Муж алкоголик — горе в семье (в их случае — нет)

      Фэн Синь в адекватном состоянии и печати перемещения — это крайне ненадёжный и сомнительный союз, а вот пьяный Фэн Синь и печати перемещения… Се Лянь опустился рядом с другом на колени и дрожащими пальцами принялся подводить кривоватые линии. Было не совсем понятно — помогает он или усугубляет, но, когда руки собравшегося Му Цина оттащили обоих богов за загривки и взялись за дело самостоятельно, узоры из магического песка стали выглядеть значительно лучше. В конечном итоге они промахнулись всего лишь на километр. Это можно было считать первой победой, их закинуло не в засушливую пустыню и не на океанское дно, а всего лишь… в самую глушь мрачного ночного леса. — Это твоя вина, ублюдок, — злостно прошипел Му Цин, оглядываясь по сторонам. — А кто переебал все мои линии, заявляя, что без его бесценных корректировок мы бы оказались в жерле вулкана?! — мгновенно завёлся Фэн Синь и, кажется, даже начал разминать кулаки, но мягкий шёпот Се Ляня слегка остудил его пыл. — Я знаю, где мы, — принц окинул взглядом высокие деревья с тёмной вихрастой листвой, припоминая, что пару раз они с Саньланом забредали сюда, когда он хотел прогуляться, но при этом не желал отходить далеко от дом… опять?! от Призрачного Города. — Немного протрезветь нам не помешает, идёмте.       И, не дожидаясь согласных кивков, которые всё равно последовали, когда он развернулся на пятках и, раздвигая колючие кусты, направился в нужную сторону, Се Лянь устремил глаза к небу, стараясь сориентироваться по россыпи бледных звёзд, и повёл своих друзей вперёд с такой уверенностью, словно даже на ощупь с завязанными глазами мог бы привести их к месту грядущих событий. Вероятно, он действительно мог бы, но никто и не требовал от него чудес топографии, просто довести маленький отряд до резиденции своего мужа без дополнительных приключений, звучит вполне выполнимо, не так ли?       Пару раз он спотыкался об кочки или об собственные ноги, но в последний момент его подхватывали под локти и возвращали в вертикаль без пристыжающих комментариев. Се Лянь был благодарен своим друзьям за отсутствие бесполезной критики, хотя эти двое казались не лучше — от падения в яму или в канаву их спасали только тихие предостережения принца, который не видел угрозу, но на самой крайней периферии своего захмелевшего разума помнил, что она там была.       После очередной заминки — на этот раз Се Лянь не заметил выступающий корень — терпение Му Цина всё-таки пошатнулось и, сжимая принца за предплечье, чтобы тот не пытался продолжать опасное для своей жизни и здоровья движение, он раздражённо уточнил: — Ты дорогу не видишь? — Не вижу, — легко согласился Се Лянь, но идти дальше благоразумно не стал, — темно же.       Он чисто физически не мог рассмотреть лица Му Цина, но был абсолютно уверен, что после глухого цыканья тот выразительно закатил глаза. Мгновение, и на ладони генерала зажглось небольшое белое пламя, осветив своим тёплым ореолом лики всей уставшей троицы. Се Лянь поморщился и, протянув руку, сжал спасительный огонёк в кулак, возвращая необходимый полумрак, но, не дав друзьям времени оспорить своё решение, объяснил, что привлекать внимание огромной вооружённой армии до того, как они успеют оценить её охват и уровень угрозы, было не самой выдающейся идеей. — Да, то есть небольшой огонь обязательно привлечёт к нам всё внимание мира, а мат Фэн Синя после каждой ямы и ветки в лицо обязательно окажется незамеченным? — саркастично фыркнул Му Цин, даже в слепую уворачиваясь от подзатыльника вышеупомянутого, но не так элегантно и играючи, если бы делал это при свете и чуть более трезвым. — Хм-м, — Се Лянь был согласен с Му Цином, но и от своих логических выводов отказываться не собирался. Решение пришло к нему само собой, но почему-то что-то болезненное и холодное проснулось в его груди, раздирая плоть и сердце своими уродливыми когтями, когда он мягко встряхнул белый рукав одеяний и тихо позвал. — Хей, малышка, не могла бы ты нам немного помочь?       Не прошло и секунды, как по команде принца маленькие лапки посеменили по его тонкому запястью, и на расслабленную ладонь выскользнула гордая серебряная бабочка, раскрывая свои прозрачные изящные крылья, словно красуясь. Благодаря тусклому призрачному свечению Се Лянь наконец смог встретиться взглядами со своими друзьями, в их глазах плескались высококонцентрированный ужас и недоверие. — Как давно она там была? — подозрительно охрипшим голосом прошептал Фэн Синь, наблюдая за серебряной красавицей с такой напряжённостью, будто она собиралась прожечь ладонь Се Лянь насквозь и высосать всю его кровь. — Не знаю даже, — принц бережно поглаживал тонкие крылья, отчего они восторженно трепыхали, — месяц? Я попросил Саньлана дать мне её, когда уходил, как я тогда надеялся, на пару дней.       Оба генерала побледнели ещё сильнее, а в голубоватом свете от призрачных крыльев они так вообще стали походить на мертвецов. Се Лянь тяжело вздохнул, шёпотом прося бабочку привести их к вражеской армии, и тепло посмотрел, как она оживлённо встрепенулась и соскочила с его пальца, разом освещая небольшую поляну, на которой случилась их маленькая остановка. Он ведь так надеялся, что его друзья, если не приняли, то хотя бы смирились с необходимостью Се Ляня иметь при себе постоянное напоминание, что его муж рядом, даже когда их разделяют тысячи километров, но, видимо, два отважных бога войны всё ещё трясутся в агонии и читают молитву при виде крошечного безобидного насекомого. — Значит, он слышал всё, о чём мы говорили во дворце? — всё ещё шептал Фэн Синь, зачем-то принимая боевую стойку.       Удивительно, но Му Цин даже рта не мог раскрыть и просто последовал его примеру. — Оу, — Се Лянь взглянул на них с огоньком потаённого веселья, медленно понимая причину всей этой паники на пустом месте. Так они боялись не бабочки, а… её хозяина? Это уже звучало более правдоподобно, но, боже, неужели они так крепко уверены, что их ждёт неизбежная расплата за то, что они много веков назад украдкой пялились на его член? Одна его часть, рациональная, милосердная, хотела объяснить друзьям, что бабочки его мужа бывают разных видов, с разным функционалом, и эта даже не записывает звук и картинку, а просто… мило светится, но другая — саркастичная и, на данный момент, ощутимо пьяная, заставила его сдержанно улыбнуться и невинно уточнить. — Вас в разные гробы положить или одного будет достаточно?       На что бы там не рассчитывал Се Лянь, Фэн Синю явно было не смешно, и Му Цину тоже было не смешно, но зато сам Се Лянь при виде ещё более уничтоженных лиц генералов, зажал себе рот обеими руками, в попытках подавить слишком громкий для ночного леса смех. Глупо с его стороны было тушить голыми руками магический огонь, а потом выдавать их присутствие своей внезапной истерикой. Ладно, всё-таки он был не настолько жесток. — Во-первых, — наконец он смог слегка отдышаться, — через конкретно эту бабочку нельзя наблюдать за происходящим, она намного слабее боевых или разведчиков. — Два бога выглядели так, словно принц только что снял с их крепких плеч огромную гору. — А во-вторых, Саньлан всё равно не стал бы нарушать мои личные границы, он совсем не такой. — Ага, конечно, — в унисон выдохнули генералы, но даже не разозлились из-за очередной синхронизации.       Се Лянь в страхе отшатнулся от них, заметив нечто крайне ужасающее. Они закатили глаза?! Они одновременно закатили глаза?! Все ранее заготовленные слова разом вылетели из его головы, а убеждать этот опасно скооперирующийся дуэт в их возмутительной предвзятости к его мужу было сейчас всё равно, что тушить пожар бочкой с маслом. Неловко откашлявшись, принц пробормотал приглушённое: «проще юг и север местами поменять, чем вас переубедить. Пойдёмте», и направился за радостно трепыхающимся призрачным существом, вынуждая друзей молча последовать за ним.

༻༒༺

      Когда от лагеря призрачной армии их отделяли только заросли отцветающего терновника, Се Лянь ещё не увидел, но уже услышал, почувствовал, её мрачный гомон и звенящую атмосферу. До его чуткого слуха доносился треск дров в сторожевых кострах, лязг металла во время его заточки и полировки, сотни глухих, напряжённых голосов… Он уловил запах масел для начистки мечей, запах потаённой злобы и предвкушения перед кровавой битвой и, как несложно было догадаться, запах разлагающихся мертвецов, всё-таки они пришли посмотреть на пристанище мёртвых, а не живых.       Не в том месте и не в то время, но принц ощутил укол потаённой меланхолии. Мысли услужливо перенесли его в прошлое, где он сам являлся неотъемлемой частью боевого отряда, также сидел у костра и грыз обветрившуюся маньтоу; изучал карты боевых маршрутов, внося свои корректировки и разрабатывая тактики; неумело подбадривал солдат, потерявших не только честь и моральные принципы, но и некоторые конечности… Се Лянь яростно тряхнул головой, отгоняя дымку воспоминаний, как прилипчивое наваждение. Да, такие времена несомненно были, но это совсем не означало, что он хотел бы в них возвращаться. Где-то у него над ухом раздался напряжённый шёпот Фэн Синя: — Ого, это выглядит действительно паршиво, тут же тысяч десять, не меньше… — Ага, — согласно кивнул Се Лянь, обращаясь скорее к самому себе, чем к своему другу. — Так мало… — Мало?! — намного громче, чем осторожным шёпотом, выдохнул Му Цин. — Я, конечно, понимаю, что это число не сравнится с охватом королевской армии, но не забывай, что они мертвы, а убить уже мёртвого намного сложнее, чем лишить жизни живого. — Саньлан мог бы избавиться от них в одиночку, — Се Лянь не переоценивал возможности своего мужа, он просто знал, насколько Хуа Чэн может быть страшен, когда защищает то, что принадлежит ему по праву, но вопрос: почему демон не превратил армию в пепел в первый же день возникновения угрозы? — слегка выбивал принца из колеи. Корень проблемы был закопан намного глубже. Глубже, чем бессмысленное размахивание мечами и упокоение неспокойных призраков одним взмахом Эмина. Нужно просто хорошенько подумать, подумать, подумать… к горлу подступил ком кислой тошноты, а перед глазами потемнело и поплыло по краям, но зато… Се Лянь понял! — Он не хочет их убивать! — прозвучало слишком громко, но принц, поражённый своей внезапной догадкой, на автомате перехватил руку Фэн Синя, намеревающуюся зажать ему рот. — Ими движет не слепая жажда крови, они просто хотят занять территорию, на которой огромное скопление тёмной Ци и благоприятные условия для постройки цивилизации, их тоже можно понять, но Призрачный Город даже в теории не сможет вместить их всех. Оу, так поэтому Саньлан так грубо, кхм… осадил меня, когда я начал рассуждать о ведении войны… Смысл в том, что он всеми силами желает избежать эту войну!       Боже, это же было очевидно! Се Ляню захотелось облегчённо рассмеяться, вспоминая лавину своих глупых догадок и бессвязных теорий, пожирающую его весь минувший вечер. Его муж выглядел таким уставшим и опустошённым не потому, что днями напролёт продумывал боевые тактики и чистил оружие, а оттого, что просто искал выход! Странно, но радость озарения Се Ляня Му Цин и Фэн Синь совершенно не разделяли, почему-то неодобрительно хмурясь. — Начнём с того, что у него есть язык, и он мог бы объяснить тебе свой взгляд на ситуацию сразу, вместо того, чтобы надеяться на твою невероятную догадливость. Ты не читаешь мысли, если он вдруг себе это вообразил! — Фэн Синь поймал нить общего настроения и перестал пытаться говорить шёпотом, приводя свои доводы чётко, внятно, намного громче, чем следовало бы. — А закончим тем, что ты, как обычно, оправдываешь его с пол-оборота, забывая про боль, которую тебе причинили, и веришь в сказку, что все люди хорошие, а те, которые плохие, обязательно имеют на это уважительные причины. И вообще, если ты так твёрдо считаешь, что он всесильный и эта армия ему, как в поле солома, то почему бы ему не провести с ними переговоры и не отпустить с миром?       «Почему вам постоянно приходится всё разжёвывать?» — Се Лянь был не согласен ни с одним суждением своего друга, а Му Цин, который просто утвердительно кивнул, не считая необходимым добавлять что-то от себя, только усугублял глухое раздражение принца. Се Лянь глубоко выдохнул через нос, напоминая себе быть милым и снисходительным, а после мягко улыбнулся, проливая свет на поведение своего мужа: — Он не провёл с ними мирные переговоры, потому что не разговаривает с теми, кто ему угрожает. — То есть воевать с ними он не хочет, а говорить не может? — слова Се Ляня нисколько не помогли, только запутав мысленную кашу в голове у Му Цина. — Тогда прости за нескромный вопрос, — генерал сделал сценическую паузу, а потом спросил прямо в лоб. — Он что, долбоёб? — Да сам ты… кхм… — Се Лянь яростно проглотил нехорошее слово, помня, что алкоголь в крови — не оправдание падать до низкого уровня общения. — Это вообще-то называется принципы.       Му Цин и Фэн Синь одновременно открыли рты, намереваясь оспорить глубокое заблуждение своего друга, но внезапное покашливание с другой стороны кустарника заставило всю троицу испуганно вздрогнуть и устремить глаза к источнику шума.       Четыре вражеских солдата нависали над ними, как горы над поляной, изучая ночных посетителей со смесью интереса и задора. Самый грозный и, не совсем понятно по мертвенно бледному и обезображенному лицу, но, видимо, самый старший из них, гулко хмыкнул, почёсывая колтуны, которые когда-то были густыми длинными кудрями, и весело заговорил: — У вас был безумно интересный разговор, прям прерывать не хотелось, но не потрудитесь ли вы объяснить: какого демона три пьяных бога забыли ночью под кустами около нашего отряда?       Се Лянь замер в оцепенении, панически заставляя охмелённые мозги работать и придумывать логическое оправдание. Этого явно не входило в планы… Стоп, а что вообще входило в планы? У них вообще были планы? Се Лянь мельком окинул взглядом своих друзей, замечая, как они незаметно тянутся к своему оружию. Плохо… Если они сейчас вступят в прямое столкновение, то четырьмя солдатами потасовка не ограничится. Саньлан всеми силами пытался избежать пролития крови, чтобы Се Лянь и его пьяные друзья подрались с огромной вооружённой армией практически голыми руками? Нет, это совсем никуда не годится. Если у Се Ляня не было плана, то сейчас самое время его придумать! Ну, или опираться на чистую импровизацию, не сказать, что у них были варианты получше.       «Не нападайте, я попытаюсь разобраться спокойно», — приказал принц обоим богам в совместном массиве связи и, не дожидаясь какого-либо отклика, развернулся в сторону солдатов, приятно улыбаясь. — Мы глубоко извиняемся за нарушение вашего покоя. Мы не лазутчики и не разведчики, у нас частная организация, которая хочет поговорить с вашим главнокомандующим.       На секунду призраки замерли в ступоре, но к ржавым изогнутым мечам, висящим у них за поясом, к огромному облегчению Се Ляня, тянуться не стали. Наконец уже другой, не тот, который отдалённо кудрявый, а высокий и болезненно тощий с глубоким келоидным рубцом, тянущимся от лба до самого подбородка, и пустыми запавшими глазницами широко ухмыльнулся, обнажая ряд неестественно острых зубов, и то ли проскрипел, то ли прорычал: — Частная организация хочет нашего генерала? А минета под луной она не хочет? Или какие ещё у господ небесных чиновников имеются запросы?       «Не вмешивайтесь!» — предостерёг Се Лянь, предугадывая наперёд, как неуважение со стороны солдатов может повлиять на его друзей.       «Устроим потасовку, и генерал сам явится?», — предложил Фэн Синь, демонстративно потирая кулаки.       «Нет. Я потяну время, а вы пока придумайте менее разрушительный план».       «Придумайте план?!» — выкрикнул Му Цин настолько громко, что у Се Ляня заложило уши. — «Что значит придумайте?! У нас нет плана?!»       А когда он у них вообще был? Се Лянь сильно потёр виски, побуждая хмельную кашу в голове вариться активнее. Призраки смотрели на него, не мигая, словно чего-то выжидали. На краткий миг принц ощутил себя на сцене перед жаждущей публикой, которая терпеливо ждёт демонстрации какого-нибудь невероятного трюка или пылкого танца. Хотя… а чем собственно четвёрка неотёсанных призраков отличается от благородных зрителей? Если они хотят шоу, то Се Лянь устроит им шоу… — Вы уверены, что делать это под луной в лесу действительно хорошая идея? — медленно заговорил принц, невинно хлопая глазами. — Во-первых, темно, да и ветер холодный, во-вторых, на коленях стоять неудобно из-за веток и корней, и не забывайте про насекомых, они довольно милые, но в такие моменты могут очень сильно отвлекать…       Из горла Му Цина вырвался судорожный вздох, и это дало принцу ясно понять, что придумывать план он сейчас не в состоянии, слишком увлечённый невероятным бредом, вылетавшим из чужого пьяного рта. Теперь вся надежда возлагалась на Фэн Синя, у которого был чертовски странный день, поэтому он ничему уже не удивлялся. Призраки тихо хихикнули, гладя на Се Ляня, как на законченного идиота, и безглазый снова шипяще поинтересовался: — Это ты нас сейчас минет учить делать будешь, мальчик? — Учить? — наигранно-удивлённо спопугайничал принц, — я не думаю, что моего опыта достаточно, чтобы хорошо кого-то научить. Никто, конечно, ещё не жаловался, но всё же…       К его огромному счастью, эта унизительная пытка прекратилась вместе с испуганными криками и густым чёрным дымом, летящим со стороны рваного походного шатра. Пока Му Цин тёр глаза, пытаясь убедить себя, что Се Лянь, рассуждающий о тонкостях минета — это его пьяный, неадекватный сон, солдаты наблюдали за шоу с жестоким снисхождением, а сам принц искренне не знал, насколько низко ещё может пасть его гордость, Фэн Синь незаметно выскользнул из-за кустов и… поджёг ближайшую палатку.       Разношёрстные призраки высыпались из горящего шатра, как муравьи из разорённого муравейника, мирно дремлющая армия разом приняла полную боевую готовность, четыре солдата обнажили оружие и угрожающе двинулись на Се Ляня, но Му Цин спокойно преградил им дорогу, подбрасывая меч в одной руке и призывая сгусток белого пламени на ладони другой. Се Лянь тяжело вздохнул и сел, поджав под себя ноги, пока руки смиренно покоились у него на коленях. У него раздражающе покалывало голову, язык пересох, словно он не пил несколько лет, а к горлу подступало что-то со вкусом желудочного сока и вина. Му Цин ведь не обидится, если Се Лянь просто посидит и посмотрит, как он демонстрирует своё боевое мастерство? — Сначала я перережу горло тебе и второму щенку, — яростно просипел безглазый, брызгая слюной, пока его меч столкнулся с лезвием Му Цина и был парирован с такой лёгкостью, что практически вылетел из окостеневшей хватки призрака. — А потом заставлю мальчишку отсосать всей армии по кругу и повешу его труп на копьё, как знамя. — Я же сказал, что мои навыки не настолько хороши, — устало заметил Се Лянь со своего места под кустом. — Ещё одно слово, — Му Цин подкрутил меч и выбил оружие из мертвенно-белых рук призрака, отправляя его в свободный полёт, — и я наглядно продемонстрирую, насколько Наньян был снисходителен, остановившись на бесславном поджоге палатки. Лично я собираюсь поджечь вам лицо.       Фэн Синь вернулся также незаметно, как и исчез. Осторожно обойдя Му Цина, который уложил обезоруженного солдата на лопатки одним пинком ноги и теперь наперебой сражался с остальными тремя, генерал мягко присел на траву рядом с Се Лянем и обеспокоенно осмотрел его с ног до головы. — Ты выглядишь бледным, плохо себя чувствуешь? — участливо поинтересовался бог, укладывая руку на расслабленное плечо принца. — Голова немного болит, — тихо признался Се Лянь. — Можешь прилечь. — Не стоит, тогда я не смогу досмотреть, — небожитель указал ладонью на эффектное побоище, к которому набегали всё новые и новые призраки.       Му Цин выбил очередное оружие и отогнал кучку солдат от себя столпом белого пламени, а потом развернулся к друзьям, скользящей походкой отступая назад, и раздражённо выкрикнул: — А вы не охренели?!       Фэн Синь и Се Лянь комично переглянулись, а потом невинно покачали головами и отозвались в унисон: — Нет.       У Му Цина, вероятно, было множество вариантов, что на это ответить, но внезапно что-то грубо схватило его за грудки и отбросило в ближайшее дерево. Чёрт, отвлекаться было не самой выдающейся идеей. Дерево хрустнуло и повалилось в сторону. Пару секунд генерал боролся с расфокусировкой, а когда поднял глаза, чувствуя, как кровь стучит у него в ушах, то лицезрел, как вся группа озлобленных солдатов, единственной целью которых было оторвать голову Му Цина от его шеи, была намертво связана белой лентой и теперь могла разве что ругаться и дёргаться в конвульсиях. — Жое, держи крепко, — Се Лянь уже стоял на ногах, он казался спокойным, как утренний штиль, но Му Цин отменно знал этот безмятежный тон голоса и лёгкий прищур глаз. Они умудрились разозлить Се Ляня? Ох, Му Цин определённо им не завидует. — Это было немного невежливо, вы так не думаете? — принц не удосужился захватить с собой меч и теперь просто лавировал между оставшимися солдатами, заложив руки за спину, пока кто-то особенно дерзкий и бессмертный решил не атаковать в лицо, как достойный боец, а схватил бога сзади за копну спутанных волос и грубо рванул.       Се Лянь даже не ойкнул, грациозно вывернулся из захвата и ударил слишком смелого носком белого сапога так, что его откинуло в кусты за пределы видимости остальных присутствующих. Лента, скрепляющая небольшой пучок у него на затылке, развязалась из-за атаки, и теперь волны отросшей чёлки рассыпались по его благородному лицу, играя роль импровизированной ширмы. Принц сдул отвлекающие волосы и наконец освободил руки из замка за спиной, собираясь развлекаться в полную силу. Кажется, для призрачных солдатов уже можно петь Кай-Лу…       Фэн Синь бесшумно присел рядом с Му Цином, вглядываясь ему в глаза с подозрительным вниманием и беспокойством. Му Цин не успел даже рта раскрыть, как странность поведения его дру… друга Се Ляня! безвозвратно рассеялась, и генерал раздосадовано цыкнул, указывая ладонью на обломки пострадавшего клёна. — Бля, хорошее было дерево… — Да, — с наигранной участливостью кивнул Му Цин, — лучше бы переломилось не оно, а твоя трахея.       Фэн Синь несдержанно фыркнул, хотя этот звук сочился скорее не раздражением, а хорошо скрываемым весельем, а потом его ладонь опустилась на повреждённый затылок Му Цина, впитывая в пострадавший участок тёплые волны духовной энергии. Му Цин дёрнулся всем телом, ожидая на данный момент буквально чего угодно, но только не этого. — Себе помоги, — выплюнул он скорее на автомате, чем действительно желая, чтобы рука, снимающая тупую болезненную пульсацию, исчезла и больше не возвращалась.       К счастью, за бесконечные годы их существования Фэн Синь с потом и кровью овладел тончайшей техникой чтения пятидесяти оттенков недовольства Му Цина и определил, что этот конкретный вид является: «лучше помойку оближу, чем поблагодарю тебя, но делай, что хочешь, как видишь, я не сопротивляюсь», поэтому спокойно закончил передачу духовной энергии и самодовольно усмехнулся.       «Эм-м, ребят?..» — магия сомнительного момента была разрушена вместе с извиняющимся голосом Се Ляня прямо у них в головах.       Слишком обнадёженные лёгкостью боя, который вёл их лучший друг, генералы забыли главную установку Се Ляня на сегодняшнюю ночь: «Саньлан не хочет их убивать, значит, и я не должен их калечить». Ломая ржавые клинки голыми руками и подныривая под захватами и сокрушительными ударами, принц осознал, что солдаты пребывают, как пчёлы на мёд, и меньше их определённо не становится. Вариантов, как выпутаться из затруднительного положения у бога было всего два: либо использовать чей-нибудь меч и духовную энергию, чтобы разрушить собственные принципы и с треском провалить первоначальную задумку, либо… тактично запрыгнуть на верхушку ближайшего дерева, позволяя призракам обступать место его укрытия и яростно трясти ствол. Несложно догадаться, какой вариант был признан Се Лянем наиболее правильным. — Чего ты себе позволяешь, сопляк? — Понял, что тебе не победить, и теперь позорно прячешься? — Рубите ствол с обеих сторон, так будет быстрее! — выкрикивали десятки охрипших голосов, пропитанные злобой и ненавистью.       Се Лянь сидел на тонкой зелёной ветке, свесив обе ноги вниз таким образом, что со стороны казалось, что он умастился на маленьких, природных качелях, к тому же дерево под ним опасно накренилось и заходило ходуном, поэтому метафора с качелями ушла не так уж и далеко от реальности происходящего.       Му Цин наблюдал за представлением с ленивым интересом. Се Лянь оказывает им милость, изолируя себя от пролития их прогнившей крови, а они не просто не благодарят его со всем присущим уважением и восхищением, а вместо этого пытаются скинуть вниз это оружие массового поражения, покушаясь на очередное несчастное дерево. — Пошли, — сильная рука Фэн Синя схватила его за предплечье и одним рывком поставила в вертикальное положение. — Мы не должны позволить ему пострадать. — Кому? — Му Цин прикусил губу, чтобы не хмыкнуть. — Дереву что ли?       Фэн Синь посмотрел на него с нечитаемым выражением на лице, а потом кисло усмехнулся, качая головой. — Попробуй шутить, у тебя хорошо получается.       Генералы обнажили оружие, прикидывая как бы подступиться к солидной толпе, окружающей временное убежище их друга, когда как Се Лянь не выглядел даже на толику обеспокоенным, беспечно качая ногами из стороны в сторону, пока ствол под ним жалобно скрипел и собирался рухнуть с минуты на минуту. К счастью, привлекать внимание озлобленных призраков богам не пришлось, протяжного хруста ветки под сапогом Фэн Синя было достаточно, чтобы армия развернулась, как собака на свежую кровь, и переключилась на более доступных жертв для выплеска своего негодования.       Солдаты бросились на них хаотичной толпой, размахивая клинками с яростным кличем, и два бога тоже бросились, вот только не на врагов, а если вдаваться в детали, то не бросились, их бросило… наверх. Жое без единой запинки взгромоздила их на ту же самую многострадальную ветку, на которой уже некоторое время отдыхал Се Лянь, и послушно обернулась вокруг тонкого запястья хозяина, полностью довольная собой. Ветка ощутимо прогнулась под утроенным весом, но каким-то невероятным чудом не обломилась. Всё-таки деревья в этом лесу успели повидать многое. — И зачем? — сипло уточнил Му Цин, раздражённо замечая, что места для них троих ощутимо не хватает, и при нынешнем положении их бёдра крепко соприкасаются (их бёдра с грёбанным Наньяном).       Се Лянь меланхолично покачал головой — растрёпанные, спутанные волосы качнулись из стороны в сторону — и, устремив золотые глаза к ежевичному небосводу, благородно пояснил: — Звёзды красивые, отсюда лучше видно.       Звёзды и правда были красивые. Рассыпавшись по тёмной глади мелкими бусинками, они опаляли нижний мир блеклым свечением, периодически робко подмигивая. — Действительно красивые, — поддавшись чарующей атмосфере, глубоко кивнул Фэн Синь, присоединяясь к любованию на первый взгляд посредственными вещами, — но в Сяньле они были ярче и как-то больше что ли…       Се Лянь уже открыл рот, чтобы влиться в поток ностальгических рассуждений, но гневный оклик Му Цина прервал его благородный порыв на самом корню: — Вы серьёзно собираетесь скулить о том, каким прекрасным было Сяньлэ, пока под нами буквально рубят дерево?! — Уже не рубят, — едва слышно пробормотал Се Лянь, а потом резко дёрнулся, разрушая хрупкую магию момента. — Стоп… И правда уже не рубят! По моим расчётам, мы уже минуты так две назад должны были валяться на земле.       Три пары глаз синхронно опустились вниз, чтобы наблюдать, как успевшая прибежать на шум свора солдат слаженно выстроилась в ровную шеренгу, опустив руки по стойке смирно. Никто из них не смел поднять глаз, или глаза, или лица без глаза… потому что в шаге от них неторопливо вышагивал высокий мужчина, словно в трансе постукивая пальцами по рукоятке меча. Его чинная длинная одежда подразумевала под собой как минимум генеральский статус, а гордая осанка и манера движения делали очевидные вещи ещё более очевидными. Вот только бело-голубые доспехи незнакомой страны были ветхие и изодранные, с рукавов свисали комки гряди и запёкшейся глины, а на шее мужчины зияло сквозное отверстие, открывавшее вид на хрящи трахеи и подрагивающий кадык. Он был примерно в той же степени мёртв, что и вся его масштабная армия, ничего удивительного, но сердце Се Ляня всё равно кольнуло грустной иголкой при мысли о том, насколько же много сильных людей не смогли смириться со своей смертью и остались коротать свой теперь уже посмертный век в мире, где их уже больше никто не ждёт.       Тем временем призрачный генерал перестал нагонять напряжение своим угрюмым шествием, остановился примерно на середине шеренги и, хрипло откашлявшись, проговорил: — Не потрудитесь ли вы объяснить причину пожара и массовой потасовки? Вы подняли столько шума, что мёртвый в гробу услышит, даже если похоронено только туловище, а голова с ушами осталась на соседнем континенте. Я слушаю, Ян Цай, — его голос звучал ровно и спокойно, как пульс покойника, но при этом от одной только тональности и размеренности почему-то хотелось вдавить голову в плечи и сжаться в компактный комок, а потом желательно не отсвечивать.       За свой ощутимый жизненный срок Се Лянь встречал достаточное количество властных людей: его отец, генералы армии Сяньле, Саньлан… Но его отец никогда не стоял для принца в приоритете, и его приказы ощущались вычурными и пустыми, нежели авторитетными. Генералы армии на тот момент ходили вокруг него на цыпочках и с готовностью прислушивались даже к самым очевидным советам, а Саньлан… Влияние и власть Хуа Чэна никогда не были направлены на него, для него, разумеется, но тот ни разу в жизни не использовал свои ресурсы против собственного мужа. А за восемьсот лет скитаний командовать им было в общем-то некому, а если кто-то особенно недальновидный и пытался присесть к нему на шею, то там, где садился, там и вставал, далеко никогда проехать не удавалось.       Этот случай был другим. Человек (призрак) внизу не имел к принцу абсолютно никакого отношения, да и его гнев был направлен не на него, а на провинившихся подчинённых, но одно только беспрекословное послушание солдат разбрасывало внутри Се Ляня зёрна осторожного уважения. Резко захотелось спуститься вниз и узнать, вызовет ли у него этот спокойный повелительный тон такую же трепетную реакцию, как и у солдат, захочет ли бог встать на колени и извиняться до сорванных голосовых связок? Хотя нет. Причина его сиюминутного желания была совершенно другой. Сколько не ходи вокруг да около, но этот генерал посмел угрожать и причинять неудобства его мужу, а значит… Се Лянь сам хотел поставить его на колени.       Антагонистские порывы принца были прерваны одновременно с выходом из толпы поджарого солдата с копной каштановых волос, собранных в низкий пучок. С первого случайного осмотра сложно было определить, что являлось причиной его смерти в столь цветущем возрасте. Все конечности были на месте, лицо целое, гладкое, разве что мертвенно-бледное. Ответ оказался ясен, как знойный день, стоило присмотреться к длинной, мускульной шее молодого бойца — тугая перевязь крепких, свежих бинтов. Этот человек не встретил достойный конец на поле боя, его бесславно казнили. — Генерал, — призрак отрывисто кивнул головой, но не пал ниц и не выразил более глубокого почтения. — Ян Цай, — главнокомандующий терпеливо сложил руки на груди, ожидая разъяснения сомнительной обстановки. — Ты вынуждаешь меня повторять дважды? — равнодушно протянул мужчина после нескольких мгновений интригующий тишины. — Я тебя слушаю, Ян Цай.       Вышеупомянутый Ян Цай смотрел своему лидеру прямо в глаза, не мигая, чем не могла похвастаться остальная свора притихшей армии, пристыженно опустившая головы так низко, что концы сальных, клочковатых волос касались земли. Наконец юноша едва слышно фыркнул и заговорил хриплым запинающимся голосом, очевидно не из-за страха или нервозности, просто его голосовые связки были безвозвратно повреждены: — Трое пьяных небожителей в кустах потревожили патруль, устроили дебош, завязали потасовку и скрылись на верхушке этого дерева.       Самым вероятным исходом из всех возможных был тот, где генерал сразу посмотрит на затенённую вершину клёна в паре чи от него, полюбуется, как Се Лянь неловко машет ему рукой, сломает ствол одним только своим вызывающим, ледяным взглядом, а дальше… да чёрт его знает, но, к глубочайшему удивлению всех трёх богов, этого не произошло. Хлёсткий удар прорезал пространство ночного леса, и Ян Цай грузно упал на оба колена, но взгляд при этом всё также не опускал. На лице призрачного генерала не дрогнул ни один мускул, но последующая реплика прозвучала чуть более вкрадчиво и угрожающее, чем немногим ранее, как медленно закипающий котёл с похлёбкой: — В твои обязанности входит контролировать сторожевые отряды, а не покрывать их. С импровизацией у тебя, конечно, всегда было туговато, но, чтобы прям настолько…       И тут плотина внезапно прорвалась. Десятки солдат наперебой заголосили о случившимся, сливаясь в единый гул, словно разрушенный пчелиный улей. Из общей каши криков и заверений можно было выловить что-то из разряда: — Ян Цай говорит правду! — Просто посмотрите наверх, генерал! — Небесные сучки подожгли палатку и спрятались на дереве, они прямо там! Смотрите! — Тишина, — приказал генерал, не повышая умеренного тона голоса, и вся какофония сникла также внезапно, как и началась. Тонкие посиневшие губы призрака тронула косая полуулыбка, и он саркастично кивнул, словно милостиво соглашаясь с бредовой небылицей, хотя на деле, вероятно, уже думал возможно ли убить уже мёртвого во второй раз. — Три пьяных бога прямо на этом дереве. Хорошо. Если это действительно так, то я публично проглочу свой клинок до самой рукоятки.       И тут неожиданно ветка под притихшей троицей окончательно сдала свои позиции и… с оглушительным треском обломилась. — Ебать, — только и успел пробормотать Фэн Синь, приземляясь на обе ноги, как не особенно грациозный, но всё-таки истинный кот.       Му Цин опустился в метре от него и в последний момент успел вскинуть руки, чтобы шатко поймать Се Ляня. Тот, кажется, только оказавшись в позе барышни на руках у деревенского кузнеца во время пожара, наконец осознал, что даже не пытался приземлиться на ноги.       «Извини», — скованно бросил он в личном массиве связи с Му Цином.       «В чём твоя проблема?» — с наигранным раздражением отозвался небожитель, но на землю принца так и не опустил.       «Видимо, просто привык…»       «Что меня всегда ловят» — так и осталось недосказанным, но вполне себе очевидным, на что Му Цин в очередной раз закатил глаза и глухо высказался вслух: — И что, блять, брак сделал с лучшим из нас?..