Благословение небожителей: правдивая история почти Непревзойдённого демона

Взрослые ходили туда-сюда, о чём-то переговариваясь. На него никто не обращал внимания. Поджав губы, чтобы не расплакаться, малыш прижал к себе бумажный фонарик, в котором трепетало то, что осталось от его отца, и тихонько отошёл от лагеря. Он немного поплутал в деревьях, потом снова вышел на тропу, желая немного побыть в тишине, наедине с душой Ци Жуна, но его внимание привлекла странная пещера, вход в которую был перегорожен верёвками, густо облепленными сдерживающими талисманами. То, что талисманы призваны именно сдерживать внутри какую-то демоническую сущность, он уже выучил, и даже сам такие рисовал. Но они не мешали беспрепятственно войти и выйти человеку или небожителю. Он подошёл ближе, и разглядел, что в уголке пещеры сидит расстроенная мёртвая сестрица в свадебном платье. Вспомнив, как хорошо отзывался о ней лазурный демон, Гуцзы не удержался, и снова начал всхлипывать. -Сестрица Цзи, сестрица Цзи.- позвал он. Услышав, что её кто-то зовёт, демоница подползла к выходу из пещеры, и увидела мальчишку, с которым Ци Жун велел ей сидеть, пока они были в городе Уюн. Она ожидала, что сам демон тоже будет где-то рядом, но больше никого не увидела, а потом разглядела в руках у ребёнка фонарик, длиной с половину него самого, в котором трепетал зелёный огонёк. -Это ты, несносный мальчишка?- спросила она, на всякий случай.- А где Его Превосходительство? Гуцзы всхлипнул, не в силах проглотить вставший в горле комок слёз, и показал ей фонарик. -Да, я вижу, что он дал тебе фонарик, где он сам? Что ты скулишь, как слепой щенок, сейчас же отвечай, где твой отец! Рот мальчика сам по себе скривился, а из горла вырвались слова вперемешку со всхлипами: -Се... сестрица Цзи... папа... мой папа... он... здесь!!! Несколько секунд Сюань Цзи таращилась на ребёнка, который вдруг весь сморщился, и начал плакать, держа на вытянутых руках фонарик с огоньком, а потом до неё наконец дошло. -Как же это... Ци Жун ей особо не нравился, но он никогда не опускал руки, и всегда высоко ценил её старания. Да и такая нелепая гибель... Преодолеть столько всего, миллион раз быть битым, и всё равно идти вперёд, не унывая, это достойно уважения. Ещё и сына себе где-то нашёл, который так искренне по нему убивается... Демоница вытянула руки, и поманила ребёнка к себе. Гуцзы осторожно пролез под верёвками, и, не выпуская из рук фонарика, бросился к женщине в объятья. Сквозь рыдания, он кое-как рассказал ей всё, что случилось в Небесной столице, и с каким-то болезненным облегчением выслушал всю ругань, которую демоница обрушила на голову бестолкового Лазурного Фонаря, небесных чиновников, Се Ляня и Хуа Чэна, и на него самого заодно. -Сестрица, почему ты не говоришь, что отец хотел убить и съесть меня?- спросил Гуцзы, когда смог немного успокоиться.- Все это говорят. -Потому что и так ясно, что он с тобой ничего не сделал бы.- фыркнула Сюань Цзи, которая теперь была вся залита слезами.- По его лицу всё было понятно, когда он на тебя смотрел. Она оттолкнула мальчика, и принялась вытирать влажный лиф. -Ты, я смотрю, поднабрался от него немного.- сказала она, обтирая грудь и плечи подолом платья.- С талисманами неплохо управляешься. Не бросай это. -Папа сказал, что раз я хочу быть заклинателем, то надо учиться... -Вот и учись. Книжки читай. Скажи, чтобы кто-нибудь из этих бессмертных олухов научил тебя грамоте. -Папа меня учил... -Что? Хах, действительно, он из-за тебя здорово поменялся... Я слышала, что существует возможность собрать разбитую душу и вернуть ей тело, но это очень сложно. Хочешь вернуть отца, развивайся и ищи способ. И заканчивай уже реветь, не маленький! Гуцзы вытер нос, поудобнее обнял фонарик, и спросил: -Сестрица, почему ты так убиваешься по генералу Квашеной редиске? Он же тебя не любит. Если бы Сюань Цзи была жива, она бы покраснела так же сильно, как её подвенечный наряд. -Ты... Да что ты понимаешь, сопляк! -Вот я люблю папу Жуна.- принялся развивать малыш свою мысль.- И он меня любит, потому что ему на меня не всё равно. А Лянь-гэгэ я не люблю, потому что ему на меня всё равно. Если Лянь-гэгэ умрёт, я не буду по нему плакать. Зачем горевать из-за того, кому на тебя наплевать? Ты столько лет мучилась из-за человека, который про тебя не помнит, это же так ужасно. Оставив притихшую демоницу обдумывать сказанное, он выбрался из пещеры, и потопал обратно к лагерю. На душе было уже не так паршиво. Пока сестрица Цзи здесь, ему будет с кем поговорить, и не важно, что там болтают эти глупые боги. Пусть думают о своих дурацких дворцах и документах, чем говорят всякие гадкие вещи о его отце. Тьфу, противно. Кичатся своей правильностью и непогрешимостью, а сами даже пальцем не шевельнули, чтобы им помочь. Он надеялся, что тот человек, который сначала хотел убить папу Жуна, а потом зачем-то забрал его из руин небесного города, снова привёл на гору, где была усыпальница бабушки и дедушки, и через несколько дней вручил ему большой бумажный фонарик, в котором трепетал зелёный призрачный огонёк- душа лазурного демона- не станет донимать его вопросами. Гуцзы не до конца понимал, почему Лан-сюн, как этот человек велел себя называть, сохранил душу Ци Жуна, вместо того, чтобы уничтожить, как всё грозился, но, по крайней мере, так ему стало чуточку легче. Огонёк слышал его, реагировал на слова и прикосновения, согревая ладошки мальчика мягким теплом, и Гуцзы не расставался с ним ни на миг. Сестрица Юйши сказала, что если о душе хорошо заботиться, то она быстро наберётся сил, и его отец сможет воскреснуть, так что малыш стал жечь для огонька благовония, которые дал ему дедушка Мэй. *** Се Лянь, в сопровождении Лан Цяньцю, пошёл разыскивать Гуцзы. Мальчик обнаружился у тайного входа в усыпальницу короля и королевы Сяньле. Перед ним, извиваясь в воздухе, завис отрез белой ткани, известный как иттан-момэн. Это был довольно опасный дух, который любил набрасываться на кого попало, и душить, так что принц вскинул руку, собираясь отдать приказ Жое, но Гуцзы его опередил. Малыш шумно вдохнул, выдохнул, прижав к груди ладошку, и полез в рукав. -Фух... Чёртово инфернальное отродье, изыди нахуй, пожалуйста! Он достал из рукава полоску бумаги с магическими символами, нарисованными нетвёрдым детским почерком, и с размаху прилепил её на грудь призраку. Личико его было таким серьёзным и мрачным, что Се Ляню стало не по себе. -Гуцзы, здравствуй.- позвал он, когда призрак, с душераздирающим воем, испарился вместе с талисманом. Мальчик развернулся, и принц увидел, что левой рукой он обнимает большой бумажный фонарик, в котором горит зелёный огонёк- всё, что осталось от его непутёвого кузена. Увидев, кто его зовёт, он нахмурился, поджав губы, и покрепче прижал к себе фонарик. Огонёк, похоже, тоже увидел, кто к ним пришёл, потому что увеличился в размерах, и возмущённо вспыхнул. -Как у тебя дела?- осторожно продолжал Его Высочество, следя за напряжённым личиком малыша. Кажется, Гуцзы сильно нервничает. Интересно, это из-за призрака, или из-за тех, кто к нему пришёл? Он покосился на неловко застывшего рядом Цяньцю. Не самая хорошая идея, отдать мальчику душу Ци Жуна, так он ещё долго будет о нём вспоминать, и это может создать проблемы, так что сейчас будет лучше, если он побудет рядом с Гуцзы. Бедняжке сейчас тяжело, и надо его утешить, а знакомый человек сделает это куда лучше того, кто грозился убить его "отца". Он подошёл к мальчику, и присел рядом с ним на одно колено, так, чтобы их лица оказались на одном уровне. -Я задержусь здесь, побуду с тобой немного, ты ведь не против?- ласково продолжил Се Лянь.- Гуцзы?.. Гуцзы посмотрел на спокойное улыбающееся лицо молодого монаха, и до крови прикусил губу, чтобы не зареветь. Его отец никогда не позволял себе терять лицо перед царственным братом. Значит, и он не должен. Се Лянь молчал. Он тоже молчал. И лишь только когда почувствовал во рту солёный привкус и жжение, не сдержался, и выкрикнул: -Я... Я... Я ненавижу тебя, Лянь-гэгэ! Ты плохой! Се Лянь подавился воздухом. Все слова утешения разом застряли у него в горле. -Гуцзы!- возмущённо выкрикнул Лан Цяньцю, покрываясь красными пятнами. -Что ты такое говоришь?- ахнул кто-то из ошивающихся неподалёку взрослых. Гуцзы силился не заплакать, но по его щекам всё равно потекли слёзы. Сейчас он отчаянно желал умереть, чтобы стать могущественным демоном, таким же сильным, как Ци Жун, и напугать всех, чтобы они в ужасе пали ниц перед ним, и тем, чью душу удерживала хрупкая оболочка бумажного фонарика. Отчаяния, которое он испытал в тот миг, когда взглянул в лицо наследного принца Сяньле, хватило бы на то, чтобы гора Тунлу снова открылась, а Безликий Бай перекрестился, и закрыл её обратно. -Ты нас бросил!- крикнул он, прижимая к себе фонарик.- Бросил умирать! Папа так хорошо про тебя говорил, рассказывал, какой ты добрый, и как всех спасал, и каким был хорошим божеством, а ты сбежал, и бросил нас одних! Раз мы семья, тогда ты тоже должен был обо мне заботиться, а ты обо мне совсем не заботился, тебе на меня плевать! И на папу тоже всегда было плевать! Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Се Лянь попытался что-то сказать, но он уже никого не слушал, и рыдал, отчаянно мотая головой и топая ножками. -Не хочу больше тебя слушать! Мой отец совсем не плохой! Он никогда меня не обижал, слышите, все вы?! Не смейте ничего говорить про папу Жуна, иначе вы все пожалеете! Он оттолкнул Се Ляня, и убежал. -Никто меня не понимает, никто не слушает,- плаксиво жаловался он фонарику, прячась в кустах в нескольких десятках ли от лагеря небожителей.- Почему они все такие? Я вырасту, стану самым сильным заклинателем, и обязательно воскрешу тебя, папочка, клянусь! Они все пожалеют, что обижали нас! И Се Лянь тоже! Бродя среди деревьев, он наткнулся на ещё одну демоницу, на этот раз, сестричку Чан. Женщина нервно оглядывалась, прижимая к себе недовольно ворчащего Цоцо, будто искала кого-то, с кем боялась встретиться. -Сестричка Чан, Фэн Синя тут нет.- сказал он, вспоминая, как та нервничала, когда один из небожителей, назвавшийся Фэн Синем, принялся выспрашивать у неё, почему она скрыла то, что у них есть общий ребёнок.- Он ушёл с Лянь-гэгэ к горе Тунлу бить белую бабайку. Лань Чан вздрогнула, когда из-за ёлок к ней вышел Гуцзы, держащий в руках длинный бумажный фонарик с зелёным огоньком. Увидев, что осталось от Ци Жуна, она печально покачала головой. Бедный ребёнок. Пережить столько всего, и вот так внезапно лишиться того единственного, кто любил его и кому он был нужен... Кто теперь о нём позаботится? Не Се Лянь, уж точно. Её передёрнуло. Глупый демон, в очередной раз ляпнув, что съест мальчишку, если его не оставят наконец в покое, сбежал вместе с больным ребёнком, а Его Высочество даже ухом не повёл. И за него она ещё когда-то на полном серьёзе собиралась замуж! Женщина твёрдо решила, что, если за мальчиком некому больше смотреть, она заберёт его с собой. -Откуда ты здесь?- спросила она.- С тобой есть кто-то кроме Ци Жуна? Кто-то из старших? В очередной раз вспомнив об отце, Гуцзы расплакался с новой силой, обняв фонарик, и прижавшись к нему щекой. Огонёк отозвался теплом. Лазурный демон, пусть по нему сейчас этого не видно, сильно переживал за своего бестолковыша, о котором теперь совсем некому позаботиться кроме этого неотёсанного тупицы Лан Цяньцю. Увидев, что младший Ци принялся реветь, Лань Чан несколько растерялась. Как успокаивать таких взрослых детей, она ещё не знала, поэтому молча обняла дрожащего мальчика и прижала к своему животу, поглаживая по растрёпанной головушке. Она не сразу разобрала, что Гуцзы что-то бормочет ей в пояс. -Папа обещал, что тоже сделает мне фонарик с зелёным огоньком...- различила она, слегка отодвинувшись от расстроенного малютки. -Что? -Я НЕ ХОТЕЛ, ЧТОБЫ ЭТО БЫЛО ТАК!!!!- истерика Гуцзы, подпитываемая искренним сочувствием и заботой, пошла уже по третьему кругу.- Я не хочу, чтобы он сам был огоньком в фонаре!!! Он мой папа!!!! Он... Он... Он должен быть рядом! Живым рядом! А не так!!! Он разрыдался с новой силой, прижимая к себе фонарик. Зелёный огонёк в нём вдруг яростно взметнулся вверх, так сильно, что едва не сжёг своё хрупкое обиталище. -Ну-ка, успокоился!- рявкнула Лань Чан, отстраняя от себя расстроенного ребёнка и хлопая себя по бедру.- Видишь, твой отец злится? Может, он сейчас и не в лучшей форме, но это не значит, что он тебя не слышит! Будь он жив, задал бы тебе такую трёпку, что мало не покажется! -Се...се...сестричка Чан... Я не... они все... они... -Ты же сын Лазурного Фонаря!- взорвалась Лань Чан.- Ты ребёнок Ци Жуна, князя демонов! Племянника царицы государства Сяньле! Прекрати рыдать! Твой отец никогда! Слышишь, никогда!!! Не опускал руки! Как бы ни было тяжело, он всегда держался! Слышишь? Прекрати! Гуцзы замолк, продолжая всхлипывать. -Он, конечно, та ещё мразь,- нервно передёрнула плечами демоница.- Наследственность дала о себе знать. Но Се Ляня он любил. Фанатично, но любил. Уж мне-то пришлось насмотреться! Если бы не Поветрие ликов, у твоего дяди было бы два искренних и непоколебимых последователя. Твой отец сам ещё дитя. Отчаявшееся, всеми покинутое, избалованное дитя. Но он старался дать тебе то, чего не имел сам. Ты позволишь этому пропасть впустую? Гуцзы замотал головой, так сильно, что слёзы разлетелись в разные стороны. -Расскажи мне про папу Жуна, сестричка, пожалуйста, расскажи мне всё! Он так мало говорил про себя! Говорил про Лянь-гэгэ, про что угодно, кроме себя, пожалуйста, расскажи! Я так мало про него знаю! Он снова бросился в объятия Лань Чан, и зарыдал в голос. Той пришлось рассказать. С каждой её фразой, касавшейся младшего принца государства Сяньле, Гуцзы ревел всё горше, но просил продолжать, и она всё говорила, и говорила. Под конец, ей самой стало жаль бедного демона, который через всю свою ненависть и отчаяние пронёс непоколебимую веру в царственного брата, за что, в итоге, и поплатился. -Прекращай рыдать.- велела она наконец, вытирая слёзы.- Ты правда так хочешь быть его сыном? Даже после того, что узнал? Гуцзы отчаянно закивал. -Хорошо. Тогда хватит лить слёзы! Ты сын Ци Жуна! Ты обязан быть достоин своего отца! -Папа Жун меня любит... Он хороший... -Тогда скажи, кто сейчас, за тобой смотрит? Се Лянь? -Лан-сюн... -Понятно... Слушай, золотко... -Огонёк... Сестричка, папа назвал меня Люгуан... Я... я... СЕСТРИЧКА!!!! Ты такая добрая! Прошу, хоть ты скажи, что мой отец был хорошим, я не могу больше их слушать!!! Я не хочу всех их ненавидеть! Сестрица Чан, скажи, что папа Жун любил меня, иначе я умру!!! -О, Небеса... Я, конечно, только за себя скажу. Ци Жун правда любил тебя. Ты, наверное, слышал, что он подражает остальным Бедствиям. Но он не хотел им подражать. Он просто хотел быть не хуже их. Не расстраивайся. Если тебе будет плохо и грустно, ты всегда можешь прийти ко мне. Сестричка Чан о тебе позаботится.