Серебряный конверт\The Silver Envelope

— Можно? — спросила Джинни, просовывая локоть в щель двери кабинета Гермионы и появляясь из-за угла с большим свертком в руках. — Джинни! Я не ожидала сегодня тебя увидеть, — сказала Гермиона, поднимая взгляд от большой стопки бумаг, с которыми она разбиралась весь день. — Я знаю, — сказала Джинни, кладя сверток на маленький уголок стола Гермионы, который пока не был занят кипой бумаг. — Я пришла, потому что уже восемь часов, и я знала, что ты снова забудешь поужинать. Я принесла китайскую еду. Потрясенно взглянув на часы, Гермиона поняла, что потеряла счет времени. Она встала, разминая затекшие мышцы. — Мы решили, что свадьба будет в январе. Мама хотела сделать это весной, но нам не терпится поскорее покончить со всем этим. Она недовольна мной, но смирилась, — сказала она. — Разве в январе не будет ужасно тоскливо? — спросила Гермиона. Джинни проглотила большой кусок еды, прежде чем заговорить. — Возможно. Именно поэтому мы собираемся провести свадьбу на Барбадосе,— сказала она. Гермиона чуть не подавилась своей лапшой. — Ты серьезно? — Почему нет? — сказала Джинни, пожимая плечами. — Мы все равно собираемся взять на всё это время отгул. Мы можем настроить портключи для всех, кто не может аппарировать, и погода будет идеальной. Мы все будем есть свежую рыбу, приготовленную на гриле, и мы с Гарри произнесем «мы согласны», одетые в купальные костюмы. Это идеально, — сказала она. — Я бы заплатила пригоршню галеонов, чтобы посмотреть, как ты расскажешь Молли последнюю часть плана, — сказала Гермиона, улыбаясь в тарелку, в то время как Джинни поморщилась. Было приятно улыбаться, так как в последнее время у неё было мало причин для улыбок. Прошло почти два месяца с того дня, как они с Роном расстались. Она намеревалась остаться у Гарри и Джинни, но обнаружила, что Рон в ту же ночь забрал все свои вещи из их квартиры, отправившись в Нору. Гермиона чувствовала себя одинокой в квартире совсем одна, компанию ей составлял только Живоглот, но это была наименьшая из её проблем. На следующий день после того, как Ежедневный пророк опубликовал статью о Г.А.В.Н.Э., колонки светской хроники начали распространять слухи о ней. Каким-то образом просочилась новость о том, что у них с Роном все кончено, и, что еще хуже, они также знали, что он подозревал её в измене. Большинство сплетен были выдумкой, но в одной сообщалось, что Гермиону тем вечером видели с неизвестным парнем в маггловском ресторане в Мэйфейре, что, мягко говоря, нервировало. Гермиона залегла на дно, ожидая, пока утихнут сплетни, но теперь её подталкивали к тому, чтобы она снова предстала перед общественностью. Приближался большой Рождественский благотворительный бал, и она давным-давно согласилась стать его главным организатором. Члены Г.А.В.Н.Э. объединились с несколькими другими организациями, включая Группу Альянса, состоящую из волшебников и магглов, и Коалицию за права ЛГБТ в Хогвартсе, чтобы провести мероприятие и собрать деньги на свои соответствующие цели. Это было серьезное дело, и Гермиона знала, что ей нужно заранее взять себя в руки. — Честно говоря, я заставила Гарри рассказать ей о плане, — застенчиво сказала Джинни. — Он ей нравится больше меня, поэтому я решила, что так будет проще для всех. — Храбрая гриффиндорка, — поддразнила Гермиона, уворачиваясь от яичного рулета, который Джинни запустила ей в голову. — О, у меня есть для тебя ещё кое-что, — сказала Джинни, засовывая руку в задний карман джинсов. — Еще один такой же прибыл к нам домой для тебя. Тот, кто их посылает, должно быть, очень сильно хочет с тобой поговорить. Джинни бросила серебристый конверт на стол Гермионы. Внезапно еда показалась ей свинцовой в желудке. За последние несколько недель она получила десятки писем, и каждое из них отправилось прямо в огонь нераспечатанным. Гермиона не желала давать Малфою даже малейшего шанса снова манипулировать ею, независимо от того, насколько ей было любопытно, что он написал. Это была ещё одна причина чувствовать себя виноватой, её замешательство из-за Драко. Она только что порвала долгосрочные отношения с одним из своих самых дорогих людей, но это и вполовину не беспокоило её так сильно, как предательство Драко. Она должна была это предвидеть. Дело не в том, что слизеринцы известны своей честностью и доблестью. Малфой, в частности, всегда был хитрым маленьким придурком. И после того, как он повел себя с Роном на День Всех Святых... Она должна была догадаться об этом ещё тогда. Вместо этого она провела несколько дней дома, хандря. Когда она вернулась в свой офис, вид цветов, которые он прислал, стал свежим и болезненным напоминанием обо всем, что произошло. Ей пришлось позвать уборщицу, чтобы та убрала их, поскольку она была не в силах сделать это сама. После этого она направила уведомление в службу безопасности о запрете Малфою подниматься на четвертый уровень, чтобы встретиться с ней лично. Она также поговорила с Игномой, дав ей понять, что Драко не должен пытаться связаться с ней снова. И после всего этого он все ещё находил способы отправлять ей письма. Она бесцеремонно сунула его в ящик стола, планируя сжечь позже. — Спасибо, Джинни, — сказала она, ставя на стол пустую банку из-под жареного риса. — Эй, у тебя все в порядке? С... ну, ты понимаешь, со всем? — ласково спросила Джинни. Гермиона подавила вздох. — Я справляюсь, — сказала она. — Как скажешь, — сказала Джинни, выглядя неубежденной. Гермиона наблюдала, как она ковыряет палочками в коробке с остывшей лапшой. Джинни выглядела так, словно хотела сказать что-то ещё, но не решалась. — Что-то не так? — настороженно спросила Гермиона. Джинни выглядела как ребенок, которого поймали на нарушении правил. — Ничего! — быстро ответила та, отводя взгляд. — Джинни? — повторила Гермиона, теряя терпение. Джинни нервно втянула в себя воздух, её слова вырвались одновременно с порывом воздуха. — Рон приведет девушку на рождественский бал. Гермиона моргнула. На стене позади неё громко тикали часы. Джинни выглядела так, словно ждала, что Гермиона разлетится на кусочки. Поморщившись, она повертела в руках пустую обертку от еды. — На бал? — спросила Гермиона, удостоверяясь, что правильно расслышала. — Мм, — уклончиво согласилась Джинни, оглядывая офис так, словно видела его впервые. — На Рождественский благотворительный бал? Мой Рождественский благотворительный бал? — спросила она с нажимом. Джинни рассматривала свои ногти. — Он сказал, что он собирается пойти, потому что Волшебные Вредилки являются спонсорами Г.А.В.Н.Э., и поэтому они с Джорджем были приглашены давным-давно. Гермиона откинулась на спинку стула, оцепенело глядя в потолок. У неё закружилась голова. Сейчас она не могла видеть его там. Это вызовет распространение ещё большего количества сплетен и слухов. Гермиона резко повернула голову, чтобы снова посмотреть на Джинни. — С кем он встречается? — спросила она. — Он не говорит. Сказал, мы узнаем это на балу, — сказала Джинни, закатывая глаза. — Это снова похоже на Рождественский бал в Хогвартсе. Только на этот раз я не пойду с Невиллом. Два месяца. Два месяца, и Рон уже двинулся дальше, по крайней мере, ему хотелось бы, чтобы она в это верила. На этом балу будут присутствовать члены семьи Уизли, пресса, все их спонсоры и многие старые друзья из Хогвартса. И он будет со своей новой девушкой. А она появится там одна. — Я тоже приду не одна, — выпалила Гермиона, удивив саму себя. Брови Джинни чуть не взлетели до небес. — Ты с кем-то встречаешься? — ошеломленно спросила она. — Нет, я ни с кем не встречаюсь, — быстро сказала Гермиона. — Я просто приведу... друга. Джинни прищурилась. — Друга? Кого? Гермиона понятия не имела. Вместо того чтобы признаться в этом, она изобразила на лице, как она надеялась, загадочную улыбку. — Увидишь на балу, — сказала она. Джинни застонала, громко жалуясь на мелочных бывших и их выходки, пока Гермиона уничтожала остатки их ужина. К тому времени, когда Джинни ушла домой, Гермиона чувствовала себя немного не в своей тарелке. У неё было так много работы, и вдобавок ко всему теперь ей нужно было найти партнёра на свой собственный дурацкий бал. Какое ужасное время она выбрала, порвав с Роном как раз перед праздниками. Когда она собирала свою сумку перед уходом домой, тихий стук в дверь заставил её поднять голову. Там стояла Игнома, одетая в шикарное зимнее пальто и наушники, с большой стопкой разнообразных конвертов и пергаментов в руках. — Прошу прощения, мадам, но Игнома пришла, чтобы доставить ещё несколько ответов на приглашения на Рождественский бал. Где бы мадам хотела их оставить? — спросила она. — Вон там, — сказала Гермиона, неопределенно махнув рукой в сторону шкафа в углу её кабинета. Игноме пришлось приподняться на цыпочки, чтобы положить письма. Когда эльфийка обернулась, на её лице было странное выражение, которое начинало раздражать и без того раздраженную Гермиону. — В чем дело, Игнома? — спросила она, мгновенно пожалев о том, как сердито это прозвучало. Игнома переступила с ноги на ногу, глядя себе под ноги. — Игнома не должна это говорить, мадам. Игнома должна оставить мадам в покое. Эльфийка повернулась, чтобы уйти. — Почему? Малфой приказывает тебе хранить от меня какой-то секрет? — спросила Гермиона резким тоном. Игнома покачала головой. — Не мистер Малфой. Мадам — это та, кто мешает Игноме говорить, — сказала она. — Я? — растерянно переспросила Гермиона. — Мадам велела Игноме не говорить с ней о мистере Малфое. Мадам сказала, что, несмотря ни на что, Игнома никогда больше не должна говорить с мадам о мистере Малфое. Но... Эльфийка замолчала, выглядя крайне обеспокоенной тем, что собиралась сказать дальше. — Но мадам не начальница Игномы, — закончила она, вздернув подбородок. Ошеломленная, Гермиона просто уставилась на неё, и эльфийка храбро продолжила дрожащим голосом. — Игнома — свободный эльф! Игнома может отказаться выполнять приказы, если пожелает. И Игнома хочет сказать мадам, что... что мистер Малфой не сделал ничего плохого! Гермиона почувствовала, как у неё начал приоткрываться рот от удивления. — Мистер Малфой хороший человек, мадам. Он лучший человек, которого Игнома когда-либо встречала, — упрямо сказала эльфийка. — Мистер Малфой не помогал Игноме, не предлагал ей справедливую заработную плату и одежду, не позволял Игноме присоединиться к борьбе за права эльфов, не жертвовал на благотворительность мадам всё это время — только для того, чтобы манипулировать мадам ради своей личной выгоды! Мадам поступила с мистером Малфоем очень несправедливо, лишив его возможности разговаривать с ней. Гермиона внезапно почувствовала легкое головокружение. Колени ослабли, и она откинулась на спинку стула, размышляя. Игнома подождала, пока она переварит её слова, теребя пуговицы на своём пальто. Гермиона вынуждена была признать, что эльфийка, возможно, была права. Ей было не зачем врать. — Он послал тебя сюда, чтобы сказать мне это? — спросила Гермиона. — Нет, мадам, — ответила она. — Игнома пришла поговорить с мадам по собственной воле. Игнома... беспокоится о мистере Малфое. — Беспокоишься? Почему? Игнома вернулась к переминанию с ноги на ногу, избегая смотреть Гермионе в глаза. — Игнома и так уже сказала слишком много, мадам. Игнома чувствует себя преданной мистеру Малфою. Она не хочет распространяться о его личных делах. С этими словами эльфийка присела в поклоне и пожелала ей спокойной ночи. Затем вышла из кабинета, прикрыв за собой дверь. Голова кружилась, Гермиона сидела, слушая, как часы на стене отсчитывают секунды. Наконец, чувствуя, как у неё начинает болеть голова, Гермиона приняла решение. Она открыла ящик своего стола и достала серебристый конверт со своим именем на нём. Гермиона, я пообещал прекратить писать, но, похоже, я не в состоянии остановиться. На тот случай, если ты это прочтешь, я надеюсь, что мои слова звучат так же искренне в письме, как это есть на самом деле. Пожалуйста, поверь мне. Я не знал, что Уизли увидит эти цветы. Я не пытался разлучить вас двоих. Я действительно просто хотел поддержать твой проект, и я подумал, что тебе понравятся цветы. Однако я не совсем невиновен. Я не могу притворяться, что мне нравится Уизли или что я думаю, что ты должна быть с ним. Но помимо того, что я молча болел за его падение, я могу сказать со всей честностью, что я не сделал ничего плохого и уж тем более намеренно не вмешивался в ваши отношения. Мерлин, это звучит совсем неправдоподобно. Я бы тоже никогда больше не стал со мной разговаривать. Несмотря ни на что, я желаю тебе всего наилучшего, Гермиона. Ты никогда не заслуживала ничего, кроме самого лучшего.

Искренне,

ДМ.

Гермиона проглотила большой ком, который образовался у неё в горле. Её щеки были мокрыми от слез, глаза щипало. Черт возьми. Будь он проклят за то, что заставил её снова поверить ему.