Сопряжение

      — Я усилил охрану над приютом. Мне скажут, если там кто-то появится, и мы сразу переместим детей в безопасное место, — аккуратно уведомил Дазай перед тем, как входить. Потом так же аккуратно, будто бы бомбу разминировать пытался, а не с другом поговорить, приоткрыл дверь, всунул туда руку с аппетитно пахнущей выпечкой и продолжил: — Я пришёл с миром и подкупом, Одасаку! — когда и в этот раз не последовало ответа, он предупредил: — Я вхожу.       Дверь открылась легко, но Дазаю показалось, что она была очень тяжёлой. У него руки словно свинцом налились. Он оставался абсолютно спокойным, если к его виску был приставлен заряженный пистолет, а сейчас нервничал. Даже Исповедь была в шоке.       Одасаку курил. При его виде поморщился и затушил сигарету. Дазай на пробу спросил:       — Хочешь поговорить?       — Садись, — вздохнул Ода, смиряясь с неизбежным. Когда Дазай вывалил на него, что готовит план по устранению Мори, тот окаменел. Осаму никогда не видел его такой реакции. Он только и успел сказать одно предложение, а потом Одасаку закрыл лицо руками и попросил: «Уходи». Дазай послушался, чувствуя, что момент для возражений был неподходящий, а потом задавался вопросами, что же это такое было.       Он предположил, что Одасаку может переживать за приют, который поддерживал после того, как ушёл из мафии. Ставка не оправдалась. И он был в смятении, совершенно не понимая Одасаку. Впрочем, из-за этого их общение все еще существовало. Иногда приходилось говорить словами через рот.       — Извини, что так отреагировал, — начал Одасаку. — Я очень удивился… мне нужно было время успокоиться.       — Хорошо, — произнес Дазай.       — Так и… в голове до сих пор не укладывается. Расскажи мне все с начала, Дазай.       Осаму задумался. Не то чтобы он не подумал, о чем стоит рассказывать, но все ещё немного сомневался. Часть его хотела полностью поделиться происходящим. Может быть, даже спросить совета. Вторая часть воевала с первой. Армия мини-Дазаев в его голове не могла прийти к общему решению, поэтому Осаму решил как обычно сориентироваться на ходу.       — Пару недель назад я познакомился с группой наемников, с которыми шансы на успех по устранению Мори значительно возрасли, — лаконично ответил он. — Мы решили сотрудничать, благо, наши цели пересекаются сейчас.       Шибусава в тандеме с Мори — открытие было действительно неприятным. И босс сказал не лезть в это дело, что означало приказ. Если он не послушается, то будет предателем не только на словах, но и на деле. Но было необходимо узнать информацию об их экспериментах, если он действительно собирается победить. Половина его гениальности заключалась в том, что он знал цену информации. Вторая — что он умел ей пользоваться.       — Меня больше интересует, почему именно сейчас, — признался Одасаку, снова закуривая. Вообще-то он бросил года четыре как. — Столько времени прошло. Я думал, тебя устраивает положение дел.       Дазай открыл рот. Простой, понятный, очевидный ответ был уже готов сорваться с его губ, но Ода перебил:       — Знаю, что ты хочешь сказать. Что с этими наемниками появился реальный шанс на победу. Но, Дазай, мы оба знаем, что если бы ты хотел, то тебе бы ничего не помешало. Я спрашиваю, почему ты захотел?       Одасаку всегда мог заставить его замолчать, задуматься над вопросами, которые он предпочёл бы избегать. У Осаму было плохо с саморефлексией и подобным, но тут он понял, что ответ уже знает:       — Хочу жить свободно.       Это была тёплая, добрая улыбка, которую Дазай видел впервые за их разговор. Глаза у Одасаку светились немного тускло, но радостно, по-тихому счастливо. Осаму понял, что друг опять понял про него больше, чем он сам.       — И… Кто же этот человек? — Дазай прикинулся непонимающим, но иногда Одасаку читал его, как открытую книгу. — Не придуряйся. Тот, кто повлиял на тебя.       Очень велико было желание съехать с темы, закрыться, спрятаться за маской шута. Но Дазай уже не был таким, как в пятнадцать. Тогда в нем бурлила пустота, отчаяние, безысходность, но была энергия. Его штормило. А сейчас болезнь из острой перешла в хроническую. Казалось, что все вокруг стало просто фоном, декораций для спектакля. Да и время, проведённое с Одой, повлияло на него. Он стал меньше убегать открыто, признаваться в чувствах и мотивах хоть немного близким людям. Меньше врать без необходимости… потому что это уже просто не забавляло, но как факт. Да и тратить время на кривляния, когда их никто не оценит, было жалко.       Если тогда Дазая переполняло отчаяние, то сейчас — усталость. Да и гормоны перестали так буянить к двадцати двум годам-то. Наверное, встреть он лисенка в пятнадцать, то задирал бы чисто ради искусства. Сейчас же он мог выразить привязанность более прямо, даже если в неё все ещё не верили.       — Я не очень понимаю, что хочу рассказать, — скрепя сердце признал Дазай в итоге. Ода удивленно вскинул бровь, не ожидая такого ответа. Прошло время, когда они старались не лезть в душу друг другу. — Он… чем-то напоминает тебя, Одасаку.       — Чем?       Дазай хихикнул.       — Он спас меня несмотря на то, что за пару часов до этого я пытался его убить.       — Хорошее начало знакомства, — иронично подметил Одасаку. Он немного расслабился, с интересом поглядывая на пакет с выпечкой. Видя это, Осаму и сам стал немного менее напряженным, но тема его слишком сильно волновала, чтобы пустить разговор на самотек. — Но… пытался убить?       — У меня не получилось, — подтвердил Дазай. — Я облажался.       — Сумасшедший человек. Наверное, поэтому он тебя и зацепил.       «Ага, — хотел выдавить из себя Дазай, но промолчал. — А еще потому что он буквально бог. Человек, который не боится меня, не лебезит, говорит все прямо и честно… осторожный и аккуратный, как настоящий лисенок, но с острыми зубами. Человек, который сам себя сделал, который не любит приказы над собой, который не лицемерит, а действительно следует своим принципам. Грациозный, ловкий, сильный… красивый до безумия. Я бы алтарь ему поставил, лишь бы меня грел его свет, на удивление не запачкавшийся в крови…».       Одасаку, кинув на него быстрый взгляд, тихо усмехнулся, словно вынес приговор.

***

      Эта квартирка была похуже, чем первая, но все равно мелочами выдавала своего хозяина. Дазай пришёл сюда в пять часов вечера, успев полностью оглядеть помещение. В прихожей на полке валялась смятая пачка сигарет, в зале на кофейном столике разложена аптечка — обезболы, бинты, набор для капельниц и пустые неубранные шприцы. На маленькой кухне обнаружились пакеты с доставками (весьма из недешевых ресторанов, между прочим) и заначка в виде неоткрытой бутылки вина. Ванная и туалет — ничего необычного, едва слышный запах железа. Но и по прошлым деталям уже было понятно, что активация истинной способности на Чуе сказывалась очень плохо и что он до сих пор не восстановился. Все же не в его правилах было оставлять беспорядок, даже такой минимальный, а это означало, что кому-то нехорошо. В спальню Осаму зашёл в последнюю очередь и обнаружил там кабинет, а не место отдыха. Бумажки, ноутбук, карты. Он не копался: неинтересно. Вместо этого пришёл снова в гостиную, снял верхнюю одежду, разлегся на маленьком диване — ноги не уместились, эх, бедный недогадливый лисенок, не ждёт гостей! А потом как-то само собой задремал.       Проснулся он от странного звука стука. Вскинулся, как по команде, и в глазах от старости потемнело на секунду. Была уже глубокая ночь, в темноте ориентироваться было сложнее. Ещё звук — открывания окна. Дазай только и успел вытереть ниточку слюны с уголка рта, когда в гостиной включили свет.       Он проморгался. Чуя стоял у выключателя очевидно злой и уставший. Выглядел он как обычно прекрасно, но чувствовалось, что заебался. Дазай, если что, не ощущал вины за то, что пришёл без приглашения, вызнав его адрес.       — Даже спрашивать ничего не буду, — вздохнув, сказал лисенок. Дазай расплылся в улыбке, все так же расслабленно развалившись на диване. Как кот, следил за тем, как Чуя ходит по квартире, раскладывая вещи. Снимает кожанку, грубые ботинки на толстой подошке — пола, он, кстати, не касался, пока был в обуви — использовал способность. Ну что за гравитационная прелесть, которая любит порядок. На самого Дазая внимания не обращали вообще — лишь только когда Чуя оформлял доставку, спросил, будет ли он что-то («на твой вкус» — сказал Осаму). А потом и вовсе ушёл в душ. Слушая плеск воды, Дазай рассуждал, как они до этого дошли. А ещё — не стоит ли присоединиться к лисенку.       К сожалению, его влажным фантазиям не суждено было сбыться: из душа Чуя вышел в домашних штанах и все такой же просторной футболке. В перчатках, но без носков — Осаму это позабавило. Мокрые волосы напоминали расплавленную медь. Наметанным глазом Дазай заметил некую скованность движений. И то он понял это только потому, что маньячным образом наблюдал за грациозными движениями лисенка при любой возможности. Чуя сверкнул на него грозным взглядом, но все равно проглотил пару таблеток, запивая водой. И правильно: чего стесняться и стеснять себя, если Дазай уже мог понять, что ему нехорошо. Он все равно в это время залипал на двигающийся кадык и крепкие жилистые руки.       Дазай открыл рот, но лисенок заткнул его:       — Ни слова, пока я не поем. Иначе сожру тебя.       Как будто Дазай был против. Но послушно промолчал.       Чуя заказал им итальянскую кухню. Дазай мог жрать собачий корм и не морщиться при этом, так что его изыски не прельщали. В желудке была дыра. Он проглотил свою порцию очень быстро, потому что не ел уже сутки как. Не спал и того больше — как оправдание, что его вырубило. Если бы можно было функционировать только на виски, он стал бы первым вечным двигателем.       Лисенок не сильно скрывался, если заказывал доставку. Это значило, что мафия могла его вычислить. Поэтому Дазай буднично предупредил:       — Я организую на тебя покушение через три дня, тебе будет удобно?       Благо, Чуе не нужно было объяснять ход его мыслей. Он намотал пасту на вилку, отправил в рот креветку, прожевал и только тогда ответил:       — Мне не нравится постоянно менять квартиры.       Дазай рылся по кухонным шкафчикам в поисках чего-то алкогольного, бросил мельком:       — У тебя кроме заначки в виде бутылки вина ничего больше нет, что ли?       — Не имею привычки спиваться, — недовольно откликнулся Чуя. — Я ценитель, а не алкоголик.       — Сказал бездомный мальчишка-бандит из Сурибачи, — пробормотал Дазай, уклоняясь от кинутой вилки.       Вытащил злочастное вино — он так с ума сойдёт. Мысли же блуждали в другом месте. Чуе действительно надо было затаиться, желательно в духе Тигра. Не высовываться, спрятаться, действовать исподволь. Но он так не делал. Дазай ставил на гиперконтроль и самоуверенность. Первое проявлялось в том, что тот старался делать все сам, а второе — в длинной логической цепочке. Если он должен быть мобильным (привет, контроль и недоверие — Дазай уже понял, что это два спутника Чуи), то затаиться не сможет, значит, не будет отказываться от комфорта. Плюсом он был очень уверен в своих боевых способностях. Не то чтобы это было не так. Он пережил два серьезных покушения мафии — одно от Дазая, второе от Акутагавы. И смог если не победить, то уйти. Но все же лисенок был прав: «покушения» будут отнимать время, так как Дазай все ещё формально выслеживает Овец. Вскоре — он был уверен — Мори вовсе даст приказ их уничтожить. Но и затаиться не вариант.       Он разлил вино по бокалам, а потом подкрался и схватил сидящего на стуле Чую за плечи. Тот немного напрягся, ожидая его дальнейших действий, и Дазай не обманул ожиданий: наклонился к чужому лицу, коснулся кончиком носа другой, и предложил:       — Живи пока что у меня.       — Ты где-то головой ударился? — вежливо поинтересовался лисенок.       Но вообще-то чем больше Осаму думал об этом, тем больше нравилась ему эта идея. Он все равно не бывал у себя часто — квартира полностью необжита. А лисенок принесёт туда уют и себя. Ему не придётся отказываться от комфорта, хотя для мира он пропадёт с радаров. Дазаю же не придётся отказываться от Чуи и появится мотивация идти домой. А ещё в его квартире есть много виски, презервативы и смазка. И диван — хоть Осаму смутно представлял его — наверняка длиннее, чтобы не приходилось спать скрюченным.       — По-моему замечательная идея, — мурлыкнул Осаму, беря лицо лисенка в свои руки. Тот уже не так возражал против тактильного контакта, от чего в животе что-то скручивалось, будто бы внутренности взбунтовались. — Никто в жизни не догадается, что глава Овец будет прятаться у второго человека Порта.       — Ты сильно рискуешь, — заметил лисенок. Дазай еще сильнее приблизился, выдохнул прямо в губы:       — Ты определённо стоишь того.