Сопряжение

      Это был второй раз, когда Дазай наведывался в Сурибачи. Первый был чисто ознакомительный: ему нужно было самому осмотреть место боя, чтобы сделать выводы. Он мог в красках представить себе, как лицо лисенка морщится, недовольное, что тихо уйти не получилось; как его рыжие волосы возносятся вверх, когда он применяет Смутную Печаль; как он снимает перчатки, неспешно и элегантно, обнажая палец за пальцем… чего Дазай не мог представить — так это его в безумии. Но свидетельства сражения говорили сами за себя.       Куда мог убежать Тигр? Вопрос, волнующий Мори и всех остальных эти полторы недели. Дазай пересекал улицы, замечая, как местная шпана реагирует на него. Вряд ли они знали, кто он такой. Но чутье при жизни на улице развивалось дикое: опасность учили чувствовать, а от Дазая всегда за версту несло кровью.       Скрываться в трущобах почти что моветон. Разведка, однако, доказала, что лисенок ушёл именно по мелким закоулкам, который мог знать лишь тот, кто долгое время здесь обитал. Это был не тот маршрут, который можно было выстроить на карте, уж Дазай в этом разбирался. Что означало, что лисенок вполне мог шепнуть Тигру, где можно затаиться так, чтобы его никто не обнаружил.       Главный вопрос все ещё в том, как он так быстро нашёл подход к оборотню, но Осаму был очень близок к разгадке.       Дазай завернул за угол и наткнулся на тупик. Он затылком почувствовал чужое присутствие, но так же уже знал, что тут действительно кто-то есть. Как хорошо, что он любил заниматься допросами самостоятельно. Кто мог предположить, что овцы берут начало отсюда, из Йокогамы? Возможно, про Чую было сложно найти информацию, но вот Юан, ныне работающая обычным хирургом в спец. отделе по делам одарённых, другое дело. Девчонка была сиротой, брошенной выживать в Сурибачи. Состояла в шайке местных воришек, — по зыбким слухам их называли Овцы — которая потом куда-то пропала. Узнать её беспризорное прошлое было легко, если есть связи и ресурсы. У Осаму и того, и другого было навалом.       — Я тебя не трону, — произнес Дазай в пустоту. Никто не выглянул на него, но чужое присутствие прямо-таки чувствовалось. Кажется, мальчишка был не совсем безнадежен, если не доверял. Три кирпичных стены и груда мусорных мешков, подозрительное место для создания убежища. Тоже почти классика. — Мне нужен только разговор, Тигр.       Мелькнула белая стрела — и Дазай почувствовал крепкое соприкосновение своей спины со стеной, заставившее его выплюнуть весь воздух из легких. Как же ему надоело в последнее время быть грушей для битья. Заныла полученная рана на животе, но было не до этого. Дазай резко поднялся, на ходу отмечая, чем же его приложили: очевидно, потоком воздуха от превращения. На него предупредительно рычал огромный, белоснежный тигр. Голубые глаза люминесцентно сверкали в темноте переулка. Осаму успел подумать о лисенке, так же яро глядящего на него, а потом выпрямился и усмехнулся.       — Занятно. Ты ручной, зверёк? Понимаешь меня?       Тигр заревел и прыгнул на него. В этот раз Дазай успел увернуться, но больше на инстинктах, чем реакции. Пробормотал:       — Вопросы отпали.       Он смог уклониться от резвых когтей еще пару раз, прежде чем понял, что слишком стар для подобных акробатических трюков. Разума в Накаджиме не было; хм, кого же это напоминало? Животное подставилось: Дазай прикоснулся, зарываясь в мягкую шерсть на груди в момент, когда тигр прыгнул прямо на него, но подсознательно уже знал, что Исповедь не сработает. Так и вышло. Тигр повалил его, рыча прямо в лицо. Клыки были в опасной близости от лица, дыхание опаляло вонью, и Осаму успел подумать, что умереть так было бы не очень красиво. К счастью, его расчёты всегда поражали своей точностью.       — Стой!       Тигр замер, как и Дазай. Вот это единение — услышать любимый голос и застыть на мгновение, узнавая. Животное отпрянуло от него, и Осаму смог встать, отряхивая грязный плащ. И как так выходит, что перед лисенком он всегда помятый, избитый и грязный?       Чую он рассмотреть не успел — тигр, завиляв хвостом, подбежал к нему, встал на дыбы, закинув мощные лапы на плечи, и начал вылизывать лицо. Он был ростом с двух Дазаев, лисенок вообще должен был сложиться, как пружина, но он использовал способность, облегчая тигра. Завёл пса себе под стать… Чуя хмыкнул, чуть отстраняясь от животного, потрепал по лапе, и произнес:       — Ну все, все, Ацуши, хватит.       Дазай, как человек, умеющий манипулировать людьми и использовать их чувства в своих целях, с неприятным удивлением опознал в себе зависть напополам с ревностью.       Тигр нехотя отстранился, все еще прижимаясь к ноге Чуи, но предупреждающе смотрел на Дазая, воспринимая его как опасность. Чуя запустил руку в шерсть, успокаивающе гладя, мол, не трогай бяку. Дазай заметил это немного уязвленно. Почему какие-то семь миллиардов йен заслуживают то, чего Дазай от лисенка так легко получить не смог?       — Привет, — произнес Осаму с улыбкой. — Давно не виделись, лисенок. Я соскучился.       — Я даже спрашивать не буду, как ты вычислил место, — хмуро заявил Чуя. Осаму попробовал сделать шаг, но тигр предупредительно зарычал. Это было объявлением войны. — И что тебе нужно?       — Оборотень не хочет превращаться в человека? — светски поинтересовался Дазай.       — Не переводи тему. Отвечай на вопрос.       — Мы будем разговаривать прямо на улице? — с улыбкой дьявола-искусителя спросил Осаму. — Я всегда не прочь устроить цирк. Тигр у нас уже есть.       — Клоун тоже, — Чуя вздохнул, смирившись с неизбежностью. — Ну, идём. Давай поговорим, если ты так жаждешь.       Осаму чувствовал себя голодающим, которому дали еды. Тот всплеск гормонов радости, что ощутило его тело, был сродни эффект от дури. Пользуясь моментом, он не мог остановиться, чтобы перестать пожирать лисенка, его лисенка, глазами. Наметанным взглядом он заметил, что у него немного заострились скулы и поселилась синева под глазами — небольшие признаки усталости, легко скрываемые быстрым макияжем. Значит, Тигр успел связаться с Чуей, когда услышал постороннего, а тот сразу пришёл сюда.       Чуя в реальности времени не терял: прошёл мимо Осаму, ещё раз для профилактики шикнув на оборотня, и гравитацией приподнял мусор, открывая проход вглубь. Дазай порадовался, что заранее подкупил нескольких бродяг, которые должны проследить за тем, чтобы на их переулок никто не посягал; бродяги же ничего не скажут, потому как почти сразу после миссии Осаму отдаст приказ устранить их — как хорошо, что мафия жестоко наказывает тех, кто пытается у неё подворовывать. А его жажду крови опять спишут на мясника, и так до Мори не дойдут подозрительные слушки. Лисенок, правда, все равно сменит местоположение после сегодняшней встречи, но Осаму надеялся, что ему не придётся больше играть в кошки-мышки.       — Залезай, — уронил Чуя и пропустил вперёд. Дазай послушался, оглядываясь по сторонам. Спустившись, он оказался в мелкой подвальной комнате с облезлыми стенами и дряхлым полом. Единственное, что располагалось в ней, — это футон, пятилитровые бутылки с водой, кучка консерв и других прелестей быстрого питания. Стопка книжек, чтобы занять время. Дверь, ведущая, вероятно, в подобие туалета. Да у тигра здесь царские условия: убежище было подготовлено точно для длительного пребывания, и что-то подсказывало, что это была одна из лежек Чуи. Хороший выбор.       Тем временем в комнате появился ещё и тигр, но теперь уже в форме человека. Мальчишка — хотя ему было уже восемнадцать, но что с того? — зыркал на него своими огромными глазищами, сжимая кулаки. Но молчал: видимо, Чуя приказал. И правильно: Дазай послал оборотню ленивую улыбку, зная, что тот выдаст ему все ответы, независимо от того, молчит он или нет. Как говорил информационный раздел мафии, которого Дазай хорошо загрузил работой за это время, Ацуши жил в приюте, изредка из него пропадая. Помнил он об экспериментах или нет — вот в чем вопрос. Мальчишка был болезненно худым, тонкие руки-ноги торчали из просторной одежды, как палки. Но взгляд — сильный, не сломанный, так не ведут себя те, кто подвергался электротерапии и отрыванию конечностей в научных целях. Да, Накаджима его опасался, но то подсказывал ему зверь, Чуя и приютский опыт. Он не был жертвой.       Следовательно, что-то произошло в лаборатории и приюте, потому что оборотень туда не вернулся. Из лаборатории он, как Дазай знал, сбежал. Причём в форме тигра. Очнулся он где-нибудь на улице, не понимающий, что произошло. А потом за ним начали охотиться все теневые группировки Йокогамы и пришлось прятаться.       Почему же он не вернулся в приют?       Два варианта: либо он не захотел, либо его выгнали. Но додумать мысль Дазаю не дали — элегантно появился Чуя, сразу приковав к себе все внимание.       Первым делом он оглядел оборотня, удостоверился, что Дазай его не съел за те десять секунд, что он отсутствовал, и перевёл взгляд на Осаму. Скрестил руки. Поморщился, словно от головной боли. Хотя, почему «словно»? Вряд ли его могла измотать так ситуация с оборотнем, а выглядел он именно что очень усталым, и вполне могло быть, что это Арахабаки в его голове разгулялся. И приблизиться к нему, чтобы проверить свою догадку, не было никаких возможности — между ними, как ребёнок у родителей в разводе, встал Накаджима. Это бесило: Чуя гораздо спокойнее, когда он «в тишине», а еще Дазай не хотел просчитывать тигра, а придётся, потому что уходить тот не собирался, да и его не выгоняли.       — И что ты хотел? — голос лисенка разрушил тишину. Тот тоже оглядел его, но Дазай выглядел как обычно, специально, чтобы из его внешнего вида нельзя было получить ни одну зацепку.       — Для начала — задать пару вопросов, — Дазай усмехнулся, принимая правила игры, и ударил первым. — Когда вы собираетесь продать оборотня?       Он заметил, как Накаджима напрягся. Недоверчивость — залог выживания, особенно если ты рос в приюте. Видимо, лисенок не уточнил такую маленькую деталь, когда разговаривал с ним. Но все же оборотень остался на месте, и Дазай полностью укрепился в мысли, что их связывает нечто большее, чем просто сотрудничество.       Схожее прошлое.       — Я не собирался его отдавать, — холодно ответил Чуя.       — И что же ты хочешь сделать? — опасно сверкнул глазами Дазай. — Фицджеральд нанял и вас, и нас, чтобы мы поймали тигра. Не выполнишь эти условия — на вашу организацию ополчатся все. Вы специализируетесь на убийствах, а не на защите несчастных приютских мальчиков.       Чуя впервые посмотрел на него так — серьёзно, изучающе. Дазай специально надел на себя «мафиозную» маску, чтобы проверить, что тот будет делать. Тигр — неожиданный элемент в разговоре, который нужно было учитывать, — слушал, навострив уши. Неудивительно. Вряд ли у них была возможность толком поговорить, не привлекая внимания. Интересно, жалел ли лисенок о том, что оставил его присутствовать?       — Я все это понимаю, — взяв паузу, произнес Чуя. — Ты к чему-то ведешь. Переходи уже к сути и не трать попусту время.       — Лисенок скучный, — обиженно пробормотал Дазай, мысленно отмечая, как тот не повёлся на его провокацию и ничего информационного не выдал. — Но я задал ещё не все вопросы. На самом деле вы — вернее, ты лично — охотитесь за Шибусавой?       — С чего ты это взял? — Чуя отпрянул на незначительный миллиметр. Ни за что не заметить, если не знать, как смотреть. Неосознанный, неконтролируемый знак тела. Подсказка, что он попал точно в цель.       Дазай устал стоять, плюхнулся на футон, положив голову себе на колени. Посмотрел из-под чёлки с легкой улыбкой. Такая поза делала его ниже и беззащитнее — то, что нужно, чтобы огорошить информацией:       — Ты мог приманить оборотня только одним. Он поверит тому, кто пережил то же, что и он. Поль Верлен, твой наставник, работал вместе с Шибусавой, а до этого с ныне покойным Артуром Рембо. Он продолжил дело, начатое ими двумя: экспериментами с одаренными. Однако почему умер Рембо и где результаты трудов их двоих? И, главное, при чем здесь ты? — Дазай чуть слышно усмехнулся. — Все сходится только в том случае, если ты и есть плод их экспериментов, так же сбежавщий когда-то давно. Я провел небольшое расследование: Рембо умер в тот год, когда появился Сурибачи, который ты знаешь как свои пять пальцев. Знаешь, что меня поразило? Местные говорят, что их район создал бог по имени Арахабаки. И последнее, после чего все мои сомнения ушли, это сегодняшний день. Моя Исповедь работает на всех способностях без исключения. Но вы двое — больше, чем эсперы; вы люди, в телах которых заключены могущественные боги.       Молчание было оглушительным. Дазай продолжил, внимательно следя за реакцией.       — Из того, что я узнал. Чуя Накахара очнулся в восьмилетнем возрасте без памяти и с голосом в голове. В Сурибачи он пробыл до пятнадцати, где его приняли, а вскоре и назначили лидером обычной мелкой банды. Её начали называть Овцами — с сильным эспером она доставляла много хлопот. Босс мафии узнал о ней, как и Верлен. Естественно, Верлен понял, кто ты, и сам вызвался выполнять задание по вербовке, — Дазай, соединив в уме сроки, мысленно прикинул, почему этого он не помнит. Это было тогда, когда он только вступил в ряды мафии, и в Исполнителях ещё не числился. Выполнял мелкие поручения, знакомился с Одой и Анго — словом, увлекался другими вещами, нежели заданиями других своих коллег. — Не знаю уж как, но он его провалил. В результате вышло, что ты убил двоих своих… создателей. Вероятно, воспользовался приобретенными связями и уроками Верлена, стал развивать свой бизнес. А потом услышал о неком тигре и Шибусаве, который проводит эксперименты над эсперами, и решил уничтожить его во что бы то ни стало. Итог: мотив — личная месть. Что удивительно, лисенок.       Дазай перевел дух.       — Сначала я думал, что ты хочешь присоединиться к Гильдии. Овцам нужен руководитель, и, скорее всего, так оно поначалу и было. Но ты изначально знал, что можешь сдать назад. Когда ты читал отчёты Шибусавы, то решил, что оборотень не заслуживает быть проданным и что месть для тебя важнее. Ты вёл все миссии в одиночку, не задействуя совершенно никого, и поэтому мог позволить себе и контакты со мной, и лёгкую импровизацию, потому что изначально знал, что все пойдёт неправильно. О своих планах ты не рассказал даже Юан — хотя вы знакомы очень давно. Ты заставил меня подумать, лисенок. Я разгадал тебя?       Чуя все ещё молчал, крепко сжимая челюсть. Он старался дышать медленно, через нос, но грудная клетка все равно дергалась. Радужка — почти прозрачная, голубые обычно глаза посветлели от сдерживаемых эмоций, зрачок опасно сузился. Зверь, готовый убить добычу. Красивый, как бог, — теперь Дазай мог с полной уверенностью это говорить. Внезапно молчание разрезал звонкий голос Накаджимы:       — Вы хотите помочь, — сказал тигр тихо, но уверенно. — От вас несёт смертью и кровью. Очень сильно. Но… Вы хотите защитить Чую-сана. Сберечь. И… — он покраснел, а Дазай коварно улыбнулся.       Чуя горько усмехнулся.       — Тебе есть, что предложить?       — Конечно, — мурлыкнул Осаму, поднимаясь. Накаджима переводил невинный взгляд с одного говорящего на другого, мотая головой, как ребёнок. — Угадаешь, моя прелесть?       — Сотрудничество, — Чуя не спрашивал, а утверждал.       — Правильно, — не по-доброму улыбнулся Дазай. — Ты и овцы помогут мне свергнуть Мори и занять место босса. Взамен я защищу вас от Фицджеральда и Гильдии, а тебе лично помогу убить Шибусаву.       Чуя не имел ничего против Дазая — в дальнейшем Осаму вообще предполагал, что вынудит их присоединиться к Порту, но то были планы будущие. В настоящем же лисенок посмотрел ему прямо в глаза — и, увидев там что-то, сказал:       — Я спец в убийствах. Особенно, если жертва — наставник.       Дазай, ухмыльнувшись, протянул руку. Тигр глядел на них, как на восьмое чудо света, ощущая эту атмосферу напряжённости и опасности вокруг. Чуя принял рукопожатие — ладошка была маленькой в сравнении с его, бархатная ткань перчатки ощущалась как победа. Дазай воспользовался контактом, чтобы потянуть лисенка на себя, и тот дал заключить себя в объятья, уткнувшись носом ему в грудь. Дазай крепко сжал в руках сильное тело, вдыхая аромат волос — все такой же желанный, с легкими нотками древесного парфюма. Где-то на фоне смущенно пискнул тигр. Осаму приподнял подбородок Чуи, внимательно разглядывая его напряженное, недоверчивое лицо. Изученное до последней черточки. А потом поцеловал в морщинку между бровями. Пробормотал едва слышно:       — Спасибо за доверие, лисенок.       — Я выпотрошу заживо тебя, если ты его не оправдаешь, — безэмоционально пообещал Чуя.

***

      В архивы Дазай не заглядывал с предательства Анго. Он избегал воспоминаний так ловко, что действительно мог на миг поверить, что забыл, как в них все устроено. Но, едва зайдя в коридор, ведущий к кабинетам, ему немного поплохело. Не обращая внимания на свою реакцию, он двинулся к цели.       Осаму помнил этот этаж как свои пять пальцев. Каждую дверь, каждого работника, хоть и бывал здесь не так часто. Помнил первую встречу с Анго. Наверное, Ода тоже не забывал. Ему было еще хуже от предательства. Одасаку был слишком светлым человеком, чтобы ожидать подобного, а, впрочем, может, Дазай его идеализирует. Все же он тоже был наемником. Как и лисенок…       Ему снова нужна была информация о Сурибачи и некоторых членах мафии, которых бы можно было склонить на свою сторону. Если уж он вздумал пойти против Мори, то стоило использовать все доступное. До сих пор не верилось в то, что он действительно на это решился. Но когда задача была поставлена, дышать стало тяжелее. Будто все, что годами давало на Дазая, внезапно стало им ощутимо.       Интересно, чувствовал ли Чуя свободу, когда убил Верлена? Или он горевал? А, может, наоборот, наслаждался местью. Дазай не знал, не мог предположить. Он сам не понимал, что чувствует. Мори Огай был слишком важный фигурой в его жизни, чтобы можно было выделить что-то одно. Тут — коктейль из абсолютно противоречивых чувств. Однако что Дазай знал точно, так это то, что угрозу он терпеть больше не может. Забавно, как ему, признанному гению, легко сковали голову, заперли в рамку. Почему он сам не догадался, что можно просто убить того, кто ему приказывает? Осаму чувствовал вину и отвращение, жуткую ненависть к самому себе. Его существование будто бы само по себе было ошибкой.       В архиве было все как обычно. За исключением, что это уже был не архив.       — А я все ждал, когда ты догадаешься, Дазай-кун, — раздался голос Мори, когда Осаму занёс ладонь над ручкой двери. — Долговато. Теряешь хватку?       Дазай развернулся, сохраняя бесстрастное лицо. Они встретились не в кабинете босса — разговор был менее официальным.       — Никто не давал задания, — ровно произнес он. И подтрунил: — А я же всегда только выполняю ваши приказы.       — Правильно выбранные Исполнители — залог процветания организации, — улыбнулся Мори, сделав вид, что купился на его мнимое послушание. Они всегда так играли: Дазай делал вид, что слушается, а Мори — что приказывает. — И все же. Если откроешь дверь, случится неприятность.       — Спасибо за предупреждение, Мори-доно, — сказал Дазай и убрал руку. — Я понял.       — Не сомневаюсь.       Осаму не нужны были большие доказательства того, что там, за дверью, в самом сердце мафии, нашёл себе пристанище Шибусава.