Хранительницы моего сердца

Тсунаеши опешил. Затем оценил ход своей Хранительницы Тумана, запрокинул голову и расхохотался, неосознанно копируя манеру поведения Занзас. Ошеломленные девушки с тревогой оглядывали его, и только Мукуро хитро посматривала на Саваду из-под длинных опущенных ресниц. - Я люблю тебя, милая, - нежность, расцветающую в голосе, не мог замарать никакой смех. - Ты, как всегда, права, Мукуро. Я слишком уверен в себе и слишком избаловался вашим вниманием. Но это правда, и дело даже не в необходимости делать выбор, ваш конкурс вообще почти целиком прошел мимо меня. Просто я понял, что каждая из вас значит в моей жизни. Я не смогу отпустить ни одну из вас, буду яростно ревновать каждую, пусть и понял это слишком поздно. Вы нужны мне, все и каждая. Мы не станем устраивать дежурства, не станем любить друг друга посменно - я надеюсь, что мы сможем обойтись без ссор и трагических сцен. Устроим свадьбу, огромную, на всю Италию, и пусть все остальные полопаются от злобы: все равно ничего сказать и сделать против этого нашего решения не смогут. Зря мы, что ли, столько лет подминали под себя всю мафию. Я люблю вас, сильно и безумно, обещаю, вы обязательно поверите в это. Ну, что, теперь вы согласны? И вроде не сказал ничего нового, более того, ничем, кроме все тех же слов, не подкрепил, но на душе у всех Хранительниц стало гораздо легче. Тсунаеши всегда был немного наивен, мог поверить в счастье с несколькими женами, которые прежде был исключительно его боевыми подругами, но почему бы и этим подругам не побыть немножко верящими в сказки? Если все в семье верят в любовь и к ней стремятся, то любви остается только захватить их в свой плен и больше не отпускать. Сопливо? Вполне, но кто хоть раз в жизни не мечтал о чем-то таком, искреннем, настоящем. Мукуро нежно мурлыкнула и прижалась к Тсунаеши. В это было сложно поверить, но из всех Хранительниц именно она, никогда не знавшая семейного тепла, любви и заботы, была зависима от ласки и доброго отношения. Савада едва заметным движением подхватил девушку и направился к остальным своим избранницам, которые настороженно поглядывали на него, постепенно освобождаясь от внутренних оков и начиная несмело улыбаться. Тсуна осторожно опустил Мукуро на подлокотник дивана и притянул к себе Скуало. Гордость Супербии не позволила ей до конца смириться с ситуацией, а потому в серых глазах девушки чуть заметно светилась легкая печаль. - Как же я об этом мечтал... - Тсунаеши с заметным вздохом удовольствия запустил руки в густые волосы Скуало, любовно перебирая тяжелые пряди. Супербия, в глубине души гордившаяся своей косой и тратившая на уход за нею львиную долю свободного времени, зарделась от смущения и нерешительно потянулась к своему любимому, окончательно принимая его выбор. Десятый Вонгола всегда знал, какой мед станет слаще всего для истерзанного сердца, а его опыт в ведении переговоров превратили его речь в поток наслаждения. Скуало растаяла, растаяла, как маленькая девчонка, поддалась неприкрытой лести, пускай даже и искренней. Медовые глаза смотрели на нее так, словно видели божество, чуткие пальцы приятно массировали голову, жар чужого тела спутывал мысли. Если ради этого требовалось терпеть еще нескольких савадозависимых... что ж, она не против. Успокаивать остальных не пришлось. В японках словно проснулась память предков, и они послушно смирились со своею судьбой, не слишком на нее ропща и, если говорить честно, то вполне ею довольные. Преданная же Хаято и без того была готова принять любое решение Тсунаеши. Вид Савады, обнимающего Мукуро, говорящего Скуало на ушко желанные слова, распалил девушек, им захотелось, чтобы и их тоже сжали в нежных объятиях, чтобы ласкающие руки прошлись по дрожащим от нетерпения телам в неизменной симфонии любви, чтобы волны усыпляющего голоса завернули их в теплый кокон из лестных слов. С гибкостью диких кошек девчонки прижались к усевшемуся на диван Тсунаеши. Бедная мебель со времен своего создания не чувствовала на себе такого наплыва гостей, будучи рассчитанной на трех человек средней комплекции, а потому стонала так жалобно, как могла. Впрочем, те семеро, что с уютом устроились на диване, об этом не думали. Легкий шорох одежды, тихие поцелуи, еле уловимый шепот - Тсунаеши хватало на всех, для каждой он находил нечто такое, что заставляло сердца девушек таять. Обошлось без подарков, без выяснения отношений, без всего, что могло бы помешать только начинающимся отношениям. *** Где-то в глубинах резиденции ни в чем не повинную стену подушками из собственной кровати усиленно наказывала разозленная на весь свет Реборн. Уязвленная аркобалено перетряхала всю свою жизнь и думала, какой же из подзатыльников она не додала Тсунаеши, который не только не послал Хранительниц со всем этим конкурсом, но даже не поинтересовался, куда уехала его любимая наставница. Савада должен был восхититься изменившимся видом аркобалено, воспылать к ней нежной любовью и благодарностью за то время, которое она с такими усилиями для себя тратила на его обучение и воспитание. Какая же все-таки жизнь несправедливая штука! В конце концов Савада даже выбрал себе понравившихся девушек, пусть и мотивировал это по-другому, а о Реборн даже не вспомнил. Выпустив свою злость на несчастную стену, Реборн неожиданно улыбнулась и откинулась на разбросанные повсюду подушки. "Все, что ни делается, все к лучшему, - непривычно нежно подумала она и удовлетворенно потянулась. - Будь счастлив, Савада Тсунаеши!"