. Чем же мы хуже?       -Байки? А кто же, по-твоему, это был? Или, может, нам всем померещился воин, в черном плаще, с двуручным мечом в руках? Ты видел хоть, как четко он нанес удар? Ни один рыцарь не может так искусно владеть оружием. Посмотри на них, это ведь группка пьяниц с большой дороги, не иначе! А этот совсем другой, и скрылся он подозрительно быстро, под мостом. Стал бы кто-то кроме Полуночного героя прятаться от стражи? — не унимался зачинщик спора.       Полуночный герой. Ноэлль вздрогнула при его упоминании. А ведь и вправду, кто это был? За всеми хлопотами й стало как-то не до него, а сейчас вдруг снова возник вопрос. Неужели легенда действительно оказалась правдивой? Неужели действительно существует кто-то, кто защищает Мондштат под покровом ночи? А если и вправду так, почему же кажется, будто таинственный незнакомец где-то встречался ей ранее. Маска может сокрыть лицо, но вот взгляд и движения — вряд ли. Новая мысль, вдруг помутнила рассудок. Нужно было избавиться от нее, но девушка ощущала, как нелегко будет сделать это. До боли необычной казалась столь нежданная встреча с тем человеком, про которого сложена не одна легенда.       День подошел к вечеру. Площадь начала пустеть. По границе города был расставлен патруль. В домах зажигался свет, и лишь некоторые окна были погружены во мрак. Фонтан по-прежнему работал на городской площади, а рестораны принимали толпами посетителей. Прозвенел вечерний набат. Черницы спрятались в кельях, молиться Архонту свободы за души страдающих граждан. Врачи, изнуренные за целые сутки, устало дремали на грязных лавках. Сумрак стоял в лазарете и даже неугомонная детвора погрузилась в тревожный сон. Лишь некоторым пациентам все еще нужен был медицинский надзор, но их было не так уж и много.       Барбара была у себя. Она зажгла свечу и поставила перед Святым Ликом. Мысленно проговорив молитву, девушка подошла к окну и аккуратно зашторила его. Хватит на сегодня безумных картин. Ей не хотелось видеть ни теплой ночи, ни разорённых улиц. Все казалось убогим и раздражающим. Служительница было хотела погрузиться в дрему, когда чей-то стук в дверь прервал сонливое состояние. Поднявшись с кровати, она приоткрыла дверь и с ужасом удивилась. Перед ней стояла Ноэлль. Она неловко перебирала передник и что-то бубнила себе под нос. Выглядела она неважно. Воспаленные глаза, осунувшееся посеревшее лицо и мрачный взгляд не на шутку пугал.       -Душечка, что случилось с тобой! — воскликнула беспокойная Барбара и впустила к себе подругу.       Она усадила ее за стол, принесла откуда-то чай с ромашкой и зажгла еще одну сальную свечу. Теперь по комнате распространился нестерпимый запах, дурманящий голову не на шутку. Ноэлль слегка успокоилась и начала:       -Скажи, слышала ли ты хоть что-то о Полуночном герое? Барбара едва не поперхнулась. Слышать подобное от подруги было очень и очень странно.       -Разумеется. Многие знают легенду про воителя тьмы, что стоит на страже порядка под покровом ночи. Кто-то даже заявляет, что видел его. Но почему ты спрашиваешь? Тебе что-то дети наговорили? — спросила она. Ноэлль отрицательно мотнула головой:       -Скажи, что бы почувствовала, окажись выдумка правдой? Что, если тебе пришлось воочию столкнуться с редчайшим явлением?       -Погоди, ты хочешь сейчас сказать, что видела Полуночного героя своими глазами? Точно, ты ведь была в роковую ночь у городских ворот, и дети, которые оказались в плену, рассказывали про какого-то человека, пришедшего им на выручку. Ладно, они, но ты-то с чего взяла, что это был Полуночный герой? — Барбара с сомнением посмотрела на девушку, после чего, как бы поразмыслив над чем-то, сказала: -Знаешь, мне кажется, тебе нужен хороший отдых. Ты сейчас слишком возбуждена, поэтому принимаешь какие-то небылицы за чистую монету. Вот почему я просила тебя следить за собой! Ты еще скажи, что в таинственном помощнике встретила знакомого человека!       Ноэлль ничего не ответила. Она понимала, что, возможно, Барбара безусловно права, и это является попросту воображением, но странная уверенность в истинности суждений не покидала ее. Помрачнев еще больше, девушка старалась найти другую тему для разговора, чтобы хоть как-то отвести душу, но все было тщетно. Любой диалог сводился к странному событию, случившемуся накануне. Язык предательски заплетался, голова гудела, а усталая собеседница, казалось, готова была беседовать до рассвета. Барбара и впрямь выглядела вовлеченной и даже не думала намекать Ноэлль, что пора уходить. Лишь спустя несколько часов девушка, уже сожалеющая о совершенном визите, смогла распрощаться с подругой и уйти к себе. На сердце ее лежало странное чувство, скинуть которое не удавалось. Что-то зловещее виделось в этом, поэтому любые решения были отложены на утро. В таком состоянии каждый бездумный поступок мог привести к беде. Сейчас же их хватало и без того.       В последний раз покосившись на запертую дверь, Ноэлль мысленно пожелала Барбаре спокойной ночи и растаяла в ночной тьме. Наступила тишина, и только чей-то веселый смешок пронесся над спящим городом. То был озорной Архонт, потешающийся над мирскими хлопотами...