***
Гермиона провела остаток выходных, запершись в своей квартире, пытаясь работать, но вместо этого страдая от худшего приступа невнимательности, который у неё когда-либо был. Он преследовал её в каждой бодрствующей мысли. Даже несколько своих снов, от которых Гермиона просыпалась, дрожа и тяжело дыша, отчаянно нуждаясь в прикосновениях мужчины, который был доволен тем, что играл с ней. К своему стыду, ей пришлось довольствоваться собственными пальцами и воспоминаниями о грязных, прошептанных словах, которые всё ещё эхом отдавались в её голове. Несколько раз. Она чуть не сломалась и не заявилась к нему. Но воспоминание о его насмешке, о его бессердечном отношении, когда он отмахнулся от неё, укрепило её решимость. Вместо этого она прочесала свою личную библиотеку в поисках заклинания, зелья — чего-нибудь, что могло бы притупить её ненормальную страсть к нему. Наконец, в воскресенье вечером она решила приготовить простое успокаивающее зелье. Это одновременно уберегло бы её от чрезмерного возбуждения и помогло бы справиться со стрессовыми ситуациями, и Гермиона подумала, что это идеально. На приготовление ушёл час, и вид старого оловянного котелка в крошечном камине её квартиры странно успокаивал. Это заставило её почувствовать, что она действительно делает что-то, чтобы вернуть контроль над своей жизнью. Зазвонил телефон, и Гермиона подпрыгнула. Она снова погрузилась в свои предательские мысли. Задыхаясь, она бросилась к телефону, ответив измученным: — Алло? Но до её ушей донесся не голос Гарри, единственный звонившей ей без предупреждения. Вместо этого из динамика донёсся мрачный, мелодичный голос, воспламенивший её нервы. — Грейнджер, — сказал Драко, в его тоне явно слышалось веселье. — Я не был уверен, что ты ответишь на мой звонок. Она совершенно забыла, что теперь у Драко есть её номер телефона. На мгновение она подумала о том, чтобы повесить трубку. Вместо этого она с трудом сглотнула и придала своему голосу холодность, прежде чем ответить. — Чего ты хочешь, Малфой? — язвительно спросила она, хотя обращение к его фамилии, как к оскорблению, возымело меньший эффект, чем когда он использовал её в качестве насмешки. Его низкий смех заставил что-то дрогнуть в её душе. — Не нужно быть такой враждебной, Грейнджер. Я звоню, чтобы сообщить тебе, что я снова разговаривал с Ежедневным Пророком. Опровержение выйдет завтра утром, а не сегодня. Возникла небольшая заминка с заказом на печать, но теперь всё улажено. Гермиона моргнула, осознав, что совершенно забыла о статье Джоанны. — О, — неуверенно произнесла она. — Хорошо. — И ещё кое-что, — сказал Драко. Гермиона ждала, что он продолжит, затаив дыхание. — Я хотел извиниться... за тот день. Я только... я не хотел переходить черту. От его слов у неё в животе возникло нервное трепетание. Она понятия не имела, как на это реагировать. — Ты в порядке? — тихо спросил он. Даже искренне, как ей показалось. Ей хотелось закричать: “Нет! Я, чёрт возьми, не в порядке!” , но придержала язык. Вместо этого она убрала трубку от лица и сердито выдохнула, собираясь с мыслями. Должна ли она солгать и сказать, что с ней всё в порядке? Почему-то это тоже не казалось хорошей идеей. — Не совсем, — призналась она ему сквозь стиснутые зубы. На другом конце провода воцарилось молчание, и на мгновение она подумала, не спросить ли его, здесь ли он ещё. — Мне жаль, — сказал он, его голос был полон эмоций, даже через прерывистую телефонную линию. — Я серьёзно. Я не буду себя вести подобным образом с этого мгновения. Что-то застряло у неё в груди, обжигая и гложа её изнутри. Она должна быть удовлетворена тем, что он извинялся. Вместо этого она почувствовала, как в ней поднимается странная горечь. Вопрос, сорвавшийся с её губ, был опасным, но она не смогла сдержать его. — Ты сожалеешь, потому что не хотел этого, или сожалеешь, потому что я злюсь на тебя? — спросила она. Её сердце бешено колотилось, пока его молчание тянулось всё дольше и дольше, отмечая секунды потрескиванием огня в её гостиной. Наконец, на линии раздался его голос. — Спокойной ночи, Гермиона. Затем на линии раздался щелчок и связь оборвалась. Прошло немало времени, прежде чем Гермиона вспомнила, как дышать.***
— Мне больше понравилось предыдущее, — сказала Джинни, крутясь перед большими зеркалами магазина, чтобы лучше разглядеть каждый уголок платья, которое было на ней надето. — Это слишком… Я не знаю, слишком кружевное? — И слишком открытое, - добавила Гермиона. — Это точно... — сказала Джинни, вздыхая. — Я не знаю, что делать. Она сошла с низкого пьедестала перед зеркалами и плюхнулась на диван рядом с Гермионой. Консультант-маггл оставила их вдвоём на минутку поговорить, выглядя несколько раздражённой тем, как долго они возились. Они пробыли там слишком долго, и Джинни неохотно перемерила почти все платья в магазине. Джинни глубоко вздохнула и положила голову на плечо Гермионы. После недели попыток убедить Джинни отвлечься от тренировок по квиддичу, чтобы завершить подготовку к собственной свадьбе, Гермиона появилась на пороге её дома этим утром ни свет ни заря, чтобы утащить её за покупками. Экскурсия на прошлых выходных и последующий эмоциональный срыв были чем-то таким, чего Гермиона не хотела повторять. С тех пор она заполняла свои дни настолько обыденной работой, насколько это было возможно, время от времени делая небольшие глотки своего успокаивающего зелья, чтобы не слишком много думать. По вечерам ей стоило немалых усилий удержаться от того, чтобы не сидеть у телефона или снова не пережить тот момент в библиотеке. Новый год наступил и прошел без особых фанфар. Затем этим утром, когда она проснулась от очередного тревожно-интимного сна с участием Драко — на этот раз в её кабинете в Министерстве, — она поняла, что о том, чтобы провести выходные дома и ничего не делать, не может быть и речи. — Тебе понравилось хотя бы одно? — с надеждой спросила Гермиона. — Да? — слабо произнесла Джинни, хотя это прозвучало как вопрос. — Вроде того. Я чувствую себя красивой, но я не знаю... Ни одно из платьев не чувствуется... — она беспомощно развела руками. — Ни одно из них не кажется правильным, — закончила за неё Гермиона. — Точно, — облегчённо вздохнула Джинни. Их консультант вернулась, услышав окончание их разговора, с выражением жалости на лице. — Иногда, когда ни одно из платьев не кажется подходящим, это может быть признаком того, что жених — это то, что не совсем подходит, — глубокомысленно заметила женщина. — Простите? — произнесла возмущенно Гермиона. В этот же момент Джинни вскочила на ноги и простонала: — О, замолчите. Женщина выглядела смущенной, отходя в сторону. Когда они снова вышли на улицу, день был ясный, заснеженные магазины сверкали на солнце. Они направились вниз по улице, блуждая без определенного направления. — Это была пустая трата времени, — проворчала Джинни. — Мне жаль, Джинни. Я выбрала это место, потому что у них должен был быть хороший выбор, — сказала Гермиона. — Я слишком голодна, чтобы думать об этом. Не хочешь сходить в Хогсмид? Мы можем поесть в Трёх Мётлах, а потом заскочить к местному портному, посмотреть, нет ли у него чего-нибудь подходящего. Гермиона заколебалась. Это была хорошая идея, за исключением того факта, что Рон, вероятно, был там, присматривал за магазином. Ей совсем не хотелось столкнуться с ним. Вдобавок ко всему, там также была более вероятна стычка с репортёрами. Но она была голодна, и портной в Хогсмиде, по общему признанию, был хорошим вариантом. — Хорошо, — согласилась она. Хогсмид выглядел точно так, как Гермиона помнила его со школьных времён: магазины напоминали покрытые глазурью пряничные домики, булыжники были скользкими от слежавшегося снега. Вдалеке Гермиона разглядела остроконечные башни Хогвартса и внезапно почувствовала легкий приступ ностальгии. Возможно, она скоро отправится навестить Хагрида. Она слишком давно не навещала его, и хорошая долгая беседа с ним за огромной чашкой чая казалась как раз тем, что нужно. Эта мысль подняла ей настроение, когда они с Джинни направились к знакомым парадным дверям Трёх Мётел. Заказав еду и два сливочных пива, они с Джинни устроились в дальнем углу паба, с удовольствием уплетая несколько больших бутербродов и переполненную корзинку с чипсами. Они болтали за едой, смеясь над худшим из платьев, которые Джинни надела сегодня. Время от времени Джинни поглядывала на дверь, и Гермиона начала задаваться вопросом, не была ли её подруга более параноидальной по отношению к прессе, чем она сама. Гермиона попыталась сосредоточиться на еде, надеясь, что её обычная тактика игнорировать нежелательных людей отпугнет их. — Ой! Гермиона! Джинни! Не ожидал увидеть вас здесь сегодня! — произнёс знакомый голос неподалеку. Гермиона с улыбкой посмотрела на Гарри, но почувствовала, как её лицо вытянулось, когда она увидела, кто стоит у него за спиной. Рон, выглядевший крайне неловко, стоял рядом с их столиком, одетый в толстое шерстяное пальто и шапку ручной вязки, в которой Гермиона узнала ту, что она связала для него много лет назад. Она чуть не подавилась сливочным пивом, и Гарри хлопнул её по спине. Она сделала ещё один глоток сливочного пива, чтобы прочистить горло, игнорируя свинцовое ощущение в животе. — Не возражаете, если мы присоединимся к вам? — спросил Гарри, и его голос звучал слишком бодро. — Мы совсем не против! — ответила Джинни таким же весёлым голосом. Челюсть Гермионы плотно сжалась, когда она поняла, что её подставили. Гарри скользнул на стул рядом с ней, тем самым заставив Рона неловко сесть рядом со своей сестрой. Прижатая к стене, Гермиона схватила свою палочку под столом, обдумывая варианты. — Итак... — сказал Гарри с фальшивой улыбкой на лице. — Снова все вместе! Мышиный сглаз. Или, возможно, то проклятие, которое заставляло отрыгивать ярко-розовые пузыри, сильно пахнущие испорченным молоком. Может быть, она увеличила бы его мизинцы в двадцать раз. Казалось, поняв, что Гарри в опасности, Джинни оживлённо заговорила: — Разве ты не хотел что-то сказать Гермионе, Рон? — прощебетала она. Рон выглядел так, словно пытался проглотить кислотную шипучку целиком. — Да, — неуверенно сказал он. Казалось, ему было очень трудно выдержать ядовитый взгляд Гермионы. — Верно. Я... Для человека, который уже несколько недель отчаянно хотел поговорить с ней, он, казалось, не находил слов. Гермиона молча ждала, кипя от злости. Она ещё больше разозлилась из-за того, что они устроили для неё такую засаду. Если бы она знала, что так будет, то смогла бы сделать глоток своего успокаивающего напитка для начала. — Я... прошу прощения? — наконец произнёс Рон таким тоном, словно спрашивал её, правильно ли это было сказать. Она только смотрела на него, стиснув зубы. — Э-э, мне не следовало, э-э, говорить все это. На балу. Фальшивая улыбка Джинни сползала с лица. Гарри теперь выглядел почти таким же смущённым, как и Рон. Гермиона сохраняла молчаливое, каменное выражение лица. Рон вздрогнул, и Гермиона была почти уверена, что Джинни наступила ему на ногу под столом, чтобы побудить его сказать больше. Рон посмотрел на свою сестру и пожал плечами, как бы говоря, чего ты ещё от меня хочешь? — Э-э, и, — смущенно добавил он, — ты должна прийти на свадьбу. Я буду держаться от тебя подальше, если ты хочешь. Или, эм, может быть, мы могли бы снова стать друзьями? — в конце его голос дрогнул и превратился в нервное бормотание. Гермиона потягивала свой напиток, обдумывая услышанное. Она не хотела извинений от Рона. Она просто хотела, чтобы он оставил её в покое, чтобы она могла спокойно вернуться к своей жизни. Но потом ей кое-что пришло в голову. — Ты всё ещё встречаешься с Джоанной? — внезапно спросила Гермиона. Если бы он всё ещё общался с этим так называемым репортером, Гермиона была бы уверена, что он не сожалеет. По какой-то причине ей показалось важным это знать. Лицо Рона немного побледнело. — Не совсем, — сказал он. Гермиона приподняла бровь, побуждая его объяснить. — Ну, мы разговаривали... раз или два... — сказал он, нервно взглянув на сестру. — Кстати, ей тоже очень жаль. Она слышала о письмах с угрозами. Ярость подступила к горлу Гермионы. Рон, очевидно, рассказал ей, услышав об этом от Гарри. — Она сожалеет только потому, что её уволили? — холодно спросила Гермиона. Гневный румянец начал заливать щёки Рона. — Малфою не следовало этого делать, — с горечью сказал Рон. — Он зашёл слишком далеко. — Рон, — предостерегающе сказал Гарри, но Гермиона перебила его. — Джоанну уволили за распространение клеветы, — горячо сказала Гермиона. — Она заслужила это. — Это не клевета, если это правда, — выплюнул Рон, и Гермиона подумала, что он, возможно, повторяет точные слова Джоанны. — Рон, перестань быть таким придурком! — Джинни прервала его. Рон раздражённо выдохнул, его ноздри раздулись от негодования. Прошло мгновение, в течение которого никто не произносил ни слова. Джинни выглядела смирившейся, когда обменялась взглядами с Гарри, который выглядел так, словно ему очень хотелось отказаться от этого плана прямо сейчас. Гермиона чувствовала себя измученной. Этого было достаточно, чтобы весь волшебный мир, казалось, с готовностью поверил, что она была какой-то продажной соблазнительницей, которая сделает всё, чтобы заполучить славу и золото. Однако совсем другое дело было знать, что человек, которого она любила так долго и любила так беззаветно, был готов поверить на слово какому-то мстительному репортеру, а не ей. Это напоминание задело за живое её истерзанное сердце. С другой стороны, после того, что случилось с Драко, и так скоро после её разрыва с Роном, возможно, он был не совсем неправ. Чувство вины, связанное с её поведением, было трудно облегчить, потому что, даже если она не изменяла Рону, она двигалась дальше быстрее, чем считала возможным. Если бы она была на его месте, ей тоже было бы трудно поверить, что никакой измены не было. Гермиона мысленно встряхнулась. Именно из-за таких мыслей у неё были неприятности. Она должна была перестать оправдывать поведение Рона. Иначе это никогда не закончится. — Я думаю, достаточно, — сказала Гермиона холодным голосом. Она повернулась к Гарри, сидящему рядом с ней. — Гарри, если ты прямо сейчас не выпустишь меня, ты не попадёшь на свою свадьбу, — сказала она низким, угрожающим голосом. Гарри очевидно хотел попасть на свою свадьбу, так как немедленно подчинился ей и соскользнул со своего стула, чтобы дать ей уйти. Она обернулась, прежде чем зашагать прочь, устремив пристальный взгляд на Рона. — Я буду на свадьбе, Рон. И если ты хочешь пережить церемонию целым и невредимым, ты будешь держаться от меня подальше и держать рот на замке. Ты меня понял? Рон молча смотрел на неё, и горечь на его лице сказала ей, что он сделает так, как она сказала, даже если ему это не нравится. Она повернулась на каблуках, чувствуя, как её волосы приятно хлещут по плечу, и собралась уходить. Но голос Рона остановил её. — Тебе лучше сказать Малфою, чтобы впредь он оглядывался, когда выходит из дома, — выдавил Рон. Гермиона подумала о том, чтобы повернуть обратно. Её рука крепко сжала волшебную палочку, и она сделала несколько глубоких вдохов, мысленно останавливая себя от того, чтобы сделать что-то, из-за чего Гарри почувствовал бы себя обязанным арестовать её за использование тёмной магии. Вместо этого она бросила через плечо: — Джинни, ты всё ещё хочешь навестить портного? Она услышала шорох и возню за спиной, которые подсказали ей, что Джинни встала и надевает пальто. Гермиона первой вышла из паба, сгорая от ненависти.