***
— Сиди здесь и не разрешай детям выходить из комнаты! МакКриди закинул на плечо винтовку и теперь стоял в проёме, строго глядя на жену. Люси испуганно вскочила на кровати, на её плечи тут же легли бледные руки Джуди. — Что случилось? — уже не сонным голосом спросила Люси. — Не знаю. Но надо на всякий случай развернуть оборону. — Мужики, с вами можно? — вертелся на крыльце Рональд Ларен с ножом в руках. — Ты бы ещё грабли притащил, — язвил Харон. — Баба, что-ли, твоя смотрит, подорвался-то как? Ладно, МакКриди, дай хотя бы гладкоствол этому герою. Пусть идёт с нами, только без самодеятельности. Поняли? — Роберт! — Люси сгребла испуганную дочь в охапку и завернула в одеяло, пряча девочку от этой тревожной ночи. — Не уходи! Снайпер опустился на край кровати возле жены и положил шершавые ладони на её колени. — Я должен. Чтобы в Гердершейде было спокойно, понимаешь? МакКриди разучился драматизировать, но знал: если ему суждено поймать пулю, чтобы она не полетела в сторону их дома, он эту пулю поймает. Даже не будет прикрываться Хароном, который подписался на это, нехотя взяв стопку марок и мешок крышек. — Пошли, — поторапливал гуль, стоя в дверном проёме. — Чёрт-те-что у вас тут происходит. — Па, — в центр гостиной выскочил Дункан. — Я с вами! — Нет! — хором выдали все, включая Харона. — Но я должен пойти! Мне надо будет вам кое-что показать! Ты знаешь, что… — Сынок, — присел рядом с ним МакКриди. — Там опасно. А ты должен быть здесь и защищать маму и сестру. — Иначе получишь по жопе, — непримиримо выдал Харон. Провожали тройку ополченцев горестными вздохами и даже всхлипами. Харон потоптался на перекрёстке в паре сотен шагов от Гердершейда и решительно взял правее — туда, где возвышались поросшие мхом скалы. Он пёр как танк, ловко перескакивая с камня на камень, с кочки на кочку. МакКриди пружинисто шагал за ним, присматриваясь к любой подозрительной тени на горизонте. И только Ларен постоянно тормозил народное ополчение, то завязывая шнурки, то подтягивая брюки. Когда позади остался приметный сгоревший особняк — один из ориентиров на пути к вокзалу — Харон заприметил неподалёку хороший холм. Он вскочил на самый верх с биноклем, а МакКриди — с оптикой на верной винтовке. И только Рональд не знал, чем заняться, чтобы выглядеть полезным. Луна спряталась за тучами, и теперь только предрассветная синева бросалась в глаза в темноте. А ещё горящие — во всех смыслах этого слова — окна богатого небоскрёба. — Кажется, в здании замес, — догадался стрелок. — И у меня есть подозрения, почему, — прохрипел гуль. — Мастерс мне показывал те тоннели. Эти толстосумы из Тенпенни-Тауэр подключились к энергосети метро и жили припеваючи. Рой Филлипс спал и видел, как через эти ходы ворвётся в башню и устроит гладкокожим резню. — Тенпенни же на подсосе у Братства, — скривился МакКриди. — Чтобы они — и бросили тоннели? — Да закрыли они тоннели. Мы с Мастерсом проверяли. К генераторной вход по биометрии, со стороны станции уж точно. Подходишь туда, а там терминал висит, и голос такой: «поднесите лицо к экрану». А какое у нас — и лицо-то?! — А если искусственный нос приладить, то тоже ничего? — задумался МакКриди. Харон взглянул на него исподлобья и как-то недобро блеснул глазами. Больше МакКриди решил у наёмника ничего не спрашивать, но хватило его ровно на минуту. — Мы тут до утра будем торчать, да? Он вжал голову в плечи, словно над ним был свод пещеры, и теперь подозрительно озирался по сторонам. Звуки боя сливались в жуткий гул, пронизанный стрёкотом минигана. — Пока не станет тихо. До тех пор сидим тут и следим, чтобы ни одна тварь не проскользнула к Гердершейду. — А мы к башне не пойдём, что ли? — с ноткой разочарования спросил Ларен, и гуль посмотрел на него, как на кретина. Да что уж там, МакКриди и без этого всерьёз считал Ларена кретином, и верил, что Харон с ним солидарен. В окрестностях было тихо. Пару раз скрипели от старости корявые деревья у подножия холма, и Харон заглядывал за камни в поиске лазутчиков, но никого так и не увидел. Пусть и с мутной поволокой, но его глаза всё ещё были чертовски зоркими. Закончив с осмотром соседних скал, гуль присел на плоскую верхушку валуна, достал бинокль и уставился куда-то на восток. — Твою мать, — зарычал тот спустя пару минут рекогносцировки. — Ну точно жопу мало пороли! На, отец года, глянь! Внутри у МакКриди всё рухнуло, когда он забрал у приятеля бинокль и трясущимися руками поднёс его к лицу. Взглянув туда, куда указал напарник, Роберт увидел, как по узкой тайной тропке между низеньких скал в сторону башни бодро бежит Дункан. — Сын! — крикнул Роберт, и от его голоса с крыши сгоревшего особняка вспорхнула стайка птиц. Снова прильнув к биноклю, парнишку он уже не увидел — очевидно, они разминулись, и теперь тот во весь опор нёсся к перестрелке, будто там ему обещали присутствие Грогнака. — Харон, я за ним. — Давай, бежим быстрее, пока он там пулю не поймал. Роберт на пару секунд замешкался. — Ларен, вернись в Гердершейд, не то Люси тоже рванёт за этим шалопаем! Ларен погрустнел, но спорить не решился. Он отдал компаньонам мешок с провизией и уныло поплёлся назад, пока двое наёмников отправились по следу мальчишки, практически по памяти петляя между оврагами и холмами. Роберт бежал на износ, до покалывания в боку и боли в пятках, но силуэт сына так и не показался на фоне каменистого пейзажа. — Дункан! Дункан!!! Башня неминуемо приближалась с каждым вслепую сделанным шагом, а вместе с ней — звуки выстрелов и взрывов. Сколько они бежали? Минуту или все десять? Времени в этот момент не существовало, и Роберт видел только тёмно-синие холодные края камней и бледные тропы под ногами, и всё это расплывалось, мутнело, потому что от страха и усталости у снайпера темнело в глазах. Наконец впереди замаячила голубая кофта сына, который неподвижно стоял на равнине. Он заворожённо смотрел на то, как конвертоплан выписывает круги в паре миль к югу, а солдаты поливают огнём с борта толпы озверевших фанатиков. — Дункан! Сын обернулся, а в следующую секунду яркое пятно рвануло к небу и распустилось цветком розоватого цвета. Сигнальная, чёрт бы её. Парень испуганно рванул к отцу — понял вдруг, где именно он оказался и насколько страшной стала мальчишеская игра в солдатика. — Пап! Голос сына потонул в эхе канонады, и по обе стороны от ЭрДжея в воздух взметнулись комья земли. В них с Хароном стреляли. — Дункан! Как же долго после этого блядского света на небе не наступала темнота! Ноги несли Роберта вперёд, и он уже слабо понимал, что стал мишенью. Все они — и его сын, и громила Харон — теперь мишени. — Папа! МакКриди схватил сына и не удержал равновесие — они рухнули на землю, и снайперу показалось, что там, где ещё недавно была голова мальчишки, просвистела пуля. — Туда! — гуль указал рукой на вход в тоннели метро, и у Роберта не осталось времени на размышления. Оставаться на равнине, словно три беличьих сухарика на пустой сковородке, они не могли. Метрополитен встретил их ещё более густым мраком и едва ощутимым запахом креозота. МакКриди прислонился к пыльной стене в попытке прийти в себя и около минуты мучился одышкой, а потом вдруг повернулся к сыну и заладил: — Ты что творишь, засранец?! Ты куда лезть собрался? А? — Пап, я не думал… — Да вижу я уже, что ты не думал! Ты о матери-то вообще переживаешь? А о себе? О Джуди?! — Пап, я… И тут подал голос почти не запыхавшийся гуль. — Драпать пора. Нас догоняют. Чьи-то шаги грохотали снаружи, и МакКриди подтолкнул сына к тёмному зеву над рельсами, в глубине которого слабовато мигали грязные светильники. Пока они бежали, потолок тоннеля гудел и сотрясался, сбрасывая пыль, и Роберт догадался: там, снаружи, творится сущий ад в эти минуты. А за спиной — симфония из грубых голосов и эха, которое им поддакивает. И лишь изгиб тоннеля прятал сейчас беглецов от вооружённых до зубов мракобесов. Едва впереди замаячила служебная дверь, как несколькими футами выше сквозь грунт что-то раскатисто ухнуло, а свет мигнул и погас. В глаза снайперу прилетела цементная крошка. — Я нашёл проход, — прошипел Харон. — Идите на мой голос. Роберт сжимал запястье Дункана, и обычно не признающий таких жестов парень сейчас даже не возмущался, и лишь бесшумно перебирал ногами, стараясь не наступать на хлам. Скрываясь в коридоре Роберт успел увидеть, как из-за поворота выплывают пятна света. Ориентироваться оставалось только на ритмичный бег Харона, который прокладывал маршрут ценой несколько раз отбитого о холодные стены лба. По дороге стрелок пытался найти в поясной сумке фонарик, но едва цилиндрической формы пластмасса оказалась в пальцах, как бегущий впереди гуль остановился. Они столкнулись. — Чёрт. В этой части тоннелей я не был. — Ты серьёзно? — спросил МакКриди. — Нет, мать твою, это начало анекдота. Выскочив в какой-то холодный и заставленный приборами зал, Роберт посветил вокруг себя и осмотрелся. Краем глаза он увидел отодвинутую от стены консоль с уже давно нерабочими кнопками и сжал плечо сына. — Давай туда, Дункан. Мы уведём их глубже в тоннели. — Да, малой, тебе лучше тут отсидеться, — поддержал Харон, который наконец подал первые признаки усталости. — Но забейся поглубже и чтобы носа оттуда не совал, ясно? Роберт не пожалел пары выстрелов, чтобы натравить на себя фанатиков. Едва лучи фонарей невдалеке устремились в их сторону, как напарники снова сорвались с места. Уходить в неизвестность МакКриди совсем не хотел — он не был уверен, что снова увидит сына, но верил, что тот выживет. О своей судьбе он парился не слишком-то и сильно, и скорее инстинктивно гнался вслед за Хароном, пока тот почти наугад выбирал дорогу в подземном лабиринте. После очередного грохочущего звука на поверхности стены тоннеля содрогнулись сильнее прежнего. Роберт не мог представить, что именно рвануло снаружи — минизаряд, упавший на землю конвертоплан или, быть может, рухнувшая башня Тенпенни. Не хотел представлять. От мыслей его отвлекла заминка Харона, который вдруг рванул прямо к путям. Снайпер с удивлением понял, что гуль пытается выдрать с корнем ржавую дверь одного из вагонов. Вскоре лист металла поддался, и громила едва устоял на ногах. — Там отряд небольшой, по шагам слышу. Пропустим их вперёд и ударим со спины. — Погоди, — додумался ЭрДжей. — Из одной огневой точки работать нет смысла. Подсади-ка меня. Едва распластавшись на крыше и прижав к плечу рюкзак, Роберт краем глаза снова увидел мерцание света невдалеке. Снизу раздался едва слышимый щелчок — это Харон снял дробовик с предохранителя. МакКриди потянул винтовку за ремень и лёг с ней в одну линию, не упуская из вида стену тоннеля. Отчего-то стало страшно. МакКриди казалось, что их вагон какой-то слишком приметный, что именно его фанатики захотят осмотреть, и сначала найдут Харона, а потом и его. Отца, блин, года. Главное, чтобы не нашли Дункана, а остальное, как говорил Хэнкок, херня на толсторожьем масле. Стайка преследователей осматривать вагон и не думала. Они пробежали мимо — человек пять, хаотично скользящих лучами фонариков туда-сюда. Только один отстал от группы — теперь он топтался в дюжине шагов от них и долбил кулаком по фонарику, который мигал, обещая вскоре погаснуть. МакКриди был готов снести ему башку, но Харон не стрелял, а значит и ему палить было рано. Найдя в крыше дырку и посмотрев вниз, он увидел, что гуль стоит с ногами на ширине плеч и целится в давно выбитое окно. Заметив чужой взгляд (и как только он это делал, мать его?!), Харон посмотрел наверх. «Жди». Роберт ощутил, как потеют ладони, а сквозняк проникает под рубаху и холодит мокрую худую спину. Он поёжился… и почувствовал, как набитый провизией и бинтами рюкзак Ларена соскальзывает с плеча, а молния на нём разъезжается под тяжестью бутылок. А потом из рюкзака на крышу выкатилось что-то, светящееся ярко-голубым в темноте. — Сука… Бутылка разлетелась от выстрела. МакКриди отдёрнул руку, перекатился подальше от края крыши и вздрогнул от нового выстрела — на этот раз снизу бабахнул дробовик Харона. — Что там, мать твою, произошло? — заворчал тот, убедившись, что фанатик остался без половины лица. — Сьерра Ларену с собой «квантовую» дала… — Вот есть же люди, от которых одни проблемы, а! Слезай, сейчас начнётся самое весёлое, — рыкнул Харон и тут же зажмурился от яркого света со стороны выхода. Судя по высоте ослепившего его фонаря, он был налобным. — А ну стоять, диверсанты хреновы. МакКриди сжал зубы до треска. Братство. А внизу — Харон, которого… которого что? Убьют сразу или как? Нужно было вмешаться, и как можно быстрее. — Мужики, я свой! Мы свои! — Роберт вскинул руки и встал на крыше вагона во весь рост. Лицо Ника, который вышел из-за плеча паладина, в голубоватом свечении от лужицы лимонада выглядело бездушным, будто снова сделанным из полимера. — Парни, опустите пушки. В этих ребят не палить. — Ник! Ты бы знал, как я тебя счастлив видеть! Синт отчего-то радости не проявил — так и остался стоять на рельсах в напряжённой позе. — Хотел бы я сказать, что это взаимно. Что ты тут делаешь? — Я… мы… Фонарь на стальной башке паладина качнулся и скользнул по тоннелю, пока не высветил безносое лицо Харона в окне вагона. — Поговорим в Цитадели.***
Шеф Густаво, раненый и уже плохо соображающий, что происходит, подполз к двери с «молотовым» в руке. Он не понимал, что не сможет швырнуть бутылку и на пару метров с простреленным боком, но отчего-то ещё боролся, полз в атаку, будто не хотел умирать, так и не нюхнув пороха по-настоящему. Всю сознательную жизнь он держался за цевьё и смотрел на интерком у ворот, будучи уверенным, что опасность придёт оттуда. Но она ворвалась в башню из-под земли. Риз перескочил через начальника охраны, дёрнул на себя дверь и зажмурился от яркого пламени внутри. Вся правая стена была покрыта копотью, а прямо в центре холла лежал труп в трогательном розовом платье с подпалинами. Чьи-то ноги, на сей раз мужские, торчали из-за стойки напротив лифта. От первого этажа Тенпенни-Тауэр осталось теперь одно название. — Они наверху, — подсказал хриплый женский голос из почерневшего проёма. — Хотели взять первый этаж и запереть нас выше, но вмешалась охрана… Женщина закашлялась, и Ризу показалось, что та сейчас выплюнёт кусок лёгких. Внутри разило гарью и опалённой плотью. Дым слегка рассеялся из-за открытой двери, и оказалось, что с капитаном говорила Сьюзен Ланкастер — проститутка и одна из немногих, кто не растерялся в этом мраке, судя по китайскому автомату за её спиной. — Где Тенпенни? — вышла из-за спины Риза Илзе. — Не знаю. Наверное, спрятался. Если его ещё не сбросили в окно. — Как они вошли? — По биометрии. Через тоннели. — Я думала, что это неудачная попытка блокады, — хмуро проговорила капитан, глядя на Дэвида. — Но это уже больше похоже на партизанскую войну. — Объясните? — недоверчиво спросил тот. — Вокзал запитан от башни, а башня — от энергосети метро. Это в первую очередь диверсия. Как и несостоявшийся подрыв путей на перегоне Данвич — Цитадель. Илзе с ненавистью перевела взгляд на лестницу и шагнула вперёд, но горячая ладонь Риза легла ей на плечо. — Не нужно сейчас пылить, — он пытался не нарушать субординацию, но это было сложно. Дэвид знал, что её нужно удержать любой ценой, но, чёрт возьми, как? — У меня есть причины. — Вы думаете, что Мориц — это их живой пропуск? — Да. Риз поскрипел зубами и нашёл взглядом нескольких послушников, которые явно подрасслабились, стоя у стены. — Эй вы. Да, вы трое. В тоннели! Проверить, чтобы никакая шелупонь там не ошивалась! Пшли! Послушники переглянулись и не сдвинулись с места. — Я что, непонятно изъясняюсь?! — вскипел Дэвид. — Они тут первый раз, мать твою, — не поворачиваясь к нему злобно проговорила Илзе. — И понятия не имеют, где тут вход в тоннели. Поморщившись ещё какое-то время, чтобы не терять лицо, Риз в итоге расщедрился до инструктажа. — Мэм, — Кэрри браво шагнула в центр холла держа пулемёт так, словно готовилась идти с ним в рукопашную и раскидывать врага на манер супермутанта, вооружённого доской с гвоздями. — Мы их сейчас из окон повыбрасываем, дайте только команду. Она была цепным псом, который привык к ошейнику и больше всего на свете ждал, когда хозяйка щёлкнет карабином, отпуская его на волю. И следующее слово стража Визенталь было для неё чем-то вроде «фас» — смысл, по крайней мере, несло такой же. — Вперёд. Илзе потянулась к ноге, вытянула из связки дымовую шашку и передала её солдату в броне. Под покровом густого молочного дыма солдаты ворвались на второй этаж. Робко защёлкали винтовки, в ответ на это застрочил миниган. Страж не успевала видеть, кто открыл по ним огонь, потому что спина Риза, напряжённая и широкая, загораживала практически всё. А когда на считанные секунды воцарялась тишина, гильзы звонко скакали по мраморным ступеням. В этом звуке прятался смертоносный шелест перезарядки, после чего следовал щелчок, и миниган снова начинал стрекотать. — Нечестивцы! — женским голосом проклинал солдат горящий дверной проём в чьи-то апартаменты. Риз разглядел в дыму невысокую фигуру, которая целилась в него из помпового ружья, и перечеркнул её короткой очередью. Из стен полетели куски мрамора, обитая бархатом дверь задребезжала на петлях и покосилась. С пластикового цветка в кадке, который стоял в углу, слетели верхние листья, а перебитые стебли погнулись в разные стороны. — Умри! — раздалось со стороны полыхающих диванов, и прямо из пламени на Риза выбежал человек в горящем балахоне. Он оказался в тупике, у него кончились патроны, и теперь он нёсся вперёд, целясь прикладом в рыцарский лоб… пока пуля не раздробила его собственный. Риз обернулся. В метре от него блеснул «Тевтонец», рукоятку которого сжимала изящная, но такая сильная в эти секунды ладонь. — Was? Я тоже хожу на стрельбище. Дальше счёт времени Илзе не вела. Видела только лестницы и взрывы, взрывы и снова лестницы, опять плечистый силуэт Риза, за которым выл с раскалёнными стволами миниган. Видела Кэрри, которая всё-таки ввязалась в рукопашную и до сих пор не оттёрла кровь с приклада. — Перезаряжаюсь! — рявкнул Риз и вжался в глубокий дверной проём. Дверь за его спиной вдруг треснула — кто-то вонзил в неё секиру, висевшую над камином в апартаментах класса «люкс». — Вот блядь! Дэвид пнул дверь ногой. Та со скрипом отошла от косяка, и второе лезвие секиры пробило немытый и помятый поклонами о грязный пол лоб. Впереди был, кажется шестой или седьмой этаж, и Илзе оставались до него последние ступени, как вдруг на край старой, уже протёртой во многих местах ковровой дорожки вылетела граната. Капитан отшатнулась, но напоролась на нагрудник брони солдата, за спиной которого уже собралась целая толпа. Никто не понимал, в чём дело, и каждый рвался вперёд, выталкивая капитана на смерть. — Нет… Время будто замерло, как если бы тоже попало в этот густой человеческий кисель. Илзе не успела понять, откуда рядом взялась Кэрри, не смогла вовремя догадаться, почему та обвивает её руками, швыряет вниз, прямо на падающих бойцов, а сама остаётся стоять на предпоследней ступени. Граната взорвалась, и изувеченное тело пулемётчицы то ли шагнуло, то ли просто начало заваливаться вниз. Она упала прямо на свою командиршу, разлепила губы и принялась что-что тихонько хрипеть, заливая ту собственной кровью. — Мэм… — Твою мать. Кэрри… — скривился Риз и подступился к раненой, не зная, как быть. — Я этим ублюдкам… я… Понимая, что ещё живая Кэрри в ближайшей перспективе уже труп, Илзе с трудом сбросила её с себя. Кейд назвал бы ту дышащим решетом, и оказался бы прав. Страж потянулась рукой к ладони Кэрри, но вдруг поняла, что пытается нащупать перебитое запястье с остатками кисти на нём. — Кэрри… На этаже снова застрекотал миниган, зашипели лазерные винтовки. Оставив пулемётчицу лежать на площадке между лестницами, Илзе поднялась выше и поняла, что ни она, ни её «Тевтонец» здесь уже ничем не помогут. А потом, когда выстрелы стихли, Риз крикнул: — Он здесь. Тебе нужно это увидеть.***
— Эй, я требую адвоката! Ник! Ну ты-то куда, а? Мы же нормально общались! Под конвоем МакКриди было некомфортно, и он даже удивлялся, почему Харон ещё не начал крыть паладинов матом. Вернее, он прекрасно понимал, почему, но сам протестовать не мог, и теперь рассчитывал, что это сделают за него. И он безумно боялся за сына. Что бы там ни говорил Ник, как бы сам Дункан ни доказывал, что он уже взрослый, а Роберт всё равно мог доверять лишь самому себе. — МакКриди, — мирно обратился к нему детектив, и стрелок едва слышал его на фоне лязга брони, — успокойся. Если всё на самом деле так, как ты говоришь… — А как, твою мать, ещё может быть? По-твоему я диверсант, что ли?! — Разберёмся. Парни, давайте-ка их в камеру. — Чего?! Снайпер рванул вперёд, но наручники предупредительно лязгнули у него за спиной, а холодный металл впился в худые запястья. Их с гулем втолкнули в одну из крохотных комнаток Цитадели по очереди, а потом захлопнули дверь. МакКриди попытался вырваться в коридор, но врезался плечом в неприступный металл и взвыл. — Да ты уймёшься или нет? — прохрипел за его спиной Харон. Роберт с шумом выдохнул и с удивлением для себя понял, что гнев отступает, но страх всё ещё владеет его разумом. Он потёр ушибленное плечо и сделал три шага вдоль стены, пока не упёрся в угол. Ник сказал, что Дункана они нашли и он в безопасности. Но что-то всё равно не давало наёмнику покоя, и он никак не мог понять, что же именно. Чем ближе было утро, тем тревожнее становилось Роберту. В центре комнаты стоял стол, а по разные стороны от него — два деревянных стула, и МакКриди плюхнулся на один из них. — Вот сука! — вскрикнул он и звякнул наручниками. — Опять началось? — вспылил в ответ Харон. — Хотели бы нас грохнуть — грохнули бы уже давно. Меня так уж точно. Роберт кивнул. В словах Харона была правда. Солдаты хоть и морщились при виде гуля, но особо рук не распускали. Спустя десять минут вернулся Валентайн. Он молча постоял в дверях, будто выжидая, вспылит ли МакКриди на этот раз, но тот решил молчать. Молчал и Харон. — Я проверил сводки с места бойни, — сказал детектив. — Твои слова подтвердились. Тоннели были открыты ещё до вас. — Кем? — спросил вдруг гуль. Валентайн явно не ожидал этого вопроса и молча перевёл на Гуля взгляд, а затем хмыкнул. Тогда МакКриди понял: им этого не расскажут. — Не столь важно, — уклонился от ответа Ник. — Что же касается Дункана, то он в безопасности. Вы скоро увидитесь. С души снайпера упал камень не меньше того, что торчал у входа в Рокополис. Вдруг нестерпимо захотелось обнять самого Валентайна или даже Харона, а ещё лучше — сына и жену. — Можно тебя на несколько минут, МакКриди? Пара формальностей. Наручники мы с тебя снимем, конечно же. Следом за синтом он шагнул уже без тревоги — пусть хоть туча их будет, формальностей этих. Главное, что скоро всё закончится. Ник долго петлял по коридорам и наконец привёл приятеля в какое-то подобие кабинета. Там не было окон, лампа под потолком едва горела, но в самом центре стоял шикарный лакированный стол, за которым виднелось обитое бархатом кресло. Стеллажи ломились от папок с бумагами, на которых были наклеены полоски с названием дел: «Кража патронов из арсенала», «Саботаж на цементном заводе Хэмлин и Ко», «Свидетельства о встрече с Таинственным незнакомцем, том третий» и всё в таком духе. — Пытался воссоздать атмосферу довоенных детективных агентств, — предвосхитил вопрос приятеля Ник. — а поскольку сам я их уже не помню, то пришлось вдохновляться журналами. Садись. На столешницу вскоре встала бутылка вина, но краем глаза снайпер успел увидеть, что в шкафчике у стены детектив хранит куда более весёлые напитки. — Бобровская бражка?! — Хочешь сказать, ты будешь это пить? — с удивлением спросил Ник. — Да мне-то что, могу угостить. С собой забери, если хочешь. Не знаю, зачем они мне её в Бостоне сунули. Роберт решил не церемониться и полез открывать бутылку. Стаканов в кабинете не нашлось, поэтому пить пришлось из эмалированной кружки. — Честно скажу, мне пришлось быть очень красноречивым, чтобы убедить наших ребят не трогать твоего друга. Здесь действительно всё изменилось за последние годы, но к подобному они, мягко говоря, не привыкли. Стрелок снова вздохнул с облегчением. После этой фразы он наконец понял, что Харон в безопасности. — Это не то чтобы друг. Скорее напарник. Наёмник. — И всё-таки, почему ты выбрал именно его в компаньоны? — В боях ему равных нет. Ник сел напротив и теперь не спеша раскуривал табак. Роберт до сих пор помнил, как раньше дым просачивался сквозь дырявые щёки на искусственном лице детектива, но тогда он не курил в полной мере, а просто то и дело прикладывал к губам сигарету. Интересно, он снова делал это только для вида? — Рад, что мне не довелось стать свидетелем, — иронично заметил синт. — Я давно его знаю. Хорошие рекомендации, — оправдался МакКриди. — Но ведь он тебе зачем-то понадобился… Иногда Роберту нравились задушевные разговоры, но только не сейчас. Сейчас они становились слишком утомительными, поэтому он отмахнулся в надежде, что Нику эта болтовня скоро наскучит. — Лишний ствол в походах никогда не помешает. Особенно если живёшь на отшибе. Бражка хороша! К ней ещё бы огурчик! — Так бери семью и переезжай ближе к центру. Ник выпустил колечко дыма к потолку. Роберт смутился. Бражка уже ударила по голове, и теперь снайпер сопротивлялся этому мутноватому туману в своём сознании. — Да как-то пока не до переездов. — Ага. Ясно, — загадочно протянул Ник. — Пасторальные пейзажи глубокой провинции греют твою душу. — Что ты имеешь в виду, Ник? — Просто пытаюсь понять, как ты живёшь, МакКриди. Роберт вдруг начал понимать: никакая это не задушевная беседа. Это начало допроса. И наверняка Харон сейчас сидит в нескольких метрах от него, в другой бетонной комнате, ожидая своего часа. — Ник, мне больше нечего тебе сказать. Я хочу поскорее увидеть сына. Когда он будет здесь? Ник расправил плечи и пристально посмотрел на собеседника. — Здесь его не будет, МакКриди. Но мы позаботимся, чтобы его подбросили прямо до дома. МакКриди подпрыгнул на стуле. Он только сейчас осознал, насколько далеко остался Гердершейд, и даже рвани он туда изо всех сил — уже ничего не смог бы сделать. «Вдруг никто ничего не поймёт?! Вдруг никто не узнает?! Вдруг…» — Ты чего взбеленился, МакКриди? Стрелку казалось, что Ник над ним издевается. Подозрительным был его тон, странной казалась поза, а во взгляде не было доверия. МакКриди проклял себя за всё: что пробрался тогда на поезд, что позволил навешать себе на уши лапши, что вообще решил идти геройствовать этой ночью вместо того, чтобы остаться… С Барри. — Роберт? Ты ничего не хочешь нам рассказать?***
Дункан не успевал бежать за женщиной, которая куда-то его вела. Сзади вышагивал рыцарь в силовой броне, и мальчик даже забыл о страхе в попытках рассмотреть доспехи. Эти люди знали его по имени, сказали ему, что всё будет хорошо, да и в целом ничего плохого не делали. Только шли слишком быстро и едва не выдёргивали ему руку из плеча. — А отец… — Потом. Всё потом, дружище, — хрипло ответила женщина. У неё были густые кудрявые волосы и тёмные глаза, похожие на браминьи. Нет, не потому, что страшные. Наоборот: большие, блестящие, такие глубокие, что Дункану она сразу понравилась. — Ты увидишься с ним позже. С ним всё будет в порядке. Он собирался осыпать её вопросами или даже начать спорить, но вдруг понял — зачем? Это в Гердершейде он был деловой шишкой. Помогал почтальону разносить газеты, иногда пас тех самых браминов, и, в конце концов, умел стрелять. Но перед этими ребятами козырять было уже нечем, и Дункан просто ждал, когда наступит хоть какая-то ясность. Когда его втолкнули в огромный, но отчего-то заваленный обломками мебели и обгоревший холл, он вжал голову в плечи. Слишком высокий потолок. Слишком много места между стенами. Мраморный пол в пятнах копоти слишком ровный. Слишком… всё не такое, как он привык видеть. — А это кто? — начались негромкие разговоры неподалёку. — Помнишь парня, которого подрядили на грязную работу? — уже более сердито, как показалось Дункану, ответила кудрявая девушка. — Сын его. — А папашка? — Папашку на допрос забрали. — Что случилось? — Не знаю, Дэвид. У «внутренней» появились вопросы. — А с этим что делать? — Домой доставить. — А не много ли чести, Гуфье? — Ты спроси это у командования, ладно? Распоряжение оттуда пришло. Широкоплечий мужчина рыкнул и сплюнул прямо на пол. От отвращения Дункан скривил лицо, но здоровяк это увидел и теперь неотрывно смотрел на пацана злыми глазами. — Дэвид, всё хорошо? Тот прочистил горло и отвернулся к стене. — Не знаю. Там… У капитана… Что произошло там — Дункан так и не услышал. Солдаты вдруг подорвались и вытянулись в струну. Из дверных проёмов выскочили перепачканные и раненые люди в гражданской одежде, среди которых мелькали стволы винтовок и лазерных карабинов. Ярким пятном алел чистый пиджак на каком-то благообразном, но очень дряхлом старике. — Мадам! — с совершенно неуместным благоговением взвизгнул дед и зашагал куда-то к лестнице. — Мадам! Если бы… если бы не вы… Тогда бы ничего и не осталось. Тысяча спасибо! Тысяча спасибо, мадам! А это всё… мы… мы тут всё сделаем краше прежнего! И уткнулся сухими губами в перепачканную кровью женскую руку. Она — эта женщина — была в крови с головы до ног, и Дункан даже не сразу понял, что она вообще жива, потому что та стояла неподвижно и смотрела куда-то в пол. — Краше прежнего! Мадам! От меня… и от моих людей… — мерзко чмокал старик, и теперь его губы и кончик носа тоже оказались в крови. Он закончил с благодарностями, снова выпрямился и развернулся на пятках. Дункан сжал ладошки в кулаки — дед в красном пиджаке выглядел так мерзко, словно долго отрывал зубами мясо от живой плоти и только что насытился. Люди с оружием, что кучковались неподалёку, оживились и теперь вытягивали шеи, будто чего-то или кого-то ждали. — Пацан, пошли, — потянул его за руки молодой солдат. — Мать заждалась, наверное, да? Дункан понимал, что он везунчик: если его этим утром увидят все окрестные дети, то в Гердершейде он сможет пальцы гнуть. Можно будет даже слегка приврать, что он с Братством теперь на короткой ноге. Смущало, правда, что папка их всегда недолюбливал. Как следует насладиться полётом парень не успел — в воздухе они провели, как ему казалось, всего пару минут, а вот уже снизу замаячил силуэт эстакады. Родной дом стремительно приближался, а первый лучи солнца, которые только что светили мальчику прямо в лицо, оказались перекрыты каменистыми холмами. Уже во время посадки Дункан посмотрел в сторону и увидел, что второй конвертоплан выписывает круги вокруг Гердершейда. Но зачем он здесь? Мама стояла на крыльце и смотрела в небо круглыми от удивления глазами, а где-то в глубине дома мелькал силуэт Джуди. Соседи высыпали на улицу, местные собаки зашлись в приступе панического лая. — Ма! — победно крикнул Дункан и сиганул ей навстречу. — Ма! Ты не поверишь! И только оказавшись рядом с ней парнишка заметил, что она плачет. У неё было опухшее и грустное лицо, и по опыту бессонных ночей со времён рождения сестры парень знал, что так бывает, когда мама стоит на ногах много часов подряд. Она прижала его к груди и стала задавать вопросы, на которые Дункану было стыдно отвечать. Почему он оставил её? Почему не подумал про Джуди? Где отец? Он просил мать не плакать, но Люси МакКриди всхлипывала всё громче и громче. Дункан прижался щекой к её телу и замер в надежде, что это успокоит её, придаст ей хоть какую-то опору, и с удивлением заметил, что это работает. Краем глаза он увидел, как солдаты, которые ещё недавно сидели рядом с ним в салоне конвертоплана и травили байки, с серьёзным видом рыщут вокруг убогих хижин Гердершейда. А потом сверху раздался холодный и хриплый голос. — Миссис МакКриди? И в лучах восходящего солнца блеснул револьвер, сжимаемый той самой кровавой ладонью.