Серебряный конверт\The Silver Envelope

Драко чувствовал себя, словно в аду. Аппарация в дом его семьи только ухудшило состояние, из-за чего его вырвало в кусты, когда он, спотыкаясь, поднимался по дорожке перед домом. Он поднял взгляд на большой фасад дома своего детства, и его настроение ещё больше омрачилось. Малфой-мэнор уже давно не был домом Драко. Ему была ненавистна мысль о том, что его мать будет жить там одна, скорбя о своей умершей сестре и заключённом в тюрьму муже в этом огромном, продуваемом сквозняками особняке. Но и заставить себя остаться там он не мог. Кошмарные воспоминания были связаны с этим местом, мучая его по ночам. Пока он шёл, по ветру закружились снежинки. К тому времени, как он добрался до входной двери, раздумывая, следует ли ему постучать или просто войти, ему удалось придать своему лицу спокойное выражение. Он решил просто войти. Его матери нигде не было видно. Он направился в гостиную, чтобы дождаться её там. "Она украсила дом", подумал он с отвращённой гримасой. На тонком дереве в углу поблескивала серебряная мишура. С каминной полки свисали два белых чулка, и он с горечью понял, что его мать, должно быть, приняла решение не вешать отцовский. Возможно, она, наконец, перестала надеяться на то, что он вернётся домой. Он знал, что она навещала его в Азкабане. Теперь, когда это место не кишело дементорами, оно выглядело по-другому, но всё равно было в высшей степени удручающим. Он ходил с ней всего один раз, несколько лет назад. Драко было тошно видеть своего отца, неопрятного, с остекленевшими глазами, подавленного, трогательно рассказывающего о своих планах доказать свою невиновность и освободиться — одновременно проклиная предателей крови, которые приговорили его к этому заключению. Ему потребовалось несколько дней, чтобы протрезветь после очередной пьянки после этого посещения, и он поклялся никогда больше туда не ходить. Время от времени приходили письма от его отца, но ответить ему не представлялось возможным, по крайней мере морально. — Дорогой, — поприветствовала его мать, входя в гостиную. Она выглядела безупречно, как и всегда, её резкие манеры скрывали все следы меланхолии, которая, как он знал, скрывалась под маской улыбки. Она сразу заметила тени у него под глазами и его мрачное настроение. Она посмотрела мимо него, оглядывая комнату. — Она не придёт? — предположила она. Драко сглотнул и резко покачал головой, не решаясь заговорить. По правде говоря, он думал, что Гермиона что-нибудь ответит на его последнее письмо. Он ожидал, что она пришлёт свои извинения, скажет ему, что в последнюю минуту договорилась с Поттером, или что она больше никогда не захочет переступать порог его проклятого дома. Сгодилось бы всё, что угодно. Вместо этого он прождал всю ночь, волнуясь и расхаживая взад-вперёд, начав ещё несколько писем для неё, прежде чем бросить их в огонь. Он одержимо выглядывал из своего окна, щуря глаза в поисках её совы. Раз или два он решал просто аппарировать к ней и потребовать ответа лично, но вспоминал, что не знает, где она живет. Ему хотелось проклясть себя, что он так сильно нуждался в её ответе. В конце концов, солнце взошло, а она так и не ответила, и он сдался со странным, тяжёлым ощущением в груди. Вот тебе и рождественские чудеса. Его мать выглядела разочарованной, но отвернулась, чтобы скрыть это. — Я так и думала, — отрезала она. — Маггловские манеры. — Мама, — устала протянул Драко, сдерживая в себе злость. — Не надо. Его мать смотрела на него сверху вниз с таким видом, словно хотела что-то сказать. Он ждал, нахмурившись. Но она, похоже, решила не ссориться на Рождество. — В любом случае, — сказала она, отводя взгляд, — это к лучшему. После этой статьи, возможно, для фамилии Малфоев будет лучше, если ты будешь держаться от неё подальше. Драко закатил глаза. — Ты сама хотела, чтобы я пригласил её, — напомнил он ей, ненавидя то, как по-детски это прозвучало. — Разве ты не говорила, что она поможет восстановить нашу репутацию? Драко чуть было не отказался пригласить Гермиону после того, как его мать сказала это. Вот так откровенно использовать её — это заставило его чувствовать себя подлецом, будто Уизли был прав насчет него. Но, в конце концов, он прислал приглашение. Было ли это потому, что его мать была права, или потому, что потребность снова увидеть её была всепоглощающей, он не знал. — Я предложила это только для того, чтобы доказать свою правоту, — бросила она в ответ. — И я была права, не так ли? Она не стоит твоего времени, дорогой. Есть и другие контакты, которые ты сможешь установить в Министерстве. Я попрошу твоего отца написать тебе... — Не беспокойся, —выдавил Драко. — Мне будет лучше без его помощи. Её ноздри раздулись от его дерзости, но Драко был слишком зол, чтобы обращать на это внимание. Между ними повисла тишина, унося последние остатки рождественского веселья из скудно украшенной гостинной. Когда-то давным-давно Драко смотрел на своего отца с чем-то близким к поклонению. Он хотел быть таким же, как он: влиятельным и неприкасаемым. Но за последние несколько лет истинная натура Люциуса Малфоя проявилась самым худшим образом, и Драко потерял к нему всякое уважение. Именно тогда Драко решил забыть о том, чему учил его отец, но горечь от этих усилий начала портить и его отношения с матерью. Его мать закрыла глаза, явно борясь с желанием накричать на него. — Драко, дорогой. Пожалуйста. Давай не будем сегодня обсуждать твоего отца. Драко прикусил язык, желая огрызнуться на неё за то, что она была единственной, кто говорил о нём. Что-то в этом месте заставляло его снова чувствовать себя беспомощным, плаксивым ребенком. Он ненавидел это. — Хозяйка. Мистер Малфой, — пропищал голос домашнего эльфа у двери. Драко не заметил, как вошло крошечное существо. — Прибыл гость. Желудок Драко сжался. Этого не могло быть. Она бы просто так не появилась, не предупредив. Стала бы она? — А, Родольфус, — мягко произнесла его мать, приглашая дядю войти в комнату. Его дядя натянуто улыбнулся, коротко кивнув Драко, который не потрудился ответить на этот жест. — Здравствуй, Нарцисса. Драко, — вкрадчиво произнес Родольфус. — Счастливого Рождества вам обоим. Мать поцеловала его в щеку, жестом приглашая сесть. Родольфус отказался. — Боюсь, я не смогу остаться надолго, — сказал он. — Я пришёл только поздороваться и отдать тебе это. Он достал сверток, завернутый в коричневую бумагу, и протянул его матери Драко. Внутри была фотография Беллатрисы, надменно выглядывающей из рамки сквозь спутанные кудри и нетерпеливо постукивающей палочкой по руке. Его мать горячо поблагодарила его за фотографию своей сестры, обнимая его. Драко хранил молчание, страстно желая глотнуть бренди. Это казалось неправильным. Всё это. Неправильно, что он был здесь, в этом ужасном месте, когда его мать и дядя сокрушались над фотографией женщины, которая не так давно замучила другого их приглашённого гостя почти до смерти. Он поступил глупо, пригласив Гермиону сюда, в это место. Конечно, она бы не пришла. Вероятно, её оскорбило само это предположение. Или она была ужасе. Мерлин, мысль о том, что он напугал её, заставила его рефлекторно сжать кулаки. Когда его дядя собрался уходить, Драко про себя решил сделать то же самое, и как можно скорее. Он решил извиниться перед пудингом и убраться к чёрту. Он неохотно последовал за матерью в столовую, мысленно перебирая причины, чтобы уйти. Стоило им сесть на места, в дверях столовой снова появился домашний эльф. — Хозяйка. Мистер Малфой. Прибыл ещё один гость. Драко знал, что на этот раз лучше не обнадёживаться. Это наверняка ещё один из его родственников, пришедший сюда пожалеть его маму и оплакать тётю. Драко отхлебнул из кубка с водой, пока его мать последовала за эльфом обратно в зал, чтобы посмотреть, кто прибыл. На мгновение он задумался о том, чтобы превратить воду во что-нибудь покрепче, просто чтобы сделать вечер терпимым. Когда она вернулась, кто-то вошёл следом за ней, и взгляд Драко будто приклеился к гостю поверх края его кубка. — Привет, — тихо сказала Гермиона, нервно улыбаясь. Она стояла в дверях в бежевом платье-джемпере с красным шарфом и с букетом рождественских роз в руках. Драко поперхнулся, пролив половину воды себе на грудь. Кашляя и отплевываясь, он оттолкнулся от стола, вытираясь, пока его лицо горело. Он вытер воду своей волшебной палочкой и прочистил горло, чувствуя себя слишком громким и неуклюжим, когда встал, чтобы поприветствовать её. На мать он старался не смотреть. — Гермиона, — сказал он немного хрипловатым голосом. Он снова смущенно прочистил его. Он заметил на её лице едва заметный намёк на улыбку. — Пожалуйста, присаживайтесь, мисс Грейнджер, — любезно произнесла его мать. — Мы рады, что вы пришли. А эти розы просто прелестны. Подошёл домашний эльф, чтобы взять букет из красных и белых рождественских роз, который принесла Гермиона, поклонился и пообещал найти для них подходящую вазу. Затем он отодвинул кресло прямо напротив Драко, чтобы Гермиона могла сесть. Закусив губу, Гермиона села, затем повернулась к эльфу и поблагодарила его. Она также спросила, как его зовут, вступив с ним в короткую беседу об условиях его работы. У Нарциссы Малфой было напряжённое выражение лица, она плохо скрывала своё неодобрение тем, что её гостья проявляла больше уважения к прислуге, чем к ней. Драко не смог сдержать улыбки, которую он поспешно спрятал в свой стакан и сделал успокаивающий глоток воды. В конце концов, сегодняшний вечер может оказаться не таким уж плохим.