«но каждый раз мне холодно
так холодно…»
Никита вновь идёт по старому парку, ноги его еле двигаются, а на плечах будто лежат чемоданы весом с первоклассных бойцов сумо. Опять этот чёртов сон, который душит его последний месяц, но он всё терпит. Он повторяется из раза в раз и всегда заканчивается тоской, а иногда слезами. Никита знает весь сюжет наперёд, но ничего с собой сделать не может и вновь идёт по этому чёртовому кругу. А вокруг него всё меняется: листья деревьев с каждым сном становятся всё черней, они гниют прямо на дереве, но падать не собираются; асфальтированная дорожка уже до того разбита и покрыта трещинами, что если не смотреть под ноги, то спокойно можно споткнуться и разбить себе нос. Уже нет ни ветра, ни солнца. Уже не холодно, ни жарко. Вокруг всё не живо, ни мертво. Что стало с чудным садом, в котором так долго росли красивые пионы? — Ну, где же ты, чёрт? — устало спросил Никита, в глазах всё плыло от усталости и головной боли, но он не мог остановиться. Фонари попадались всё реже, хотя это не особо меняло ситуацию. Весь свет поглощала тьма вокруг и здесь не помогут фонари или факелы, уже слишком поздно. — Хватит прятаться, вылезай!.. — звуки, как и свет тонули в этом месте, и казалось, что это уже и вовсе не жизнь. Словно Никита попал в то место, где: жить, говорить, плакать и думать уже поздно. Асфальтированная дорожка круто поворачивала в какую-то другую, ранее неизведанную сторону. Обычно так далеко заходить раньше не удавалось и Никита даже прибавил шаг, внутри проснулось какое-то любопытство, которое едва могло загасить внутреннюю тревогу. В предыдущие разы, он уже утопал бы в потоке сколопендр под громкий смех Юры, но сейчас всё было как-то иначе.Всё слишком тихо.
Дорожка превратилась в узкую тропинку, по краям которой чернела грязь. Она противно хлюпала, словно дышала. С виду казалось, что если наступить в неё, то она поглотит Никиту и ему уже точно не выбраться. Каждый шаг давался ему всё тяжелей, будто подошва кроссовок стала каменной и уж слишком большой. Передвигаться было уже почти невыносимо, поэтому Никита с огромнейшим трудом снял их и что-то внутри тут же отпустило его.У марионетки порезали ниточку.
Идти стало ощутимо легче и где-то далеко заструился маленький лучик света, но он был совсем жиденький и едва заметный. Сердце Никиты забилось сильнее, наконец-то он сможет выбраться из этого кошмара и убежать из этого проклятого старого парка. Но пробежать долго он не смог, что-то тянуло его назад за плечи и он вновь последовал старому примеру, отбросив рубашку куда-то далеко в кусты. Действительно, стало легче и теперь даже дышать полной грудью было не так больно. Откуда-то подул лёгкий ветерок и приятно освежил вспотевшее тело Никиты, а свет откуда-то из глубины парка, становился всё ярче, всё сильнее. — А вдруг это не сон? — спросил у мрака Никита, но тут же закрыл уши ладонями, чтобы не услышать ответа. — Хоть бы это был не сон!Марионетка становиться свободнее.
Никита так и бежал с закрытыми ушами и на его лице заиграла какая-то лёгкая улыбка, он наконец-то приближался к свету. Грязь рядом с дорожкой будто бы сама собой исчезла, словно её здесь и вовсе не было, а мрак расступался и где-то в небе показалась долгожданная луна. Она хоть и не давала сильно много света, но всё же выглядела как нечто спасительное. Свет явно становился всё сильнее и Никита в конечном итоге добрался до залитого яркими лужами пляжа с большим круглым озером, голубая вода излучала тепло и приятно журчала. Понять откуда конкретно шёл этот свет было невозможно, но это было и неважно. — Как же хочется пить… — вдруг осознал Никита и упал на колени прямо у самой реки, но увидев отражение вздрогнул, по телу пробежал холодок, а сердце бухнуло и упало куда-то, словно спряталось. В морской глади отражался Никита, а у него на лице, на местах ранее невидимых шрамов, быстро росли какие-то красные маленькие цветы. Боли не было, был страх и непонимание. Быстро поднявшись, Никита посмотрел на собственное тело: шрамы неизвестного происхождения были повсюду. Какие-то были длинные и искривлённые, а какие-то были совсем маленькие и почти незаметные. И по всему телу медленно начинали расти красивые цветы. Это пугало, но одновременно завораживало, рождало ныне не изведанные чувства. — Ой… — глаза Никиты расширились, ноги подкосились и он с глухим звуком упал на песок, хватаясь за сердце. Нестерпимая боль парализовала тело и несколько капель крови упало на песок, но Никита этого уже не видел. Руки и ноги его сводило судорогой, а мозг и вовсе отключился.Свобода?
На одиноком пляже, залитым светом и теплом, лежало распластанное тело из груди которого вырвался росток терновника.***
Никита прошёл в своё купе и последний раз посмотрел на перрон, что-то внутри него заклокотало и ему даже показалось, что на секунду он увидел парня в ярко-красной куртке, стоящего сильно дальше от места вагона Никиты. Очевидно это просто похожий парень, ведь настоящий сейчас наверное сидит дома и особо ни о чем не думает. Может быть даже спокойно спит, что ему ещё делать в такое раннее утро? — Чай брать будете? Но Никита этого уже не слышал. Ему сейчас вообще ничего не нужно было. Мысли в его голове носились по сознанию, то и дело врезаясь и путаясь. Но, к его собственному удивлению, он не чувствовал страха или других обжигающих чувств. Только слёзы, которые почему-то нельзя было остановить. Да, последний их разговор, а если быть точным, то разговор вчера вечером у подъезда, окончательно довёл нервы обоих парней до крайней точки кипения. После предпоследней попытки уехать Никита на какое-то время искренне поверил, что все их проблемы теперь будут точно позади. Теперь их любовь нельзя будет убить! Да, можно лишь болезненно душить и мучить, а не убивать. Никита подстроится, Никита будет таким каким захочет Юрочка, Никита будет хорошим. Но нельзя на пепелище построить дом полный любви и понимания, трещина пошла ещё давно и её нельзя залатать. Юра всё чаще ночевал не дома, а когда и возвращался, то от него каждый раз пахло разными духами. Но Никита терпел. Он же хороший. Терпел холод и равнодушие. Он даже не понимал пара ли они? Юра вечно был раздражительным и лишь иногда мог дарить какие-то маленькие искорки любви, но, что самое страшное, Никита уже не пытался их ловить. Они устали. Они чертовки устали от этих игр. А чего стоит ожидать от отношений, которые были изначально обречены на провал? Никите просто нравилось внимание, нравилось чувство, что он кому-то так сильно нужен. Он быстро загорался этой любовью и сгорал в ней, хватая за рукав Юру. И, как вам могло показаться, ему нравилось не само чувство эйфории от влюблённости. Нет! Ему нравилось гореть, чувствовать себя великомучеником, ведь он сгорает от »истинной» любви. А что же Юра? Ах, ну здесь ещё лучше! Целый букет проблем и травм, которые он, как самосвал на верёвочке, тащит за собой. Ему хотелось стабильности, а если быть точным, то ему нужны были отношения где за него всё решат. Любви Никиты бы хватило на двоих, но вот неудача! Они устали, они чертовски устали. И вот они разъехались, оставив друг другу лишь малейшую надежду на продолжение. Никита выглянул в окно: длинные бескрайние поля затянуло большой темнобрюхой грозовой тучей, а вдалеке виднелось большое круглое смутно знакомое озеро. В области сердца вновь начинало противно ныть, а руки свело лёгким тремором. — Во что мы превратились?