***
Люси долго оттирала таз прежде чем набрать в него воды. Не хотелось ударять лицом в грязь, хотя в глубине души она понимала: сам Гердершейд — это и есть грязь. Даже тёмные ободки под ногтями иногда не удавалось стереть, и порой женщине приходилось прятать руки под длинными рукавами. Поэтому, прежде чем вынести воду на крыльцо, она снова потянула за плечи старой кофты и прикрыла ладони тканью. Чёрная кожаная куртка висела на гвозде. Офицер сидела на деревянном пороге, скрестив ноги. Люси тихо обошла её и замешкалась, не зная, куда поставить таз, и в итоге просто опустила его на землю. Притащив пластиковый ковш, она щедро зачерпнула воды и теперь тонкой струйкой лила её на перепачканные кровью чужие ладони. Они оказались такими мягкими и чистыми под спёкшейся коркой, а на одном из пальцев блестело кольцо с небольшим синим камнем. — Вы точно не ранены? — с опаской спросила Люси. — Крови… слишком много. — Это чужая кровь. Несколько минут назад женщина представилась ей, но имя вылетело у Люси из головы. Миссис МакКриди посмотрела на висящую рядом куртку, но смогла разобрать только первую букву на нашивке. «W». Второй ковш воды полился в ладони, куда на этот раз гостья опустила лицо. Земля снизу пропитывалась кровью, словно здесь недавно зарубили цыплёнка. — Видимо, у вас была очень сложная ночь, мэм. Если это кровь ваших врагов… — Нет, — сказала женщина и наклонила голову, проходя влажными ладонями по своим плечам. — Не врагов. Не зная, что на это сказать, Люси снова потянулась к ковшу. — Nein. Хватит. Миссис МакКриди кивнула и подняла таз с земли. Фильтр фильтром, а чистую воду здесь никто не выливал. — Я чем-то ещё могу помочь? — спросила она, замерев на полпути к двери домой. Офицер даже не посмотрела на неё. Вместо этого она оглядывала косые домики Гердершейда, возле которых сновали солдаты. — Только если тебе есть что добавить. — Я сказала всё, что помнила. Люси видела, что у женщины уже совершенно нет сил задавать ей вопросы — она устала, ей приходилось часто тереть глаза и похлопывать себя по щекам, чтобы прогнать сонливость. Супруга Роберта поймала себя на мысли, что ни за что и никогда не могла бы представить, кто именно поднимает в небо стальных птиц Цитадели. «Без этой формы она же… совсем обычная женщина. Такая, как я и Сьерра». — У тебя есть кофе? — спросила миссис W. На этом вопросе её голос слегка надломился и перестал быть строгим, и Люси, до этого смотревшая себе под ноги, даже испугалась, что к ней обратился кто-то ещё. — Только местный, мэм. — Это какой? — Ужасный на вкус, мэм. Не то чтобы Люси было неприятно приглашать кого-то на свою крошечную кухню. Она часто принимала гостей, но не таких. Обычно её гостям было плевать, что стены здесь кривые, стол шатается, а за окном тарахтит генератор. Теперь же Люси МакКриди боялась, что офицер побрезгует даже сесть за стол. Но она не побрезговала. Люси достала из ящика турку, которая много лет назад ослепительно блестела, а теперь была покрыта коричневой коркой. Она много раз пыталась вернуть вещице былой вид, но ничто не помогало — время сделало своё дело. — Как ты думаешь, где может быть твой прежний сосед сейчас? К тому, что офицер продолжит задавать вопросы, Люси была готова. Она налила в турку воды и засыпала туда пару ложек почти чёрного порошка, а потом сказала: — Не так давно он начал грезить о переезде в большой город. Наверное, он действительно продал им свой дом. Только безумцы могли купить эту рухлядь. Кстати, я так и не поблагодарила вас за за то, что вы вернули нам Дункана. — Это очень похоже на мальчишек в Цитадели. Они тоже рвутся туда, куда не следует. Миссис МакКриди поставила на стол чашку с горячей жижей, и к её удивлению гостья не сморщила нос и не вышла из-за стола. Впрочем, «спасибо» она тоже не сказала. — Я не знаю, что произошло с Дунканом, — решила поделиться Люси. — Он долго рассказывал мне про каких-то бабочек, на которых нельзя наступать, а потом соврал, что пойдёт запирать загон с браминами… Обычно он всегда помогает нам с мужем, и мне даже в голову не пришло… Ладно. Вам это вряд ли интересно. Знаете, мэм, вы первая, кто на моей памяти смог осилить хотя бы чашку этого недоразумения. Люси сдержанно улыбнулась и кивнула на кофе. — Эта штука явно поставит меня на ноги. Другого и не нужно. Гостья за столом взбодрилась: взгляд стал ясным, плечи расправились, руки больше не висели вдоль тела, а лежали на потёртой столешнице. Пальцы мягко барабанили по древесине. Такие светлые и мягкие даже после кровавой бойни. — Почему ты не уезжаешь отсюда? Люси поняла, что офицер спрашивает это, видя убогость их дома. По меркам Гердершейда МакКриди были зажиточной семьёй, но госпожа W — гостья из совершенно другого мира. С небес. — Потому что я люблю работать на земле, мэм. Грядки. Животные. Своя еда. Муж говорит, что в больших городах в магазинах химия одна. После этих слов ей послышалось, что офицер тихонько хмыкнула, как бывает, когда человек беззлобно улыбается на какую-то фразу. — Мэм? — в проёме вдруг показался огромный силуэт бойца в оранжевом комбинезоне. — Скрипторы собрали кое-какие подозрительные вещи, и мы… Мужчина вдруг замолчал, и Люси, сидящая к нему боком и смотрящая в стол, поёжилась. По коже под вытянутыми рукавами поползли мурашки. Он как будто не просто так замолчал, этот здоровяк. Девушка медленно подняла на него глаза и напоролась взглядом на желтоватый оскал и сморщенный пыльный лоб. Рыцарь смотрел на неё как дикий пёс на крысёнка, загнанного в угол — с презрением… и любопытством. — Риз? — голос капитана оторвал бойца от его мыслей. — У тебя что-то важное? Бросив ещё один робкий взгляд на солдата, Люси поняла, что он продолжает пялиться на неё. — Да.***
На часах было без двух минут семь, а толпу до сих пор не пускали на платформу. Поверх человеческих голов Роберт видел, что состав стоит на рельсах, а из вагона в вагон бегают проводники. Народ начал ругаться. — Да сколько можно?! Не сервис, а хрен знает чего! — Я тут уже час стою! Будьте людьми, а! — Ага, а я, между прочим, мог бы ещё полчаса поспать! На всякий случай Роберт снял с плеча рюкзак и залез пальцами в боковой карман. Проездной остался при нём, а ведь он уж было думал в сердцах швырнуть его на стол Нику, но вовремя сдержался. С паршивого толсторога, как говорилось… — Эй! — кто-то в толпе заметил, что к решётчатым воротам подошёл охранник. — Чего случилось то? — Да там, говорят, чуть пути не подорвали ночью, — выдал всю правду-матку полноватый мужичок. — Ждём сейчас от начальства сигнал. Если не откроют движение, то никто не поедет никуда. — Это как? В смысле?! — снова началась ругань. — Я столько крышек за билет отдал! — С таким сервисом вы нахер пойдёте, монополисты! Никто на вашем дерьме ездить не будет, ясно вам?! — Эй, ты за всех не говори! Роберт ощутил непреодолимое желание погрызть ногти, хотя раньше за собой подобного не замечал. Однажды он уже смог обхитрить обстоятельства, но на этот раз даже его ловкость ничего не решала. Время тянулось нестерпимо медленно. Наёмник успел похоронить всякую надежду попасть в вагон, но вдруг ворота дёрнулись и со скрипом открылись. — Добро дали. Повезло вам сегодня. Толпа пассажиров рванула на платформу, Роберт бодро закинул рюкзак за спину и тоже устремился в людской поток. Воодушевление внутри него соседствовало со страхом — к чему готовиться? Чего ждать? К своему вагону он подошёл одним из последних и теперь смотрел, как проводник поочерёдно проверяет документы и раз в несколько секунд отправляет очередного пассажира внутрь. Наконец перед человеком в сером пиджаке оказался сам Роберт и гордо поднял проездной. Проводник наклонился, чтобы поближе рассмотреть карточку, затем вбил пару символов в КПК на своём запястье и изменился в лице. — А у вас недействительный документ. — Это как? — выпучил глаза наёмник. — Ну вот так, — ответил проводник, будто от этого что-то становилось яснее. — Но я же по нему ездил! — А теперь не будете ездить. Следующий! Роберт сделал пару шагов назад и пропустил вперёд миловидную старушку, которая от волнения уже свернула свой билет в трубочку и теперь пыталась придать ему прежнюю форму. Ладно, он просчитался, но где? Надо было что-то придумать, и чем быстрее, тем лучше. Роберт осмотрел соседние вагоны — около каждого из них торчали проводники, а неподалёку, прямо около забора, мельтешили охранники с шевронами Братства. МакКриди понял, что блеф был бы хорош с самого начала, а теперь, когда он уже засветился на платформе, смысла в маскараде не было никакого. Того, что он провернул несколько недель назад, уже не повторить. — Думай, МакКриди, думай, — бормотал он себе под нос, хотя знал, что мыслительная деятельность — далеко не самая сильная его сторона. Достав из кармана почти пустую пачку сигарет, парень отошёл к забору, чтобы покурить. Глядя на мутноватую воду Потомака сквозь решётку снайпер вдруг замер и почесал висок. — Эврика! И во весь опор понёсся к Ривет-Сити. Каждый раз, когда он забредал в этот городок, местные говорили Роберту, что он ничуть не изменился. Женщины льстили ему и шутили, что он не взрослеет и до полувека будет ходить моложавым щёголем. Что с них взять? Многие из них не знали и десятой части тех проблем, которые он повстречал на Пустошах. Не могли представить, чего ему стоил очередной бокал ссаного тёплого пива или ночь в гостинице. Роберт не просто хотел дать жене безопасную жизнь за крепкими металлическими переборками, он мог это сделать. Вернее, был способен, но понимал, что никогда не пойдёт на такой риск. Ривет-Сити сейчас — это отросток клятого Братства с людьми такими же двуличными, как и в Цитадели. — О, МакКриди! — голос шерифа Харкнесса как всегда встретил Роберта на трапе. — Да ты совсем не изменился, старина! Стрелок был рад его видеть. А эмблему Братства швали на форме шерифа — нет. Харкнесс был слишком хорошим для того, чтобы стать их шестёркой, слишком правильным, что ли. Братству были нужны болванчики, а Харк казался парнем почти интеллигентным. Этим, кстати, объяснялось то, что он никогда не спорил с Цитаделью. — Привет, старина! Да я вот тут мимо шёл, решил навестить, — приврал снайпер. Они вошли на рынок, и несколько торговцев помахали МакКриди рукой. В животе у наёмника урчало так, что казалось, будто скрипят стенки старого авианосца. Стрелок купил в «Галере Гэри» куриный шашлычок, потому что после бражки ему дико захотелось есть, а запасы Ларена представляли собой леденцы со вкусом «Ядер-колы». — Как дела, Бобби? — подсел к нему за столик Гэри. — Как семья? Как Люси? МакКриди был готов воткнуть ему шампур в глаз, настолько некстати был сейчас этот вопрос. — Да так, — пробормотал он, давясь мясом. — Туда-сюда… Там-сям… Гэри, слушай, а кто у вас сейчас рыбацкими катерами распоряжается? — Это к Беннону. Но если по вопросам безопасности, то к Харку. — А Беннон где? — На лётной палубе. У нас там теперь патио есть. Не переставая жевать, Роберт побежал к лестнице и уже через минуту, взмыленный и запыхавшийся, оказался наверху. Однако Беннон на его просьбу одолжить катер только прыснул. — Может тебе сразу авианосец отдать, а, парень? Не, у меня есть каждое судно на счету. Местная шишка и директор «Анакостийской транспортной компании» стряхнул с сигареты пепел. — Я заплачу! — спохватился Роберт и сбросил рюкзак с плеча. — Сколько? Двести крышек хватит? — Двести крышек… — хохотнул Беннон. — За эти деньги ты можешь брасом проплыть под Арлингтонским мостом. С этими словами Беннон затушил сигарету о стеклянную пепельницу на пластиковом столике и зашагал к лестнице. МакКриди поплёлся за ним, по пути продолжая торговаться, каждый раз прибавляя к сумме ещё по паре десятков крышек, но бывший мэр города был непреклонен. — Ладно, — Роберт забежал вперёд и перекрыл Беннону путь. — Иду ва-банк. Вот, посмотри, что у меня есть. Это возьмешь? Мужчина остановился прямо перед дверью на рынок и с интересом уставился на хрустящие бумажки. — Что это такое? Десять марок? Сто марок? Ты что, вкладыши весь год копил, МакКриди? — Это деньги, Беннон! Ты не смотри, что их пока нигде не принимают, вот пройдёт пара дней, и… — Ты это где нашёл, парень? Станок печатный купил? Вот сдам тебя куда следует, и потом узнаешь, как выглядят камеры в Цитадели. Снайпер едва не взвизгнул. Беннон презрительно фыркнул, обошёл его и отправился куда-то к торговым рядам, позвякивая кошельком. МакКриди повис на ограждении и с тоской осмотрел рынок. Никто здесь не понимал его проблем, не говоря уже о том, чтобы помочь их решать. Догнать Харона снайпер бы уже не успел. Помешать Братству докопаться до правды, наверное, тоже, а потому оставалось только одно — напиться. Но едва МакКриди нашёл взглядом Гэри, как приёмник на барной стойке перестал транслировать музыку и заговорил. «Народ Столичной Пустоши! Это я, властитель ваших дум, Тридогнайт! И я ни разу не совру, если скажу, что сегодняшний выпуск новостей будет поистине революционным! Ибо новости пришли напрямую из столичного Министерства финансов Цитадели!» — Чё эт такое? — оторвался от похлёбки какой-то забулдыга. — А ну сделай погромче! Соседние столы тут же оказались заняты. Все спешили подойти поближе. «Братство Стали вынесло приговор крышкам. Да-да, тем самым, которыми вы расплачиваетесь за жильё, еду и развлечения. С января их приём будет прекращён во всех городах, подконтрольных Цитадели. Сегодня же в оборот поступят так называемые марки. Слышите? *громкий шелест плотной бумаги* Так звучат деньги будущего! И совсем скоро…» Уже никто не слышал, что нёс старина Тридог. Рынок бушевал. Те, кто ещё минуту назад колебался с покупкой, были готовы оставить в городе хоть все крышки сразу, а вот торгаши меняться резко передумали. — Вот этого говна мне ещё не хватало! — Да что же это такое?! Сколько народ будет это терпеть? — В гробу я эти марки видал! И Харкнесс, хрен собачий, не предупредил никого! А ведь он зна-а-ал! — Всё, всё, что было нажито непосильным трудом… Люди перекрикивал друг друга, словно соревнуясь, чьё недовольство сильнее, а потом Беннон замахал руками и указал на радио, из которого ещё доносился всем знакомый голос. «… а также в отделении Братства Стали в Грейдиче. Вот и все пункты обмена, о которых известно на данный момент. Курс обмена крышек вы можете узнать в своём пункте. И не дайте себя обмануть! Настоящие марки обязательно будут иметь эмблему Братства Стали при взгляде против света». — Это как понять?! — Да заткнитесь вы уже! — неистовствовал Беннон. — Вы же всё прослушали! — У меня другое предложение! — проковылял в центре рынка отец Клиффорд, который в свои девяносто лет был жив только божьим участием. — Давайте соберём по крышке от каждого горожанина и оставим их в музее Авраама, мир праху его, Вашингтона. — Ага, тебе легко говорить, у тебя пенсия. — Беннон, ты умный, скажи, чего нам делать теперь? — Да не знаю я, мужики! В ту же секунду рынок встал. Шрапнель нашёл под прилавком тетрадку, в которую заносил всех должников, и велел Снаряду взять что-нибудь из арсенала, чтобы ходить по городу и выбивать крышки. Гэри скребком отдирал с доски объявлений наклейку «ВТОРОЕ ПИВО БЕСПЛАТНО», пока Анжела зачёркивала скидки в меню. Беннон отправился проводить инвентаризацию в своём хламе на предмет того, можно ли продать прошлогодние модели кофт и курток. А МакКриди достал из кармана купюру, поднял её над головой, и, наконец, увидел мечи и шестёренки, которым оказался рад. — Эй, Беннон! Что ты скажешь теперь? *** — Я не знаю, как на это отреагируют в Цитадели. Илзе сидела на камне рядом с Ризом, который уже несколько часов мечтал о куреве, но боялся достать сигареты при ней. Он коротко посматривал на неё когда знал, что сейчас эта женщина отвлечена на собственные мысли и не замечает его интереса. Хэйлин и семью он считал чем-то незыблемым, то есть таким, что будет принадлежать ему до последнего вздоха. Харпер была привычной, удобной и вообще такой, какой он хотел её видеть. Но на жену он всегда смотрел сверху вниз, а сейчас было совершенно иначе. Кто бы мог подумать? У Братства — и женское лицо? — Мы с вами на это никак не повлияем, мэм. Уже не только мы с вами знаем, что Мориц — перебежчик. Слово горчило на языке — Риз и раньше был готов казнить предателей, но осознание, что верхушка Братства сыпется, ударило по живому. — Я должна была догадаться давно. — И как? Дэвид понятия не имел, почему она согласилась говорить с ним сейчас. По опыту жизни с Харпер он знал, что иногда женщинам нужен кто-то, кто просто будет их слушать и вовремя поддакивать. Но Дэвид считал, что никогда не купится на этот бабский трюк, а теперь сам развесил уши. — Мои связисты переговаривались на немецком. И в какой-то момент мы поняли, что слухачи начали всё это расшифровывать. И ещё… я знаю, почему они напали именно сегодня. — И почему же? Риз не понимал, как она может просто сидеть рядом с ним и греться в лучах утреннего солнца, когда пару часов назад повторила судьбу Данса. Послушник Риз на всю жизнь запомнил, каким командир вернулся в Цитадель после убийства Катлера. В жестах и мимике Данса тогда сквозило что-то, чего не могло скрыть даже мужское самообладание. Бенджамин пытался казаться непоколебимым, но будто переборщил в этом стремлении, а потому все вокруг могли заметить — он совершил то, чего не пожелаешь совершить никому. Но почему она была так спокойна после того выстрела? — Сегодня мы пускаем в оборот марки. После этого уже никто на Пустошах не сможет жить, не считаясь с Братством. Ты должен был узнать об этом в обращении старейшины, но я объясню тебе, Риз. Когда начнётся обмен крышек на марки, сюда потянется вся Вирджиния, весь Мэриленд, Массачусетс тоже, чёрт бы его побрал. А если не будет железной дороги… — Понял, — сказал Риз, хотя на самом деле он хотел просто выиграть немного времени на обдумывание услышанного. Слишком много новой информации за раз. — А насчёт брата… Вы… просто дайте старейшине самому решить, что со всем этим делать. Илзе ничего на это не ответила — Риз знал, что такое предложение идёт вразрез с чем-то несгибаемым в её характере. С тем, чего укротить не мог даже Данс. — Наверное. Солнце светило им в лица, и поэтому оба слегка наклонили головы, чтобы оно не слепило их. — У меня ещё один вопрос, мэм, — серьёзным тоном проговорил Риз, почувствовав, что она вот-вот прервёт их беседу и даст команду на возвращение. — Собственно, я из-за этого и позвал вас на разговор. — Говори. — Мне показалось, что я знаю эту женщину. А вам? — Я её не знаю, Риз, а у меня хорошая память на лица. — У меня тоже. Я уверен, что видел её. Вопрос только в том, где именно. — И где же? — в голосе стража появился деликатный интерес. — В том-то и дело, что я не помню. Но в голове отпечаталось… будто передо мной фотография, а там — она. И вот сижу теперь и думаю… А не была ли это доска с рожами врагов и диверсантов? — Дэвид, у нас у всех была тяжёлая ночь. Лично у меня перед глазами уже круги пляшут, а у тебя… — Да ничего у меня не пляшет! Вернее… простите, мэм, я… я не это хотел сказать, — принялся оправдываться солдат. — Просто… их… её… надо проверить. — «Внутренняя» в Цитадели отдельно допросила и её мужа, и его компаньона. Гуфье даже разговаривала с мальчишкой. Показания сходятся у всех. Дэвид встал с холодного камня и отряхнул пыль с задницы. — Видимо, мистер детектив не рассказывал вам об идеальных преступлениях. Побеседуйте с ним на досуге. Капитан посмотрела на рыцаря, которому явно не понравилось, что его подозрения не нашли отклика. — Что ты предлагаешь? — Я уже предложил, а вернее приказал Гуфье слегка «взбить подушки» в этой хибаре. — Подушки? — Именно, мэм. Подушки. В руке Риза что-то зашуршало, и Илзе сперва не поняла, почему он протягивает ей пустой пакет для улик. Лишь через пару секунд она рассмотрела плотный чёрный волос между двумя слоями прозрачной упаковки. — Самодеятельность? — Она самая. Если я окажусь неправ, то сам пойду на гауптвахту. Капитан посмотрела на него со снисхождением и её губы впервые за последние сутки тронула настоящая улыбка. — Ловлю тебя на слове. Впрочем, если ты окажешься прав… — она на пару секунд задумалась, будто прикидывала стоимость своего обещания, — то ты получишь паладина. И тоже поднялась с камня, давая понять, что из этой дыры пора делать ноги. Риз снова убрал пакетик в поясную сумку и бросил взгляд на золотую от рассветных лучей Пустошь. Рыцарь поймал себя на мысли, что на самом деле подустал от депрессивного бетона и торчащих тут и там прутьев арматуры. Гердершейд и правда мог бы стать идеальным местом, чтобы уйти здесь на покой. Только остатки эстакады справа от него портили пейзаж, поэтому Риз не без удовольствия представлял, как вешает на опоры взрывчатку, и… Щёлк. Взрыв прогремел в нескольких метрах от него. Рыцарь не устоял на ногах, грохнулся с небольшого уступа и инстинктивно прикрыл голову руками. Когда он приподнялся на траве, то широкие опоры эстакады никуда не делись, и лишь облако пыли пролетело над Ризом откуда-то слева. Поняв, что новых взрывов и выстрелов не последовало, он вскочил на ноги и принялся осматриваться, пока не взглянул в ту сторону, где последний раз видел Илзе. — Нет… Сука, только не это… — бесцветным голосом прошептал он, а потом перешёл на крик. — Врача сюда, живо! Гуфье, бегом! Да будьте вы прокляты, болваны, быстрее! Рыцарь посмотрел на ногу Илзе и стиснул зубы. Стоп в бордово-розовом месиве он не рассмотрел и уже не был уверен, что те вообще целы. Лоснящаяся кожа чёрных ботинок лоскутами лежала на ошмётках молочно-белой кожи под алыми брызгами, и несколько мгновений Риз, будто загипнотизированный, не мог отвести от этой картины взгляд. В чувство его вернула пульсация обнажённой артерии где-то под раздробленным коленом, и Дэвид смог побороть морок и рухнуть возле искалеченного тела женщины. Из раны хлестала кровь, и Риз надавил кулаком туда, куда жала на учениях Хэйлин — должно было помочь. Через мгновение рядом приземлилась Сюзан с медицинским рюкзаком. Она рванула собачку молнии в сторону, запустила внутрь руку и начала судорожно искать жгут, пока Риз неистово орал на неё, требуя делать это ещё быстрее. Старший скриптор знала, как штопать бойцов после стычек, но такого не могла представить даже в самых мрачных мыслях. — Риз, проверь, что с дыханием, — бросила она, затягивая жгут на ноге капитана. Риз попытался вспомнить, что говорила Хэйлин о таких случаях. Он аккуратно коснулся пальцами головы Илзе, поднёс щёку к перепачканному пылью женскому лицу в попытке уловить дыхание, и не сводил взгляда с её груди, высматривая хотя бы крошечное движение. Вдох. Дёрганный и неполный. Выдох. Такой же короткий, болезненный, едва не переходящий в стон. Почти не согревающий щёку солдата, но всё таки, мать его, выдох. — Учащённое. У неё… да у неё же осколочные по всему телу. Блять. Что это было, Сюзан? — Мина-бабочка. Гуфье всадила в ногу капитана стимпак и теперь медленно давила пальцами на поршень. — Какая ещё, сука, бабочка? — Самодельные мины из консервных банок. Прикапываются землёй, а крышки иногда торчат снаружи. Посмотри вон туда. Видишь ключ-кольцо? Что-то коснулось плеча Риза, и он понял, что Илзе тянет к нему руку. Наплевав на правила приличия, он сгрёб её ладонь в свою и слегка сжал. Если это её последние секунды, то пусть рядом окажется хотя бы он. — Сейчас Гуфье что-нибудь сделает. А потом… Она попыталась что-то сказать но из-за тяжёлого дыхания Гуфье в полуметре от него Риз ничего не расслышал. Он снова наклонил к женщине голову и наконец смог уловить слова. — Не в Цитадель. Илзе хрипела, ловила пересохшими губами прохладный утренний воздух и всеми силами старалась не смотреть на собственные ноги, хотя уже давно всё поняла. — Как? Нет, мы не можем снова… — Риз… Только. Не. В Цитадель. Дэвид смиренно кивнул, отпустил руку капитана и на негнущихся ногах зашагал в сторону конвертопланов. Он подошёл к одному из пилотов и без предупреждения вдавил его худосочное тельце в корпус судна широченной ладонью. — Какой у тебя стаж? — Три года, сэр, — пролепетал тот. — И два месяца на симуляторе. Сплюнув себе под ноги и едва не замарав ботинки, Риз повернул голову и уставился на другого пилота. — А у тебя? — Полтора года, сэр. Дэвид снова уставился на парня, которого пригвоздил рукой к винтокрылу, и потащил его в кабину. Едва пилот успел занять своё место, как Риз негромко, но грозно прорычал ему на ухо: — Сейчас второй борт улетит в Цитадель, а ты останешься здесь. Потом ты погасишь радиообменник и возьмешь курс туда, куда тебе скажут, усёк? Пилот кивнул и вжался в кресло. — И ещё… — с какой-то особой строгостью сказал рыцарь, — лететь будешь низко. Так низко, как сможешь. Понимаешь, к чему я клоню, да? — Но сэр, тут рельеф… С каждым новым словом Риз всё больше выходил из себя, и его руки тряслись, но уже от страха, а не от гнева. — Я тебе на роже нарисую рельеф, если будешь спорить со мной. Так уж вышло, что сегодня мне попался именно ты. Так вот слушай сюда, летун, в Цитадели ни одна сука не должна знать, куда мы полетим. Ты меня понял?