Переплетенные судьбы

-Где она? –Дилюк, схватив брата за шиворот, ледяным взглядом впивался в пьяную рожу. От Альбериха несло вином за версту, а это значило, что случилось нечто ужасное. До такого состояния капитан кавалерии обычно не напивался, даже когда заходил в таверну. Его мутный рассеянный взгляд витал по всей комнате, словно не замечая того, кто говорит с ним. Обмякшее тело казалось тяжелым. Голова, болтающаяся из стороны в сторону, как будто бы не могла держаться ровно. Наверняка Альберих провалился бы в сон, пьяный, полный немыслимых видений, но, будучи схваченным, сделать этого никак не мог: срабатывало профессиональное чувство, выработавшееся за столько лет. Удар. Кулак Дилюка разбил Кейе нос. Кровь потекла по губам, оставляя на них неприятнейший привкус. Щека горела. Взгляд тотчас остановился на Рангвиндре, беззвучно зашедшем в кабинет. По всей видимости, к брату вернулось сознание. Отстранившись, как можно дальше, качнувшись на ослабевших ногах, он невесело ухмыльнулся и произнес: -Они все погибли… Погибли, понимаешь? Каторжники сбежали, и теперь меня просто прихлопнут, как муху. Они все, все до единого оказались в земле! А ты спрашиваешь, где она? Она? Погоди, про кого же ты говоришь? По крупицам в голове собиралась картина. Объединяя воедино события минувших дней, сознание всякий раз останавливалось на Ноэлль, девушке, которой было поручено серьезное дело под грифом секретно. Ужасное предчувствие затрепетало в груди. А ведь и вправду, троих человек нигде не было. Их тел не нашли на поле брани, они не вернулись в город с выжившими исследователями, не объявились в лагере. Правда, поиски на противоположном берегу не проводились, потому как мост окончательно развалился, а переходить реку в брод весьма неудобно, но что, если их тела и сейчас зарыты где-то под снегом? Холод пробрал до костей. Надежда на то, что пропавшие живы, с каждой секундой лишь угасала. Горы нынче стали опасны. Проход к рудникам был перекрыт, так что даже послы не могли выйти к городу. Метели, обвалы снежных масс, неукротимый поток вод, омывающих хребет с разных сторон, превращал земли вечного снега в цепкий капкан. Молчание было долгим. Из распахнутого окна тоже веяло тишиной. Птицы смолкли. Пустые улицы уснули, не проронив ни звука. Ночное небо делалось темным. Тучи наплывали откуда-то с юга: наверняка будет гроза. Даже ветер перестал шелестеть листвой. Лишь изредка потоки воздуха проникали в комнату, сбивая с толку тускло горящую свечу на рабочем столе. -Я пойду, - едва слышно промолвил Рангвиндр, вдруг сорвавшись с места и направившись в сторону выхода. Полы черного одеяния взметнулись в воздух, заставляя тень на стене на мгновение сгорбиться. Тяжелые сапоги застучали по полу, и каждый шаг разлетался эхом, как призрачный звон колокола во время вечерних служений. Кейя кинулся следом. Непонятная сила потащила его вперед, заставляя на ватных ногах совершать прыжки через весь кабинет. Неприятная догадка омрачила лицо. Нет, он не может позволить брату искать в одиночку, он не простит себе, если останется в стороне. Какой бы историей не переплетались их судьбы, он не остановится, не отвернется от горя, которое всех их постигло. Хоть раз в жизни Кейя хотел доказать, что чего-то да стоит в этом огромном вечно меняющемся мире. -Я отправлюсь с тобой, ради невестки, - утвердительно прошептал он, и смущенный Дилюк покорно кивнул головой. Сейчас было не время вспоминать обиды. Утром, когда еще не расцвело, два всадника в темных мантиях покинули город, с силой подгоняя быстроногих меринов. Гнедые кони, высоко подняв головы, грызя трензеля, плескаясь во все стороны пеной, бежали по размытой дороге. Грязь вылетала из под копыт и с противными чавками разбивалась землю. Магистр осталась не извещённой о скором отъезде Кейи. Конечно, он оставил записку на рабочем столе, но безумный поступок вряд ли хорошо скажется на его карьере. Разжалование маячило где-то в будущем, но было ли теперь до него дело? Шпоры то и дело сверкали на запылившихся сапогах, а грудь тяжело вздымалась, как на скачках, что очень давно поводились в Мондштате. Заночевали в каньоне. Лошадей пришлось поворотить обратно. К вечеру снова пошел дождь, так что дорога сделалась непроходимой. Нужно было плестись в обход. Укутавшись в плащи, соорудив на скорую руку что-то похожее на шалаш, путники зажевали кусочек сала с ржаным хлебом и луковицей. Приятная острота обдавала тело теплом. Кейя, правда, для согрева хотел испить вина, но осекся, зная, что Дилюк никогда на это не согласиться. Ночь была темной, холодной, над головой грохотал гром, и только маленькая подожженная горелка согревала окоченевшие пальцы. К утру она вконец обуглилась, но делать нечего: нужно было идти вперед. Пришлось возвращаться назад по своим же следам. Ноги утопали в лужах, кожаные сапоги промокали, а тюки с провиантом приходилось тащить на скрюченных спинах. Наверное, пустым лошадям стражники подивятся. Никто не знал о таинственных всадниках, сбежавших из города. Наверное, пойдет плохая молва, а, может быть, когда дело вскроется, и пропажа вдруг обнаружится, пойдут подозрения. Дело осложнялось еще и тем, что против Джинн завелись разговоры. Орден высмеяли за проигранное сражение. Горожане негодовали. Теперь же за нее некому было вступиться. Одинокая серьезная битва ожидала магистра, и одному только Богу известно, как она отразиться на них. Затормозить пришлось на подходе к деревне. Спрингвеил на деле был небольшим, но для местных жителей казался огромным, порой даже больше Мондштата, ведь дома находились в значительном отдалении друг от друга. Все эти территории, пусть даже пустые или выделенные пот посадки, учитывались ими. Чего стоила только огромная мельница, лопасти которой постоянно крутились, улавливая потоки ветра? А подле, совсем недалеко от крайнего дома, находилось огромное озеро. На него все ходили по воду, и нередко утрами выстраивалась целая вереница женщин с коромыслами на плечах. В озере стирали, купались маленькие ребятишки, рыбачили. Местная достопримечательность у всех была на слуху. Но дело крылось не только в его близости к поселению. Большой водопад впадал в это тихое место, постоянно снабжая деревню чистой водой. По маленьким подземным протокам она уходила дальше и выливалась в реку, на которой испокон веку стоял великий Мондштат. Именно к этому водопаду нужно было пробраться путикам. Он размывал горные породы, делая подъем менее крутым, а совершить его было необходимо, без снаряги и каких-либо особенных приспособ. Здесь Кейя остановился. Он ностальгическим взглядом окинул озеро, что по детсву казалось огромным. Как давно его не было в этих краях! В носу предательски закололо, но, списав это на пыль, не пойми откуда взявшуюся в полузатопленном месте, воскликнул: -А когда-то мы здесь купались, помнишь? Ты однажды чуть не захлебнулся, когда навернулся с краю, а я бегал подле, в панике размахивая руками! Вот было время! Мы тогда и не знали, что снова вернемся сюда вместе, только уже взрослыми мужами, носящими при себе клинки. Дела! -Лучше бы нам здесь больше не объявляться, - сухо заметил Рангвиндр. Он почти не смыкал глаз ночью и был не в духе. -Не будь таким хмурым! А-а, я понял, ты просто беспокоишься за нашу Ноэлль? Признаться, я тоже, но, знаешь, она ведь девушка рассудительная: наверняка где-то бродит сейчас в горах, таща за собой двух человек в качестве балласта, - отозвался Альберих. Дилюк покраснел и, прикрывая лицо рукой, рявкнул на брата: -Умолкни! Было уже поздно, когда продрогшие путники, исцарапавшие острыми булыжниками руки, добрались до лагеря. Встретили их с радушием. Никто не ждал двух крепкий воинов в такой глуши, да еще в тот момент, когда от стоянки осталась лишь горстка пепла. На выжженной земле находилось пара палаток. Изорванные, подпаленные по краям, они были натянуты на деревянные суки, еще оставшиеся с прежних времен. На земле, возле костра и каменных загородок расположились раненные. Их уложили на теплые шкуры, укутали потеплее, лишь бы только страшная лихорадка не повалила всех разом. Прибывшие из города сестры милосердия оказывали первую помощь. Они зашивали раны, варили отвары из здешних трав, делали перевязи. Усталые, едва держащиеся на ногах, девицы и почтенные женщины походили на заведенные механизмы, выполняющие одну и ту же работу по нескольку раз. А заботливые матери сидели вокруг костра. Они гладили уснувших на коленях детей и варили похлебку. Кто-то строгал грибы, кто-то счищал кожицу с картофеля – все были заняты делом. Вкусное, хоть и не очень питательное варево бурлило на огне. Помешивая его огромным половником, они пели грустную, похожую на протяжный плач, песню. Слов разобрать в ней не удавалось, из-за чего этот гул быстро надоедал , вселяя в душу ощущение безнадежности. Стивенс забыл про работу. Он собирал пожитки, чтоб на прибывших обозах переправить раненных в город. Пришлось уболтать некоторых жителей потеснится, потому как лазарет все еще был забит. Тюки с оставшимися вещами давно стояли готовые. Сам же он никуда не собирался. Развернутый рабочий стол говорил, что мужчина не думает прекращать исследования, а уж тем более покидать лагерь. Видимо, какое-то дело держало его здесь до сих пор. Увидев путников, он усадил их перед огнем, заставив женщин пододвинуться в сторону, предоставил миски с горячим супом и черствый ломать хлеба. Кажется, Стивенс что-то рассказывал им про случившееся, но Дилюк едва ли слушал его. Слова, летящие где-то над ухом, разбивались о клокочущую в душе тревогу. А вот Кейя, кажется, поговорить был не против. Он был рад услышать, что Стивенс лично сопроводит их в горы, не смотря на опасность сего предприятия, постоянно рассказывал о давнишних похождениях и весело так, заискивающе улыбался. Вскоре рассказчик собрал вокруг себя чуть ли не весь лагерь. Проснулись даже ребята, подобравшись поближе к герою - рыцарю. Это излишнее внимание напрягало Дилюка. Он не был приверженцем бахвальства, а уж галантность его спутника не лезла ни в какие ворота! Не за тем был проложен путь в горы, чтоб рассказывать небылицы и морочить головы детям. Мрачнее ночи сделалось лицо Рангвиндра. Он смотрел, как пламя вздымается к верху, ощущая растекающееся по телу тепло и усердно продолжая молчать. Иногда ему чудилось, будто люди косятся на него с презрением. Вот, мол, господин расселся! К еде не притронется, здоров, одет, а еще строит из себя не пойми что! Подобные мысли заставляли чувствовать себя неуютно. -Дяденька, вы же здесь потому, что ищете невесту? – вдруг обратился к Дилюку какой-то мальчишка, с виду лет десяти. Каштановые кудри ребенка спадали на лоб, видимо, щекоча переносицу, потому что он то и дело дергал носиком. -Кто тебе об этом сказал? -Дядя Кейя. Он говорит, что ваша невеста пропала. Эта милая сестренка, наверное, будет рада, что вы ее ищете. Когда она игралась с нами, пару раз рассказывала о друге, что живет далеко-далеко, среди виноградных зарослей, точно какой лесник, и всегда стаскивает с кухни пироги, потому что любит проказничать, словно ребенок. Вы, конечно, нисколько на него не похожи, но мне почему-то кажется, что речь шла про вас. Знаете, у вас из кармана как раз торчит виноградный лист. Это меня сестренка учила быть наблюдательным, - с гордостью сообщил о своих открытиях маленький мальчик. Он сложил руки на груди, высоко подняв голову к небу. Кажется, в крошечной голове проплывали воспоминания. Глаза, сияющие, как две крошечных звездочки, были устремлены в неизвестность, темную и пугающую только для того, кто уже сталкивался с ней прежде. -Вот как. Что же еще она говорила? – хмыкнув, спросил мужчина. Его лицо на мгновение посветлело и стало теплым. Этот ребенок казался ему соединительным звеном между Ноэлль и ним, шагающим в бездну путником, боящимся потерять единственный смысл в жизни. Ведь по этой земле когда-то ходила она, легкая, порхающая над землей, подобно весенней пташке. Все было пропитанно ее светлым духом. Даже костер, разведенный на прежнем месте, напоминал о мозолистых руках, медленно подкидывающих щепки в пламя. -Она рассказывала нам про звезды, - отвечал мальчик. - Сестренка считает, что все мы похожи на них: так же разбросаны по миру, как маленькие искры в недосягаемой вышине. Поодиночке мы просто точки, такие маленькие, что можно и не заметить, но все вместе образуем вселенные, огромные, никогда не стоящие на месте, как рыцари, что служат магистру. Все они тоже напоминают вселенную, и она мечтала бы однажды пополнить их ряды. Здорово, правда? Я бы тоже хотел стать рыцарем, когда вырасту, и обязательно сражаться бок о бок с сестренкой! Она говорит, что из нас вышла б прекрасная команда! Дилюк положил руку на голову юного мечтателя. Он потрепал его по волосам, произнеся когда-то давно сказанную невзначай фразу: « Уверен, что ты непременно станешь рыцарем, а, может быть, уже для кого-то являешься». Сказал это, и вздрогнул, потому как увидел перед собой не оборванного замухрышку, а настоящего бравого мужа, всем сердцем привязанного к своему делу. «Пожалуй, он и вправду станет им», - пронеслась в голове мысль. А что, если бы Ноэлль не подтолкнула его? Что, если бы их судьбы не столкнулись однажды, при звездах? Может быть, орден не так уж и плох? Может, не все служащие одинаковы? Пока по свету гуляют люди, способные зваться рыцарями без доспехов, можно надеяться на светлое будущее этого органа, ведь однажды он объединит их всех совместными узами. -Как тебя звать? – опомнившись, поинтересовался он. -Я Джоэль, сын храброго Йозерфа, - ответил мальчик. -Послушай, Джоэль, а заметил ли ты что-нибудь, когда все уходили в каньон? Джоэль лишь на мгновение призадумался, а затем, весь просияв, весело сообщил: -А как же! Когда все в панике ринулись отступать, мой отец побежал против толпы. Точно! На том берегу оказался какой-то дядя, и он рванулся ему на подмогу. Вы же спрашиваете из-за сестрицы? Если так, то наверняка она поспешила за ними. Большую часть боя она помогала маленьким группкам, поддерживая тех, кого было возможно. Я видел все это из-за ограждений, решив не идти вместе со всеми. Я ведь уже совсем взрослый! Темнота была невыносимой. Казалось, будто что-то давило поверх глаз, тяжелое, неподъемное, сильное. Овладеть этой силой не удавалось. Всякий раз, когда чудилось, будто энергия прибывала, ничего не удавалось. Лишь только чей-то голос вдали раздавался тихо, так, чтоб никого не беспокоить. Он был похож на колокольчики, те самые, которые звенят каждое утро в городе: так же неразборчиво и задорно. Лишь спустя какое-то время отдельно различаемые буквы начали складываться в слова. -Я пойду с вами! На то дозволение Барбатоса! Я приехала сюда только ради того, чтоб найти ее, и ни за что не отступлюсь! – говорил он. -Глупая, Джинн прибьет тебя по возвращению. К тому же, это тебе не в саду прохлаждаться, - отвечал ей кто-то, но кто, сознание отказывалось объяснять. - За кого ты меня принимаешь? Может, я ничего не могу толком, только вот без врача в дороге вам не обойтись! -Неужели? И с чего ты решила, что нам он пригодиться? -Я отправлюсь сама, если ты не возьмешь меня! Дилюк приоткрыл глаза. Серое небо раскидывалось над головой. Он уснул, завернувшись в сюртук и проспал, по всей видимости, до самого утра. Голова казалась свинцовой. Тело не шевелилось. Усталость вся разом вдруг накатила, но нужно было вставать. Кейя и Барбара спорили у костра. Он давно затух, и лишь слабое тепло исходило от серой золы. Сестра милосердия, смущенная ситуацией, закрыла лицо руками, но отступать не собиралась. Не смотря на свою неуверенность, она продолжала надеяться, что Кейя вдруг передумает. Наверное, в эту минуту младшая сестренка Джинн набралась храбрости у Ноэлль, решив, что именно так поступила бы подруга, если б Барбара оказалась в беде. Крошечная фигурка в белом одеянии выглядела слишком непривычно. Дилюк решил, что это определенный знак, посланный с неба. Надо же, ребенок, с которым когда-то они возились, ощущая себя старшими братьями, тоже вырос и теперь на равне с ними рискует жизнью. Пора было кончать с этой бессмысленной опекой над ней. Поэтому, подойдя к спорщикам, сурово помотав головой из стороны в сторону, он сообщил: -Она пойдет с нами, и это не обсуждается. Кейе пришлось смириться. Балласт из еще одного человека душил его, но делать было нечего. Он ведь и сам навязался в спутники. К тому же, девушка в ряд ли собиралась идти на попятную. Ее желание учувствовать в поисках все равно бы перевалило за черту здравого смысла. Что, если она и впрямь пойдет в горы одна? Наспех позавтракав и отправив к городу обоз с раненными, Стивенс освободился. Заполнив дорожные сумки солониной, репчатым луком и сухарями, навязав на пояс запасной трос и взявшись за крюки для восхождения в гору, он известил путиков, что можно выдвигаться. -Мое дело предупредить вас – ничем хорошим это не кончится, - посчитал нужным сказать он перед тем, как указать на карте маршрут их пути. Нужно было заходить с другой стороны, оттуда, где хребет соприкасается с сушей. Зато именно с той стороны легче всего было пробраться к пещерам, что соединяли туннелями рудники и исследовательскую базу, что пустовала уже долгое время. Все двинулись в путь. Дилюк замыкал вереницу. Подсобив девушке спрыгнуть со скалистого участка, он почувствовал, как цепкие пальцы треплют краешек мундира. Обернувшись, он встретил никого иного, как Джоэля собственной персоной. -Дяденька, пожалуйся, отыщите отца и сестренку! Я буду молиться за вас! – воскликнул он, и горькие слезы проступили на краешках глаз. Он все еще был очень мал. Рангвиндр присел , чтоб лицо мальчика оказалось на его уровне, потрепал юнца по плечу, стараясь хоть как-то приободрить, и заплетающимся языком, словно не своим голосом, проговорил: -Я обещаю...