Серебряный конверт\The Silver Envelope

В тот момент, когда входная дверь на площади Гриммо закрылась за Роном, Джинни набросилась на Гарри. — Это самая худшая идея, которая когда-либо приходила тебе в голову, Гарри! Джинни дала обещание Гарри меньше часа назад и уже поймала себя на том, что нарушает его. Если Гермиона согласится с планом, Джинни отступит, но она просто не могла этого сделать. Гарри вздохнул. Они спорили об этом уже два дня. Джинни тоже устала от этого, но не сдавалась. — Тогда, во что бы то ни стало, скажи мне, что делать вместо этого? — разочарованно произнёс Гарри. — Только не это! — закричала Джинни. — Черт возьми, все что угодно, только не это! Они ненавидят друг друга, Гарри, и не просто так! Рон ужасно обращался с ней! — Если он был таким ужасным, почему Гермиона ничего не сказала? Зачем она стерла эту пленку? — сказал Гарри. — Послушай, я тебе верю, — добавил он, отступая назад, когда увидел, как на её лице проступает гневный румянец. — Правда. Рон иногда может быть настоящим мерзавцем. Но я думаю, что ты, возможно, немного предвзята, Джинни. Он твой брат. Даже Гермиона не хотела печатать эти фотографии только для того, чтобы выставить Рона в плохом свете. Я верю, что она может сама принимать решения. Джинни закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Гарри спокойно ждал. Она ненавидела это. Они не прожили в браке и месяца, а между ними уже был вбит клин. Из-за её глупого брата-придурка. — Это другое дело, Гарри, — настаивала Джинни. — Он... я не знаю, он был другим. Ты видел, как он вел себя, когда Гермиона была у нас на ужине. Я беспокоюсь о том, чтобы держать их рядом друг с другом, даже на публике. Я чувствую, что он может что-то сделать с Гермионой. Гарри озабоченно нахмурил брови. — Рон и Гермиона все время ссорятся, — сказал Гарри. — В этом нет ничего нового. Единственное, что изменилось, так это то, что они наконец-то расстались. И кроме того, Гермиона может постоять за себя. Она самая талантливая ведьма, которую я когда-либо встречал. Если бы Рон действительно был настолько глуп, чтобы попытаться что-то с ней сделать, она бы надрала ему задницу. Джинни отвела от него взгляд. Желание погрызть ногти было непреодолимым, но они все еще были покрыты тем дурацким акриловым лаком, которую Валмаи настояла купить ей на свадьбу. — Послушай, Джин, они не собираются особо взаимодействовать, — продолжил рассуждать он. — Они собираются сделать несколько фотографий, может быть, сходить на одно-два свидания на публике. Все, что нам нужно — это достаточное освещение в прессе, чтобы убедить людей, что они действительно снова вместе, а затем мы сбросим бомбу на Джоанну. Никто не поверит ни единому её слову после того, как мы сделаем очевидным, что она преследует Гермиону, чтобы добраться до Рона. Все будут считать её ревнивой и мелочной. Ноздри Джинни сердито раздулись. — Верно, поощряя всех проявлять сексизм, мы все исправим. Гарри медленно шагнул к ней, так осторожно, словно приближался к гиппогрифу. Она позволила ему нежно взять себя за руку. — Джинни, если бы у нас был другой план, я бы следовал ему, не задумываясь. Но если учесть угрозы, с которыми сталкивается Гермиона в данный момент, Рон — наименьшая из проблем, — сказал он. Джинни отвела от него взгляд, её это не убедило. Он, конечно, знал больше, чем она, о угрозах, которые недавно получила Гермиона, но Джинни с трудом верилось, что эта идиотская идея действительно того стоила. — Джин, — сказал Гарри, покорно вздохнув. — Я собираюсь тебе кое-что сказать, но это не должно выйти за пределы этой комнаты. Это понятно? Джинни встретилась взглядом с зелеными глазами мужа, заметив серьезное выражение его лица. — Понятно, — прошептала она. Гарри поколебался еще мгновение, прежде чем заговорить. — На прошлой неделе Гермиона получила несколько проклятых писем. Если бы она открыла их, они убили бы её в течение нескольких минут. И еще два, которые могли навсегда оставить на ней шрамы или сделать инвалидом. У Джинни кровь застыла в жилах. Гарри продолжал. — В другом письме содержались фотографии, на которых она выходит из своей квартиры и делает покупки в Косом переулке, — сказал он. — Кто-то следит за ней? — Джинни ахнула. — Да. И дело не только в письмах. Множество людей пытались разрушить чары, которые мы наложили вокруг её дома. Мы думаем, что один или двое могут быть папарацци, но если это не так, то мы очень беспокоимся о её безопасности. Тело Джинни покрылось мурашками. Она не была уверена, что чувствует собственные ноги. — Жизнь Гермионы в опасности, Джинни, — сказал Гарри. — Люди, множество людей, хотят её смерти из-за лжи Джоанны. Я делаю все, что в моих силах, чтобы найти Джоанну, но пока мы не поймаем её, я должен делать то, что необходимо, чтобы защитить Гермиону. Я знаю, что она сердита на Рона, но либо это, либо отправка её в безопасное место где-нибудь на другом конце планеты, пока все не уляжется. На что Гермиона никогда бы не согласилась. Не тогда, когда это означало бы бросить её работу. — Я все еще не могу поверить, что она сказала «да», — оцепенело произнесла Джинни. Не то чтобы Гарри это волновало, но Малфой может быть раздавлен. Гермиона, очевидно, поссорилась с Малфоем на свадьбе. Она почти ничего не говорила об этом, но, судя по уничтоженной пленке и выражению полной апатии, которое с тех пор навсегда застыло на лице Гермионы, Джинни сделала обоснованное предположение. Это было неправильно. Они с Малфоем были — вопреки всему — удивительно идеальны друг для друга. Когда она увидела их вместе на своей свадьбе, все встало на свои места. Рон совершенно не подходил такой блестящей ведьме, как Гермиона. Ей нужен был кто-то, кто дал бы ей пространство, необходимое для того, чтобы расправить крылья и взлететь так высоко, как только возможно. Богатый, самоуверенный ублюдок, которому посчастливилось по уши влюбиться в Гермиону, возможно, как раз подходит для этой роли. И вот теперь снова появился её брат, готовый, как обычно, все испортить. — Гермиона согласилась на этот план, потому что она понимает, что это уменьшит количество вреда с наименьшими сложностями для нее, — сказал Гарри. — Мне это тоже не нравится, поверь мне. Но это лучший план, который у нас есть. — Он сделает что-нибудь глупое и все испортит, Гарри. Попомни мои слова, — сказала Джинни, умоляюще глядя на мужа. — Хорошо, - сказал Гарри. — Я слышу тебя. Как насчет этого? Он взял её пальцами за подбородок, поднимая её лицо к своему. — Я обещаю, что не оставлю их наедине. Ни на мгновение. Каждая фотосессия, каждое фальшивое свидание — я буду там, чтобы вмешаться, — сказал он. Беспокойство бурлило в животе Джинни. Гарри был прав — хотя Рон и был мерзавцем, он, по крайней мере, не хотел смерти Гермионы. Это было значительное улучшение по сравнению с альтернативой. — Хорошо, — тихо согласилась Джинни. — Но... позволь мне хотя бы написать Малфою. — Ни в коем случае, —сказал Гарри, и его лицо посуровело. Он попятился от нее, напряженный и злой. — Малфой — именно тот человек, от которого нам нужно оберегать Гермиону. Мы не можем ему доверять. — Малфой влюблен в Гермиону, Гарри! — закричала Джинни. — Это же очевидно! Ты бы видел их вместе! — Малфой — самый хитрый проныра, которого мы знаем! — возразил Гарри. — Я согласился пригласить его на свадьбу, но я подвожу черту, посвящая его в наши тайные планы. На карту поставлена жизнь Гермионы, Джинни, — настойчиво напомнил он ей. — Какая-то романтическая идея о том, что они двое вместе, не стоит того, чтобы рисковать из-за этого её жизнью. Джинни захотелось ударить по чему-нибудь, сильно. Как она могла заставить Гарри поверить, что Малфой, мальчик, который издевался над ним и принижал его в течение многих лет, мальчик, который стал самым молодым Пожирателем смерти, влюбился в их подругу-магглорожденную? Гарри вздохнул. — Хорошо. Как насчет этого: если Гермиона захочет рассказать Малфою о плане, она может это сделать. Но позволь ей сделать это. Ты не вмешивайся в это, хорошо? Джинни долго молчала. Гарри снова ждал. Он выглядел как живое извинение, но она знала, что он никогда не пожалеет о том, что сделал что-то, чтобы защитить людей, которых он любил больше всего. Джинни молча кивнула в знак согласия.